Hoodoo

Милла с волнением теребила подол своей рубашки, пока в подробностях рассказывала родителям и Анжелине свои сны, которые несколько раз снились ей в Хогвартсе. С момента возвращения домой прошло около двух недель, а она очень долго откладывала этот разговор. В конце концов, родители не выдержали, усадили ее на диван в гостиной и сообщили, что пока она все не расскажет, она оттуда не встанет. — В общем, из-за того, что когда я заснула в поезде, я видела именно этот дом, я подумала, что вы, должно быть, знали моих родителей и… брата? Вы никогда не скрывали, что я не ваша родная дочь, но и не рассказывали, кто был моей семьей. Родители молчали, и девушка подумала уже было, что они не собираются об этом говорить, или что она подняла какую-то запретную тему. Решив ни в коем случае не отступать, Милла насупилась и исподлобья поглядела на отца. Тот вздохнул. — Расскажи ей, — сказал он. — Все равно она уже почти все знает. — Видишь ли, — замялась мать. — Дело в том, милая, что твои родители — настоящие родители — были нашими соседями и очень хорошими друзьями. Вы с твоим братом Томми часто бывали у нас, когда ваши родители работали. И когда тебе было чуть больше года, у тебя начали проявляться всплески спонтанной магии. Это очень рано для детей, особенно родившихся в семьях магглов, но мы решили, что из-за того, что ты дружишь с Анжелиной, твоя магия проснулась раньше. Поэтому мы решили все рассказать твоим родителям. Конечно, поначалу они не поверили, но постепенно привыкли к той мысли, что в их семье родилась волшебница. Так или иначе, однажды у тебя… У тебя был всплеск магии, или ты просто игралась с ней, но в итоге твой отец отвлекся от дороги и потерял управление. Удалось спасти только тебя и еще твоего брата, но, к сожалению, он умер на следующий день. Мы же связались с Дамблдором и посоветовались насчет того, как быть с тобой. Он признал, что отдавать тебя в приют не стоит, особенно, если мы можем позаботиться о тебе. — Так выходит, — хриплым голосом проговорила девушка, чувствуя, как по щекам бегут слезы, — выходит, что я… Своих родителей, брата… Это я их убила? — Милла! — воскликнул отец, подходя к ней и присаживаясь рядом на корточки. — Ты ни в чем не виновата. Не смей винить себя в этом. — Да… да… — слабым голосом прошептала она. — Извините, я… Мне нужно побыть одной. С этими словами она поднялась с кресла и побежала в свою комнату, провожаемая взволнованным взглядом Анжелины, которая хотела было пойти за ней, но мать остановила ее на полпути. Милла, закрывшись в комнате, сползла на пол и разрыдалась. Оказывается, у нее был старший брат. Оказывается, они вместе приходили в гости к Анжелине и ее родителям. Оказывается, ее мама с папой знали о магии и о том, что она, Милла, волшебница. Судорожно вздохнув, она посмотрела на письменный стол, на котором лежало письмо от близнецов. По комнате также летала туда-сюда очень довольная, но очень маленькая сова — она была крайне взволнована, а из-за этого двигалась слишком быстро. Девушка с третьего раза поймала птицу и с удивлением посмотрела на нее — она не помнила, чтобы у кого-то из Уизли была такая сова, а ведь письмо было от близнецов. Правда, в первой же строчке они объяснили, что совенок принадлежит Рону, и что зовут его Сыч, хотя они рекомендуют звать его Воробушком. Усевшись на кровать, девушка пробежала глазами письмо. Где находились сейчас близнецы, было неизвестно, они сами несколько раз упомянули, что о своем местонахождении сказать не могут — они в Лондоне, а остальное секретно. Что за дурацкая формулировка, подумала девушка, сжав губы. Не хотят говорить — пускай вообще не говорят ничего. Недосказанности расстраивали и раздражали, особенно сейчас, когда расстраивало и раздражало вообще все. Взмахнув палочкой, чтобы наложить на дверь запирающие чары, Милла плюхнулась на спину и прижала ладони к глазам, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Думать о том, что она только что услышала, она не хотела, однако мысли об этом навязчиво лезли в голову. Конечно, она уже