Кровавая луна

      Она лежала в саду около большого раскидистого дуба. Во тьме она казалась спящей, а платье из-за пролитой крови стало скорее багряным, чем розовым. Нас быстро увели от тела, хотя многие выскочили в сад, едва услышав о смерти Розали.       Гостей и хозяев собрали в том же помещении, где до этого проходил бал. Музыканты смолкли, лишь ярко горели свечи и негромко переговаривались люди. Шериф Блэк также был приглашен на празднество, поэтому он вместе с доктором Карлайлом отправился на улицу — к телу Розали. Многие плакали, а Анджела цеплялась за мою руку, ощутимо дрожа. Сама я сохраняла видимость спокойствия, но совсем его не ощущала. Я думала лишь о веселье Розали в её последние минуты.       — Кто ж её убил? Как так можно, она же… Кто мог совершить столь бесчеловечное преступление… — Анджела сжимала мою руку всё сильнее.       К нам стремительно подошли мистер Вебер и мой отец.       — Где вы были, Белла? Почему вас не оказалось на балу?       — Мы были в библиотеке, мистер Свон, — ответила ему Анджела, — я хотела показать Белле новые книги, которые доставили на прошлой неделе. Она попросила, а меня бал утомил.       — Нелепость, дамы, нелепость! Вовсе не стоило покидать гостей. Впрочем, не только вас не было в зале: к примеру, я не видел и доктора Каллена, если, конечно, он не был с вами библиотеке или же…       — Он действительно был в библиотеке, папа, — сказала я, ничуть не заботясь о последствиях своих слов. Не хватало ещё, чтобы доктора Карлайла обвинили в убийстве! В том, что это было убийство, не было никакого сомнения. Или же было? В наших краях, конечно, водились дикие животные, пумы, иногда встречались даже гризли, но они никогда бы не решились подходить к домам. Или же Розали загрызли дикие собаки? В самом деле, почему я решила, что её убили? Уж не из-за того ли, что мне так сказала служанка, ворвавшаяся в библиотеку?       — И вы были наедине? Анджела, как вы могли так нарушить правила приличия? А от вас я такого, Изабелла Свон, вовсе не ожидал! — мистер Вебер пришел в ярость.       — Изабелла, я разочарован, я очень разочарован, — произнес отец, и в его глазах я ожидаемо увидела неодобрение. Но как-то оправдывать себя у меня просто не было сил.       — Мы не виноваты, отец. Белле стало плохо, когда мы вошли в библиотеку, а там, к счастью, как раз оказался доктор Каллен. Он остался с нами, пока ей не полегчало, а чтобы отвлечь нас, рассказал о книге, которую читал.       Я посмотрела на Анджелу с благодарностью.       — Почему вы не позвали никого из слуг?       — Я не хотела никого беспокоить, мистер Вебер, и портить праздник. Простите, — ответила ему я.       Отец тут же взял меня под руку и отвёл от Анджелы подальше. Он что-то говорил мне, но я не слушала, увлечённая своими мыслями.       Почти до утра никого, к вящему возмущению гостей, не выпускали. Сие не могло не сказаться на моем самочувствии — я буквально валилась с ног. Шериф опросил почти всех, а после отпустил, но уехать домой я в тот день не смогла бы. Меня решили уложить в одной из спален на втором этаже, а миссис Вебер прислала ко мне служанку и доктора Карлайла. Он выглядел бледнее, чем обычно, а его глаза казались необычно тёмными. Я поразилась температуре его кожи, когда он коснулся меня: она была ледяной, будто доктор опустил руки в холодную воду, но я решила, что мне почудилось.       — Вам следует поспать, мисс, слишком много волнений. Не думайте ни о чём до завтра.       Служанка неотрывно следила за нами, поэтому я не решилась ответить ему. Поклонившись мне на прощанье, доктор ушел, оставив меня в расстроенных чувствах.       Я думала о Розали. Когда-то мы дружили, но в последнее время общались совсем редко, однако я по-своему любила её. Её смерть была слишком неожиданной. Горе сдавило лоб, будто бы навалилось погребальным камнем, придавило к подушке, заставив нести невыносимый груз. Слёз не было, осталось только печальное осознание случившегося, но я не могла дышать. Каждый вздох отдавался болью в груди, которую удавалось терпеть, лишь сжав зубы. Я проспала всего пару часов, которые вовсе не вернули бодрости.        Розали решили хоронить через два дня. Я не знала причину её смерти, но слышала, что шериф, получив результат вскрытия тела, которое произвел доктор, решил, что на неё напал дикий зверь. В городке только и говорили, что о её смерти. Все сидели по домам, а улицы патрулировали, прихватив оружие. Вызвали охотника на диких опасных животных, и он бродил по окрестностям. В городе будто всё умерло с гибелью Розали, а сердца людей сковал страх.       Жениху Розали написали, но ждать его не было никакой возможности. Похороны организовали быстро. В моём гардеробе нашлось подходящее случаю закрытое платье, а вуаль достали из сундуков маменьки. В назначенный час я и отец прибыли в церковь.       Заупокойная служба была многолюдна и по-своему роскошна. Розали же даже в смерти не потеряла внешней привлекательности.       