Серсея сидела в тронном зале Лориена, обдумывая свои дальнейшие действия. Каким-то образом она знала: о пророчестве Галадриель сказала ей правду, хоть какая-то часть ее сознания все еще задавалась вопросами… «Новый мир для старых слов», говорил ей Король-Чародей… Но этому возражал голос Тириона: «Ты и я лишь насекомые для него…нас весело давить, но есть иные дела».
«Так назгул сказал, чтобы поиздеваться надо мной. Он влез мне в голову и нашел нечто, что могло позволить ему причинить мне боль», теперь уверяла она себя.
«Я не стала бы тебе лгать, Серсея Ланнистер», — прозвучал в голове голос Галадриель. Нахмурившись, она бросила взгляд на эльфийскую владычицу, которая, как оказалось, сидела в нескольких рядах лавок от нее. Женщину все еще смущало, что хозяйка леса может по собственной воле легко проникать в ее ум, но, если не принимать это во внимание, она уже убедилась в доброте намерений эльфийки.
А рядом Киван объяснял внимательно слушающему его Келеборну историю дома Ланнистеров.
— Ланн Умный был первым Ланнистером за морем, — рассказывал дядя, — наверное, из первых андалов. Именно он отбил Утес из рук семьи Кастерли.
— Зачем же ему понадобилось проделать столь далекий путь? — прервал его Келеборн, — андалы же переселились с соседнего материка, Эссоса, разве не так? Если он был одним из первых, то для чего же пересек море и весь Вестерос, устремившись именно на Утес?
Киван пожал плечами.
— Об этом сказания умалчивают. Все, что известно, так это то, что он нашел дорогу на Утес и придумал способ изгнать с него Кастерли. А вот что это был за способ, единого мнения нет и все зависит от рассказчика.
— И какой же вам кажется более правдоподобным, сэр Киван, — поднял брови эльфийский владыка.
Ланнистер отпил вина и усмехнулся.
— Чаще всего говорят о том, что он отыскал скрытый проход внутрь и устраивал розыгрыши над ними по ночам, дабы заставить поверить в то, что в замке поселилось привидение. Есть те, кто говорят, что он протащил через этот вход львов, чтобы они пожрали членов семьи Кастерли. Ну, а последнюю и вовсе пересказывать здесь не подобает, — покраснел пожилой рыцарь.
Кажется, Галадриель это развеселило.
«Та самая версия, в которой Ланн перетрахал всех дочерей Кастерли!», поняла Серсея; теперь ей было понятно, что эльфийка сдерживает смех.
— Как по мне, первая версия наверное соответствует истине, — согласился Келеборн, — напустить львов в замок это не более чем сменить одних враждебно настроенных жильцов на других… А расскажите-как о Детях Леса, они, кажется, в чем-то похожи на мой собственный народ, — потер он подбородок.
Вдруг в зал вошел эльф и прокричал что-то на своем наречии, да так, что все вокруг затихли. Келеборн что-то выкрикнул в ответ и тот с поклоном удалился.
— Боюсь, придется нам обсудить это в другой раз, сэр Киван, — произнес, вставая, владыка, — прибыли еще чужеземцы, и мы должны их принять.
— Я понимаю, делу время, потехе час, — поднял свой кубок ему вслед Ланнистер.
«Кто же это мог прибыть в Лориен, что требует приветствия со стороны владык?»
Серсея встала и проследовала за небольшой толпой эльфов, пока некоторые из них не отделились в сторону балкона, с которого открывался вид на въезд в Лориен. Внизу она увидела небольшой отряд, окруженный эльфами в таких же зеленых одеяниях, как носил порубежник Амран. Глаза у них были завязаны. Внимательно к ним присмотревшись, она увидела, что, по крайней мере, несколько его членов были людьми, остальные же походили на детей. Когда гостям разрешили снять повязки, и они подошли поближе, то женщина ахнула, узнав среди них Фарамира. Ее взгляд задержался на остальных и тут у нее почти перехватило дыхание.
«Сандор Клиган?!»
— Пес?! — прошептал Киван, всполошив племянницу: она и не поняла, что дядя следует за ней, — семь преисподних, что же он здесь делает?
И оба Ланнистера поспешили обратно по коридору к залу аудиенций, но он был заперт и охранялся двумя стражниками.