догадывалась о том, что произошло, но одно дело — полагать, а другое — знать наверняка. С ужасом осознавая то, что она натворила, пусть и бессознательно, она поняла еще одну вещь — смотреть в глаза приемным родителям она не может. Оставаться здесь было нельзя, а идти было некуда. Она подалась бы в Нору, но близнецы дали понять еще в июне — там их не будет, лето они проведут в совершенно другом месте. Милла могла бы напроситься пожить к своей знакомой маггле, у которой она проводила как-то лето, когда семья Анжелины гостила у ее бабушки. Но девушка не хотела этого — из-за того, что она теперь была совершеннолетней, она вполне могла пользоваться колдовством для собственного удобства, а лишаться таких привилегий только из-за того, что необходимо соседствовать с магглой, не хотелось абсолютно. Гостить у Чжоу она тем более не собиралась — та была в глубокой тоске по поводу смерти Седрика, тем более Милла до сих пор не прочла письмо, которое пришло от нее почти неделю назад. Глянув на довольную сову Рона, девушка подумала, что если она отдаст ей письмо, то та, скорее всего, доставит его Фреду и Джорджу. Да и ведь они обещали, что уговорят отца забрать ее. Еще раз глубоко вздохнув, Милла подошла к столу и резко выдвинула ящик, из которого ворохом вылетели какие-то бумаги. Всхлипнув, она начала как попало собирать их обратно. Найдя чистый пергамент, она наскоро нацарапала на нем «Заберите меня» и подозвала сову. — Отнеси Фреду. Или Джорджу. Неважно кому, только поспеши, — попросила она, привязывая к ее лапке пергамент. Так как, по словам близнецов, они были в Лондоне (если, конечно, они не наврали ей об этом ради так называемой секретности), девушка была уверена, что сова принесет ее письмо довольно быстро, а потому ей тоже нужно было спешить. Кое-как закинув вещи в наполовину разобранный чемодан, Милла принялась ждать, периодически прислушиваясь к звукам снаружи. С внезапным хлопком прямо посередине комнаты появились улыбающиеся Фред с Джорджем. Милла, пискнув от испуга, чуть не свалилась с кровати и резко скинула фотографию с Фредом со своей тумбочки, пока он не успел ее заметить. — Вот и… Милла, что стряслось? — оборвал себя на середине предложения Фред, заметив состояние подруги. Чувствуя, что снова начинает плакать, Милла только помотала головой из стороны в сторону. — Я все расскажу, — торопливо проговорила она, борясь с подступающими слезами. — Позже. — Хорошо, — обеспокоенно ответил Джордж. — В таком состоянии тебе лучше не аппарировать… Заберешь ее? — обратился он к брату. — Я возьму чемодан и предупрежу родителей. Фред кивнул, и Джордж, бросив последний взгляд на подругу, исчез с очередным громким хлопком. Милла тем временем снова подобралась к столу и теперь писала письмо родителям и Анжелине, объясняя свой побег тем, что ей просто надо побыть подальше от всех, и что она очень их всех любит. Фред, заглядывая ей через плечо, хмурился все больше и больше, но ничего не спрашивал. — Все, идем, — выдохнула девушка, оставляя записку на кровати и снимая запирающие чары с двери. — Будет лучше на самом деле, если ты немного поможешь мне, — улыбнулся Фред, подавая ей руку. — Парная аппарация — сложновато даже для такого гениального парня, как я. — Гениальность твоя явно несоизмерима со скромностью, — фыркнула Милла. — Хорошо, задавай направление. Аппарировав в двух дюймах от благоразумно отпрыгнувшего в сторону Джорджа, Милла отпустила руку Фреда и огляделась. Они приземлились в каком-то глухом переулке, причем девушка была почти уверена, что это не Лондон. — Держи, — Джордж вытащил из кармана кусок пергамента и протянул его девушке. — Папа просил дать это тебе. Прочти это про себя. «Площадь Гриммо, 12», прочитала девушка и посмотрела перед собой. Никакой дом не появился, а близнецы пошли куда-то вперед, выходя из переулка. Взмахом палочки она подожгла записку и двинулась вслед за близнецами. Все-таки Лондон, поняла она, выходя на площадь. Дом номер 12 на фоне относительно современных домов 11 и 13 смотрелся особенно древним и заброшенным. Зайдя