Услышь мой рёв! История дома Ланнистер в Войне Кольца

      Как только его отец получил известие об отплытии корсаров из Умбара, Боромир немедленно отправился в Пеларгир. Хоть он и возражал, что это задание больше подобает князю Имраилю, наместник настаивал на его участии. — Неужели этот Виктарион Грейджой представляет такую опасность, отец, — спрашивал капитан Гондора, — я говорил о нем с лордом Тайвином… кажется, он свирепый воин, но ничего сверх того. — Тайвин Ланнистер заблуждается, — ответил ему тогда Дэнетор, — противник, что возглавляет умбарские армады не Виктарион Грейджой, он гораздо более страшная угроза, которая не по плечу Имраилю. Сын мой, ты единственный, кому я могу доверить эту задачу. — И берегись уловок врага, — крикнул отец ему вдогонку.       Эти слова вновь зазвучали в сознании Боромира, когда он увидел надвигающуюся прямо на него эскадру корсаров. «Они же ясно видят флот Ланнистеров… почему не меняют курс?». Потом от их строя отделилась баржа. «Одно судно, чтобы остановить целый флот? Быть может, брандер? Нет, слишком большой и неповоротливый…» — Каковы ваши приказы, лорд Боромир, — спросил стоящий рядом с ним воин в крылатом шлеме, именно он штатно командовал кораблем, но сегодня выступал в качестве первого помощника. — Нужно потопить вон то судно, — указал он на баржу. — Но для этого нам нужно отделиться от общего строя, — возразил моряк, — разве это разумно? — Тут что-то не так, тут хитрость, которую мы пока не можем распознать, но я должен ее вскрыть. Отдавайте приказы. — Сей же миг, милорд, — ответил тот, развернулся и принялся отдавать приказы гребцам.       Корабль зарылся носом в волну. Сын наместника ощутил дуновение западного ветра в волосах и улыбнулся, глядя как гордо развевается под его порывами вымпел с белым древом на клотике мачты. Они отделились от эскадры, и на их перехват выдвинулись две умбарские ладьи; когда противники поймали ветер, на их черных парусах ярко разгорелись золотые кракены.       «Значит баржа это действительно нечто важное, иначе, зачем им нас преследовать?»       Боромир скомандовал полный вперед, с палубы для гребцов раздался ритмичный барабанный бой, он становился все громче и быстрее, ему в такт били по воде весла. В подводной части нос корабля-лебедя был оснащен бронзовым тараном, одного хорошего удара хватило бы, чтобы потопить любое судно в Белфаласском заливе.       Ладьи настигали. — Огонь по усмотрению, — скомандовал он лучникам. Воины на палубе торопливо выпустили стрелы по приближающимся кораблям, но большинство разлетелось мимо широким веером: при их скорости и волнении моря прицельная стрельба была затруднена, но по меньшей мере один умбарец рухнул в воду.       «Черт, они перехватят нас раньше, чем мы доберемся до цели» — По местам стоять, отражать абордаж!       Гондорец достал из-за пояса семейную реликвию, рог одного из гигантских быков Ороме, обитавших на востоке. Резные узоры серебряной оправы засияли на солнце, когда он поднес его к губам и протрубил. Выстроившиеся на палубе воины с ревом одобрения стучали обнаженными мечами об щиты.       С ними поравнялась первая ладья, стороны обменялись боевыми кличами, друг в друга полетели копья, ножи и стрелы, прежде чем пиратский корабль навалился на борт «лебедя»; от удара Боромир чуть не потерял равновесие. Когда абордажные сходни проломили леера и впились в палубу, гондорец спрыгнул уровнем ниже, с квартердека на шкафут, и изготовился к бою. Было заметно, что нападавшие — не умбарцы. Их тела покрывали только легкая броня и странные татуировки, а вооружены они были топорами и прямыми мечами вместо кривых сабель, которыми по обыкновению сражались корсары. Но прежде, чем он мог вступить в разгорающуюся схватку, над палубой пролетела тень. Подняв голову, сын наместника заметил нового противника — тот перелетел с борта на борт, раскачавшись на тросе такелажа, грациозно приземлился прямо перед ним, и, поднявшись на ноги, одним быстрым и текучим движением достал свой меч. Это был бледный мужчина с короткой подстриженной бородой, один его глаз, ярко-голубой, оценивал соперника, второй закрывала черная кожаная заплатка.       