— Владыки принимают гостей, — объяснил один из них, — простите, но они настаивали на том, чтобы встреча была за закрытыми дверями.
— Но один из них это наш присяжной воин! — воспротивился Киван, — мы должны немедленно поговорить с Сандором Клиганом!
— Это должно подождать, — сказал эльф, — но если это вас успокоит, то я сообщу им, что вы здесь.
— Ну, хорошо, проверим, — бросил Киван и развернулся в сторону своих покоев. Бросив последний взгляд, на двери Серсея последовала за дядей по галерее.
— Хотел бы я сказать Псу пару ласковых, — пробормотал он.
«Как и я», горько подумала она. Расставшись с Киваном она отправилась в свои покои. Там еще с прошлой ночи ее ждала на кровати открытая книга, очередная хроника очередной войны с Морготом, написанная на каком-то странном диалекте всеобщего языка, что затрудняло ее чтение, но, тем не менее делало это возможным. Но настроения у нее не было, вместо этого она до краев наполнила бокал вина, едва не разлив напиток, и сделала глубокий глоток.
Немного времени спустя, когда бокал уже был пуст, она услышала шаги у двери и,. приставив к ней ухо, принялась подслушивать разговор.
— Это покои для гостей, — вещал сдавленный голос, — хотите, селитесь вместе, хотите, каждый в отдельных покоях, еду чуть позже подадут в трапезный зал. Пока же отдыхайте и восстанавливайте силы.
Приоткрыв дверь, Серсея высунулась наружу и обнаружила, что члены отряда расходятся по разным комнатам. Заметила она и куда потащился Клиган, его покои были в конце коридора. Даже если эльф-слуга ее заметил, то ничего ей не сказал, просто прошел мимо, возвращаясь обратно.
«Сейчас не время разбираться с Сандором Клиганом», прозвучал в голове голос Владычицы, «да и, по правде говоря, может ли Клиган сказать тебе что-то новое, чего ты сама уже не знаешь?»
— Он должен был охранять Джоффри, — сказала он, ни к кому не обращаясь, — он должен был защищать его от опасностей…
«Душа Джоффри была отравлена задолго до того, как он покинул Утес Кастрли вместе с Сандором Клиганом, и в глубине души ты это знаешь».
Она действительно это знала, но ее гнев только нарастал. Королева подошла к изголовью постели, под которым лежал ее дорожный багаж. Порывшись в нем, Серсея извлекла наружу кинжал, который дядя вручил ей тогда в Осгилиате. Казалось, то было в другой жизни, но она все равно взяла его с собой, хоть и предпочитала открыто носить выданный в дорогу тонкий меч.
«Серсея, не смей», строго предупредил голос внутри.
— Я свершу правосудие за смерть сына, — сказала она и вновь вышла в коридор. Спешно подошла к комнате Клигана и рванула дверь на себя. И то, что было внутри, ее буквально потрясло. Пес, один из самых устрашающих слуг ее семьи, сидел в большом кресле, а из его глаз ручьем лились слезы. Свою броню Клиган снял, оставив только некрашеную холщовую рубаху да брюки; в руках он держал кубок с вином, наполненный до краев подобно тому, как только что выпитый ею.
— Ну, охренеть, сама Серсея Ланнистер, — проворчал он и, засопев, устроился в кресле, — словно мне нужны были еще доказательства, что боги меня ненавидят.
— Едва ли это надлежащее приветствие для дочери своего сюзерена, — вскипела она, решительно войдя внутрь и закрыв за собой двери.
— Дай угадаю, что у тебя за спиной, наверное клинок… — пробормотал Пес. И встал на ноги; огромный рыцарь теперь возвышался перед женщиной, — херовые у меня выдались последние дни, но подыхать я не намерен. Брось железку, и я не причиню тебе вреда.
Королева замахнулась кинжалом со всей прытью, на которую была способна, но Сандор перехватил ее руку в запястье и заломил: пронзительная боль заставила выронить кинжал. Тяжело вздохнув, он оттолкнул женщину в сторону, она пошатнулась, он же склонился подобрать клинок.
— Хороший ножик, — повертел Пес в руках ее оружие и снова присел, — так какому же демону Семи преисподних я обязан этим визитом? Эльфы говорили, что вы с Киваном где-то тут тихаритесь, но я ждал более официальной встречи, нежели эта.
