Сердце Защитника (Heart of the Guardian)

Поздним утром следующего дня Снейп направился к комнатам МакГонагалл, точнее, уже к его комнатам, которые находились в башне Гриффиндора. Поезд ушел в одиннадцать утра, увозя оставшихся студентов обратно на вокзал Кингз-Кросс, к платформе 9 ¾. Завтрак, как и ужин вчера, оказался испытанием. Его желудок был не готов еще к обильной пище, но, по крайней мере, приступы тошноты стали менее заметными. А голова раскалывалась от болтовни и шума, царящего в Большом Зале: в прошлом году было несравненно тише и спокойнее. Северус отвык от разговоров. В течении прошлого года, практически все старались избегать его, будто он был болен обсыпным лишаем. Единственные, кто самостоятельно заговаривал с ним, без его требования, были Кэрроу, приспешники Волдеморта, и изредка Гораций Слагхорн. Снейп осознал, что просто не привык быть частью коллектива… не привык, что ему рады… и определенно не привык к тому, чтобы… нравиться. Он совершенно не представлял, что ему сейчас делать с этим… и внезапно понял, что совершенно не представляет, кто же он теперь. Его дискомфорт усугублялся тем, что Поттер до сих пор был ошеломлён назначением Снейпа деканом Гриффиндора. Зельевар склонял голову к Флитвику, что-то говорившему ему, поворачивался к Фиренцу и Трелони, но его глаза слишком часто обращались к единственному присутствующему студенту. А тот демонстративно, как казалось Северусу, не обращал внимания на преподавательский стол. Поскольку он был главой факультета, к которому принадлежала МакГонагалл, Минерва имела полное право попросить Снейпа проследить за отправкой студентов домой. Однако ведьма предложила освободить его от этой обязанности, из-за его всё ещё очевидной слабости. Но он отказался от того, чтобы его заменила Спраут. Так что сегодня утром гриффиндорский декан стоял и отрешенно наблюдал, как студенты покидают замок и забираются в повозки, ведомые тестралами, пока он всё думал о Поттере. Каким-то образом он не заметил, чтобы этот мальчишка садился в кареты. Он предполагал, что Гарри проведёт лето у Уизли. Не собирался же тот возвращаться в ад, в котором он жил на Тисовой улице. Или, вероятно, он мог вернуться на Площадь Гриммо. «Но… это было бы опасно. Проверил ли Орден здание на предмет ловушек и проклятий?» Его желудок сжался, и мужчина попытался расслабиться, выполняя упражнение, которое показала ему Поппи. «Мне следует сказать об этом Артуру… послать ему сову… Или попросить Минерву сделать это…» Реакция Поттера на назначение Снейпа ничего не значила. Парню исполнится восемнадцать этим летом. Закончив этот семестр, его обучение было бы завершено, без сомнения, с немалым количеством ТРИТОНов. Тогда, он смог бы начать любую карьеру согласно полученным оценкам. В конце концов, необходимый минимум образования ограничивался получением СОВ два года назад, даже если не принимать во внимание события прошлого года. Снейп вздохнул. Это ничего не значит. Ничего не значило. «Если я буду повторять это достаточно часто, то даже сам в это уверую». Что до самого зельевара, он уже решил для себя, что не будет возвращаться в Тупик Прядильщика. Мысль о том, что ему придется снова переступить порог в жилище, где находился отвратительный Питер Петтигрю… где витал аромат духов Нарциссы и Беллатрис… вся та ложь, что была сказана там… ложь, которой он жил, всё это разъедало его внутренности, словно кислота. Он не мог вернуться туда… никогда. Там не осталось ничего стоящего, разве что книги, но их можно забрать. Он отправит магического поверенного в Лондон, чтобы избавиться от вещей и продать дом. Гори оно всё огнём, его больше это не заботит. Он проведёт лето в школе… заодно посмотрит, получится ли свыкнуться с должностью декана Гриффиндора. Северус дошёл до своих комнат, произнёс пароль и вошёл. В них не осталось ничего, что напоминало бы о присутствии МакГонагалл. Она собрала свои вещи накануне, дав домашним эльфам задание прибрать оставшееся, уже уверенная в том, что вынудит Снейпа принять её предложение. В любом случае, ей необходимо было собраться. Директора обязаны находиться в строго определённом месте, где они смогут получать советы и наставления, от бывших владельцев кабинета. Он покачал головой. Но не он. Никогда больше. Покуда будет возможность избегать этого, он не вернётся в ту комнату снова. Несмотря на то, что комнаты Минервы были отнюдь не в подземелье, где он жил в бытность главой Слизерина, и что лето было уже не за горами, замок оставался холодным, каким он был в течение всего года. Какой-то внимательный домовой эльф уже разжёг огонь, и комнаты выглядели уютно, хоть и не были ещё обставлены. Снейп отказался от идеи принести сюда мебель из своих слизеринских комнат. Она принадлежала подземельям. В любом случае, Слагхорн ещё занимал апартаменты, и пока не был готов отправиться домой, поскольку у персонала всегда были дела в конце каждого семестра, особенно в этом году. И… он осознал, что не хочет видеть ту мебель, словно она принадлежала другой жизни. Северус