Поместье в Гравити Фолз.

      Вот уже двадцать четвертый раз бой часов разносится по всему дому, проникая в каждую щель и заставляя все живое замереть в ожидании. Лунный свет, проникающий в окно, отбрасывает на стены пугающие тени. Собственная тень, стоит едва шелохнуться, заставляет Марка сиюсекундно почувствовать мурашки по всем телу. Животный страх одолевает разум, не позволяя мыслить логически. Ведь всему этому, уверен Марк, есть логическое объяснение. Старые бесхозные часы не могли сами по-своему завестись. А призраков, про которых сейчас одними губами шепчет Маша, не существует. — Двадцать четыре раза, Марк, — глаза Маши широко распахнуты, а сама девушка мертвой хваткой вцепилась в руку парня, — они уже должны были остановиться. Их как будто кто-то заводит. Нет, нет и еще раз нет, их никто не заводит, в этом Марк уверен на сто процентов. Единственные люди в этом доме — это сам Марк и Маша, и они в комнате, а больше никто не может этого сделать. Тишина на долю секунды накрывает комнату, ровно до того момента, пока бой часов снова не разносится по дому, а следом Марк заходится громким смехом и откидывается на кровать, вгоняя Машу в еще больший шок.       Марк закрывает лицо руками и уже более приглушенно смеется, иногда поглядывая на удивленную Машу, которую теперь, кажется, часы не так уж и заботят. Повелся как школьник, господи. — Маш, опять это все твои тупые приколы, — отдышавшись, произносит Марк и поднимается с кровати, — ох, я чуть не поверил в весь этот театр.       Парень уже готов выйти из комнаты, когда Маша хватает его за руку. — Это не я, отвечаю, — страх плещется в широко распахнутых глазах девушки, и, если честно, будь они в другой ситуации, Марк бы ей поверил, но не сейчас. — Хватит гнать, Маш, — Макаров отмахивается от нее и снова предпринимает попытку выйти в коридор, — кто еще в них копался кроме тебя? Или ты правда веришь в страшного призрака, который решил часы починить? Не смеши меня.       После этих слов парень скрывается во тьме коридора, оставляя Элвис одну на пороге комнаты перед распахнутой дверью. Ежась от гуляющего холода, кажется, что в коридоре холоднее, чем в только что покинутой комнате, Марк жалеет, что не взял с собой хотя бы огарок свечи. Здесь темно, хоть глаз выколи. Винновая лестница встретила Макарова непроглядной тьмой в самом низу, отчего приходится быть осторожным до предела, медленно делая каждый шаг. Раскроить череп из-за своей же глупости как-то не очень перспектива, если честно. И когда под парнем особенно громко скрипит ступень, он знает, что это конец лестницы.       Гостиная полностью залита лунным светом, оттеняя каждый предмет в комнате и делая его жутким. И часы, маятник которых безутешно раскачивается из стороны в сторону, выглядят сейчас в несколько десятков раз страшнее. Марк чувствует себя до отвращения низким, когда понимает, что макушкой едва достает до циферблата, который показывает точно такое же время, как и его телефон, который он успел проверить, стоило ему подорваться с постели. Час двадцать три. Расправившись с крышкой и стараясь не оставить на чистом стекле отпечатков, Марк заглядывает внутрь часов, склоняясь и пытаясь хоть что-то разглядеть в деревянной коробке. Маятник раскачивается из стороны в сторону, а бой теперь совсем громкий, действительно оглушающий, но это не мешает Марку услышать тихое «Пс» у себя за спиной.       В одно мгновение распрямляясь и оглядываясь по сторонам, парень чувствует, как все внутри холодеет. Вот теперь действительно страшно.       Гостиная пуста, в ней нет никого, кроме перепуганного Марка, лишь наверху слышится тихий скрип, наверняка это Маша меряет шагами комнату, стараясь хоть как-то себя успокоить.       Парень уже готов спокойно выдохнуть и вернуться к часам, как бой останавливается сам по себе. Удивленно обернувшись, парень замирает в испуге. Маятник больше не раскачивается из стороны в сторону, словно кто-то остановил его и теперь аккуратно придерживал, чтобы он не начал снова раскачиваться.       Марк чувствует, как мурашки бегут по спине. В комнате все так же пусто, никого нет, тишину теперь прерывает лишь тяжелое дыхание парня.       И он уже собирался уходить, когда взгляд непроизвольно упал на стенку, на которую падала его тень. И, вроде бы, ничего необычного, пока до Марка не доходит, что на стене две тени. Его — вот он шевелит рукой и тень зеркалит его жест — и еще одна человеческая тень, что неподвижно стоит прямо впритык к его собственной.       