Мы заняли места в третьем ряду рядом с Веберами, обменявшись со знакомыми кивками. В воздухе царило горе, которое каждый чувствовал кожей. Плита, давившая на меня, становилась всё тяжелее. В первом ряду, уткнувшись в платок, рыдала миссис Хейл, а рядом сидел её безучастный муж.       Заупокойная месса была слишком длинной, чтобы сдержать слезы. Я приподняла вуаль, чтобы вытереть их и поймала взгляд Эдварда Мейсона. В его глазах было… Любопытство? Внимание к моей персоне? Я не могла этого понять. Беспокойство?       Мы разговаривали прежде два-три раза, и наши беседы были малосодержательны. Правда, все в округе знали, что наши отцы договариваются о браке, но это были лишь досужие разговоры, а не реальная помолвка. Я отвела взгляд и снова прикрыла лицо вуалью. Заболело сердце, но в тот момент было всё равно. Не было сил думать о Мейсоне, болезни или еще о чём-либо: перед глазами было лишь смеющееся лицо Розали. Я думала о смерти чаще, чем любой другой житель этого городка, но в моих снах смерть приходила ко мне, а не к кому-то другому, уж точно не к Розали. Она должна была жить. Она. А я должна была умереть, потому что была смертельна больна, и это не лечится. Почему бог забрал именно Розали? Почему он был так несправедлив?       За эти грешные мысли мне был обещан ад, но я не могла отказаться от них.       Первое захоронение на кладбище было сделано почти сто пятьдесят лет назад. Старинные могилы, склепы, статуи из камня. Я часто здесь бывала, посещая могилы своих братьев и сестёр, которых унесла холера. Их могилы были расположены в пятидесяти футах от места последнего упокоения Розали. Килиан, Джон, Шарлотта, Анна Елизавета (мы звали ее Элизабет) — всех их унесла холера. Я выжила. А потом моя мать сбежала с каким-то проходимцем. Мне оставалось лишь ходить на кладбище, оплакивая тех, кого больше со мной не было. Теперь меня покинула и Розали.       Её похоронили в семейном склепе Хейлов. Как только церемония закончилась, я смогла, в сопровождении Элис, отойти подальше от склепа и дать наконец волю слезам. Служанка не могла меня успокоить, никто не смог бы.       — Мисс, мисс… Успокойтесь, вам же нельзя, мисс! — Элис протянула мне платок, но я не смогла успокоиться. Вуаль рвал ветер, и я почти ничего не видела от слез.       — Прекрати немедля нести этот вздор! Не видишь, твоя госпожа расстроена, а твои причитания точно ей не помогут.       Знакомый голос вывел меня из транса, в котором я была. Отец отошел от меня, отправившись выразить соболезнования, а я осталась ждать его в открытой коляске. Я не слышала, как говоривший подошел. Эдвард Мейсон.       В свете июньского утра было особенно хорошо видно, как он прекрасен. Бронзовые волосы, белая кожа. Не белее, чем у меня, но гораздо ровнее, похожая на мрамор. Зелёные глаза, изысканная небрежность траурного костюма, шёлковый шейный платок. Он знал о своей внешней привлекательности, но относился к ней с иронией и от этого был еще более хорош. Но я никогда не смогла бы оценить Эдварда Мейсона по достоинству. Он никогда не смог бы понять ни мою любовь к книгам, ни моего отвращения к развлечениям — ничего из того, что составляло мою сущность.       — Я знаю, что вы с покойной были подругами, примите мои соболезнования вашей утрате.       — Благодарю вас, мистер Мейсон.       — Я понимаю ваше горе, но вы должны найти в себе силы успокоиться. Прошу вас, — он смотрел на меня так же внимательно, как и в церкви, и это беспокоило меня. Элис, открыв рот, глядела на нас, но не решалась ничего сказать, ибо боялась наткнуться на очередную колкость господина.       — Благодарю вас. Я найду в себе силы, мистер Мейсон.       — Прошу, зовите меня Эдвард, — он протянул мне руку, и я была вынуждена принять этот его жест. Его руки были теплыми. Коляска была совсем низкой, а возница сидел смирно, как и лошади, поэтому мистер Мейсон спокойно смог коснуться моей руки, — вам нужно прекратить горевать по этой женщине, мисс Белла. Нужно жить дальше.       — О, Эдвард, вы нашли нашу маленькую мисс Свон, которая вовсе обезумела от горя! Надеюсь, мой сын смог вас утешить, дорогая? — мистер Мейсон-старший появился будто из ниоткуда. Рядом с ним стоял мой отец, который, увидев, как Эдвард держит меня за руку, даже не удивился. Поспешно отодвинувшись от Эдварда, я нашла в себе силы лишь кивнуть.       — Приветствую вас, мистер Свон, — Эдвард был сама любезность.       — Знаю, что не время об этом говорить, но наши дети могли бы стать замечательной парой, не правда ли, мистер Свон? — произнес мистер Мейсон-старший.       — Я совершенно с вами согласен, мистер Мейсон. Это было бы невероятной радостью.       — Как вы можете говорить об этом, когда гробовщики еще не успели покинуть кладбище? Как? — меня душили слезы. Отец что-то говорил, но я не слушала…       Сердце застучало громко-громко. А в следующую секунду я уже не могла ничего чувствовать…       Темнота поглотила меня.