совершенно не нуждался в напоминаниях о ней. Он обдумывал, что же стоит сюда расставить. Что-то более простое, компактное, менее громоздкое и вычурное. Идеи вспыхивали в его голове, пока он обходил светлое и теплое помещение в основании гриффиндорской башни, когда раздался стук в дверь. Без сомнения, это была Минерва, которая пришла проверить как у него дела. Она могла спокойно войти, ведь он ещё не сменил пароль, так что Северус оценил её тактичность. — Войдите, — позвал он, и повернулся, чтобы поприветствовать её. — Поттер? — мужчина застыл на мгновение в растерянности. Машинально он начал перебирать в голове все происшествия, что могли случиться. — Что вы здесь делаете? Почему вы не в поезде? Что случилось? — потребовал он, и его сердце учащённо забилось. — Профессор, — откликнулся мальчишка, не глядя на него. — Я задал вам вопрос, Поттер. Почему вы здесь? — в его голове быстро проносились возможные картины. Юноша ответил, смотря куда-то в район груди Снейпа: — Профессор МакГонагалл… директор… сказала, что мне необходимо уведомить своего декана о том, что я остаюсь в общежитии Гриффиндора на лето… «Он что?» — … Прошу прощения, Поттер… Я не понимаю. Почему вы не едете домой… или к Уизли? Тот посмотрел куда-то в сторону. — Я… У меня нет дома, куда можно вернуться, сэр. Снейп нахмурился и покачал головой. — Поттер… разве вы не унаследовали дом Блэка… вашего крестного? — Да. Сэр. Но в Ордене считают, что мне пока небезопасно жить там. Пока. И я… я не хочу оставаться там один. «Могу понять это. Он не должен быть один. Какой придурок…» Северус вздохнул. Мальчишка рассматривал свои руки, которые теребили какой-то флакон. Зельевар покачал головой. — Разве Уизли не пригласили вас к себе? — спросил он по-настоящему растерянно. Он не понимал. «Как они могли позволить Поттеру остаться здесь?» Гриффиндорский декан почувствовал, что начинает злиться. Поттер вздохнул и устало провел рукой по лбу. Это Снейп мог понять. Он чувствовал себя почти так же. Гарри переместился к камину, поставив флакон на каминную полку, и повернулся обратно, не глядя на своего декана. — Я… — парень покачал головой. — Я… просто… Я не могу. Не могу, профессор. Не могу, — и тут Снейпа словно озарило. «Фред». Он наконец-то понял и нервно сглотнул. — Ясно. Что ж. Вы останетесь в башне Гриффиндора на лето, — он остановился. — Что-нибудь ещё? Воцарилась тишина, которая по меркам Снейпа длилась всего секунд десять. — Нет, сэр, — ответил мальчишка и развернулся, чтобы уйти. — Поттер. — Да, сэр? — тот повернулся к нему, и на какой-то момент его глаза стрельнули наверх, но тут же снова обратились к его ботинкам. — Ваш флакон. Наконец, Поттер вернул ему взгляд, его глаза были покрасневшими. — Это ваше, профессор, — произнес он тихо и вышел. Снейп посмотрел на маленький фиал, в котором кружилось серебро воспоминаний. *** — Он не ест в Зале. — Так же как и ты, Северус. — У меня свои причины на это, Минерва. — И что же это за причины, Северус? У него были причины. Его по-прежнему беспокоили проблемы с удержанием пищи. Он всё ещё мучился и бился в холодном поту каждую ночь из-за кошмаров, которые вызывали тошноту и дрожь. Он просыпался довольно поздно полностью разбитый. Приходилось тащиться в ванную, пытаться вновь смыть с себя усталость и дрожь. Этого было недостаточно, водой страх не смоешь. Нужно… ещё что-то. Порой казалось, что ему просто необходимо было закричать. Северус до сих пор не привык к разговорам с коллегами, к их сочувствующим и понимающим взглядам. Они смущали его, провоцировали головную боль… или душевную… или и то и другое. Они смотрели на него, как на героя… его тошнило от этого, потому что он знал горькую правду. Северус избегал Трелони, потому что та взяла в привычку предсказывать ему долгую жизнь и любовь, а он знал, что это маловероятно: он был слишком болен душой и телом для этого. Он избегал Фиренца, потому что кентавр мог также предсказывать, но вряд ли это будет иметь какой-то смысл… не то чтобы смысл был в словах Трелони… Он старался избегать тёплых глаз Флитвика, и испытующего взгляда Синистры, ну и, конечно, вечно на мокром месте глаз Хагрида. Он сбежал от Спраут, когда пришёл к ней собрать растения, а она повернулась, подняла на него взгляд своих больших глаз, полных тепла, погладила его по руке и произнесла: «Северус…» Он не хотел говорить об этом. Ни о чём из этого. Он даже не знал, как можно сказать об этом. Он комфортно чувствовал себя только с Минервой, присоединяясь к ней за чашкой чая в учительской. Но всякий раз, когда она решала поговорить о Поттере, битве, Дамблдоре или Волдеморте, Снейп извинялся и сбегал обратно в свои комнаты. На прошлой неделе он неспешно занялся обустройством своих апартаментов, отведя одну из комнат под лабораторию зельеварения, где он мог бы работать один, другую под гостиную и ещё одну — под спальню. Четвёртая комната осталась пустовать. Неожиданно пришла мысль, что, возможно, стоит сделать из неё библиотеку, если он останется здесь настолько долго, чтобы