Кейси Винчестер

You can't hide from your shadow It's the only thing you own And you don't need to pretend that perfection is your friend 'Cause we're all broken. We all end up alone

— Что это значит? Кейси медленно оборачивается. Её взгляд уверенный, и лишь на секунду дёргаются брови, показывая, что она по-прежнему хочет поехать домой. Она сама не понимает, почему так боится. Кивает в сторону входа и идёт внутрь, на территорию кладбища. Сэм неспеша идёт за ней по просёлочной дороге, предназначенной для машин. Они могли бы сейчас ехать, а не идти, но Кейси предпочла пешую прогулку. Ей хочется прочувствовать эту атмосферу кладбища, медлительно ступать меж плит и быть уверенной, что она не упустит ту самую плиту, которая ей нужна. Ей кажется, она сходит с ума. Вдруг она останавливается. Осматривается, ищет взглядом что-то. И её взгляд застывает на плите под старой ивой. Ива каждый раз была её ориентиром. Иначе на этом кладбище можно попросту заблудиться. Она ступает по влажной от росы траве и подходит к дереву. Из-за сумерек почти не видно имени на могильной плите, и Сэму понадобилось время, чтобы рассмотреть. Кейси, тем временем, присела на корточки и осторожно сорвала немного травы, окутывающей мраморный камень, чтобы слегка очистить его. Встав, она взглянула на Сэма, уже успевшего прочесть наименование. И то, что он увидел, заставило его опешить. Она ждала этой реакции, даже представляла его выражение лица в своей голове. Слишком уж хорошо его знает. Кейси Росс. Первая мысль в его голове — кому-то два года назад не хватило просто сжечь Кейси после её смерти. Кто-то решил похоронить её не как охотника, а по-человечески. И раз уж Топика — её родной город, всё логично. Но взгляд опустился ниже, и Сэм увидел года жизни. 1983 — 2006. Сейчас 2014 год. Кейси умерла два года назад. Что-то не сходится. Прежде чем он успел хоть что-то спросить, Кейси начала первая: — На Небесах время течёт иначе. Нет этой бесконечной гонки всё новых и новых дел, которые нужно закончить к сроку. Появляется время подумать, анализировать свою прожитую жизнь, понять, кто ты такой, какой ты человек, и я осознала насколько эгоистичной я была. Её голос был безжизненным. Будто она в многовековой депрессии или при смерти. Она лишь смотрела на свою же могилу, гроб под которой был пустым, и сжимала кулаки в карманах пальто, впиваясь ногтями в нежную кожу ладоней. Поднимается ветер, и она вдруг ёжится от порыва холодного воздуха и поворачивается к Сэму. Он совсем не понимал, к чему она клонит, и для чего они здесь. Он хотел, чтобы она поскорее объяснила, где пропадала всё это время, но она лишь ещё больше запутывала его. Когда будет развязка? — Все мы заслуживаем хотя бы попрощаться, так? — Кейси улыбается, и её улыбка выходит нервной. На долю секунды Сэм думает, что Кейси хочет попрощаться с ним, уйти навсегда, и он уже напрягается всем телом, но она успокаивает его, продолжая: — А я даже не дала тёте возможность сказать «Прощай». Помнишь, восемь лет назад? Я сказала, что не против поехать с вами, хотя моя самая близкая родственница и понятия не имела, что со мной. Шумных вздох. Кейси отсутствующе смотрит в одну точку, будто вспоминая, а до Сэма плавно начинает доходить. Он всегда умел складывать два и два. Только вот он не хотел озвучивать свою догадку. Хотел дать Кейси возможность сказать всё самой, выговориться. — Будучи в Раю, я понимала, что у меня нет шанса всё исправить. Я же уже была мертва. Но затем я воскресла. И решила, наконец, хотя бы попытаться загладить свою вину перед той, кто меня воспитала. Она была такой стервозной, когда я была маленькой… но это не отменяет того, что она была моей семьей. Сэм переваривает всё, сказанное Кейси. Думает, что она продолжит говорить, но она, похоже, дала ему время на осмысление. А он и так уже всё осмыслил и понял. — Так все те ночные вылазки из дома ты проводила с тётей? — Почти, — неуверенно кивает она. — Я не знала, как поступить. Меня же уже давно считали исчезнувшей без вести, как и многих других ребят из Колд-Оука. И три