— Ты должен был защищать моего сына, — прошипела королева, — теперь он мертв.
Клиган удивился.
— Последний раз, когда я видел мелкого гаденыша, он был жив и здоров, я сплавил его твоему кузену Давену, с ним и разбирайся, — с ухмылкой заявил он, — кто же это сделал?
— Мой брат Джейме, — тихо ответила она.
— В который раз стал Цареубийцей? — изумленно поднял брови Сандор, — что произошло?
И Серсея рассказала Сандору о том, как Джоффри объединился с армией гоблинов, как привел ее в Западные земли и захватил Утес, как Джейме его сразил. По мере ее рассказа, улыбка Клигана сменилась кислой миной.
— Я помню тот момент, когда он решил сбежать, — пробормотал Пес, — я-то думал, что это каприз, мимолетная фантазия. Что ему это наскучит, стоит, мол, только переночевать пару раз не в мягкой постели…., а потом мы встретили волшебника, и тут-то весь разговор о волшебных кольцах и обрел смысл, начал казаться чем-то реальным.
— Волшебник? — спросила она, — значит, Гэндальф, тот самый, что привез Тириона в Рохан…
–Это Гэндальф-то?! — злобно перебил ее Клиган, — Гэндальф, он…был мне другом…
Увидев ее потрясенную реакцию, рыцарь замолчал, потом заговорил уже более спокойным голосом.
— Гэндальф погиб. Того, на кого мы нарвались, зовут Саруман. Это он стоит за всем тем кошмаром, что творится на этом берегу Андуина.
— Но ты мог в любой момент прервать поход Джоффри, — тихо заметила она. Сандор лишь рассмеялся в ответ.
— Вернись я с ним обратно, всю оставшуюся жизнь провел бы в ожидании, когда маленькое чудовище пошлет убийцу зарезать меня во сне за нанесенное ему оскорбление. Не в моем положении было его наставлять на путь истинный, нет, никогда.
Он отхлебнул вина и смерил Серсею взглядом.
— Сколько же раз мне хотелось бросить это все, развернуть оружие против тех, кто отдает приказы…
По лютому взгляду рыцаря королева поняла, что он в том числе имеет в виду и ее…
— Так почему же ты этого не сделал? — дерзко спросила она.
— А толку-то? — заплетающимся языком ответил Сандор, не спуская с нее глаз (видно, начинало сказываться вино), — меня бы убили, и на мое место встал бы очередной выродок, творить все то же самое. Полно на свете рыцарей да лордиков, что калечат и убивают людей, никак не связанных с их междуусобными разборками. Да и Ланнистеров тоже дохрена, всех не перебить… только что об этом всем вообще может знать королева?
— Я поступала так, потому что хотела получить хоть малую толику уважения и удовольствия в своей жизни… И если то, что мне пришлось ради этого сделать, тревожит твою совесть, Пес, то вини в этом Семь королевств и их законы, которые не оставляли мне выбора.
— О, нет, я так не думаю, — зарычал он и поднялся на ноги, испуганная Серсея отступила назад, — вот именно из-за подобных мыслей Семь королевств и их законы, как ты выразилась, и скатились в такую жопу. Добрые люди видели, как вершится зло, и сидели, сложа руки. Это хуже, чем лично его творить…
Пес презрительно посмотрел на нее сверху вниз.
— Нет больше места оправданиям. Каждый сам отвечает за все содеянное.
Он потянулся куда-то вниз, Серсея на мгновение испугалась, что он поднимет кинжал с постели. Но вместо этого Пес взял свой кубок и осушил его одним глотком.
— Проваливай, — вновь посмотрел он на королеву. Она попятилась к двери, вышла наружу и закрыла ее за собой.
— Ну, как, услышала то, на что надеялась? — раздался за спиной голос Галадриели. Серсея оглянулась и увидела эльфийку, одиноко стоящую на галерее.
— Не беспокойтесь, — пристыжено сказала она, — я не причинила ему вреда.
— Не это меня тревожило, — ответила Галадриель, — задумайся над тем, что он тебе сказал.
И повернулась, собираясь уходить.