С криком капитан Гондора ринулся в атаку, вложив всю силу в широкий замах мечом, но пират молниеносно поднырнул под клинок и парировал атаку, а затем отскочил на несколько футов назад, прежде чем гондорец мог бы нанести новый удар. Боромир стиснул зубы, теперь его пытались обойти сбоку. — А ты силен, — ухмыльнулся противник. — Иди сюда, проверим, — гневно ответил сын наместника.       Пират только рассмеялся, поигрывая клинком. — Кто это тут командует? Чьей смертью я похвастаюсь? — Я Боромир, сын Дэнетора, наместника трона Гондора, — ответил он, не спуская глаз с противника. — Когда встретишься со своими богами, скажи им, что тебя послал Эурон Грейджой! — попытался тот нанести колющий удар, но Боромир отступил назад. Грейджой нанес серию из дюжины режущих ударов в минуту, гондорец едва успевал блокировать каждый последующий. Этот враг был, по меньшей мере, столь же быстрый, как и Джейме, хотя прицел Боромиру удавалось сбивать сравнительно легко. Снова расцепились клинки, пират тяжело дышал от усталости. Вокруг раздавался звон мечей, уже лежали на палубе первые убитые, умбарцы и гондорцы. — Уже устал, Грейджой? — усмехнулся сын Дэнетора, крепче сжимая меч.       Железнорожденный собрался, мигом оглянулся на нос корабля и расцвел довольной улыбкой — Без сомнения, ты впечатляющий боец, но скоро мы проверим на прочность твой разум. — Что ты…? — изумился, было, Боромир, но осекся, осознав, что гребцы продолжали грести, несмотря на бой на палубе; клубы дыма с баржи теперь окутывали бак «лебедя», накатываясь как волна.       И по мере того, как он вдыхал едкий дым, все вокруг затряслось, остальные люди на корабле, казалось, исчезли, а голубое небо заиграло фантастически-зелеными колерами, прежде чем принять какой-то совершенно нераспознаваемый оттенок. Вскоре, он, казалось, очутился один на палубе, плывущей посреди невероятного бескрайнего пространства. — Отважишься ли теперь бросить мне вызов? — эхом зазвучал голос Эурона. — Подходи и увидишь, пират! — стиснул зубы Боромир. Но к его изумлению из странной мглы на него надвинулись сразу три Грейджоя, их силуэты будто колебались. Гондорец заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. — Что теперь скажешь, потомок нуменорцев? «От тех песен, что вас вдохновляли на бой, лишь далекое эхо звучит…».       И три Эурона ломанулись на него. Боромир рубанул первого — истаявшего дымом, как только клинок вошел в его тело. Второй вроде и успел нанести колющий удар, но исчез, когда лезвие впилось в его голову. Гондорец отчаянно поднял меч, отражая нападение последнего, и был вознагражден громким лязгом, когда клинки встретились. Этот последний Эурон засмеялся и вновь исчез в дыму.       В сознание вторглось устрашающее завывание, скелетированные руки скреблись и стучали в борта в поисках добычи. Проплывали в тумане сияющие сквозь дымку острова, он потрясенно ахнул, то были белые саженцы. И машинально распознал в разбросанной вокруг их горящих остовов броне доспехи стражей Цитадели Гондора. — Что это? — закричал он, и проявившиеся на небосводе звезды тревожно засияли, — что за ужасное измерение, в котором мы находимся.       Со всех сторон зазвучал смех. — Мы всего лишь в тех дальних краях, что посещают в страшных снах, — спустился с небес усмехающийся Эурон на черноперых крыльях, — где нами движут импульсы чужих планов… Продолжим поединок!       И прыжком взмыл в воздух, влекомый бесовским ветром. Вновь и вновь сталкивались мечи, сын наместника остервенело отбивался от атак летучего врага. В конце концов, Грейджой воспарил прочь из поля зрения, хохоча без остановки.       «Какая-то иллюзия. Не более чем уловка…». — В самом деле? — отозвался Грейджой, — ну, иллюзия, я имею в виду…       И ухмыляющийся предводитель корсаров вновь вынырнул из дыма, теперь заплатка на глазу отсутствовала, являя иссиня-черный глаз, что, казалось, сиял ужасающей злобой. — Ты держишься здесь гораздо лучше, нежели вообще имеет право тебе подобный. Так что я хотел бы предложить тебе сыграть в последний раз.       