накопить достаточное количество книг, которые смогут её заполнить. Полки, расположенные сбоку от камина и тянущиеся вдоль одной стены в гостиной были пусты, за исключением тех книг, что Поттер бросил на тумбочке в лазарете, и двух-трех последних выпусков журнала «Практические Зелья и Снадобья: Теория и Применение». Вся его библиотека до сих пор оставалась в директорских комнатах. Напротив камина он поставил зелёный диван с мягкими подлокотниками, достаточно длинный даже для его роста. По бокам стояли два одинаково уютных кресла, обитых в приглушенных зеленых, золотых и красных тонах тартановой расцветки: своеобразная дань уважения нынешнему директору. Под ногами лежал простой плетёный ковер. Несколько ещё пустующих небольших круглых столиков, были расставлены по всей комнате, в ожидании, пока на них не появятся многочисленные флаконы, бутылочки с зельями, или учебные пособия. Пустой стол красного дерева располагался у правой стены. Рабочее кресло, находящееся у стола, было всё ещё слишком жестким для него. Обстановка в спальне была донельзя спартанской. Северус спал в большой кровати под балдахином гриффиндорских цветов. Зельевар нашёл их приемлемыми, так как выглядели они теплее и уютнее, чем традиционные слизеринские серебряный и зелёный. В этих цветах Снейп жил двадцать семь лет, за исключением летнего времени, проводимого в мрачной обстановке дома в Тупике Прядильщика. Гардероб с лёгкостью вместил в себя две смены одежды, которая теперь висела на его тощем теле мешком, делая похожим на Люпина. Ему вдруг стало интересно, когда он, наконец, увидит оборотня. Фиал, оставленный Поттером, теперь стоял на каминной полке в спальне, куда его переместили. Ещё одна вещь, которой он избегал. Лаборатория, вход в которую находился слева в другом конце гостиной, была сейчас совершенно пуста. На одной стене будут находиться шкафы, наполненные различными простыми и редкими, а может, и опасными компонентами, доступ к которым мастер Зелий всегда жёстко контролировал. Оборотное зелье… Веритасерум… По другую сторону будут располагаться полки с различного размера котлами, горелками, а также набор ёмкостей для зелий, мазей и других снадобий. Ещё там будут дуршлаги, наборы пестиков и ступок, пипеток, мерных чашечек и ложек, различные ножи и иголки. Небольшой камин здесь был ещё пуст. У него пока не было надобности готовить себе еду, как он делал это иногда в подземельях. Пустые полки и свободное пространство отражали собственную пустоту Снейпа. «Кто я?» Он не знал этого больше, и не знал чем теперь заполнить эту пустоту. Он нуждался в своих книгах и в оборудовании для изготовления зелий. В книгах была масса его собственных пометок, на которых основывалась большая часть его преподавания, равно как и исследований. Оборудование же было тщательно накоплено за последние шестнадцать лет. Часть из него была дорогой, некоторые элементы могли использовать только специалисты, некоторые были просто декоративными или купленными по минутной прихоти. Но Северус не мог сам забрать их, оправдавшись недавно перед МакГонагалл тем, что ему пока негде их разместить. Хотя теперь это было уже не так, и он понимал, что так не могло продолжаться дальше. Но не мог заставить себя пройти через те двери, зная, что портрет, висящий позади стола, будет наблюдать за ним, пока он будет собирать книги и оборудование в сундук или коробки, чтобы перенести их в гриффиндорские комнаты. Всё еще не готовый столкнуться с портретом лицом к лицу, Снейп решил отправиться на прогулку по территории школы: в конце концов, необходимо было восстанавливать силу его ослабленных мышц и вернуть прежнюю выносливость телу. Минерва сейчас беседовала с Трелони, Синистрой, Хагридом и другими преподавателями, прежде чем они разъедутся на лето. Большинство из них покинут замок уже завтра. Хагрид собирался вернуть Гроха обратно во Францию, заодно навестив мадам Максим. Деканы же задержатся немного дольше, подводя итоги года. Обычно, они проводили это время, подписывая свидетельства об окончании школы седьмым курсам, осматривая общежития, покуда в их умах ещё были свежи студенческие конфликты и нужды. По сути, главы факультетов занимались списанием ненужных или поломанных вещей на своем факультете, оставляя необходимые списки вещей для домовых эльфов и департамента Магического Обеспечения при Министерстве, которыми те занимались в последующие восемь недель. Но всё это будет завтра. Снейп шёл по коридорам школы, периодически приветствуя кивком головы людей на портретах. Он с удивлением заметил, что сэр Кэдоган переселился в портрет на лестничной площадке между первым и вторым пролетом. Хотя неуклюжий рыцарь никогда не охранял вход ниже седьмого этажа. Когда Северус прошёл мимо, сэр Кэдоган прокричал: «Приветствую, достопочтимый сэр!» Но рыцарь был слишком занят вытаскиванием застрявшего в траве щита, не заметив, что Снейп проигнорировал его. Тем временем, декан Гриффиндора направился вниз по лестнице, и, минуя большой холл, вышел наружу через недавно