Тяжело сглатывая, парень поворачивает голову в сторону и… никого не видит. Перед ним лишь проход к лестнице, но, вернув голову в исходную позицию, он видит вторую тень, все так же стоящую невероятно близко к его. — Господи, — одними губами шепчет парень и, внимательно следя за своей тенью, поднимает руку и ощупывает пустоту перед собой. Пусто. Никого нет рядом, рука лишь рассекает воздух. Сверху неожиданно доносится скрип половиц совсем рядом с лестницей, а позже доносится громкий голос Маши: — Марк, ты их остановил? — Да, сейчас уже вернусь, — не сводя взгляда со стены, отвечает Макаров и сам удивляется своему хриплому голосу.       Взгляд жадно хватается за чужую тень, когда та начинает двигаться, и парень уверен на все сто, что до его ушей доносится тихий смешок. Кто бы это ни был, он точно получает от вида растерянного и напуганного Марка удовольствие. Желание помыть глаза с моющими средствами настигает в тот момент, когда тень шуточно кланяется и исчезает в холле, сливаясь с ночной тьмой, оставляя после себя лишь тихий скрип половиц где-то в глубине кухни.       Вдохнув полной грудью, Марк поспешил подняться наверх. Перевести дыхание он позволяет себе только в комнате, когда дверь плотно закрыта.       В голове у парня заевшей пластинкой проигрывается чужой хриплый смешок, воспоминания о котором заставляют спину покрыться мурашками. — Что там? — не медля спрашивает Маша.       Она тоже не на шутку напугана. Ведь она собственными глазами видела отсутствие пятой и восьмой шестеренки, без которых весь механизм — это просто набор запчастей, и без них часы было невозможно завести. — Да ничего, — Марк взъерошивает волосы — первый признак того, что он врет, и, натянуто улыбаясь, стремится скорее залезть под одеяло и, как в детстве, спрятаться от всех страшных и непонятных для него вещей, — просто остановил часы. — Там ведь не было шестеренок, да?       Маша не торопится забираться обратно в кровать и, подойдя к окну, задумчиво смотрит в ночное небо, усыпанное звездами. — Я не видел, — Марк под одеялом тяжело вздыхает и жмурится, хочется, чтобы эта ночь поскорее подошла к концу, — там слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Завтра сможешь все сам посмотреть. А теперь ложись спать, они больше не пробьют.       И в последние слова верит даже Марк, сам не зная почему.       Кровать со скрипом прогибается под весом второго тела, и Марк чувствует, как холодные руки подруги оплетают его за пояс, а сама Маша прижимается к его спине. Прямо как в детстве, когда она оставалась у Марка на ночевку, а за окном начиналась гроза. — Мы завтра разберемся, что это было, — обещает Марк, чувствуя, как Маша расслабленно выдыхает. Когда дыхание Элвис выравнивается, перерастая в тихое сопение, а рука на поясе Макарова расслабляется, позволяя парню хотя бы немного поменять позу, взгляд Марка падает на прикроватную тумбочку со своей стороны кровати. На ней покоятся уже позавчерашние находки с чердака. Поверх всей маленькой стопки фотографий лежит фотка двадцать третьего года.       Слегка поднявшись на кровати, Марк изучает улыбающегося на фотографии парня, заостряя свое внимание на его небольших глазах, которые он неосознанно ассоциирует с лисьими, и ему кажется, что тот хриплый смешок, что донесся до его сознания, вполне подошел бы этому парню.       Упав обратно на подушку, Марк тяжело вздыхает и закрывает лицо руками, пытаясь снять с себя удушающую шаль усталости и неосознанного напряжения. Тишина дома тяжелым прессом давит на нервы, заставляя чувствовать непонятно откуда взявшееся напряжения. Теперь даже выцветшие обои некогда золотого цвета действуют на нервы, едва поблескивая в ночном свете.       Сон никак не хочет идти, заставляя парня мучиться в тишине, ожидая первых лучей рассветного солнца, а взгляд все так же неумолимо приковывает стопка старых фотографий, которые никак не хотят дать покоя. Парень решает, что утром обязательно поднимется на чердак. Он не понимает, зачем ему снова нужно туда, где кто-то умер, пусть и так давно, но Марк привык идти на поводу у своего любопытства.       Когда решение было принято, время переваливает за два часа ночи, а лунный диск скрыли за собой тяжелые тучи, сон все-таки настигает парня, из-за чего он так и не услышал, как рядом с дверью, ведущую в комнату, скрипнули половицы под чужим весом, а дверь в комнату приоткрылась, пропуская пугающую тень внутрь.