Услышь мой рёв! История дома Ланнистер в Войне Кольца

      Киван принял решение, что в Минас-Тирит они отправятся вместе с отрядом Фарамира. Хотя Серсея понимала скрывавшиеся за этим причины, она не была уверена, что хочет ехать с ними. «Отец приказал вернуться с эльфийским войском, а я не смогла», вздыхая, думала она, сидя в одном из садов Лориена, «Тирион меня бы и принял, да только что мне делать в Рохане? А как же Томмен и Мирцелла? Приедут ли они туда, ко мне?» — Быть может, со временем, да, — вспугнул ее голос Галадриель, когда владычица вошла в сад, — но что же потом? — Если они хотят отправиться в другие края, то я последую за ними, — ответила женщина, — вы говорили, что хотите, чтобы я нашла в чем-то счастье. Мое счастье — это мои дети. Кто знает, что может случиться с ними без матери в таком мире как этот… — Действительно, что же… — тихо сказала Галадриель, отведя взгляд. — Такова судьба детей, Серсея Ланнистер, покидать родителей. Детство кончается, они находят себе любовь, и всякая наша власть над ними исчезает навсегда. — У вас ведь была дочь, да? — медленно произнесла Серсея, — ее звали Келебриан, она была указана в вашей родословной в одном из трудов, что я прочла в Минас-Тирите. — В Средиземье она больше не живет, — ответила эльфийка, — ушла за море… Скоро Келеборн и я воссоединимся с ней. — Но кто же будет править Лориеном после вас? — спросила потрясенная Серсея. — Никто, — с сожалением ответила хозяйка леса, — он увянет. — Нет, — прошептала, озираясь Серсея, — леди Галадриель, вы не должны позволить этому случиться! То место не просто прекрасно! Оно…оно, — запнулась женщина, не находя слов. — Это все, о чем я мечтала, покидая Заокраинный Запад, — сказала Галадриель, подойдя к одному из золотых деревьев и легко коснувшись его листьев, — край, величественный во всем своем великолепии, пульсирующий жизнью, как и любой из принадлежащих Йаванне садов, и, самое главное, только мой… Я буду по нему скучать. — Так сохраните же его! — воскликнула Серсея, — он же не просто ваш по праву, вы же заслуживаете! — Заслуживаю? — кажется, эльфийка потешалась над этой фразой. — Да, — уверенно сказала Серсея, — вы не такая, как прочие правители. Не такая, какой была я…       Над этим Галадриель уже смеялась в открытую, но за этим крылась печаль. — Вся мудрость эльфов, вся моя мудрость добыты веками и тысячелетиями, множеством прожитых жизней, наполненных ошибками и ужасными поступками, — смерила она Серсею взглядом. — Ты же знаешь, почему дома нолдор пришли в Средиземье? — Да, — кивнула Серсея, — ваш народ вел войну против другого темного властелина и пришел сюда сразиться с ним. Разве не так? — Кто-то пришел вершить месть, кто-то бежал от содеянных за морем грехов, а вот я, Серсея Ланнистер, я-то пришла сюда за властью и славой.       Хозяйка леса присела на скамейку и уставилась на струи воды журчащего фонтана. — Тогда наш народ был юн и безрассуден, и каждый из нас был столь же амбициозен и безжалостен, как и твой отец. Мы сражались за престолы, травили друг друга, вели войны и совершали немыслимые злодеяния.       Эльфийка дотронулась до воды, взбаламутив ее пальцами и размыв их отражения. — Когда Моргот был извержен из мира в последний раз, тем из нас, кто поднял мятеж, было предложено отпущение грехов, но только если мы отправимся на Запад и попросим о нем. — И вы отказались, — сказала Серсея, — почему? — Перед кем же должна склоняться королева? — спросила Галадриель. — Ни перед кем, — не мешкая, ответила ей Серсея. — Значит, ты знаешь, почему не склонюсь я. — Но почему же теперь вы уйдете. — Мечтаю о море, — ответила владычица, — о белых берегах далекого зеленого края, где меня уже заждались позабытые семья и друзья. Гордыня времен моей юности уже не столь сильна, как прежде. Я прошла последнее испытание. Я уйду на запад и останусь Галадриель. — И оставите нас в одиночестве? — тихо спросила Серсея, опустив взгляд.       «Оставите меня в одиночестве». — Ты не будешь одинока, уж это я тебе обещаю, — ответила Галадриель.       С этими словами она встала и направилась по направлению ко дворцу. Но задержалась в проеме арки. — Серсея Ланнистер, время твоего пребывания в Лориене почти истекло. Задумайся над тем, о чем мы говорили и приготовься к дороге, что ждет тебя впереди.       Эльфийка ушла, оставив королеву одну среди деревьев.       «Мы отплываем завтра», поняла она, «Неужели время пролетело так быстро?». Да, это было так, хотя вокруг по мягкому свету солнца, отражавшемуся в золотых листьях было нетрудно понять, как ускользают дни.       Где-то в отдалении Серсея услышала смех, встала и покинула уединение сада. Скоро она увидела четверых гуляющих хоббитов. Ну, как гуляющих: Сэм гнался за Пиппином, вот они врезались друг в друга и покатились по земле под хохот двух своих товарищей. Королева позволила себе слегка улыбнуться: полурослики ее забавляли, и в глубине души она завидовала тому, насколько они близки между собой. Трудно было ей припомнить времена, когда она сближалась с кем-то кроме Джейме… — Леди Серсея, — обратился к королеве заметивший ее Мерри и слегка поклонился, — должен попросить прощения за этих двух, сцепились вот из-за девчонки… — Нет же! — воскликнул Сэм.       Пиппин тряхнул головой, оба бузотера поднялись и принялись отряхивать пыль с одежды. — Я всего лишь заметил, что наш Сэм сражался в орками, троллями, волками и дикарями, но все еще боится пригласить Рози Коттон на танец, — пояснил Тук.       Подняв брови, Серсея подошла ближе. — Это правда? — спросила она, поглядев на Сэма сверху вниз. — Я был бы ей не интересен, — ответил хоббит, — думаю, она предпочтет Тода Сендимэна, «Пескунсом» у нас его кличут. Видите ли, его отец хозяин мельницы… — Ты путешествовал по эльфийским владениям, — удивилась Серсея, — ты разъезжал с чужеземными вельможами, и, судя по всему, побывал не в одной битве. И если за внимание этой девушки с тобою борется сын мельника, то тебе нечего бояться. — Вот видишь, Сэм, — рассмеялся Фродо, — теперь видишь, что это не просто нечто, что говорят друзья, щадя твои чувства.       Впятером вернулись во дворец, где большая часть отряда уже расположилась в трапезной, поглощая еду. Ее дядя тоже был там, к нему королева и подсела. — Нам надо поговорить о том, что ты будешь делать дальше, — тихо сказал Киван. — Поеду на юг с тобой, как и все, — ответила Серсея, — что тут еще обсуждать. — Девочка моя, ты знаешь, что я имею в виду, — сказал он, потянувшись к своему винному кубку, — Тайвин осознавал низкую вероятность успеха в нашем предприятии, но это не означает, что он передумает. Что-то не верю я, что он будет рад тебя видеть среди наших земляков в Минас-Тирите, да и дома в Западных землях ты можешь себе места не найти. — Кажется, Тирион весьма неплохо устроился в этом мире и без отца, — вскипела Серсея, — Думаешь, у меня не получится то же самое? — Ты умная женщина, по крайней мере, когда хочешь таковой быть, так что почему бы и нет, — ответил ей дядя, но я уверен, даже сам Тирион признает то, что достигнуть его нынешнего положения ему помогла изрядная доля удачи. Полагать, что можешь обрести высокое положение и влияние просто потому, что это удалось твоему брату, это, как по мне, глупый план. — Так и куда же мне податься, — раздраженно спросила она, — туда, где меня загонят в угол и посадят на цепь, не иначе… — Я, было, хотел тебе предложить отправиться в Рохан и помочь Тириону в его трудах, — нахмурился дядя, — уверен, ты бы ему пригодилась. — Служить при нем делопроизводителем это не по мне, — возразила она, — быть может, я бы могла работать на нашу победу в Минас-Тирите? — И у кого ты там будешь жить? — спросил Киван.       Тут в зал, улыбаясь, вошел Фарамир и направился прямо к ней. Гондорца тепло приветствовали хоббиты, Арагорн же ограничился небольшим кивком головы. Внезапная идея озарила Серсею и она помахала рукой сыну наместника, чтобы он подошел к Ланнистерам. Смущенно жмурясь, он устроился за столом рядом с Киваном, напротив нее. — Сэр Киван. Леди Серсея, чем могу быть полезен? — поприветствовал он, не хочу показаться невежливым, но мы с Арагорном собирались обсудить, какие именно припасы взять в дорогу… — Фарамир, — оборвала его липовая невеста, — когда мы вернемся в Гондор, будут ли рады меня видеть при дворе твоего отца?       Гондорца вопрос явно застал врасплох; рядом тяжело вздохнул Киван, но предпочел промолчать — Если мы больше не помолвлены, то не знаю, насколько это будет выглядеть подобающе, — наконец, сказал Фарамир, — но только благодаря вашей помощи я смог выбраться из Минас-Тирита… Думаю, в уплату долга могу обещать вам крышу над головой.       