Abstruse

В последний день этого лета я была грустна, как никогда. Обычно мои летние каникулы были очень скучными и однообразными, я и не замечала разницы между школьными и летними днями. Но в этом году каникулы прошли интересно и незабываемо. Конечно, это объяснялось тем, что в моей жизни появился Нил Аблеструз. Я не помню, чтобы мы в течение лета сидели без дела. Каждый день был особенным: в один день катание на велосипедах, в другой - рыбалка (рыболов из меня, правда, никакой), в еще другой - поход на высокий новертаунский холм. А вечерами Нил катал меня на мотоцикле. Я понемногу перестала пугаться этого оглушающего рева мотора и невообразимой скорости, от которой, казалось, кожа могла слезть с лица. Но всему этому настал конец, так как наступила унылая осень. Вид пожелтевших деревьев угнетал не хуже, чем грядущие экзамены, ведь этот учебный год был для нас последним. Мне почему-то казалось, что Нил будет равнодушен к этой смене сезона, но и он выглядел печальным. Сидящий в школьном автобусе и с тоской смотрящий в окно, он одним своим видом выражал настроение большинства школьников в первый день учебы. - Снова скучная школа, в которую мне по сути незачем ходить, снова вечерняя подработка в службе доставки, снова назойливые школьники с невыполненным домашним заданием,- вздохнул Аблеструз, подперев рукой щеку, когда мы уже сидели в классе. - Ты забыл экзамены,- напомнила я. - Это для тебя они представляют некоторую опасность, а для меня это нечто, недостойное и упоминания,- хмыкнул мой друг, скептически приподняв левую бровь. - Да-да...- закатила я глаза. Обычно он был более вежлив и сдержан, но его дурное настроение влияло и на его слова. В первый же урок учитель коснулся темы профориентации. То есть, весь урок был посвящен этой теме. К счастью, я все же определилась, кем хочу быть, и все благодаря Аблеструзу. Как же я была обязана ему! Он подобрал для меня будущую профессию, дал мотивацию для стремления к ней, и вдобавок еще дает уроки. Но что насчет него самого? Когда как все дети точно выбирали университет и факультет, в который хотят поступить, Нил этому времени не уделял совсем. Все знали, что он точно будет ученым, профессором, доктором наук. "Не пропадет",- с некоторой даже гордостью отзывался о нем мой отец (после поражения в армрестлинге он его сильно зауважал). - Но в какой сфере?- спросил учитель. - Естественные науки, возможно,- небрежно ответил Аблеструз. Он совсем не рвался к поступлению в университет, потому что не имел особого желания стать кем-то. То есть, у него не было цели. Об этом он сам писал ранее. - Людьми управляют их мозг и, так сказать, сердце,- сказал Аблеструз, когда мы сидели в его кухне за легким ужином. - На самом деле, я имею в виду здравый смысл и чувства. Впрочем, кто-то слушает больше мозг, кто-то сердце. Кто-то - 50 на 50. И как ты думаешь, кто больше в выигрыше? - Те, кто слушают мозг?- предположила я, основываясь, скорее, лишь на том, что сам Нил относился к тем, кто слушает мозг. На самом деле я еще не успела уловить мысль моего друга. - Верно. Потому что сердце - глупое и болтливое, не считается ни с какими нормами, не думает о последствиях. Что, собственно, делает мозг. Однако мы все же должны прислушиваться к сердцу. Оно должно управлять нами где-то на 40%. Нил откинулся о спинку стула и скрестил руки на груди. - У кого-то сердце все время болтает, и мозг сдается перед ним. У кого-то они живут в гармонии, как жена, подавляющая некоторые свои капризы, и муж, решающий все сам. А у меня сердце немое. И мозг с немыми разговаривать не умеет. Хотя, это не есть хорошо для меня. Видишь же, как я плыву по течению. Сердце отвечает за мечты, а отсюда и жизненные цели, смысл жизни, в конце концов. Поэтому оно должно иногда говорить. А мое - немое. Я посмотрела в его темные глаза, полные тоски и сожаления. Привычного жесткого взгляда под лениво опущенными веками не было. - И что ты думаешь об этом?