месяца назад я решила просто прийти к своему старому дому, постучать, а там уже что будет, то будет… Кто бы мог подумать, что просто постучать в дверь — сложнее, чем пойти на охоту против гнезда вампиров? Когда ты идешь охотиться, тебе не нужно искать оправдания, почему тебя не было восемь лет и почему ты вернулась именно сейчас. А на пороге своего старого дома — нужно. И от этого скручивало живот чуть ли не до тошноты, а в груди было неприятное, зудящее чувство, будто какой-то жучок устроился меж ребёр и не хочет уходить. Наконец, Кейси трижды стучит по белой поверхности двери, затаив дыхание. Минуту дверь никто не открывает. Две. Три. На четвёртой минуте Кейси облегчённо выдыхает, рассудив, что дома никого нет, и разворачивается, чтобы вернуться в машину, взятую в аренду, и поехать домой. Никого нет? Отлично. Она заедет потом. Через пару дней, неделю, месяц. Или, давайте будем честны, не заедет никогда. А сзади со скрипом отворяется входная дверь. — Вам чем-нибудь помочь? Голос незнакомый, женский. Молодой. Это точно не тётя. Может, ошиблась домом? Она не была здесь восемь лет. Нет, не могла она забыть свой же дом. Ноги по мышечной памяти сами её принесли сюда, как бы она забыла? Кейси оборачивается и видит перед собой высокого роста девушку со смуглой кожей. Рядом с ней Кейси, ростом шестьдесят пять дюймов, выглядит крохотной. Хотя разница, наверняка, всего дюймов пять. Девушка дружелюбно улыбается, пусть по взгляду и видно: она удивлена. Гостей не ждала уж точно. — Я ищу Сандру Росс. Вы не знаете, где я могу её найти? — О, пожалуйста, проходите, — ожив после малюсенькой паузы, отвечает девушка и делает шаг в сторону, ближе к открытой двери, пропуская гостью внутрь. — Она живёт здесь. Поджав губы, Кейси неуверенно ступает в дом. У неё будто бы дежавю. Здесь она не было уже почти десяток лет, но интерьер ничуть не изменился. Тот же цвет стен, та же мебель, те же фотографии в рамке. Ей стало не по себе. А незнакомка уже закрывает входную дверь, так что бежать некуда. Может, через заднюю дверь? Не глупи, Кейс, ты же сама хотела перестать быть ребенком. Кейси снимает куртку и вешает её на крючок возле тумбочки для обуви. Даже не успевает проследить за своим же движением, делает это рефлекторно. А девушка опешила, ведь Кейси же должна быть просто гостьей — откуда ей знать, куда вешать верхнюю одежду? Она смущённо засовывает руки в карманы джинсов. — Я просто была здесь однажды уже, — говорит она, и девушка кивает в знак понимания. Тему приходится сменить тут же. — Так, где Сандра? — Сандре нужен отдых, так что она спит. Не хотите чаю? Думаю, она уже скоро проснётся. Кейси кивает, вежливо улыбнувшись, и проходит за девушкой в гостиную. Незнакомка указывает ей на диван, предлагая сесть, а сама скрывается на кухне. Кейси остается стоять на месте, ведь больше хочет пройтись по дому, посмотреть на давно забытые вещи. Стены преимущественно выкрашены в белый. Почти на всех стенах — картины в коричневых, старых рамках. В основном, пейзажи, но прямо напротив лестницы висит портрет какого-то неизвестного мужчины из их родословной. Сколько Кейси себя помнит, этот взгляд с картины пугал её всегда, особенно, когда она спускалась ночью. Не хотела бы она иметь такого знакомого, который таращится своим ты-никто-по-сравнению-со-мной взглядом. Возле книжного шкафа, содержание которого Кейси перечитывала по раза три, было тёмное пятно столетней давности от какой-то газировки. Кейси тогда впервые позвала в гости Коула, а тот любил побеситься, и однажды колы из стакана в его руке выплеснулась на белую стену. С тех пор тётя Сандра-то его и не любит. Кончиками пальцев она проводит по этому пятну, грустно улыбаясь. Если бы не присутствие той девушки в доме, она бы точно разрыдалась. — Вот и чай, — торжественно объявляет она, ставя две чашки на кофейный столик. — Я, кстати, так и не представилась. Я Люси, — и протягивает руку, выпрямившись. — Ке… Кейт, — пожимая в качестве знакомства руку девушки, фальшиво представляется Кейси, и уголок её губы нервно дёргается. В чём её