Она расплылась в улыбке, бросив взгляд на дядю. — Премного благодарна. Буквально камень с души свалился. — К вашим услугам, — откланялся Фарамир, — а теперь, если позволите…       Он встал и направился к Арагорну. — Что за комедию ты ломаешь с сыном наместника? — тихо спросил Киван, когда рейнджер ушел. — Мы в свое время были обручены, — заметила она, — так уж ли странно наше взаимное дружеское расположение? — Это было нечто большее, нежели галантность, — сказал Киван, поглаживая бородку, — но, хотя ты все еще хороша собой, не думаю, что молодой гондорский воевода тобой увлечен…      Действительно ли он рад твоему обществу? Странно, что такой мужчина, как он, и такая женщина, как ты, … — Что все это значит? — вновь разозлилась королева, — или тебя, дядя, оскорбляет мое общество? — Намного меньше, чем до этого, — совершенно серьезно ответил он, — а что до сына наместника…лучшее, что могу посоветовать, это соблюдать осторожность.       Прибывали другие члены отряда. В гордом одиночестве заявился Клиган, тут же устремившись к Арагорну и Фарамиру. Вскоре к ним присоединились Гимли и Леголас. — эти пришли вместе, смеясь над какой-то шуткой.       В Лориене всегда вкусно готовили, но накануне их отъезда радушные хозяева превзошли самих себя. Никогда еще Серсее не доводилось есть столь сочной утки, а лембасы казались ароматнее обычного. Спала королева тоже хорошо. И когда Киван рано разбудил ее на следующее утро, она встала без возражений и стенаний, уже через несколько секунд чувствуя себя, словно бодрствовала уже несколько часов. Хотя у эльфов королева снова носила платья, да и вообще, более изысканную одежду, теперь же она вернулась к полотну и коже своего дорожного облачения. Закинув за плечо легкую дорожную сумку она в последний раз посмотрела на себя в зеркало: лицо ее сделалось тоньше, словно моложе. «Нет, нет, это все только воображение». Но, оглядев свою фигуру, Серсея поняла, что жирок у нее ушел не только со щек и подбородка. Она слегка улыбнулась: «быть может, отказ от дворцовой еды и вина и пошел мне на пользу»… Взгляд приковали к себе волосы в отражении, они отрасли почти до плеч — но это все равно было намного короче того, как носила Серсея до того, как Киван остриг её перед отъездом из Минас-Тирита. «Теперь я хотя бы снова выгляжу как женщина», рассеянно подумала она, покидая свои лориенские покои в последний раз.       Вдвоем Ланнистеры вышли из дворца и отправились по небольшой дорожке, что вела на берега реки Келебрант, «Серебрянки», протекавшей через эльфийское поселение. Для них приготовили четыре челнока, Фарамир и Клиган уже грузили в каждую лодку тюки с припасами. Когда Серсея приблизилась, то здоровенный рыцарь удостоил ее недружелюбного взгляда. Арагорн, которому, как она поняла, и предстояло командовать на протяжении их совместного путешествия, пришел последним, сопровождаемый по бокам Келеборном и Галадриелью; позади следовала челядь эльфийских владык. Трое о чем-то разговаривали приглушенными голосами; когда они дошли до реки, то Арагорн встал вместе с членами своего отряда. — Друзья мои, вот и подошло к концу проведенное вместе время, — нарушил тишину Келеборн, — и тем, кому предстоит дальше, нужно стать сильнее духом; дальнейший путь будет отнюдь не легок.       Галадриель прошла вдоль них, заглянув каждому в глаза. — Все вы сильны, каждый по-своему. Быть может, уготованный вам путь уже перед вами, просто вы его пока что не видите.       И жестом она приказала слугам вынести вперед несколько вещей. — Для каждого из вас я приготовила прощальный дар. Надеюсь, они помогут вам в дороге. Вначале эльфы вручили им отменной выделки зеленые плащи, застегивающиеся на брошь в виде листьев. Запасы отряда пополнили и несколько мотков веревки, казавшейся Серсее крепко связанной и прочной. Следующая группа слуг вынесла уже различные предметы, личные подарки для каждого.       Начали с Арагорна, вручив ему искусно украшенные ножны для его меча и шкатулку, в которой королева краем глаза заметила украшение с драгоценным камнем — следопыт захлопнул ее прежде, чем она сумела лучше разглядеть. Эльфу Леголасу достался новый лук, длиннее и мощнее прежнего. Мерри и Пиппин получили серебряные пояса, пряжки которых были выполнены в виде усыпанных драгоценными камнями цветов. А Фарамиру вручили пару наручей. — Крепкие, но гибкие, — оценил материал Фарамир, — …и воздух пропускает. Что же это за материал, я такой кожи еще не видывал. — Чешуя с жопы дракона Шкура эта некогда принадлежала холодному дракону с Севера, — пояснил Келеборн, — материал весьма редкий и ремонту почти не поддается, но то немногое, что у нас есть, вам сослужит хорошую службу.       