— Леди Галадриель, постойте, — остановила ее Серсея, — я не понимаю, чему же вы надеетесь меня научить? С какой целью вы мне это говорите?
Владычица улыбнулась.
— Цель? Это твое путешествие, Серсея Ланнистер, и куда оно заведет, зависит только от тебя. Я всего лишь пытаюсь подсветить лежащие перед тобой пути, в надежде на то, что ты сможешь выбрать из них тот, который, некоторым образом, дарует тебе счастье.
И Галадриель ушла, а Серсея осталась размышлять над ее словами. «Счастье…какое-то счастье… И что же это теперь для меня значит?»
Вместо того, чтобы вернуться в свои покои, она медленно пошла по галерее в ту же сторону, что и Хозяйка Леса. Но когда та направилась в глубину дворца, Серсея двинулась наружу, в сады. Солнце только что село, большинство эльфов уже разошлось по домам, заметила королева разве что одного стражника, скучавшего на посту у ворот.
Вдруг она услышала приглушенную музыку. «Арфа?». Кто-то пел, судя по голосу — мужчина. По узенькой дорожке королева двинулась в незнакомый уголок сада, пока не сумела расслышать последние слова песни.
— Ты не пройдешь! — стоял герой
На каменном мосту, один.
Так Гэндальф дал последний бой
Кошмару Огненных глубин.
И посрамленный Светом враг
На дно увлек его с собой.
В разломе у морийских врат
Наш друг навек обрел покой.
Это был Фарамир, он сидел на скамейке перед клумбами, все еще перебирая струны арфы.
— Как посмотрю, вы столь же искусны с арфой, как и с мечом, — сказала она, медленно шествуя по саду.
Он поднял на нее взгляд и слегка улыбнулся.
— Простите меня, леди Серсея, я бы немедля отправился бы с вами повидаться если бы мы…не потеряли одного из наших товарищей по походу.
— Волшебника, — тихо сказала она, — Тирион высоко его ценил. Даже просил меня передать ему благодарность, если бы мы встретились.
— Многие у Гэндальфа в долгу, — ответил гондорец, — словно он всегда знал, что сказать, что сделать…
Он печально вздохнул.
— Жаль что вам не выпало чести с ним встретиться… Да и некоторым моим спутникам тоже придется туго. Всегда тяжело терять друзей, но некоторые никогда еще не испытывали подобной скорби.
— Я так поняла, вы все же добрались до Ривенделла? — уточнила она, подойдя ближе и присев на скамейку рядом с сыном наместника, — но, хотя, только один член вашего отряда — эльф… И как у вас очутился Сандор Клиган?
Фарамир пожал плечами.
— Он прибыл в Ривенделл вместе с Гэндальфом и хоббитами, это те малыши, — объяснил он, видя недоумение женщины, — Интересно, как он это переживает…
— Он в свое время видел множество смертей, — с пренебрежением заметила Серсея. Но Фарамир покачал головой.
— Трудная была жизнь у этого человека. Думаю, вот в чем дело: только-только он начал привыкать к тому, что у него есть друзья, как тут же потерял одного из них.
— Я видела Сандора украдкой, — ответила королева, — кажется, заливает горе вином.
— Каждый скорбит по-своему, — заметил Фарамир, перебирая струны и подбирая ноты, — видно, Клиган предпочитает пить. Мне вот лично музыка по душе… По дороге сюда я столкнулся с вашим дядей, он рассказал мне о вашем сыне. Мне очень жаль.
— Джоффри я уже оплакала, — деликатно отвергла она соболезнования, — и не знаю, чего еще можно говорить о нем, кроме того, что уже сказано.
— Если вы его любили, то в нашем доме его память будут чтить, — ответил Фарамир, продолжая водить рукой по струнам. Вдруг он сбился с ноты и насупился: — позаимствовал вот у придворного менестреля леди Галадриели, я ведь свою не мог взять…
— Не знаю, состоится ли вообще наш брак, — воздела очи к небу Серсея, — отец приказал мне привести эльфийское войско ему на подмогу, иначе меня постигнет кара… Любая моя ценность с точки зрения династического брака рассыпалась в тот момент, когда мой сын созвал знамена против моего родителя…
Фарамир затих, пытаясь осознать сказанное.