отремонтированные двери главного входа. День выдался солнечный, но ещё не слишком тёплый. Северус остановился наверху большой каменной лестницы, также отреставрированной, и посмотрел на тянущуюся в сторону Запретного леса лужайку. Перед глазами снова встала картина: Поттер падает к ногам Волдеморта в логове акромантулов… ни Хагрида… ни Нарциссы… Северус отвернулся, почувствовав, что от этих воспоминаний живот снова свело болезненным спазмом. Слева около замка, у подножья крутого склона находилось Чёрное озеро, а на его берегу стояла гробница Дамблдора. Неожиданно для Снейпа она оказалась окружена аккуратными рядами маленьких белых надгробий. «Пятьдесят четыре» Вид этих белых камней почти заставил его колени подогнуться. Кто-то (Снейп не мог распознать фигуру с такого расстояния) ходил среди могил, останавливаясь, время от времени, чтобы положить руку на одно из надгробий. Мальчик с опущенной головой в гриффиндорском красно-золотом шарфе и тёмными волосами. Словно заколдованный, Мастер Зелий стоял и смотрел, пока Поттер не развернулся и не направился обратно в замок. Тогда Снейп бросился обратно в свои комнаты, где ещё долгое время потом сидел напротив камина, и, положив голову на руки, задавался вопросом, какого чёрта он делает в должности декана Гриффиндора. *** Деканы факультетов встретились следующим утром на завтраке. Все решили есть за гриффиндорским столом, а не преподавательским, чтобы облегчить обсуждение. Трелони, не покидавшая стен школы уже восемнадцать лет, и Хагрид, чей огромный мешок, готовый для путешествия, стоял рядом, — также пришли на завтрак. Поттера, как обычно, не было. Снейп распорядился на кухне, чтобы домашние эльфы не забыли отправить завтрак его студенту. Минерва задержала гриффиндорского декана, пока другие вставали, направляясь из зала по своим делам. — Ты должен проверить общежития, Северус. Всех семи курсов. — Конечно, директор. — Пароль — ашваганда, — сказала она. Он стоял совершенно неподвижно. — … Спасибо, Минерва. — Да, и пароль в мой кабинет — алый тартан… Он кивнул, едва слушая. «Ашваганда». МакГонагалл дотронулась до его руки: — … Я надеюсь, ты вскоре воспользуешься им, Северус. Он помедлил, и женщина фыркнула. — Да, директор. Она погладила его по руке. — Очень надеюсь на это, Северус. Мне нужны мои полки. Он ещё раз кивнул, машинально откладывая воспоминания о паролях в ту часть своего сознания, в которой он хранил незначительные вещи. Этим утром, однако, у него были другие дела. Выйдя из Большого зала, Северус направился к главному входу. Оказавшись на улице, он повернул налево, его шаги были размеренными и уверенными. «Уже в который чёртов раз я пытаюсь начать вести себя как гриффиндорец». Северус замедлил шаг, приблизившись к рядам надгробий. В уме он уже подсчитывал их количество. По три ряда по обе стороны от гробницы Дамблдора, в каждом из которых по девять могил. «Все пятьдесят четыре». В груди заныло, когда пришла мысль о похоронах, проведенных здесь, пока он лежал без сознания в больничном крыле. Артур, Молли и их дети, естественно в сопровождении мисс Грейнджер, мистера Лонгботтома и других студентов Гриффиндора, должны были прийти сюда, чтобы похоронить Фреда. От этой мысли сердце учащенно забилось, однако, Снейп был полон решимости найти могилу мальчика, отдать ему дань уважения, и послать записку Молли и Артуру. Первое же надгробие заставило его пошатнуться. «Колин Криви». Он был ещё несовершеннолетним. Тогда не было никакой возможности отправить студентов из школы… Но их должны были спрятать в подземельях или кухнях… где угодно, лишь бы дальше от опасности. Сколько же ещё таких детей лежит здесь? О чём думали родители мальчика, когда хоронили его? Ещё один ребёнок, которого он не смог спасти. На следующем камне значилось только имя домашнего эльфа. И надпись под ним: «За школу, которую она любила». Это, пожалуй, потрясло его даже больше, чем смерть Криви. «Как? Каким образом домашние эльфы?.. Минерва приказала им драться? Нет, конечно нет… тогда…» Сделал бы он тоже самое на её месте? Чтобы спасти школу. Спасти студентов. Какую цену он готов был бы заплатить? Или чтобы заплатили другие? Следующая могила: студентка из Рэйвенкло, шестикурсница. Он помнил блестящий ум девушки, статью, что она написала… он даже настоятельно рекомендовал ей представить написанное для публикации. Он не знал, сделала ли она это в конечном итоге, но теперь этот не огранённый алмаз покоится здесь. И Северус шёл дальше. Он переходил от могилы к могиле, и каждая будто наносила ему удар. Горожане из Хогсмида… один из официантов Розмерты… книготорговец… Он не видел какой-либо логики. Они не были упорядочены по факультетам, студентам, алфавиту или даже полу. И понемногу он, наконец, начал осознавать, что это был осознанный выбор, все они были равны, жертва каждого из защитников была равновелика. И тут Северус обнаружил Фреда, его могила была в последнем ряду. Надпись на камне заставила его задохнуться, вырвав всхлип из его судорожно сжатого горла.