проблема? Почему она не может признать, что она — племянница Сандры? Всего-то выяснится, что она уже как восемь лет исчезнувшая без вести девушка. Подумаешь. Она садится на мягкий диван и берёт кружку, над которой струится пар. Тёплая поверхность приятно согревает замёрзшие, слегка покрасневшие руки. — Так, кто Вы, если не секрет? — интересуется она и делает глоток. Горячий напиток обжигает язык и горло. Кейси ставит кружку на стол, рассудив, что лучше подождать. — Меня не было в городе уже очень давно, многое, похоже, изменилось. — А, я сиделка Сандры, если можно так сказать, — принимается рассказывать Люси, жестикулируя свободной рукой, другой держит чашку. — Приехала сюда совсем недавно, и мне нужен был дом, так что Сандра разрешила пожить у неё, в обмен на различную помощь. Покупать лекарства, помогать по дому, менять капельницу… Брови вдруг поднимаются вверх в недоумении, отчего лоб прорезают несколько складок. Кейси озадаченно смотрит на Люси, но та не совсем понимает её реакции, потому молчит. Капельницу?! Лекарства?! Плюс к тому, за что можно винить себя. Она даже не знала о состоянии тёти. — Она больна? — озвучивает всё же Кейси свои мысли. — Да. Из-за возраста у неё проблемы с сердцем, — Люси выжидает паузу, чтобы переходить к другой теме не сразу. Неприлично же. — Слушайте, а вы не родственница Сандры случайно? У меня назойливое ощущение, что я уже видела Вас. — Я? — голос ей кажется не похожим на свой собственный. От неожиданности он становится каким-то слишком высоким, тоненьким. Кейси прокашлялась. — Нет. То есть да… да, дальняя родственница. Очень дальняя. Мы толком и не общались. Просто решила наконец наладить контакт. Тридцать лет, а оправдываться не умеет до сих пор. И ложь тоже нельзя отнести к её главным качествам. Особенно, если застать вопросом врасплох. Повзрослей, Кейси. — Вы очень похожи на её племянницу. Она показывала мне фотографии… ужасная трагедия. Просто ужасная. Трагедия. Это то похищение Азазелем восемь лет назад? Да, трагедия. Столько людей погибло, но зато Кейси познакомилась с Сэмом, своим будущим мужем, и его братом. Хоть в чём-то есть плюсы. Плевать, что всего лишь пострадали невинные. Всего лишь. Кейси чувствует себя ещё более эгоистичной. И вина снова раздрабливает череп. — Да, я кажется немного похожа на… как ее звали? Кесси? Кейси? Доходили слухи, но даже толком не знаю, что с ней случилось. Знает. Она всё знает, сама была участницей той самой «трагедии». Только почему бы не сказать об этом? Зачем притворяться? Кейси всё ещё не может взять ответственность на себя. А ведь это она добровольно вычеркнула себя из жизни Сандры. Она согласилась бежать от проблем вместо того, чтобы разбираться с ними. Ну не ребенок ли? И только в тридцать лет она начала чувствовать за это вину. — Никто не знает. Где-то девять лет назад пропала без вести. Полиция искала её, но без толку, — Люси делает паузу, промачивая горло чаем. Видно, пересохло во рту. Неудивительно. У Кейси у самой в горле ком почти с самого начала разговора. — Через неделю полиция уже перестала искать, а Сандра всё не успокаивалась еще несколько месяцев: вешала объявления, спрашивала людей. Места себе не находила. А потом пришлось попросту смириться. Её объявили погибшей. Бедная Сандра… ей пришлось хоронить пустой гроб. Она даже сказала, где: на кладбище, неподалеку отсюда. Под старой ивой. Кейси вроде любила деревья… Кейси часто закивала, закрывая рот рукой, едва ли дождавшись, когда Люси закончит рассказывать. Да, она любила деревья. Повторяла это Сандре тысячу раз, но была уверена, что та не запоминает: зачем ей это знать? Запоминает. Запоминала. А теперь считает, что Кейси и вовсе нет в живых. Она срывается с места, бормочет по пути что-то невнятное, наподобие «Извините», и мчится в ванную. Не видит в округе ничего, видит лишь дверь в ванную, куда так стремится, пытаясь сдержаться и не разрыдаться. А слёзы уже мешают видеть. Перед глазами всё вертится, комната ходит по кругу. Ворвавшись внутрь, Кейси захлопывает за собой дверь. Проводит дрожащими