Боромир рванулся к нему и замахнулся мечом, удар должен был обезглавить противника, но он вновь исчез. — Хорошо, — злобно вздохнул он, наблюдая за звездами, что кружили вокруг совершенно опустевшего корабля, — что за игру ты предлагаешь? — Загадки. Это честное предложение, — отозвался голос. — Согласен, — прокричал Боромир, — покажись!       Царапанье мертвых рук по корпусу прекратилось, над головой возникли грозовые облака и водяные смерчи закружились вдоль горизонта. С рокочущим звуком вырвались со звездного небосвода щупальца, грянул гром и еще два фантома Эурона Грейджоя появились на палубе «Верного». — Как ты уже понял, мы даже здесь можем достать друг друга, — произнес тот, что слева. — Но тени рассеиваются от прикосновения, — продолжил правый.       Два Эурона подошли поближе, став по сторонам. — Настоящий Эурон будет говорить только правду, — улыбнулся один. — А призрак — всегда лгать, — закончил второй, нацеливая меч на гондорца.       «Что это за безумие?» — Я в любом случае тебя достану! — Задай вопрос, сын наместника, это твоя единственная надежда, — хихикнули они в унисон. — Хорошо, — проворчал он, — который из вас настоящий Эурон? — Я! — закричали они хором, но этого хватило, чтобы гондорец ударил мечом в левого — и разочарованно увидел, как тот истаивает дымом. Он попытался развернуться, но ему не хватило скорости, чтобы выставить блок. Боромир ощутил жгучую боль, когда меч пирата рассек ему плечо и вскрикнул от ярости.       Настоящий Эурон вновь скрылся в дыму — и немедленно вынырнул оттуда с новой своей копией.       «Только не это, только не снова». — Сразись со мной как мужчина, Грейджой! Довольно этих фокусов! — Боюсь, хреновый из тебя получился бы наместник, раз уж ты не можешь решить такую простую загадку… В армии явно нужно много тупых костоломов, но возглавлять ее такому ни к чему.       У Боромира перекосилось лицо от злобы, когда оба Эурона неторопливо двинулись к нему. Он медленно отходил назад. «Мне не отразить обе атаки», отчаянно думал он, «один всегда говорит правду, другой всегда лжет — что бы я мог спросить?»… — Если бы я спросил твоего двойника, кто из вас настоящий, что бы он сказал? — вдруг осенило его.       Противники синхронно улыбнулись. — Вот этот бы сказал, что это он, — указал большим пальцем тот, что справа, на подкрадывающгося левого. — А этот бы сказал, что это я! — воскликнул левый и оба с диким гоготом молниеносно бросились вперед. Зажмурившись, Боромир с размаху рубанул по правому.       Раздался крик, и, когда Боромир открыл глаза, левый, призрачный Грейджой исчез, а настоящий судорожно сжимал окровавленную культю на месте руки; отрезанная конечность упала на палубу, все еще сжимая меч. — Ублюдок! Сукин сын! — визжал Эурон. Боромир шагнул вперед, намереваясь прикончить пирата, но Грейджой прыгнул назад, прямо через леера, прямо в сияющее море. И когда противник исчез, начала возвращаться прежняя острота чувств, хоть их и продолжал туманить дым.       Он понял, что он совсем не один, что он по-прежнему на палубе, среди дюжин воинов и матросов. Их «лебедь» уже таранил занимающуюся пламенем баржу, таран с грохотом проломил ее корпус. Вдруг гондорец осознал всю опасность их положения — в дыму и огне. — Полный назад! — приказал Боромир гребцам. С хрустом и треском ломаемой древесины мощный таран вытянулся наружу из корпуса баржи. И хотя восприятие гондорца было все еще затуманено, а в небе над ним все еще переливались дикие цвета, он смог различить тонущий корпус вражеского судна.       «Что бы там ни было, оно пойдет ко дну вместе с этой лоханью».       Он продышался и еще раз оглядел палубу, она не казалась столь ровной, как должна была, но, по крайней мере на ней ничего не было, кроме его людей. Голова шла кругом.       «Дым…я слишком много его наглотался…когда баржа пойдет на дно, наши флоты соединятся, но для меня бой окончен. Теперь все решат мечи других».       С этими мыслями он закрыл глаза и откинулся назад, ощутил твердость палубного настила и упал на него с блаженной улыбкой на лице. Крепкий сон окутал Боромира.