Фред Уизли 1 апреля 1978 — 2 мая 1998 Любимый Сын и Брат Армия Дамблдора Орден Феникса -Шалость Удалась-

Северус стоял там, слезы текли по лицу, но его это не волновало. Ему было больно за Джорджа, Артура и Молли, и остальных Уизли, и Поттера. Когда он уже не мог больше, то повернулся к последним двум надгробиям и отшатнулся в ужасе, налетев на камень сзади. Медленно он опустился на землю, сначала слишком испуганный, чтобы даже сделать вздох. А затем его пронзительный крик отчаяния, горя и вины эхом прокатился над Чёрным Озером куда-то в Запретный лес, вспугнув стайку тестралов.

Ремус Люпин 10 марта 1960 — 2 мая 1998 Профессор Защиты от Тёмных Искусств Орден Феникса Любимый Муж и Отец Покойся с миром, дорогой друг

Северус с трудом заставил себя взглянуть на могилу Нимфадоры, что находилась рядом с Ремусом. Они были даже высечены одинаково, за исключением надписи: Любимая Жена и Мать… Величайшая Магия — Любовь. … Две пары глаз наблюдали в этот момент за Снейпом. Из окна одной из башен следила Минерва МакГонагалл. По её лицу катилась слеза, а тартановый платок был прижат к губам. Она знала, что даже если и не сегодня, Северус должен был сделать это в скором времени. Её сердце разрывалось от сочувствия. — Он справится, Минерва, — раздался мягкий голос у неё за спиной. — Он сильный. Ему уже приходилось справляться с худшим. — Да, Альбус. Я знаю. Она смотрела, как съежившаяся фигура поднималась, пытаясь удержать равновесие. Мужчина склонил голову на несколько долгих минут, затем развернулся и, ссутулившись, направился обратно в замок. Гарри сидел в своей гриффиндорской комнате на том самом подоконнике, где в одиннадцать лет он гладил Хедвиг, всё ещё не веря в то, как изменилась его жизнь. Первая ночь в школе. Воспоминание вызвало спазм в горле, дышать стало трудно. Добби… Коттедж Ракушка… Он бы предпочел красоту дикой природы аккуратным надгробиям на берегу озера, но Гарри понимал, что двигало Министерством и семьями защитников Хогвартса. Они хотели, чтобы их близкие лежали рядом, как они сражались и погибли рука об руку, спасая школу, друг друга, волшебников и магглов от величайшего зла, что когда-либо видел волшебный мир. Тем не менее, может быть, Фред был бы счастливее рядом с Биллом и Флер, с Добби… или в Норе. Он скучал по ним. Он скучал по каждому из покойных, и не важно, знал он их или нет. Но в основном он скучал по Норе и Уизли, по родным Рону и Гермионе, по объятиям Джинни. Он скучал по тому, как Молли, взяв его лицо в ладони, смотрела на него, как Артур обнимал за плечи, уводя прогуляться и поговорить. Он скучал по внезапным появлениям Фреда и Джорджа, по взрывам смеха, который заполнял любую комнату, где бы они ни появлялись. Скучал по тихому голосу Люпина и горячей, нежной любви Тонкс к этому мужчине… Ему казалось, что боль от его тоски по ним заставит сердце остановиться, и был бы даже рад этому. Но тогда он потерял бы Рона, Гермиону и Джинни… и он ведь ещё не вернул палочку, дожидаясь, пока школа опустеет. Гарри всё думал об этом, чувствуя, как разрывается между жизнью и смертью, тоскуя по ним всем. Он видел, как Снейп шёл по кладбищу, как приблизился к последним трем могилам, где лежали тела, но никак не души, людей, которых он любил. Его слезы появились одновременно с криком Мастера Зелий, он не мог его услышать, но видел. Юноша также видел, как упал его декан, и знал, что тот в который раз проклинает выбор, сделанный им однажды давно, и неспособность защитить тех, кого тоже, теперь Гарри знал это, любил и потерял. И вопреки расстоянию, разделявшему их, несмотря на то, что они не разговаривали всю прошлую неделю или даже больше, сейчас он как никогда чувствовал себя близким к профессору. Общие потери и вина навсегда связывали их в печали о тех, кого они любили. *** Следующим утром Снейп заставил себя спуститься на завтрак. Его глаза запали, и профессор выглядел измотанным. Его не тошнило. Он не будил себя собственным криком. Не просыпался, обливаясь потом от очередного кошмара. Мужчина сидел у умирающего огня, не видя перед собой ничего, кроме очертаний могил, окружающих гробницу Дамблдора. Ведь одна смерть не значит ничего по сравнению с потерями студентов школы, соседнего городка и волшебного мира. Северус не был настолько склонен к пустому самоуничижению, чтобы думать, что это была только его вина… что он мог бы предотвратить это. Волдеморт достиг чудовищной силы задолго до того, как Снейп присоединился к нему, и это противостояние всё равно случилось бы как-нибудь, когда-нибудь, в любой другой момент. Это было неизбежно. Таков был путь жестокости. Он достаточно