внутрь и оглядевшись, девушка поежилась. Все в этом доме дышало затхлостью, обветшалостью, словно здесь уже долгое время никто не жил. — Проходи, располагайся, — иронично обвел рукой узкий коридор Джордж. — Это… Что? — выразила девушка единственную мысль, которая сейчас крутилась у нее в голове. — Временное убежище, — туманно высказался Фред. — Не переживай, тебе все расскажут, — поспешил он добавить, увидев, как нахмурилась подруга. — Завтра. Сегодня лучше отдыхай. — Но… — попыталась возразить Милла, но Фред только покачал головой. Близнецы проводили девушку в комнату и наказав никуда не выходить, сразу же ушли. Милла забралась с ногами на кровать и огляделась. Место, куда она приехала, было слишком мрачным — под стать настроению. Теперь, когда она была вдали от дома, на нее обрушилась усталость, хотелось закутаться в одеяло и вообще не просыпаться. Она только слишком боялась, что она снова увидит во сне свою семью. Если бы она была дома, она сварила бы себе зелье сна без сновидений, но все свои ингредиенты вместе с котлом она оставила. Близнецы задерживались, и девушка еще раз обвела взглядом комнату. Что это было за место? Кому оно принадлежит? Кто еще здесь живет? Наверняка Миллу так быстро и проводили в комнату, не дав ни с кем поздороваться, потому, что здесь находились еще и другие люди, которых она либо не знала, либо не ожидала увидеть. Интересно, а ей так и придется сидеть в комнате, или же ей все расскажут? А вдруг ее нахождение здесь совсем нежелательно? Девушка помотала головой, отгоняя эти мысли. Так недалеко и до второго приступа истерики, а по подозрительности она скоро сравняется с Грюмом. Фред сказал, что ей все расскажут завтра, значит, надо ему верить. Ведь вдруг и вправду слишком много новой информации, а у нее и так голова перегружена. — Милла, — в комнату заглянул Фред. — Можно? Девушка кивнула. Фред закрыл дверь за собой и присел на кровать рядом с подругой. — Спрашивать, в порядке ли ты, я не буду, ведь вижу, что не в порядке, — начал он. — Но что случилось? Я никогда не видел тебя в таком состоянии. — А где Джордж? — проигнорировала его вопрос девушка. — Сейчас подойдет, думаю. Мама зачем-то позвала его. — Я… Подождем его? Не хочу все это пересказывать по второму кругу еще и ему. Фред согласился и обнял девушку за плечи. Милла, уткнувшись ему в плечо, глубоко вздохнула, стараясь отогнать непрошенные слезы. — Мама просила принести тебе чай, — в комнату зашел Джордж с подносом, — и зелье сна без сновидений. Расскажешь, что произошло? На тебе лица нет. Милла, поблагодарив его, отхлебнула принесенный чай и рассказала все, что произошло, начиная с того, какие сны начали ей сниться на следующий день после ее совершеннолетия. — Твой отец прав, — сжал ладонь девушки Фред. — Ты не должна себя в этом винить. Никто не может в двухлетнем возрасте это контролировать. — Я все это понимаю, но… — девушка промокнула глаза кончиком косы, — никак не могу забыть их лица. И то, что у меня был старший брат, которого я совсем не знала. — Могу представить, насколько тебе сейчас нелегко, — откликнулся Джордж. — Честно говоря, любые слова тут бессмысленны, — Фред, не отпуская руку Миллы, взял с подноса пузырек с зельем и протянул его девушке. — Выпей, тебе нужно поспать. — Спасибо, — слабо улыбнулась ему она. — Ты… Вы останетесь? — Это наша комната, — улыбнулся Джордж. — Мама ничего не скажет, потому, что мы, во-первых, совершеннолетние и все можем, во-вторых, в комнате Гермионы и Джинни все равно негде лечь, а в-третьих, мама сама не хочет, чтобы еще они тебя обо всем расспрашивали. — Тогда замечательно, — Милла выпила зелье и откинулась на подушки, отгоняя от себя мысль, что Гермиона появилась тут раньше нее и явно была в курсе происходящего. — Хорошо бы это оказалось еще одним дурным сном, — пробормотала она, уверенная, что близнецы уже ее не слышат. Может, это ей показалось, но засыпая, она видела, что Фред, все еще держащий ее за руку, смотрит на нее с такой заботой, что снова хотелось расплакаться. Но в этот раз уже не от горя.