Услышь мой рёв! История дома Ланнистер в Войне Кольца

      Прошла примерно неделя с того дня, как эскадра покинула Умбар, провожаемые несмолкавшими ликующими криками и аплодисментами столпившихся у причалов молодых женщин и стариков. Хотя в авангарде шли ладьи, гораздо более полезны в предстоящей морской битве были именно большие «черные корабли», державшиеся позади. Чтобы объяснить свой план Грейджой собрал всех капитанов на борту крупнейшего из кораблей корсаров, его любимая «Молчаливая» для этого была слишком мала. – Итак, начнем – заговорил он, прогуливаясь по палубе и всматриваясь в лица, знакомые и новые, – у нас здесь сорок капитанов черных кораблей…       Прежняя корсарская элита разразилась радостными криками –…десять моих Железных капитанов, – указал Эурон на собравшихся за спиной Херумора, столь же восторженно кричащих. – Ну и все прочие, – задорно выкрикнул пират, дойдя до третьей группы, выстроившейся на палубе. То были хозяева совсем мелких судов, умбарские работяги. Большинство из них носило вареную кожу или несколько пластин скверного железа.       Краем глаза он заметил, как Херумор подзуживает Рыбаря. – Быть может, тебе было бы проще там, среди них? – Быть может, проще тебя за борт скинуть, – огрызнулся тот. – Не сейчас, – сказал им Эурон и вновь встал посреди собравшихся, – сегодня не время для ссор, ибо мы на пороге нашего величайшего триумфа!       Для пущего эффекта он сделал паузу, нарушаемую только зловещим хлопаньем парусов на ветру. – Пеларгир, крупнейший порт реки Андуин, падет в наши руки, над ним поднимутся знамена с Оком и Кракеном! Их золото перекочует в наши кошельки, мы вываляем на простынях их баб!       Хриплый смех вторил этой реплике. – Наш противник собирает свои флоты у устья реки. Все, что стоит у нас на пути это кучка заморышей, которых они смеют называть воинами. – Но какова их численность? – спросил Херумор. – Гондорский флот это где-то тридцать крупных кораблей, флот Ланнистеров под командованием лорда Крейкхолла примерно такой же, – ответил Эурон. Он наблюдал в палантире за их приготовлениями и знал, что флоты соединятся прежде, чем он сможет навязать им сражение поодиночке. Но от его слов повисла тишина, только один из капитанов решил возразить: – Капитан Грейджой, не сочтите это за неуважение, но их численность… – Мы не будем сражаться с обоими одновременно, – сказал Грейджой, подойдя к краю борта, – для начала мы разобьем гондорский флот, а потом и эскадру Ланнистеров, и бой будет проходить на наших условиях. – Вы что же, думаете, что одни будут просто стоять и смотреть, как мы топим других? – ошарашенно спросил капитан. – Да, – хихикнул Эурон, – хоть и не могу сказать, будут ли они видеть нас или же собственные кошмары. – Что вы имеете в виду? – нахмурился умбарец.       Эурон указал на большую угловатую баржу, что занимала место на фланге, это была медлительная и неповоротливая конструкция, с расписанным пурпурными косыми крестами корпусом, двумя широкими парусами и веслами по бортам. – Это судно нагружено на’маном и еще некоторыми штуками, которые я добавил, чтобы усилить эффект. Когда придет время, ее подожгут, и уже никто не сможет проплыть мимо, не впав в безумие. Флот Ланнистеров как раз идет с запада, им придется грести против ветра.       Толпу озарило понимание, люди начали переговариваться между собой. – Гондорцы и западноземельцы полагают, что могут взять нас в клещи, – продолжил он, – но на самом деле это их сперва разделят, а потом и поимеют.       После недолгой тишины заговорил Херумор. – Так чего же мы ждем? Отплываем!       Раздался последний ликующий клич и капитаны принялись рассаживаться по шлюпкам и возвращаться на свои корабли, с Эуроном остались только его «железные». – Что бы ни случилось, мы с вами, капитан Грейджой, – твердо сказал бывший рыбак, – благодаря вам моим сыновьям и их потомкам на несколько поколений вперед обеспечена достойная жизнь. – Моей собственной семье и так хорошо живется, – не без удовольствия произнес Херумор, – но Рыбарь ответил и за меня тоже. – Рад это слышать, – улыбнулся Эурон.       «Преданы не меньше, чем любой из немых, и мне даже не пришлось «уговаривать» их лишиться языков…»

