Последняя грань свободы

      Коридор пустовал. Я не успел заметить, как здесь воцарилось такое безлюдное царство, но результат полностью удовлетворял. Часть студентов разошлась по домам, часть отправилась предаваться алкоголю, ещё какое-то мелкое количество заняло место за партами в аудиториях, и преподы заспешили на свои лекции, стоило прозвучать очередному звонку.       — Стой-стой, — девушка рассмеялась, часто дыша, и уперлась ладонью мне в грудь, пытаясь остановить.       Она слегка запрокинула голову, прижавшись затылком к холодному стеклу, и я воспользовался этим, чтобы прижаться губами к её шее, заставив шумно выдохнуть. Пальцы заскользили по её плечам, вниз, к груди, затем я расстегнул одну из пуговиц на рубашке, предоставив себе вид на край дорогого кружевного белья, а девушка внезапно вновь рассмеялась, будто я тут шутки травил персонально для её размерчика, цифра которого ещё была не установлена.       — Ты просто больной, не на подоконнике же, — улыбнулась она и вновь попыталась оттолкнуть.       Бесполезно. Мне нужно было быть слепым, чтобы не видеть, что эта студентка пыталась добраться до моего члена с начала учебного года. Кажется, цель этой девушки состояла именно в этом: я замечал это в том, как рядом со мной всегда слегка задиралась её юбка, как ронялись конспекты, которые их обладательница поднимала, вечно вертясь передо мной так, чтобы я невольно взглядом натыкался на её задницу, или как она мило стреляла в мою сторону глазками, болтая о чем-то со своими подругами.       И вот он я. Мы целовались в коридоре универа, где девушка сидела на подоконнике, а я стоял у нее между ног, уже несколько минут, успевая разве что вдыхать новый кислород в промежутках. Она была… симпатичной. Пожалуй, даже самой симпатичной из всех первокурсниц экономического факультета, и ей не нужно было ничего, кроме как потешить свою самооценку тем, что удалось соблазнить ещё одного мальчика. Прошло всего чуть больше месяца учёбы, но я уже не был уверен, что стал бы у этой студенточки первым из универа. Впрочем, я на эту роль никогда и не хотел претендовать. Мне нужно было только расслабиться, и женское тело было одним из вариантов достижения конечной цели.       У Али получилось вывести меня из себя, взбесить, вогнать в совершенно неконтролируемую ярость, и я справлялся с этим, почти до боли вновь и вновь целуя губы девчонки напротив, на которой вымещал все то, что чувствовал, перемешивая раздражение вместе с желанием, что составляло адскую и совершенно неконтролируемую смесь. Я ненавидел, когда меня держали за круглого идиота, которого можно было обвести вокруг пальца так легко, а затем вытребовать неимоверно огромную сумму денег. Але стоило повесить ребёнка на своего бывшего парня, и, может, он бы оказался достаточно глуп, чтобы верить в эту дурацкую историю. Я же проходил через это слишком много раз и сперва даже испугался, но затем привык ожидаемо быстро: половина девушек сливалась после просьбы предоставить подтверждающий её беременность документ из больницы, а другая половина исчезала совершенно бесследно после предложения провести дородовый тест на отцовство.       — Действительно хочешь, чтобы я остановился? — мои руки замерли у девушки на бёдрах, а затем я слегка дернул её на себя, заставив соскочить с подоконника на пол.       — Нет, — она рассмеялась, качая головой, и вновь привлекла меня к себе.       Передвигаться по коридорам пришлось даже не на ощупь, а совершенно неудобным способом: абсолютно не хотелось отрываться от манящих к себе губ девушки, ровно как и убирать ладонь у неё с груди, которую легко было сжимать сквозь тонкую ткань рубашки и белья. Руки же студентки в моих странных объятьях скользнули вниз по торсу, пока сперва не замерли на пряжке ремня, а затем медленно не скользнули под него, а затем и под джинсы.       Черт возьми. Мне следовало провалиться под землю в этот же момент, если я врал, что был готов для неё.       Я понятия не имел, какие из аудиторий были заняты, какие свободны, а какие и вовсе закрыты, но мне везло так же, как и всегда: одна из дверей открылась, и мы ввалились в помещение, чуть не угробившись от этого маневра. Вряд ли бы пострадала блондинка, но я проделал сие действие спиной вперёд, и падение остановил только вовремя подвернувшийся стол.       — Осторожнее.       — Ничего, — осталось лишь вновь накинуться на неё с очередным поцелуем, а девушке — крепче прижаться ко мне своей грудью от того, как я сжал ладонями её ягодицы.       Её движения губ по моим скулам и линии подбородка были быстрыми, почти лихорадочными, как и мои, и я чувствовал себя так, будто мне самому только-только стукнуло восемнадцать, и все ещё было возможным испытывать от секса что-то, кроме физического удовольствия. Теперь в крови к тому же бурлил адреналин: в комнате, которая, кажется, оказалась лабораторией, в любой момент мог появиться кто угодно, а этого хотелось меньше всего.       Алина, кажется, так её звали, хотя я не был слишком уверен в этой информации, с довольной улыбкой собрала волосы в хвост на затылке, а затем медленно стала опускаться на колени, своими ладошками продолжая поглаживать меня через ткань джинсов. Я лишь ухмыльнулся и упёрся руками в стол позади себя, а затем раздражённо откинул на пол подвернувшийся лист бумаги, который определённо мешал.       — Хватит, — Алина недоуменно приподняла бровь, стоило схватить её за плечо и поднять на ноги.       — Ты что?..       — Я сказал, хватит. До двери дойдёшь сама.       Она, наверное, думала, что я больной ублюдок, да я и сам себя таковым считал: ни один нормальный парень не отказался бы от весьма и весьма многообещающего секса из-за одной чёртовой бумажонки. Я бы тоже наверняка не обратил на неё внимания, если бы случайно не прочитал написанное там вроде женским, судя по аккуратности, почерком.       Пару лет назад эти слова меня даже не тронули бы, даже не заставили бы задуматься хоть о чем-нибудь, что могло как-то меня отвлечь. Но сейчас я был тем, кем успел за это время стать, и прекрасно знал, когда подростки, студенты, люди писали эти слащавые признания в любви родителям и оставляли их на самых очевидных местах.       Когда больше признаться не было возможности.       Комнатка была не такой большой, но я чувствовал себя здесь вполне комфортно, пока Алина, фыркнув, не хлопнула дверью, а теперь мне катастрофически не хватало воздуха. Это состояние не было пределом моих мечтаний, однако, иногда посещало, когда, плевав на все запреты, я возвращался к одной и той же теме, которая, пожалуй, одна могла вывести меня из состояния привычного спокойствия и лёгкого раздражения.       Такую записку мне уже приходилось держать в руках, и я смотрел тогда в неё несколько минут, словно придурок. Текста, конечно, было побольше, поскольку написавший эту явно не блистал фантазией, а после уважений к родителям, которые ещё долго не могли оправиться, добавлялось короткое «Сашка, так просто нужно».       Я помнил абсолютно всё, что предназначалось мне, но какой в этом был толк? Я мог повторить эти слова сейчас или лет через десять, днём или ночью, но в этом не было смысла. У меня все равно больше не осталось ничего, кроме непонимания, ненависти и воспоминаний, поскольку бумагу я разорвал в тот же момент, как за мной перестали заботливо приглядывать, будто я был психом.       Впрочем, тогда, может, и был. От той злобы, которую испытывал до сих пор, но совершенно не от боли и сострадания.       Я сжал бумажку в руке, а затем отшвырнул от себя снова и осторожно прошёлся по лаборатории, внимательно осмотревшись вокруг, и нашёл то, что искал, почти сразу. Знакомые карие глаза, в которых застыли почему-то любопытство и одновременно испуг, внимательно наблюдали за мной, пока их обладательница жалась в самый угол, кажется, надеясь остаться незамеченной. Нет, девочка, я тебя нашёл, и я был дьявольски зол.       У всех моих пассий, которых не устраивал лишь одноразовый секс, было всего два рычага давления: беременность и угрозы покончить с собой. Но здесь было комбо. Джекпот. Два в одном, черт бы побрал эту Алю, которая глазела на меня не менее тупо, чем это делала Алина, и только сжимала в одной руке пробирку, которую выставила перед собой, когда я подошёл ближе, будто это могло хоть как-то меня остановить.       — Что это?       — П-пошёл вон, — запнувшись, все же проговорила знакомая бледная лаборантка, но вздрогнула, когда с моей лёгкой руки стекло разбилось о стену, на которой остались симпатичные разводы от намешанной внутри колбы бурды.       Она хотела пройти мимо, но завалилась на меня, едва не упав, после чего пришлось крепко взять её за плечи и встряхнуть. И Аля поддалась, словно безвольная кукла, а затем вновь посмотрела в моё лицо отсутствующим взглядом, который говорил о том, что я был так же важен, как и любой из шкафов, стоящих в лаборатории.       Впрочем, я бы, наверное, мог ее пожалеть, но этого было слишком мало. Аля запуталась, ей совершенно не повезло, ведь она же хотела как взрослая девочка трахаться со взрослыми мальчиками, однако, не учла, что иногда это влекло за собой определённые последствия. Но я точно не должен был портить из-за её безрассудства жизнь ещё и себе. Примерная девушка Аля могла раздвинуть ноги перед несметным количеством мужчин, до меня и после, и теперь должна была разбираться со всем без моего дружеского и материального участия, которого она так хотела добиться. В конце концов, существовало множество способов избавиться от незадачливой беременности на раз-два и идти спать со всеми дальше. При чём здесь был я?       — Ты успела выпить?       Аля молчала и ни черта не соображала. Или пыталась меня в этом убедить, чтобы я убрался уже от неё. С трудом поборов в себе желание действительно бросить её здесь, а универ оставить с феноменальным скандалом, я несколько раз вполне ощутимо хлопнул девушку по щекам, отчего она поморщилась, но, наконец, вернулась в реальный мир из того, в который в мечтаниях уже уносилась, и несколько раз кивнула, после чего была не слишком ласково отправлена к раковине, о которую затем и ударилась, поскольку я, видимо, немного переборщил с силой толчка.       Я знал, что день будет хреновым, поскольку начался он именно так. Хотелось осушить все пресные запасы на планете, и я даже согласился, что надраться вчера было одним из самых худших решений за последние лет десять. К тому же пришлось выставлять за дверь совершенно незнакомую девушку, которую я притащил к себе для известных целей и которой понадобился мой номер мобильного, чтобы созвониться как-нибудь потом, так что я лишь продиктовал ей цифры наугад, пожалел того, кому она дозвонится, и отправился спасать свою задницу на кухню. Уже там выяснилось, что какой-то придурок пожертвовал водой в кране ради ремонтных целей, а потом сигареты вдруг стали обладать свойством заканчиваться, и в итоге, прикончив воду в чайнике и бутылку из холодильника, я порулил в ближайший супермаркет, который на мое счастье был круглосуточным, а затем поехал в универ. Спустя пару часов Аля решила повесить на меня своего спиногрыза, видимо, узнав о том, что здесь можно было чем-то поживиться. А теперь я сидел в больничном коридоре и совершенно не знал, зачем я здесь очутился.       Чувство непонимания не было новым, но забытым. Поступки должны были и диктовались логикой, но в сложившейся ситуации я не видел ничего логичного. Спас девчонку от того, чего она так хотела? Мне совершенно не нужны были ни доспехи, ни корона героя, а тем более её уважение и благодарности. Я лишь сравнил, провел аналогии и теперь лез не в свое дело только потому, что вернулся мысленно к тем событиям, которые хотел бы навсегда забыть, что мне почти удалось.       Але я дал довольно туманные указания в приступе своей необъятной доброты, которую все во мне всегда пытались найти, но никогда не находили, поскольку её не было, как я всегда считал, и в итоге в это продолжили верить разве что родители, поскольку не знали обо мне и сотой доли правды. У них был сын, который отучился в универе с красным дипломом, затем смог устроиться на высокооплачиваемую должность, купил машину, квартиру, в общем, весь набор джентльмена, и теперь получал второе образование. Они мной гордились и не знали больше совершенно ничего.       Врач пришёл как раз вовремя, чтобы прервать моё пережевывание соплей и кинуть в обычное состояние. Мне действительно пора было завязать: всё давно закончилось, и я жил так, как считал нужным, а девчонку, по глупости решившую наложить на себя руки, решил бы спасти каждый, если бы у него была такая возможность. А особенно, если такой возможности не представилось раньше, тогда, когда она действительно была необходима, чтобы помочь куда более близкому человеку.       — В твоих же интересах было послушать меня и не рассказывать им, что ты сама наглоталась не пойми чего, иначе местом твоего проживания на ближайшее время станет психушка.       Аля на меня даже не смотрела — лишь отвернулась к окну и несколько раз кивнула в ответ на мои слова в знак того, что всё услышала и сделала так, как нужно было. Умница. Теперь, притащив её сюда и сдав на милость врачам, я мог вновь раствориться и понадеяться, что судьба этой девушки дальше пойдёт без моего в ней участия. Так и будет, потому что я совершенно не хотел бегать вокруг неё и убеждать, что жизнь была прекрасна.       — Что, даже неинтересно, что с твоим выродком?       Вот оно. Взгляд карих глаз метнулся ко мне с такой ненавистью, что я удивился, как меня не вынесло из палаты на свободу только от этого. В клубе Аля была совершенно расслабленна и обольстительна, в универе довольно доброжелательна ко всем, кроме моей персоны, а теперь черты её лица будто стали куда жёстче. Впрочем, может, я всегда не особо в неё всматривался. Да, то, что она оказалась сотрудницей универа, было сюрпризом. Да, её реакция, стоило зайти в аудиторию впервые, была забавной. Но Аля не стала той, о которой я мечтал круглые сутки, желая вновь увидеть в своей постели. А зачем? В универе была целая толпа девушек, самая крепкая и упрямая из которых сломалась после часа болтовни и трех коктейлей.       — С твоими выродками, Харитонов.       Я хотел издевательски хохотнуть в ответ на её слова и злобный взгляд, но этот звук застрял у меня где-то в горле, а я остался смотреть на Алю таким взглядом, будто у меня совершенно не работали мозги. В висках снова слегка застучало, будто очередное напоминание о том, что когда-то всё было иначе. Что когда-то я сам был другим, пока смерть брата не перевернула мою жизнь вверх дном, заставив многое переосмыслить.       Значит, эта идиотка была беременна двойней, и у меня оставалось все меньше аргументов, чтобы отрицать очевидное и признавать, что все её слова были обманом. Дьявол, куда меня только угораздило влипнуть на этот раз?       — Мы это уже обсуждали и вдвоём знаем, что это не так, — я достал из кармана телефон, игнорируя всё то, что происходило в моей голове. — Мне нужно ехать. Скажи номер — я позвоню твоим родителям.       — Нет, — она схватила меня за руку, поскольку я остановился совсем рядом, и пришлось неловко выдергивать свою ладонь из её хватки. — Можешь позвонить сестре?       — Мне наплевать.       Девушка оказалась слегка меня старше, как я мог судить по личному опыту, и она оказалась весьма неплохой: присутствовало и смазливое личико, и грудь, и задница, и длинные ноги. Однако любой дурак, сравнивая Алю и её старшую сестру, выбрал бы первую, поскольку у неё всё прекрасно гармонировало и вместе составляло что-то особенно интригующее и индивидуальное, хотя я никак не мог понять, что же это было и чем она так сильно отличалась.       — Боже, что случилось?       Я вновь не смог сдержать усмешки. Девушка бегала вокруг сестры, причем иногда в самом прямом смысле, кричала от волнения и активно жестикулировала, но мы все здесь прекрасно замечали, что на Алю ей было наплевать, а театр предназначался для меня. Сестра моей, без всяких сомнений, самой обожаемой лаборантки, схватилась за меня будто бы от испуга, когда я рассказал только что выдуманную историю про отравление, хотя часть была правдой, и попросила даже принести ей водички, на что была отправлена за ней сама.       В итоге, вырваться удалось от этих двоих далеко не сразу. Хотя, пожалуй, Аля здесь впервые была не при чем. Она лишь односложно отвечала своей сестре, когда она всё же обращалась к ней, и смотрела в окно, однако, у её любимой родственницы, кажется, окончательно заклинило мозг при виде меня, и она включила всевозможные функции для обольщения. Кажется, Але, которая уже попыталась ко мне пристать, стоило объяснить сестре, что это было самым бесполезным занятием в мире.       И почему я застрял именно с этой семейкой, где всех девочек-подстилок на мне клинило?