Тёмная Лошадка Скрытого Листа

      — Ка… Ка… Ка-ка-ши, — юноша вновь и вновь слышит до боли знакомый и родной голос друга, предательски дрожащий, с каждым мгновением безвозвратно теряющий былую звонкость и запал. — Я ведь… я ведь так ничего тебе и не подарил в честь становления джонином. Так вот, я… свой шаринган тебе дарю, — Обито на секунду замолчал, пытаясь справиться с нахлынувшей волной кашля. Какаши чувствует, как слёзы всё скатываются по щекам, чувствует, как душу, словно стальными тисками, сжимает горькое и гнетущее чувство вины и скорби, внезапно переходящее в неконтролируемый гнев. Кулаки самовольно сжимаются до хруста. Если бы только он не был таким эгоистичным и самоуверенным, с Обито бы не случилось этого! Ни за что не случилось бы! Судорожный всхлип вырывается из груди, Какаши вновь и вновь с тупым упорством бьёт тяжелую каменную глыбу, даже не замечая, что давно сбил кулаки в кровь.       — Проклятье! Обито, Держись! Не молчи, слышишь?! Только не замолкай!       — Это бесполезно, Какаши, я совсем не чувствую правую половину тела. Со мной уже покончено…       — НЕ ГОВОРИ ТАК! НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ! — выкрикивает охваченный звериной яростью парень. — Ты должен жить, если не ради себя или меня, то ради Рин и Минато-сэнсэя!       — Не трать на меня время, Какаши. Лучше поклянись, что защитишь Рин даже ценой своей жизни. Сделай это для меня, ладно?       — Рин, — с трудом перевёл он тускнеющий взгляд на заплаканное лицо девушки, — поторопись.       Какаши резко подскочил, не сумев подавить испуганный крик. Сердце билось так ошалело, что его стук отдавался в ушах парня, а по щекам беспрестанно текли слёзы, на этот раз настоящие. Рука инстинктивно потянулась к кунаю, спрятанному в ножнах на бедре. Ощущение знакомой тяжести холодной стали немного привело в чувство. Всё-таки успокоившись, мальчик уже спокойнее осмотрелся. Тихо. Темно. Вокруг только непроходимая тёмная стена деревьев. Тяжело вздохнув, Какаши с грустью уставился в ночное небо, словно оно могло хоть как-то заполнить ужасающую пустоту в душе. Звёзды, как и всегда, такие холодные и равнодушные, смотрели на мир свысока, будто им всё равно. Может быть и Обито, и отец тоже где-то там в вышине, среди этих самых звёзд, смотрят на него и с нетерпением ждут встречи? Знали бы они, как невыносимо жить в этом мире без них…       С трудом справившись с нахлынувшими воспоминаниями, Какаши посмотрел на Рин, так мило свернувшуюся калачиком в своём спальном мешке. Она такая красивая, когда спит. Да. Ему есть ещё, ради кого жить! Он дал клятву, что обязательно защитит то, что было дорого Обито, и дорого ему, чего бы это не стоило! Невольно юноша залюбовался этой картиной. Нежный серебристый свет молодого месяца падал на лицо и волосы девушки, отчего создавалось впечатление, будто Рин и сама сияет в ночной тьме. У неё под боком лежал тот мальчишка, которого они нашли в сожжённой деревне. Он всё время стонал и ворочался, наверное, мучаясь от боли. Какаши улыбнулся про себя, ведь за этот день его подруга ни разу не отошла от мальчика, постоянно заботясь о нём и опекая. Это хорошо, ведь у неё не останется времени страдать. Если бы мог, Какаши с радостью забрал бы всю её боль, вынес бы на себе, словно крест, лишь бы только уберечь её от этого! Обито не хотел бы, чтобы она страдала.       — Не спится, Какаши? — мягкий и ровный голос учителя вмиг развеял ворох мрачных мыслей. В лунном свете его глаза, цвета ясного неба, казалось, как-то загадочно сверкали, заглядывая прямо в душу. Минато бесшумно присел рядом.       — Обито не хотел бы, чтобы ты грустил, — с оттенком лёгкой печали прошептал сэнсэй, смотря на сверкающую в ночной темноте луну. — Отпусти его, — между учителем и учеником надолго повисло тяжёлое молчание.       — Но, сэнсэй, он же погиб из-за меня! Я не могу этого забыть! Если бы я был тогда рядом, ничего бы не случилось! Если бы я только знал тогда, чем обернётся моя глупость, я бы…       — Ты не виноват, — Минато отвлёкся от своих мыслей, заглядывая юноше прямо в глаза. — Обито, как ни грустно, уже в прошлом. Всё, что ты сейчас можешь сделать для него — это быть счастливым и защищать дорогих тебе людей. Бесполезно жить воспоминаниями, Какаши. Подумай, как тяжело сейчас Рин. Ты должен быть сильным, чтобы суметь поддержать её.       — Я знаю, учитель, но всё это так невыносимо.       — Жизнь — нелёгкая штука, Какаши. Она порой становится безжалостной и жёсткой, и чем раньше ты поймёшь это, тем раньше станешь сильнее.       — Он был очень дорог тебе, да? — вмешался в разговор мальчик, разбуженный чересчур громкими голосами. — Ну, твой друг?       Какаши смерил неожиданного собеседника мрачным взглядом, и мальчик, невольно вздрогнув, испуганно прижался поближе к Рин.       — А тебе какое дело? — от переизбытка эмоций Хатаке уже начинал закипать.       — Прости, — немного сник он, — я не хотел задеть за больное. Папа всегда говорил, что умершие друзья и родные всё равно остаются с нами и наблюдают из Чистого Мира. Ещё он говорил что-то про чакру, которая, вроде, никогда не исчезает, и что сам человек после смерти становится этой самой чакрой, или что-то вроде того. Я не совсем понимаю смысл, но думаю твой друг сейчас смотрит за тобой, и ему, наверное, очень грустно, когда тебе нехорошо.        Минато долго и внимательно всматривался в карие глаза, пытаясь понять, откуда у такого маленького ребёнка взялись такие недетские мысли. Должно быть, смерть всех родных сильно изменила его. Опытный джонин заметил искорку чего-то необычного в этом внимательном взгляде, хотя, возможно, просто показалось.       — Ладно, вы спите, а я покараулю до утра, — преувеличенно бодро заключил он, перемещаясь на ближайшее дерево своей техникой.       Эта ночь была тихой и безоблачной, и лишь ветер, размеренно колыхавший листву, нарушал таинственную тишину. Похоже, ещё одной атаки сегодня можно не ждать, и Минато был этому рад, ведь Какаши, Рин и этому мальчику нужно помнить, что они ещё только дети. Хотелось бы верить, что впереди их ждёт светлое будущее. Кто знает, кто знает…

***

      Занятый своими мыслями, Жёлтая Молния и не заметил, когда ночь стала сменяться рассветом. Небо вмиг посерело и стало потихоньку затягиваться тяжёлыми серыми облаками. Минато бесшумно, как и подобает шиноби его уровня, спустился с верхушки высокого дуба, с которого он и караулил всю ночь, склонившись над своей командой. Мужчина невольно улыбнулся. Рин и тот мальчик спали в обнимку, мерно посапывая. С малых лет прекрасно зная, что жизнь шиноби может оборваться в любой момент, Намикадзе всегда старался замечать и умел ценить такие прекрасные моменты. Хм, «тот мальчик»? Нужно будет всё-таки спросить его имя.       Наверное, ощутив на себе взгляд, Рин немного поворочалась и выбралась из спального мешка, стараясь не разбудить мальчиков.       — Доброе утро, сэнсэй,       — Доброе, Рин. Как спалось? — от девушки не укрылось, какой именно смысл наставник вложил в этот вопрос, и она надолго замолчала, уставившись куда-то вдаль, словно сквозь Минато. В янтарных глазах на мгновение заблестела влага, но Рин быстро моргнула, натягивая на себя ненастоящую улыбку, отогнав тревожные воспоминания, словно какое-то ночное наваждение.       — Хорошо, а Вам? — попыталась она изобразить невозмутимость, но голос всё-таки дрогнул. Минато давным давно замечал, насколько вся эта жизнерадостность фальшивая и ненастоящая, но всякий раз принимал правила этой странной игры, отвечая такой же напускной улыбкой.       — Сегодня всё было спокойно. Даже странно, — пожал плечами Минато, на самом деле думая совершенно не о том. Они немного помолчали.       — Д-доб-доброе утро, — прохрипел только что проснувшийся мальчишка, тут же скривившись от боли. Рин осторожно положила его на спальник, встревоженно осматривая наскоро перевязанное место перелома.       — Снова болит, да? Ничего, сейчас поправлю. Только не дёргайся.       — Угу, — прохрипел он, явно не ожидая такой бурной реакции. — Пожалуйста, не волнуйся, всё нормаль…       — И не говори! , — категорично отрезала девушка, принимаясь за лечение.       — Эй, ты же меня раздавишь! Полегче, — попытался возмутиться пациент, но тщетно.       — Будешь болтать — вообще ничего делать не буду! — стоящий немного в стороне джонин еле подавил лёгкий смешок, смотря на шуточную перепалку этих двоих. Рин и Какаши стоит научиться жить, отпуская невзгоды и потери, ведь иначе они не смогут выжить в суровом мире шиноби. Кстати, о Какаши. Его спальник был пуст, и уже давно.

***

      Намикадзе нашёл ученика сидящим на ветке какого-то дерева. Он что-то машинально выцарапывал на коре кончиком куная, полностью погруженный в свои мысли, явно совсем не приятные. Это нужно прекращать! В ладони Жёлтой Молнии угрожающе завертелась чакра, образуя уже знакомую нам смертоносную сферу — расенган. Мужчина молниеносно метнул свой кунай с печатью Летящего Бога Грома и, переместившись к нему, оказался прямо над головой подростка, нанося удар. Рефлексы шиноби не подвели Какаши, и он, словно кот, оказался на земле в один прыжок, инстинктивно сгруппировавшись. Он невольно зажмурился, когда техника сэнсэя разнесла в щепки то место, где он только что сидел! Не успев даже моргнуть, Какаши остро ощутил присутствие за спиной! Но… Как?! Никто не может быть настолько быстрым! Мощный пинок ногой, который мальчик попытался принять на блок, отшвырнул его на полметра, протащив по земле!       — Что происходит, Минато-сэнсэй?! — немедленно вскочив, выкрикнул парень.       — Ну ты же хотел стать сильнее? — взгляд учителя выражал уверенность и силу. — Больше я не стану сдерживаться. Нападай, Какаши.       Хатаке молчал, шокированно уставившись на обычно добродушного учителя.       — Если ты не будешь, это сделаю я.       «Невероятная сила и скорость! Неужели, это и правда Минато-сэнсэй?!» — Какаши, конечно, знал, что Минато считается одним из самых одарённых джонинов деревни, но даже так, он никак не ожидал такого. — «Проклятье, отвлёкся!» — только и успел подумать он, получив мощный удар кулаком в живот, от которого словно вышибло из лёгких весь воздух. Юноша не смог удержаться на ногах, кубарем покатившись по земле.       — Ну и как ты сможешь защитить Рин в таком состоянии? — голос наставника был спокоен, словно выплавлен из могучей стали, и каждое его слово, чёткое и выверенное, било по сознанию ученика, словно кузнечным молотом. — Мы на войне, здесь нет места эмоциям. Вставай.       — Я не хочу, — откашлявшись отрезал Хатаке.       — Вставай.       — Нет!       — Вставай.       Взгляд Какаши стал настолько яростным, что мог насквозь прожечь тело Минато в один миг.       — НЕ СМЕЙТЕ ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО ОБИТО НИКОГДА И НЕ БЫЛО!!!!! ОН ВЕДЬ ТОЖЕ БЫЛ ВАШИМ УЧЕНИКОМ, НЕУЖЕЛИ ВЫ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЕТЕ?       — Абсолютно ничего, — ни секунды не сомневаясь, ответил Намикадзе, уже явственно ощущая давление ки в воздухе, которое волнами накатывалось на него со всех сторон. — Шиноби часто гибнут на войне, и здесь нет ничего особенного, Какаши.       — ЧТО?! — почти зарычал Какаши, полностью поглощённый гневом.       — Ты слышал. Ты должен забыть Обито.       Из груди Какаши вырвался какой-то полузвериный рык, и он, резко дёрнувшись вперёд, попытался достать обидчика, но Минато вовремя отклонился вправо, пропуская удар мимо и на лету перехватывая кулак.       — Жалкая попытка. Я знаю, ты можешь больше, — подросток потерял равновесие, отброшенный мощным ударом под рёбра. Чёрт, да Какаши даже кулака его рассмотреть не смог, тут же отлетев в ближайшее дерево. Оправившись от шока и боли, Какаши, подстёгиваемый адреналином, снова рванулся в лобовую атаку. Минато заметил, что ладонь мальчика начинает искрить разрядами молнии, сначала мелкими и незначительными, а затем становившимися всё мощнее. Лесную тишину разрезало устрашающее стрекотание.       — ЧИДОРИ! — глаза Желтой Молнии удивлённо распахнулись. Эта техника никогда не выходила у Какаши настолько мощной! Джонин буквально чувствовал мелкую дрожь воздуха и характерный запах озона, заполнивший поле спарринга. С точки зрения опытного Минато, Какаши двигался довольно медленно, но для самого парня это была рекордная скорость! Намикадзе на полной скорости бросился прямо на встречу ученику, мастерски подныривая под воинственно выброшенную вперёд руку. Ещё один мощный удар снова отбросил парня, повалив с ног.       — Это бесполезно, я уже говорил тебе. Если не использовать шаринган, — эта техника будет несовершенна. Давай, иначе тебе не победить меня.       Пальцы Какаши нерешительно прикоснулись к повязке, надёжно закрывающей подарок Обито, но мальчик тут же отдёрнул руку, словно обжёгшись!       — Нет! — испуганно завопил он. — Я не могу, я не буду! — всё тело парня ужасно затряслось, словно поражённое током. Пальцы, словно деревянные, едва слушались, а глаза застыли от парализующего ужаса!       Минато стал медленно подходить. Вся его натура противилась тому, что он делал, но ради блага Какаши, приходилось наступать на горло чувствам и принципам. Каждый его шаг отдавался в затуманненом мозгу ученика, словно похоронный звон. Для учителя же каждый шаг давался всё труднее. Он то ли дело шептал одними губами: «Прости, Какаши», но упорно продолжал приближаться. Его рука уже тянулась к лицу Какаши, намереваясь сорвать повязку. Тот весь сжался, словно в агонии, уже зная, что собирается сделать учитель.       — Минато-сэнсэй, прошу не делайте этого! — закричал он, из последних сил вцепившись в чёрную ткань, но Намикадзе не слушал. Схватившись за повязку, прикрывающую злосчастный глаз, он одним движением сорвал её! Ужасный крик боли Какаши сотряс воздух вокруг! Парень схватился за глаз, пытаясь прекратить ужасную боль! Перед глазами на огромной скорости мелькали сцены смерти Обито, одна ужаснее другой!       — Ты придурок, Какаши! — услышал он у себя в голове голос друга. — Почему ты не спас меня?! Слабак! Слабак!       — Это всё ты виноват! — вторил ему другой голос.       — Лучше бы тебя не было! — в кромешной тьме подсознания алели сотни шаринганов, устремлённых на Какаши. Они ненавидели его, словно норовя превратить в пепел одним взглядом.       — Я ненавижу тебя! Ты никогда не сможешь защитить Рин! Только не ты!       — НЕЕЕЕТ! — изо всех сил завопил парень, вцепившись в жилет Минато. — ПРОШУ, ПРЕКРАТИТЕ ЭТО! ХВАТИТ, ХВАТИТ! хва… — всё прекратилось так же быстро, как и началось…