ладонями по волосам, держится за голову. Пытается укрепить тот барьер, ту стенку, все еще не позволяющую ей впасть в истерику, всё ещё оставляющая внутри ту беззаботность. А барьер всё рушится, вся та ответственность, накопившиеся за эти года, ложится на хрупкие, не готовые к этому плечи. Это всё её вина. Столько людей её искали, полиция тратила своё время, повсюду были объявления о пропаже. Всего бы этого не было, будь Кейси ответственнее. Она могла бы просто прийти домой и сказать, что уезжает, навсегда. Тётя не хотела бы отпускать её никуда, была бы зла, возможно, устроила бы скандал. Но она бы знала, что Кейси жива. Что, если её проблемы со здоровьем как раз из этого? Что, если она настолько перенервничала тогда, что сейчас её организм попросту не выдерживает? Кейси зажимает рот рукой, чтобы не было слышно рыданий. Плечи вздрагивают в такт всхлипам, а дышать настолько трудно, что кажется, будто лёгкие наполнены водой. Если она сейчас задохнётся, она не удивится. Ей и так кажется, что она умирает. — Кейт, Вы в порядке? — голос Люси за стеной. Кейси часто кивает, не в силах говорить, и лишь через несколько секунд понимает, что Люси не может её видеть, а значит не может видеть её кивок. Наспех вытирает слёзы и делает вдох в попытке успокоиться. Ещё один. Почему не помогает? — Да-да, всё хорошо, — бормочет она едва различимо, дрожащим голосом. В груди всё горит. Если бы у неё по-прежнему был телекинез, всё в округе уже давно бы разбилось вдребезги. И зеркало, и раковина, и, быть может, даже стены пошли трещинами. Может, это даже к лучшему, что её силы пропали? Нет. Это было её частью. Со всеми плохими сторонами телекинеза, это было её частью. А теперь она испарилась, как и та беззаботная Кейси, не умеющая принимать правильные решения. Прошло не меньше десяти минут, когда Кейси нашла в себе силы покинуть ванную. В конце концов, это странно. Незнакомая девушка пришла в дом, представилась дальней родственницей и разрыдалась в ванной. Она умылась дрожащими руками, пытаясь спрятать следы плача. Краснота глаз, к счастью, у неё всегда проходила быстрою. Покинув ванную, она нашла гостиную пустой. Люси не было здесь, но её голос был слышен в гостевой комнате на первом этаже. Он был очень тихим, а потому неразборчивым, и Кейси пришлось пройти в комнату. Внутри было мрачновато, будто специально избегали яркого света. Над кроватью нависла Люси, подправляя подушку. Заметив полосу свету на полу, она оглянулась и, увидев Кейси, будто бы одним лишь взглядом спросила: «Все хорошо?». Кейси снова кивает, в этот раз всего единожды, кратко. Так как Люси выпрямилась, на кровати стала видна Сандра. Её старческое лицо погрязло в морщинах, а глаза были уставшими, измученными. Болезнь добавляла к её виду ещё несколько лет, будто бы та была уже в глубокой старости. Возле постели — капельница, ведущая к руке тёти. У Кейси болезненно сжалось сердце. Она еле подавила подступающую волну новых слёз. — Когда я была здесь в последний раз, Сандра спала наверху, — отсутствующие произносит Кейси, смотря в одну точку. К чему вообще эта информация? Наверное, чтобы хоть как-то нарушить звенящее молчание. Она снова давила, хотя Кейси уже привыкла к тишине. — Я решила переместить её комнату сюда, чтобы ей не подниматься по лестнице каждый раз, — объясняет Люси, сцепив пальцы в замок. — Кто это, милая? — хриплый голос Сандры. Милая. Она никогда так не называла Кейси, хотя та была её племянницей. А сиделку называет. Кто знает, быть может, если бы Кейси по-прежнему жила в Топике, рядом с ней, и её бы тётя именовала «милой». Почему её это так задело? — Твоя родственница, — поворачивается к старушке Люси. — Решила навестить тебя. Кейси наполняет воздухом грудью и плавно ступает к кровати, обходя её. Подле неё стоит стул, видимо, для Люси, чтобы ей было удобнее сидеть с Сандрой. Кейси медленно садится на него, выжидает несколько секунд, не решается заговорить. Ей попросту больно смотреть на тётю. В последнюю встречу та была бодрой, энергичной, пусть и слегка грубоватой. Кейси готова даже