хорошо знал мир, чтобы понимать это. Но он чувствовал свою вину за то, что битва прошла именно так, за цену, что пришлось заплатить… за эти смерти. Иначе Волдеморт не преследовал бы Поттера, не выманивал бы его из школы…. Тогда бы мальчишка не подвергался такому риску, ища участия, помощи, возможно, ответа, перенося битву в школу. И сын Лили и Джеймса, возможно, успел бы вырасти до того, как противостояние набрало критическую массу, и битва проходила бы между взрослыми… на поле, вероятно, выбранном Орденом Феникса. А Люпин и Тонкс смогли бы вырастить своего сына… у Джорджа всё ещё был бы брат, его второе «Я», его неизменный партнёр в шутках и изобретениях. А может, и не было бы сражения. Секретная элитная команда авроров или членов Ордена смогла бы найти и уничтожить ту червоточину, уничтожить тёмного волшебника скоординированными действиями, не допустив трагедии. «Но когда? — воспротивилась логика. — Насколько раньше это могло произойти? Сколько других ведьм, волшебников, магглов и домашних эльфов погибли бы, в то время как Волдеморт и его приспешники набирали силу, увеличивая свое смертоносное влияние?» И не было больше Дамблдора, с которым можно было бы обсудить это. Не было больше самого могущественного волшебника всех времён, который всегда был в центре событий, работая на свержение Волдеморта. А может, битва в любом случае произошла бы в школе, со всеми этими ужасными последствиями? Северус вздрогнул от мысли, что сражение между двумя этими волшебниками могло произойти в стенах замка. Школа, городок, вся округа, могли быть уничтожены, и разрушительная битва Дамблдора с Геллертом Гриндевальдом служила тому доказательством. Гриндевальд… чьей палочкой завладел Дамблдор… чью палочку держал Волдеморт, разочарованный в своих ожиданиях того, что теперь он владеет самой необычной магией, вырванной из мертвых рук своего врага. Снейп покачал головой. «Волдеморт должен был знать… сила всегда в волшебнике, а не в палочке». Он размышлял ночь напролёт, его голова пульсировала от мыслей, он пытался разобраться в своей вине, вине Дамблдора, Волдеморта, даже Минервы… пытаясь найти равновесие между судьбой и свободой воли, согласно которой он был виноват и был пешкой Дамблдора в борьбе против Волдеморта. Это произошло бы всё равно, был бы другой ребёнок, не Поттер, Волдеморт в любом случае стремился бы к абсолютной власти, ставя мир на грань уничтожения, несмотря на все усилия и желания хороших людей — Фреда… Люпина… Артура… Живых или мёртвых. В комнате постепенно светлело, а Северус так и не нашёл ответа, и позволил печали полностью овладеть им. Люди, которых он потерял, люди, которых не смог защитить, которые жили. Его переживания невозможно было сравнить с их трагедией. Солнце медленно поднималось из-за горизонта. Снейп, сняв болтающуюся на нём одежду, направился в душ. Нет, нельзя смыть с себя всё горе и всё раскаяние обычной водой, как бы ему ни хотелось этого. Одевшись, он направился в Большой Зал, дабы присоединиться к коллегам и директору… попытаться быть среди живых, хотя внутри он был мёртв. Это потребовало от него неимоверных усилий. Входя в зал, Мастер Зелий почувствовал на себе внимательный взгляд Минервы. Каким-то образом Снейп знал, что она видела его вчера. Она встала, чтобы утешить его, но мужчина понимал, что если ведьма сделает это, он сломается окончательно. Поэтому профессор лишь покачал головой, когда МакГонагалл взяла его руку и сжала в своих ладонях. Северус пробормотал: «Директор… прошу вас… Я в порядке». Послышались лёгкие шаги и, подняв глаза, Снейп увидел Поттера, входящего в зал. Его глаза потемнели, а сердце чуть не оборвалось, когда он понял, что парень идёт к столу. — Доброе утро. Могу я присоединиться к вам? — произнёс он тихо. Помона Спраут тут же выдвинула стул рядом с собой, доброжелательно усаживая мальчика. Флитвик уже собирался сесть на стул с другой стороны от Поттера, когда Снейп перехватил руку маленького профессора, кивком головы указывая на другое место, и уселся рядом с мальчишкой. — Поттер, — пробормотал он в знак приветствия. — Профессор, — вежливо кивнул тот. Северус попытался сосредоточить свое внимание на каше. Неудобно протянув руку в стремлении не соприкасаться с Гарри, он выхватил блюдо прямо из-под носа Трелони. Молча наполнив тарелку Поттера, он потянулся за баночкой с мёдом, чтобы добавить немного в кашу. — Ешьте свой завтрак, — пробормотал он. Поттер бросил на него быстрый взгляд и отвернулся. — Я съем. Если и вы будете есть, профессор, — сказал он своей тарелке, стоящей перед ним. Снейп замер, так и не вернув блюдо в центр стола, и