- немного подумав, спросила я. - Конечно, хорошо, что я на 100% живу разумом. Легче думается. Но все же, это заставляет меня чувствовать себя роботом. - Но ты переживаешь об этом, значит, ты не каменный. И еще, ты ведь любишь своих сестер,- попыталась возразить я. - Исключения,- откинувшись о спинку кресла и закрыв глаза, произнес Аблеструз. - Но они есть. - Такие мелкие исключения. Такие незначительные. - Очень даже значительные. Нил смотрел на меня некоторое время, наверное, раздумывая все. Потом, встав со стола, пошел делать себе вторую кружку кофе. Почему он не стремился ни к чему? Он даже напоминал мне сторонника нигилизма. Мне было грустно читать то, что он написал ранее. Я отчаянно хотела найти для него смысл, создать его, но я не знала как. - Когда ты перестал ощущать смысл? - Наверное, я и не ощущал его никогда. - Будь это так, ты не сбежал бы из дому,- возразила я. - Это был поступок, инициатором которого явно было сердце. Значит, смысл был. - Был, да сплыл,- мрачно ответил Аблеструз, нахмурившись. - Я и не помню, что именно тогда было в моей голове. Наверное, я просто не хотел оставаться с людьми, которые были против моих интересов. Минутная слабость. - И какие у тебя планы после школы? - Не знаю. Было странно слышать это от Нила. Этот потерянный, но в то же время равнодушный и пустой взгляд не мог оставить меня в покое. Поэтому я начала искать на сайтах разных университетов возможные варианты, куда мог поступить Аблеструз. Я даже добавила в этот список Оксфорд, Нил легко мог туда поступить. Однако проблема Нила заключалась не в выборе университета и факультета, а в том, кем он хотел стать. Его беспокоила именно "немота" его сердца, а не профориентационная проблема. Аблеструз отчаянно пытался почувствовать смысл, а может, и обрести мечту. Я видела, как он листал свой детский дневник, смотрел на рисунки сестер, присылаемые ему каждую неделю. Так продолжалось, наверное, месяц. Потом он оставил всякие попытки пробудить свои сердечные желания, и впал в меланхолию. Мне было жаль видеть, как он сидит в своем кресле, безжизненно опустив тонкие руки на подлокотники, и равнодушно глядит в пустоту. Возле него, казалось, воздух холодел. Мы не говорили, и я пыталась делать свое домашнее задание, хотя полностью посвятить себя ему не могла. - Мне бы хотелось поговорить с кем-нибудь, кто имеет такую же жизнь, как я,- вдруг заговорил Аблеструз, и я мигом отложила учебник с тетрадью. - Наверное, я сделаю что-то полезное для человечества. Не хочу показаться излишне самонадеянным, но мне хотелось бы в это верить. Но что это? Моя жизнь будет принадлежать только человечеству, а жить для себя я не смогу. Не смогу, ведь у меня нет никаких собственных желаний. Он повернулся на 180 градусов и встал с кресла. Скрестив руки за спиной, он начал медленно ходить по комнате. - Наверное, у альтруистов тоже собственные желания на минимуме? Или как? Но я слишком ленив для альтруизма. И общество я не ценю. Потом он резко повернулся ко мне лицом и сел рядом на край кровати. - Кара!- воскликнул он тем тоном, который бывал у него, когда он пребывал в глубоких раздумьях и забывал о своей маске невозмутимости. - Представь себя на моем месте. Что бы ты сделала? - Я не знаю, Нил,- ответила я. - Я много думала над этим, но все равно не смогла придти к точным выводам. Наверное, я просто плыла бы по течению. Выбрала наиболее интересную для меня профессию, делала, что вздумается... - Когда ты ощущаешь счастье? Я немного задумалась, потом ответила: - Да я нахожу его в прочих мелочах. Когда езжу солнечным утром в школу на автобусе, слушая любимую песню; когда ветер дует мне в лицо; когда мы с тобой пьем горячий кофе на кухне после школы. Нил задумался, а я между тем продолжила: - Не думай о счастье, как о чем-то сверхсложном. Я уверена, что ты его испытываешь, но не замечаешь. Просто выгляни из своих мыслей наружу - вокруг много всего прекрасного. Немного подумав, я добавила: - Вспомни лето. Почему ты грустил, когда оно кончилось? - Я был не рад приходу осени. - Ты сам затыкаешь свое сердце!