Сын наместника тут же надел новую защиту на себя. — Действительно, превосходный подарок. Премного вам за него благодарен.       Следующим на очереди был Сандор Клиган, получивший покоящийся в ножнах не то меч, не то палаш, с широким лезвием. Взяв новое оружие, он прикрепил его к поясу, а потом обнажил клинок — ярко-серебристый, почти белый. Рукоять и гарда были выполнены в виде отлитых из стали переплетенных виноградных лоз. — Это лучше любого оружия, которым я когда-либо владел, — пробормотал Сандор, держа эльфийский дар на весу так, чтобы все могли увидеть. Потом вздохнул и посмотрел на хозяйку леса. — И какое же у него имя? — Нет у этого меча имени, Сандор Клиган, — улыбнулась Галадриель, — о нем не расскажут в песнях и сказаниях, кроме тех, что напишешь ты сам. — Значит, у меча нет имени, — проворчал он и, под взглядами остальных, слегка поклонился, — Благодарю вас, леди Галадриель…       Несмотря на смущение рыцаря, улыбка не исчезла с лица эльфийки, которая продолжила раздавать дары. Сэму были даны ларец с землей и единственный желудь; владычица объяснила, что это семя маллорна. Фродо подарили сияющий хрустальный сосуд, фиал, что вмещал частицу света звезды Эарендиля.       А вот когда дело дошло до Гимли, владычица остановилась. — Прости, сударь гном, но мы были не уверены, какого же подарка ты возжелаешь… Назови все, чего твое сердце захочет, и это станет твоим.       На мгновение Гимли залился краской. — Ничего мне не надобно…       Но, не успел он это сказать, как, кажется, переменил мнение. — На самом-то деле…ну, я понимаю, что это… — Назови свое желание, Гимли, сын Глоина, — произнесла Галадриель.       Гном покраснел еще больше, теперь его лицо уже было багровым. — Одну единственную прядь ваших волос, ибо она превосходит золото земли, как звезды на небе сияют ярче самоцветов из шахты.       Радушно улыбаясь, Галадриель дотронулась до своей макушки и легким движением запястья опустила что-то гному, судя по выражению лица Гимли, удовлетворив его просьбу.       Наконец, она подошла к Кивану и Серсее; несшие подарки слуги следовали позади. — Сэру Кивану я дарю пару эльфийских сапог, — сказала владычица, — когда их носишь, не слышны даже самые тяжелые шаги.       Глаза у дяди разгорелись, он торопливо принялся снимать свою старую обувь. — Премного благодарен, леди Галадриель!       Мигом он оказался в обнове и принялся вышагивать по прибрежной гальке — но шума действительно не было. — Как это? — удивился Киван. — Я уже не задаюсь такими вопросами, — заметил Клиган.       Тихо ожидавшей своей очереди Серсее эльфы передали два пузырька, один бледно-красный, второй — темного матового стекла. — В одном духи, пусть они напоминают тебе о Лориене, — объяснила Галадриель, — а другой это лампадное масло, приготовленное нашим народом в давние времена, чтобы защищаться от холода, когда мы шли через ледяные торосы Крайнего Севера. Одна капля способна поддерживать огонь целый день, она дает больше тепла и горит ярче, чем любая древесина.       Эльфийка взяла красный пузырек из рук Серсеи. — Надеюсь, что он поможет тебе, когда придет зима. — Благодарю вас, — негромко сказала она, вновь принимая масло из рук Галадриели. — Пришла пора нам расстаться, — сказала владычица, глядя ей в глаза, — но помни, Серсея Ланнистер, ты не одна.       С этими словами она ушла.       Распределение по лодкам и посадка много времени не заняли, скоро они уже печально гребли прочь от берега.       Серсея плыла в лодке вместе с дядей, помогая править ею по течению, вслед за остальными. И пока их уносило на юг, вокруг, словно эхом, отзывался нежный голос хозяйки леса.

Я пела о золотистой вешней листве, и леса шелестели листвой; Я пела о ветре, и ветер звенел в шелковистой траве луговой; В Заокраинный Край уплывала луна, И за нею спешила морская волна В Эльдамар, где среди светозарных долин Возвышается гордый гигант Илмарин И, горами от Мстительной мглы заслонен, Полыхает огнями Святой Тирион, А на Дереве Белом, как искры утрат, В каждой капле росы наши слезы горят… О Златой Лориэн! Слишком долго я здесь Прожила в окружении смертных и днесь Безнадежно пою про корабль в те Края, Где зажглась бы для нас прежней жизни Заря…

      Серсея отвела взгляд в сторону, в надежде, что остальные не заметят ее слез.