согласиться на все те надоедливые замечания и пререкания с её стороны, лишь бы та снова была здорова. Тётя внимательно следит за её движениями, но ничего не говорит. Похоже, она и вовсе забыла о существовании племянницы и сейчас не вспоминает, кто же это. — Это я, тётя Сандра, — вдруг говорит она неуверенно и кладёт ладонь поверх морщинистой руки Сандры. — Кейси. Если бы Кейси посмотрела сейчас на Люси, увидела бы недоумевающий взгляд. Но ей всё равно. Пора бы уже признать, кто она есть и что сотворила восемь лет назад. Как можно было не понять, сколько последствий это принесет? Сколько боли доставит тёте? Глупая двадцатидвухлетняя Кейс, не думающая о других. — Кейси, милая, — обращается Сандра к племяннице умильным голосом, будто бы всегда любила её и лелеяла. Но это «милая» заставило выпрямиться и даже улыбнуться уголками губ. — Ты меня так давно не навещала… Похоже, из-за болезни тётя действительно плохо помнит всё, что связано с Кейси. Узнаёт хоть в ней родственницу, а это уже плюс. Может, это и к лучшему, что она не может вспомнить её пропажи на целых восемь лет. — Я знаю, прости меня, — говорит Кейси, и у неё вдруг встаёт ком в горле. Глаза снова наполняются слезами. Сколько можно плакать? — Мне так жаль… у меня было очень много дел, я не могла приехать. Столько всего изменилось… У меня теперь прекрасный муж, с которым я пережила столько всего… Слеза стекает по щеке, и Кейси крепче сжимает ладонь тёти в своей. Кейси стискивает челюсть — она не может разрыдаться снова. — Так у меня будут внучатые племянники? — с неподдельной, искренней радостью в хриплом голосе спрашивает Сандра, и Кейси чувствует, будто бы её ударили в живот, заставляя согнуться пополам. Но она наоборот выпрямляется, всхлипывая. — Нет, тётя Сандра, я не думаю… — отрицательно качает она головой. — В ближайшее время точно нет. Но… так или иначе, я обещаю, что буду приезжать к тебе как можно чаще. Я больше не оставлю тебя, хорошо? Тётя кивает, искренне улыбаясь, и Кейси выдыхает, чувствуя, как с плеч спал огромный груз. Может, она всё ещё виновата за то, как поступила с родной кровью, но хотя бы теперь она будет пытаться исправить всё, пытаться загладить свою вину. Оплатит нужные лекарства, если потребуется. Будет приезжать постоянно, будет помогать Люси по дому. Она всё исправит. Она должна научиться быть ответственной. Около получаса Кейси ещё разговаривала с тётей, но вскоре ей пришлось прервать беседу, ведь Сэм не переставал названивать. Однажды она расскажет ему обо всём, что случилось, не сейчас. Не сегодня. Она не хочет, чтобы он понял, какой эгоистичной она была, приняв то решение восемь лет назад. — Не рассказывайте никому, ладно? — просит она Люси, застёгивая куртку и смотря на себя в зеркало. — Мне правда не нужны лишние проблемы, это всё было так давно… — Что всё-таки случилось? Вас не было так долго, все считают Вас мёртвой уже как девять лет. Подправив волосы, слегка растрепавшиеся, Кейси поворачивается к Люси и делает глубокий вдох. — Это очень-очень долгая история, — заверяет она, расправив плечи. Спина слегка затекла от долгого сидения в одной позе. — В 2006 году меня и ещё нескольких человек похитил какой-то психопат. Мне удалось сбежать, но я не могла вернуться домой. Могла. Ещё как могла. Но приняла решение сбежать, оставив всю свою жизнь позади. Люси изумлённо поднимает брови вверх, опешив. Наверняка она ждала историю наподобие «Я просто сбежала из дома, как глупый подросток», но настоящая история заставила её застыть, не в силах ответить что-либо. Интересно, как бы она отреагировала, узнав, что её похитил не просто психопат, а Желтоглазый демон, желающий открыть Врата? Некоторым людям лучше не знать правды. Слишком впечатлительные. Хотя Кейси тоже нельзя назвать безэмоциональной. Вспомнить только, как она восприняла существование демонов в Колд-Оуке. — Пожалуйста, — умоляюще смотря на Люси, просит Кейси. — Не говорите никому. Это вызовет ненужный ажиотаж… Вы же понимаете? Люси кивает, опустив взгляд. Ей явно хочется узнать подробности, но спрашивать