Море

      — Ну какого чёрта ты опять здесь?       — А что? Ты в состоянии мне это запретить?       — Если ты будешь продолжать в том же духе, то запрещать будет больше нечего… и некому…       Пасмурно, но относительно спокойно. Такие дни идеально подходят для одиночных прогулок, когда твоё окружение это — море, небо… и мысли о недавнем прошлом и недалёком будущем. Но сейчас мне подумать об этом было невозможно, ибо впервые за всё время я был на этом месте не один.       — Оставь…       — Нет. У тебя было слишком много времени. Времена, когда можно было сбежать в раковину прошли, если ты не заметил. Настала пора действий!       — Действий? Таких же необдуманных, глупых и смертоносных, как и раньше?       — Да хоть каких-нибудь! У нас из-за тебя с каждой секундой всё меньше и меньше шансов остаётся на будущее. Любое будущее.       — Из-за меня…       Повисла пауза. На собеседника я не смотрел. Куда-то туда… за горизонт, но никак не на настоящее и такое близкое. — Думаешь, я хотел такой судьбы… Думаешь, я хотел быть пешкой, дабы стать…       — Я всё это уже слышал, наш великий и уникальный романтик-страдалец! Думаешь тебе одному выпала такая судьба? Думаешь ты один тут великомученик и праведник? Думаешь тебе одному уже пришлось познать чувство утраты…       Я всё-таки обернулся. Изменение тона собеседника было крайне подозрительным… Такая привычная поза, со скрещёнными руками, спина прямая, а глаза… В них столько всего смешалось… Я узнал этот взгляд, такой же, как и у меня накануне.       — Не важно, — закрыв лицо рукой продолжил мой… советник, по совместительству, — я понимаю и тебя, и твою ситуацию. Понимаю твою боль и сомнения… Как-никак, но мы оба чуть ли не с самого начала втянуты в это приключение. Но тебе нельзя сейчас отходить в сторону. Нельзя, никак! Постоянно уходя в себя ты, вроде бы, находишь решение, обещаешь измениться. А на деле это всего лишь пустые слова…       — Ну, а что… Погоди! — остановил я парня, явно готового разразиться новой тирадой. — Ни ты, ни я не были втянуты в это дело добровольно. Раз. Сброд таких же как мы «энтузиастов» насчитывает… всего несколько сотен существ. Два. Нам противостоит чуть ли не легион профессиональной армии, победить которую с таким составом, даже с моими придумками, просто невозможно! Физически и практически. Три! А теперь, назови мне хотя бы одну причину, по которой мы будем в тупую погибать нашим маленьким отрядом, борясь ни за что, а не просто признаем…       — Ни за что?! — взревел уже до боли знакомый мне голос. — А родная земля? А вера? А слава и история? А вера?! И это для тебя — ничего?!       Здесь становилось тесновато. Уж кого-кого, а здоровяка Хортона я тут увидеть не ожидал. Особенно с такими претензиями.       — Нет… нет, я такого не говорил! Не надо коверкать мои слова…       — А я слов пока и не слышал! — ко мне стремительно приближались, звеня оружием. — Только мямление и оправдания. И под руководством подобного червя, я с саблей наголо, на смертный бой шёл…       — Кто тебе доктор, что у тебя в плане выбора командиров, такая непруха?       — Послушай, мелкий, — меня одной рукой схватили в кольцо, — твой язвительный язык ты потом на смертном суде будешь применять, а пока слушай. Я бросил всё и всех. Бросил сознательно, ибо знал, что без меня и подобных мне мою землю вновь накроет чёрная тень, о которой все так спешно успели позабыть. И я снова шёл в бой, и снова видел смерть, и убивал сам, ради того, чтобы какой-то мальчишка плюнул мне в лицо, приказав вернутся домой и трепетать перед полчищем шакалов? Я тебе этого не позволю, мелкий…       Я не часто не могу подобрать слов более десяти секунд. Тут я с полминуты не находил, что ответить на подобные слова. И на подобный взгляд… Пришлось извиваться…       — Не таких уж и шакалов… Там тоже люди, которые не хотят войны, а желают жить в мире…       — Нет, мелкий, — мне снисходительно улыбнулись и ударили тяжеленной ручищей по плечу, — царь говорит голосом народа, а не наоборот. Запомни!       Я запомнил. Но тогда не совсем понял.       — Либо ты продолжаешь битву, либо ты бежишь, — глядя прямо в мои глаза, сказал воин, — и потраченных на победу не сил, а жизней ты уже не вернёшь. Никто не вернёт. Готов признать, что они были напрасны?       Я вырвался из полукольца и вновь устремил взгляд к горизонту, скрестив руки за спиной. Хотелось выругаться… что и я делал. Мысленно. Почему-то… У меня в голове промелькнуло лицо… одного исторического деятеля и одна фраза: «У нас был выбор между войной и позором. Но выбрав позор, мы получили и одно, и второе».       — Хорошо! — с раздражением бросил я. — Хорошо! Энтузиазм, рвение, патриотизм… Хорошо! Но первоначальный план провалился, и у нас нет никаких идей для продолжения борьбы! Каким образом, мне уж очень интересно…       — А каким образом, что-то вообще стало возможно? — Тут реально становится тесно. Ещё и этой выскочки эльфийки мне для полного морального счастья не хватало…       — Каким образом три десятка человек смогли развернуть многотысячное войско и обратить их в бегство? Каким образом, мелкое и жалкое ополчение, которое и ополчением нельзя назвать, смогло вырасти до по-настоящему боеспособной армии, численность которой, несмотря на потери, продолжает расти?       — Моя заслуга, — угрюмо сказал я. Меня одарили саркастической улыбкой.       — Я не стану сейчас вновь указывать тебе на твоё законное место, — продолжала эльфийка, — просто пойми, я уверена, ты в состоянии это сделать, что не тобой единым эта армия живёт. Ты — не центр мироздания, чтобы ты о себе не мнил. Но при помощи тех, чьи умения, способности, силы и мысли могут свернуть не один горный хребет. И все они в твоём подчинении и все готовы биться бок о бок с тобой. От тебя нужно лишь не отставать… как обычно… Мы — единое целое теперь. Как ты говорил, братья и сёстры по оружию и цели. И для нас не существует непреодолимых препятствий! И я знаю, о чём говорю… на собственном опыте.       — Я слишком слаб для подобного, — еле слышно вслух подумал я…       — Нет. Не правда. — так же едва различимо произнёс четвёртый Голос, который я уже больше никогда не надеялся услышать… Я не смог Ему более сопротивляться. Решение принято.