Жоффруа

Вновь перед моими глазами размытая больничная палата. Белый потолок, белые стены, белая койка. Кто-то сидел у моей кровати и держал меня за руку. Меня мутило, в глазах всё расплывалось, но живот уже не болел. Когда моё зрение восстановилось, я увидела, что мои догадки верны — передо мною был никто иной, как Томас. Его взгляд был опущен вниз, где он держал мою руку в своей. Казалось, что он спит. Я пошевелила пальцами, и он перевёл взгляд на меня. — Как он? — с трудом выговорила я. — Его нет…- где-то далеко прозвучали его слова, и они эхом раздались в моём сознании. В глазах вновь потемнело. «Его нет… Его нет…» повторяла я себе, не в силах осознать это. А в какой-то миг, внутри что-то оборвалась, обжигая мои щеки слезами. Томас сжал мою руку сильнее, и провёл свободной ладонью по волосах. То, ради чего моё сердце билось, умерло. Я сама умерла, во второй раз. Почему? За что? Я ощущала пустоту внутри себя. — Я должен был следить за тобой, — шептал Томас, зарывшись лицом в мои волосы, — не уберёг… — Я сама во всём виновата, знала же, что мне нельзя волноваться. А теперь уже слишком поздно… Я так хотела быть матерью! Я так об этом мечтала! А теперь что? Услышу ли я когда-то слово «мама»? — Ты больше не можешь иметь детей…- Томас нанес мне последний удар, который пришёлся в самое сердце… Я закричала. Громко, до хрипоты. Я попыталась встать, вырваться из плена собственных мыслей, которые окутали меня тесным кольцом, не давая вдохнуть воздуха. Хотелось бежать, далеко-далеко, где меня не настигнет осознание произошедшего. Уж лучше быть сумасшедшей, чем терпеть адскую боль внутри меня. Лучше сидеть в удобной смертельной рубашке, и смотреть на причудливые тени на стенах, чем понимать, что моего ребёнка уже не вернуть. Я хотела расстаться с прошлым, но не такой ценой! Почему небеса его забрали, не дав мне возможности даже увидеть его? С моих губ сорвался ещё один крик, намного сильнее предыдущего. Я попыталась встать, и убежать. Куда? Не знаю! Томас не давал мне этого сделать, заключив в объятия. Я вырывалась, кричала, царапалась изо всех сил. Но Томас был сильнее, чем я думала, и в конце концов в палату влетела медсестра, которая что-то уколола мне в шею. Мои движения стали уже не такими уверенными, пока руки обессилено не упали. Клонило в сон, и я, закрыв глаза, погрузилась в темноту… *** Холодно, жутко холодно. По коже бегут мурашки, и с каждой секундой все больше пробирает дрожь. Я уже умерла? Нет? Тогда почему здесь так холодно? Я всегда считала, что в аду должно быть жарко. Но через миг действительно становится теплее. Меня укрыли одеялом? Или это простыня, которой накрывают трупов, когда везут их в морг? Нет! Нет, я все ещё жива! Глупые, я же дышу! Не увозите меня! — Чшш, все хорошо…- заботливые руки гладят мои волосы, а этот шепот, должно быть и вызвал мурашки по моей коже. Я открыла глаза, и увидела, что нахожусь всё в той же палате. Только теперь было темно, лишь тусклая настольная лампа на тумбочке у моей кровати, освещала комнату. Книга которая лежала у Томаса на коленях соскользнула, и глухо стукнулась об пол. — Все хорошо, — продолжал шептать он, поправляя моё одеяло. — Я жива…- слабо произнесла я, ясно давая понять, что не дам увести себя в морг. Но и так понятно, что никуда меня увозить не собираются. Это всего лишь бред, страшный сон, который был нарисован моим воображением. — Конечно жива… Иначе быть не может, — он поднял книгу, и положил на тумбочку. — Да, я жива, — произнесла я, — а его нет…