- воскликнула я. - Я не верю, что летом ты не испытывал радости. Каждый день был очень интересным, и я была счастлива, просыпаясь каждым летним утром. Обрати внимание на свои тогдашние ощущения и ты. Откройся миру, раскинь руки и скажи себе, что ты счастлив. Аблеструз задумался, и я поняла, что теперь нужно только ждать. Поэтому я пошла домой с надеждой, что на завтрашний день у Нила появятся некоторые мысли. Однако на следующий день Аблеструз не пришел в школу, а когда я пошла к нему домой, обнаружила записку, приклеенную к двери: "Кара, я уехал на пару дней в Ливерпуль. Н.А.А" Я была несколько удивлена тем, что Нил так внезапно решил навестить семью. Я предположила, что он хотел снова побывать в местах, где прошли лучшие годы его жизни. Но больше никаких мыслей мне в голову не пришло. Вернулся Нил на послезавтра днем. Выйдя из школы, я увидела его на парковке. Он стоял, опершись о свой мотоцикл и крутя в руке свой нож-бабочку. Он был для Нила чем-то вроде талисмана, хотя он не верил в такие вещи. Просто он продолжал всегда носить его с собой. Когда он заметил меня, то выпрямился и, положив нож в карман, по своему обыкновению скрестил руки на груди. Я же с радостью заметила, что не придется идти пешком. - Ты не боишься, что тебя вышвырнут из школы за пропуски?- вместо приветствия поинтересовалась я. - Привет, я тоже соскучился,- язвительно произнес Аблеструз. - Садись. А что насчет пропусков, то кто от меня откажется? Они знают, что из меня выйдет великий человек, и тогда они смогут хвастаться, что я учился здесь, у них. Нил был еще более самоуверен и все ухмылялся, что говорило о хорошем расположении духа. Той меланхолии уже не наблюдалось. Вскоре мы прибыли к дому Аблеструза, и уже сидели на кухне за легким обедом. - Что ты делал в Ливерпуле?- спросила я. - Рылся в своих старых вещах,- ответил Нил, намазывая свой сэндвич майонезом. - И? Аблеструз поднял на меня свой привычный скептичный взгляд, потом отложил нож и откинулся о спинку стула. - Да, в общем-то, ничего,- ответил он на выдохе, опустив взгляд куда-то вниз. - Ничего я не нашел. И я уже потерял всякое желание пытаться прислушаться к своему сердцу. Или лучше сказать "но"? Во всяком случае, я решил, что все так, как и должно быть - я Нил Александр Аблеструз, сердце которого полностью подчинено мозгу, и мне все равно, что там говорят всякие люди. Буду плыть по течению и делать, что разум прикажет. Обычно говорят: "что сердце прикажет", но, конечно же, у Нила Аблеструза все по-своему. Он стал таким же, как и раньше - живым и энергичным, готовым к новому дню, с ухмылкой на лице, которое, правда, оставалось таким же мертвенно-бледным. Нил не сдался, оставив попытки прислушаться к сердцу. Он просто понял, что это не для него, и решил остаться самим собой. И я ни в коем случае не собиралась отговаривать его. В конце концов, моим долгом было поддерживать его во всем. И вообще, я любила его таким, какой он есть. Что было бы, если бы эти поиски дали результат? Возможно, наука потеряла бы великого ученого. Как говорил сам Нил, ему не стоит отуплять свой острый ум. - А знаешь,- вдруг сказал он. - Удовлетворение духовных потребностей и означает обретение смысла жизни. Ты отдаешь предпочтение добру, чести и так далее. Я не альтруист и не люблю людей, но и эгоистом я не буду. Я буду учиться и познавать ради себя, и, надеюсь, мои достижения пригодятся тем, кто так же нуждается в познании.