— Мы решим, что делать, когда кончится война, и я забуду о своих печалях, — наконец, произнес он, — а пока что не желаете ли песню? Я бы мог вам сыграть «Рейнов из Кастамере»
— Нет, — сказала она; возможно, прозвучало это слишком резко, так что, видя его реакцию, она запнулась, — То есть я хотела сказать, что это…это весьма печальная песня, и она совершенно не подобает для здешних краев.
— Я слышал, кто-то о песнях говорит? — раздался незнакомый голос, и на дорожке появились две давешних невысоких фигурки, «хоббиты», кажется, так назвал их Фарамир.
Сын наместника приветственно помахал им рукой.
— Я как раз хотел сыграть для дамы песню, что в ходу в ее родных краях. Это Серсея Ланнистер, дочь Тайвина Ланнистера, Хранителя Западных земель
Хоббиты замедлили шаг и переглянулись, потом один из них торопливо поклонился, да так, что чуть не покатился кувырком.
— Здравствуйте, миледи, я Мериадок Брендибак, для друзей Мерри, а это мой приятель…
— Я и сам представлюсь, — воскликнул второй, но видя, как это забавляет королеву, залился краской и поклонился сам, — Перегрин Тук, Пиппин для друзей, к вашим услугам, леди Ланнистер
— Так вы двое спутники Фарамира, — потешалась Серсея, — быть может, кто-то из вас расскажет мне, что же у него за поручение?
— Боюсь, пока что это нужно держать в секрете, — опередил полуросликов гондорец, — давайте лучше к песням вернемся. В честь леди Серсеи предлагаю исполнить песню из Западных земель.
— Ну, единственная, которую пел Клиган, — поскреб подбородок Тук, развратно ухмыляясь, — была о дорнийской жёнке… А этот край, ну, Дорн, он же тоже перенесся вместе с вами?
— Пиппин! — зашипел Мерри, глядя на женщину, — едва ли такое прилично для дамы! Тем более, не годится для такого места, как это!
— О, я весьма хорошо знакома с этой песней, — нервно сказала Серсея («одним богам известно, насколько Роберт запятнал ее строки»), — спешу разочаровать, Дорн вместе с нами под Перенос не попал… Быть может, споем «Медведя и Прекрасную Деву», — неуверенно добавила она.
Фарамир заулыбался и кивнул
— Я как раз разучил ее в первый приезд на Золотой Зубец, поможете, если что, с отдельными строками. Может так, я буду играть, а вы пойте? — повернулся гондорец к своей липовой невесте.
Он начал мотив, а она медленно запела тихим голосом.
Жил был медведь, косолапый и бурый!
Страшный, большой и с мохнатою шкурой!
Сначала пела она сама, потом к ней охотно присоединились хоббиты, с их голосами песня словно ожила, Серсее даже захотелось улыбнуться. Чувствуя их настроение, Фарамир чуть ускорил темп, пока не добрались до последнего куплета.
Она и брыкалась, она и визжала,
Но все ж от медведя не убежала.
Плясал с нею бурый весь день напролет
И с пышных кудрей ее слизывал мед!
Кричит она: милый ты мой, косматый,
Мой расчудесный медведь косолапый!
На парочку эту всем любо глядеть:
Прекрасная дева и бурый медведь!
В конце все смеялись от души.
«И как давно я в последний раз искренне радовалась песне», удивлялась сама себе дочь Тайвина, «наверное ни разу, с самого детства…»
— Ещё! — восторженно кричал Пиппин, — Мерри! Давай научим их песенке из «Зеленого дракона».
Так вчетвером, под аккомпанемент арфы Фарамира веселились около часа, в какой-то момент даже решили отойти подальше от дворца, чтобы никого не разбудить. Но даже если они и разбудили, никто не вышел призвать их к тишине. Но наконец, они устали и порознь разошлись по своим покоям.
«Не так уж плохо», думала она, закрывая к себе двери, «из него быть может и вышел бы хороший муж». Но тут же в голову закралась печальная мысль, испортившая настроение: «нет, он оттолкнет меня с презрением если узнает хотя бы половину содеянного мною».
«Найди путь к хоть какому-то счастью», вздыхая, думала Серсея над словами Галадриели, «если освещены все пути, лежащие передо мной, то я все равно не вижу среди них того, которым хотела бы следовать».