***

      Вдоль побережья шли неплохо; конечно, больше всего их замедляла баржа, но ветра все же хватало для того, чтобы наполнять ее широкие паруса и толкать вперед, наравне с остальными. Пески харадского побережья сменились равнинами южного Гондора и, наконец, когда они обогнули побережье и вышли к устью реки – зеленой травой. Проведя немало ночей в палантире, Эурон знал, что гондорской флот выдвинулся на защиту дельты, их экипажи разбили стоянки на множестве островков и песчаных кос у выхода в море. Теперь же он видел их воочию.       «Я глядел на вас вороньим глазом, нынче погляжу и смеющимся…»       Грейджой раздвинул подзорную трубу; умбарцы мастерили их, как и мирийцы, пусть и выходило не столь изысканно. Он оглядел устье реки и с радостью заметил, что гондорцы грузятся на корабли и выходят на веслах в залив. Его же люди, умелые мореходы, уже выстраивались в боевой порядок вслед за "Молчаливой".       Внезапно со стороны гондорского флота донесся рев рогов; ухмыльнувшись, пират посмотрел в подзорную трубу на запад, где на горизонте показались первые несколько кораблей Ланнистеров.       «Не иначе думают, что мы тут обосрались».       Грейджой повернулся к гребцам. – А может споем все вместе перед боем? – с улыбкой кликнул он немым. Те уставились на него с недоумением, Эурон же захихикал. – Ну…ладно, не возражаете, если я сам спою?       В ответ раздалось раздраженное фырканье. – Вам всем крупно повезло, что мы вот-вот вступим в бой, – посуровел он.       Враждующие стороны увеличивали ход, пока умбарская флотилия надвигалась на напоминавшие лебедей корабли Гондора, флот Ланнистеров рос на горизонте, в конце концов за ним уже можно было наблюдать невооруженным глазом. Обуреваемый неконтролируемым волнением, пират вскарабкался на бушприт, закрыл глаза и вслушался в шум воды под форштевнем. Вновь широко открыл глаз, как бы тяжело это не было на ветру, и прокричал: – Вперед!       Краем глаза он заметил, что баржу уже относит прочь от его кораблей, в сторону западноземельцев. Один из его наиболее преданных людей должен был быть на палубе с факелом; невольники-гребцы налегали на ее весла – им были обещаны свобода и почет.       Гондорские корабли приближались, Эурон нахмурился, заметив, что один из их «белых лебедей» оторвался от остальных и устремился к барже.       «Кто бы им ни командовал, он раскусил план», вдруг понял пират – Туда, – закричал он, – вот за тем кораблем!       Гребцы неистово работали, чтобы догнать более крупный вражеский корабль. Когда прошли мимо «Тар-Калиона», Грейджой прокричал Херумору: – За мной! Потопим то корыто!       Второй капитан рявкнул приказы, и первенец умбарского Железного флота последовал в кильватере. Ладьи были быстрее «лебедя»: сев ему на хвост, «Молчаливая» и «Тар-Калион» вскоре начали зажимать его с флангов. По мере их приближения противник начал огрызаться стрелами; Железнорожденный невозмутимо смотрел, как они падают в воду вокруг него. Одна из них вонзилась в изваяние скорбящей женщины на баке.       Впереди уже подожгли баржу, голубоватый дым наркотика устремился в небо. Первые корабли Ланнистеров уже входили в его полосу; пират знал, что скоро их экипажи сполна ощутят на себе его воздействие. Грейджой обратил внимание на скошенный форштевень преследуемого гондорского корабля. «Таран», понял он, «они же проломят ей днище!». Оглянувшись, он увидел, что флот корсаров уже вступает в бой с гондорцами. «Если и западноземельцы сейчас навалятся…». – Приготовиться к абордажу, – скомандовал Эурон, вернувшись на палубу и доставая меч из ножен.       Сощурив глаз, он едва смог разобрать надпись на борту противника, «Верный». – Ну и кто вами, такими умными, командует? – ворчливо прошептал он, пока они сближались.