бестактно. А Кейси в мыслях радуется, что Люси воспитана правильно и не станет расспрашивать её обо всём. Она и так слишком вымотана для всех этих разговоров. — Спасибо, — говорит она напоследок и скрывается за входной дверью. — Так ты всё это время просто навещала тётю? — удивляется Сэм, ожидая, наверное, услышать, что Кейси связалась с Кроули и теперь «на тёмной стороне», или ещё что похуже. Кейси шумно вздыхает, слегка склонив голову. Озвучивать ответ и не нужно. — А с Алексией я была, потому что на заботу о Сандре и так уходило много времени, — дополняет она. — Я не могла ещё и тратить на дорогу по шесть часов каждый день. Пришлось обратиться к ней за помощью. Я же телепортироваться не умею. — Боже, я был таким дураком… — Нет, это я должна была намного раньше рассказать тебе. Просто… — делает паузу, поворачиваясь к Сэму. Просто что? — боялась. Мне нужно было время. Молчание. Кейси не знает, что сказать ещё, Сэм не знает, что ответить. Так они и стояли пару минут, безмолвно смотря на могилу живой девушки. Взгляд падает чуть дальше, на надгробную плиту, стоящую рядом, немного впереди. И под той плитой, в отличие от этой, есть гроб. Есть тело. Кейси вдруг усмехается, и Сэм хмурит брови, не понимая, что вызвало усмешку. — Самое ироничное, что меня «похоронили» рядом с ним, — начинает она, и Сэм выпрямляется, проследив за её взглядом. Уже светлело, и разглядеть имя на дальней плите не составило труда. Коул. — С человеком, в чьей смерти я сама и виновата. А ещё более иронично, что на его могиле больше цветов. Его могилу чаще посещают, за его могилой чаще ухаживают. О том, что на этом кладбище есть ещё и могила Кейси, знают единицы. — Кейс… Она оборачивается и смотрит на Сэма. Понимает, что не в силах смотреть в его глаза, и опускает взгляд. Её почему-то бросает в дрожь. Перед столькими людьми она виновата. Убила почти что лучшего друга, убила Джейка в Колд-Оуке, открыла Врата Ада, испортив жизнь всем охотникам и погубив жизни многих невинных. И при этом не вернулась к тёте, бегающей по городу с объявлениями, чтобы хоть объяснить всё, а трусливо сбежала, оставив всю свою жизнь позади. — Я знаю, что ты скажешь, — заявляет она, когда Сэм только открывает рот, чтобы что-то сказать, и делает шаг к ней. Кейси выставляет руку перед собой, останавливая его. — Я не виновата, это всё обстоятельства… но я виновата, Сэм! К тридцати годам я наконец повзрослела. — Кейси часто кивает, будто бы в подтверждение своим же словам. Пытается собраться с мыслями, хотя они путаются и мешают строить связную речь. В глазах неожиданно защипало. — Повзрослела и научилась брать на себя ответственность за ошибки. Раньше я просто ныла. Боже… я так много ныла, но ничего не делала. Кто бы мог подумать, что, чтобы получить озарение, мне придется умереть? Пауза. Снова эта пауза. Кейси смотрит в сторону, и слеза скатывается по щеке. Она даже не станет вытирать её. Пусть Сэм видит, насколько она ненавидит саму себя. Кейси заглядывает в его глаза. Она почти ощущает ту связь, которую она установила, встретившись с его взглядом. Если кто-то сейчас посмотрит в сторону, связь разрушится. А она не должна разрушиться. Спустя столько месяцев они наконец снова чувствуют друг друга. — Мне действительно жаль, что всё это сказалось на нашем браке. Я не… Сэм даже не дал ей договорить. Он просто крепко обнял её, прижимая её хрупкое тело к себе. Сквозь одежду она чувствует, насколько горячо его тело — температура так и не спала. Его трясет. Как и её, впрочем. Только вот его трясет от болезни, а её? Она наконец даёт волю слезам и рыдает, почти что повиснув на Сэме. Кейси так не плакала с тех самых пор, как приехала к тёте спустя восемь лет. Старалась быть сильной, не поддаваться эмоциям, оставаться рассудительной и хладнокровно мыслящей. Теперь же она снова превращалась в ту эмоциональную девочку, не думающую о своих ошибках. Но всё будет в порядке. Однажды она найдёт золотую середину между ответственностью и беззаботностью, рассудительностью и эмоциональностью. Нужно лишь время. Всё будет в порядке.