гневно воззрился на юнца. — Не дерзите, Поттер, — прорычал он тихо над ухом парня. — И я ожидаю больше уважения от вас, как декан вашего факультета. Юноша слегка улыбнулся своей каше и поднял ложку ко рту. «Мне, пожалуй, тоже нужно последовать его примеру», — подумал Северус и окунул ложку в кашу. В итоге, они сделали из этого своего рода традицию. Каждое утро, проснувшись, преподаватели лениво сходились на завтрак. Поттер присоединялся к ним ежедневно, пропуская мимо ушей приказной тон Снейпа: — Ешь, глупый мальчишка! Ты выглядишь как лукотрус! При упоминании зельеваром его худобы, Гарри скептически фыркал и качал головой. Когда гриффиндорский декан поворачивался к Минерве, Флитвику или Фиренцу, который присоединялся к ним время от времени, то краем глаза замечал, как Поттер украдкой подкладывает в его тарелку бекон или сосиску. Он съедал это без комментариев, не показывая, что хорошо осведомлён о веселых взглядах коллег и едва скрываемой усмешке Гарри. После завтрака один из преподавателей всегда просил о чём-либо Поттера, составляя компанию и давая ему занятие. Однажды Спраут попросила его пересадить мандрагоры, после чего тот вернулся в замок грязный и потный. Он шёл, проклиная грозу (которую проигнорировал Филч, гнавшийся за ним с метлой и бормотавший проклятия о «моих испачканных полах»), и посасывая кровоточащий палец, который Снейп позже обработал дезинфицирующим средством и экстрактом бадьяна, несмотря на протесты Поттера. МакГонагалл встречалась со своим бывшим студентом почти каждый день. Снейп заметил, что хотя Поттер никогда не делился содержанием этих бесед, он выглядел более уравновешенным после этих встреч. Если уж на то пошло, Северус и сам чувствовал себя более уверенно, после разговоров с Минервой в учительской. Они обсуждали детали его преподавания в следующем году, кандидатов на должность старост факультета и школы, гриффиндорскую команду по квиддичу и традиции «львиного факультета». Он начинал привыкать к этому. — Мои полки, Северус, прошу тебя, — Минерва говорила об этом в конце каждой встречи, но декан всё откладывал этот вопрос. По вечерам преподавательский стол почти пустовал, так как многие профессора ужинали у Розмерты или с друзьями в городе. Один за другим, они заканчивали свои дела в школе и разъезжались, кто путешествовать, кто домой к семьям. Биннс обычно засыпал во время вечерней трапезы. Оставшиеся же преподаватели растягивали ужин, пока не опускалась ночь. Они планировали следующий семестр или же просто болтали о событиях, произошедших за пределами Хогвартса. Часто к ним присоединялись призраки, и даже Пивз, пока Минерва не запретила ему появляться, потому что тот швырялся горохом в нос Трелони. Кингсли Шеклболт был утверждён в качестве Министра Магии и изо всех сил старался навести порядок в Министерстве после прошедших нескольких ужасных лет. Амбридж (рука Поттера всегда непроизвольно дёргалась при упоминании этой женщины) обнаружили, когда та пыталась выкрасть из Министерства документы, подтверждающие её причастность в подтасовке доказательств против её личных врагов, а это был довольно длинный список. Слушание по её делу должно было пройти в июле. Гринготтс, тем временем, отправил запрос в Министерство, касаемо ремонта. Снейп отметил, как Поттер при этом неуютно поёжился. Министерство же послало своего человека разобраться с произошедшим. МакГонагалл была удивлена, получив сову из банка с требованием вернуть меч Годрика Гриффиндора, который сейчас висел у неё в кабинете, оставленный там Невиллом. Ей пришлось ответить, что меч может явиться любому, кому пожелает, и что он выбрал остаться в Хогвартсе. Это вызвало оживлённую дискуссию за обедом касаемо того, должны ли Сортировочную Шляпу и Меч рассматривать как существ, имеющих привилегии и правовую защиту, или же их следует классифицировать как необычные уникальные волшебные предметы. Поттер, явно найдя беседу преподавателей увлекательной, постепенно начал вставлять свои собственные замечания и комментарии, а не сидеть молча с широко раскрытыми глазами. Снейп также почувствовал себя более расслабленным, ибо коллеги продолжали относиться к нему с неизменной теплотой и приятием, так что раньше, чем он ожидал, пришло чувство комфорта в их обществе. Северус мог сказать, что Поттер всё же скучает по друзьям. Он думал, что мальчишка нуждается в общении со своими сверстниками, особенно в компании своих лучших друзей: Рона Уизли и Гермионы Грейнджер. И удивлялся, с растущим негодованием, почему, во имя Мерлина, Уизли просто не пришли и не забрали Гарри. Северус знал, что Поттер получает совиную почту, и предполагал, что это были письма от друзей. Зельевар неоднократно видел его, идущего в совятню, так что тот должен был также писать ответы. «Что же держит здесь его?» — думал он в это время. — Поттер, — начал Снейп, когда они встали, чтобы направиться в гриффиндорскую башню после ужина. — Вы общаетесь с Уизли? — О, да, профессор, — ответил он, пытаясь поспеть за широкими шагами Снейпа. Автоматически Северус уменьшил шаг, и, наконец, они смогли нормально пойти рядом. — Джинни… и Гермиона пишут каждый день. И Рон, ну, он не такой уж писатель, — сдержанно рассмеялся Поттер. — И он занят, помогая Джорджу, но присылает мне некоторые товары из магазина. Хотите взглянуть? — при этом он ухмыльнулся своему декану. Снейп безуспешно пытался нахмуриться, но затем бросил это занятие. — После завтрака, Поттер. Или у меня однозначно будут кошмары о превращении моей палочки в цыплёнка. Тот рассмеялся и вопросительно взглянул на Мастера Зелий. — Молли, — пояснил Снейп. — она говорила, что её палочка всегда превращается в цыплёнка, когда она готовит. Парень рассмеялся ещё раз, очевидно, припомнив подобные инциденты. — Почему вы не навестите их? — спросил Северус. — О, профессор… у меня есть ещё дела, которые мне необходимо здесь закончить, — сказал он, явно утаивая что-то. — Могу я чем-нибудь помочь? — бросил небрежно Снейп, наблюдая за мальчишкой краем глаза, пока они шли. Он увидел, как тот расслабился, обдумав его предложение. «Неплохо». — Нет, — ответил Поттер, спустя несколько мгновений. — Спасибо, профессор, но это то, что я должен сделать сам. Они пришли ко входу в гриффиндорскую башню и дверям в комнаты Снейпа. Профессор положил руку на дверную ручку, а юноша направился к лестнице. — Поттер, — Гарри обернулся, вопросительно подняв брови. — Если вам что-нибудь понадобится… Вам нужно только попросить. Застигнутый врасплох, Поттер молча стоял долгое время. — Спасибо, профессор, — произнёс он наконец в шутливом тоне. — Увидимся за завтраком. Снейп кивнул. — Хороших снов. Гарри фыркнул и направился вверх по лестнице. Северус знал, что Поттеру всё ещё снятся кошмары. Иногда по утрам тот приходил на завтрак с тёмными кругами под глазами и с измождённым лицом. Снейп с тревогой наблюдал за ним, и после очередного такого появления, направился в аптеку в Хогсмид. Вернулся он с пакетами полными ингредиентов и приступил к работе в лаборатории лазарета. В следующий раз, когда Поттер вяло ковырялся в своем завтраке, Северус вынул стеклянный пузырёк из кармана своей мантии. Дождавшись, когда мальчишка отвлечётся, передавая директору блюдо, он, открыв под столом крышку, капнул несколько капель концентрированного восстанавливающего зелья рубинового цвета в тыквенный сок своего студента. — Выпейте это, — приказал он, ставя бокал перед лицом мальчика. Если тот и заметил, как Северус подмешивал ему зелье, то не подал виду, хотя Минерва кивнула ему с благодарностью, и её глаза с теплотой посмотрели на Гарри. Собственные кошмары всё продолжались, хотя и реже. Несколько дней назад он проспал целую ночь, ни разу не проснувшись и не корчась над раковиной. Снейп стал реже просыпаться от собственных криков. Он продолжал накладывать Muffliato на двери на всякий случай, если кто-нибудь, например, Ник, заявится к нему посреди его очередного кошмара. Но чаще всего Северус лежал, словно под воздействием Aresto Momentum, и перед его глазами проносились сцены, подсмотренные в голове Хагрида. В другие же ночи его сны наполнял Волдеморт, его собственное последнее противостояние безумному волшебнику. Всё это смешивалось с другими картинами. Полностью разбитый Люциус, унижаемый снова и снова на собраниях Пожирателей Смерти в Поместье Малфоев. Тошнотворный аромат духов Беллатрис и её отвратительное, восторженно-заискивающее поведение. Рудольфус, вынашивающий обиду, за её безумное вожделение к Тёмному Лорду. Чарити Бэрбэдж, умоляющая: «Северус… пожалуйста…» Крики Оливандера под пытками … Каждая такая сцена выдёргивала его из сна, заставляла задыхаться в темноте от ужаса или вынуждала сворачиваться калачиком из-за болей в желудке. Всё это вызывало рвоту. И он мог только надеяться, что вся эта дрянь действительно, окончательно закончилась. Но маленькая мысль: «Как я могу быть уверен, что это не повторится?» — снова вызывала дрожь и тошноту. Снейп, дрожа, усаживался перед огнем в камине в своей гостиной, ожидая рассвета, когда он смог бы спокойно пойти на завтрак и успокоить себя видом живого Поттера. И, поскольку Северус беспокоился о мальчишке и о том, что его друзья всё ещё отсутствовали, он решил не зацикливаться на этом.