Услышь мой рёв! История дома Ланнистер в Войне Кольца

      Люди Ланселя приковали Эомера в палатке в центре лагеря — на ноги тоже надели кандалы, прикрепленные к железному колу, вбитому в камень, столь тяжелый, что потребовалось бы не меньше трех дюжих мужиков, чтобы его утащить. Однако и этого показалось мало — к пленному приставили и двух стражей. Его импровизированная тюрьма была лишена всяких удобств, тут не было даже охапки сена, чтобы прилечь. Вечером, когда роханец горько жалел о том, что вообще покинул родину, к нему заглянула новая персона. Это был старик с жидкими седыми волосами, одетый в простую серую сутану, в котором принц опознал септона. С собой у него было не вязавшееся с окружающей обстановкой серебряное блюдо. — Оставьте нас, — приказал он тюремщикам, и те незамедлительно повиновались. Под подозрительным взглядом пленника незнакомец присел перед ним прямо на землю. — Если ты явился просить у меня покаяния, я уже объяснял нескольким членам вашего ордера, что не поощрял никакого «отступничества», как вы это именуете, — презрительно заговорил Эомер. Не обращая ни малейшего внимания на его тон, септон поднял крышку с блюда — на серебре лежал горячий, курящийся дымком кусок свинины с гарниром из зелени. У роханца заурчало в животе: в походе от Скалы приходилось перекусывать на ходу, а еда была скверного качества. Старик достал нож и вилку и принялся нарезать мясо кусочками. — Принц Эомер, я септон Изекеиль, — представился незваный гость, отделяя последний кусок мяса от кости, — я здесь, чтобы объяснить вам процедуру суда, и, раз уж мне все равно пришлось к вам идти, то я принес ваш ужин.       Он убрал нож, оставив лишь вилку, и подал блюдо Эомеру. Роханец подозрительно посмотрел на кушание, но септон наколол на нож один из кусков свинины и отправил себе в рот. — Отменное мясо, — сказал он, тщательно пережевывая, — это десятина от какого-то богатого торговца.       Принц отведал угощение. Септон был прав, оно было идеально приготовлено и приправлено. — У вас в ходу обычай делиться лучшей едой с пленниками? — спросил он, сделав паузу в трапезе. — Даже сейчас, спустя год после Переноса, в Западных землях пища в изобилии, — пожал плечами септон, — когда Нищенствующие Братья и Честные Бедняки собирают пожертвования, они предпочитают мясо и хлеб золоту. В Ланниспорте и раньше было мало окормляемых нами попрошаек, а сейчас, когда нужны бойцы, стало и того меньше. Что до твоего положения как нашего пленника, то все равны перед ликом Семерых. Есть будешь то, что едим все мы в этом лагере. — Вы сказали, что пришли разъяснить ход суда? — спросил он, хрустя сельдереем. Септон кивнул в ответ. — Джоффри Баратеон, Окаянный, как мы его называем, всего в нескольких днях отсюда, — по крайней мере, так говорят те, кто шел с вами от Скалы. Суд состоится завтра, выбирайте себе септона в защитники, или я сам его назначу. — Уверен, что у меня будет наилучший защитник, — саркастично заметил Эомер. — Это будет мой доверенный человек, он обеспечит законность и правосудие, — ответил Изекеиль. Но по взгляду, которым он одарил роханца, было ясно, насколько разный смысл они оба вкладывают в эти слова. — Вилку верните, — обратился к пленнику септон, когда тот покончил с ужином. Сердито глянув на служителя культа, Эомер вытащил из рукава столовый прибор и отдал его обратно — Серьезно, ну какой с нее прок, — со вздохом спросил Изекеиль, вертя вещь в руке, — вот почему остальные хотели, чтобы я подал вам суп. Не иначе, от буйного язычника не следует ожидать покорности в неволе. Тем не менее, я объявил, что к вам будут допускать посетителей.       С этими словами он развернулся и вышел вон. И как только Эомер остался один, из другого его рукава выскользнула свиная кость. Схватив покрепче, он принялся затачивать ее об грубую поверхность камня, к которому его приковали.       Вскоре после этого навестило его и первое знакомое лицо, лорд Бейнфорт в своем неизменном капюшоне. — Ваше высочество, — приветствено обратился он, входя в палатку, — ну, полагаю, все могло быть и хуже… Это действительно того стоит? — осведомился он, заметив, что роханец делал со свиной костью — Я видел, как дунландцы убивают друг друга костяными ножами, — ответил он, — что вы хотите мне сказать, Бейнфорт? — Имейте в виду, мы переговорили с сэром Стаффордом, судя по всему, вместе у нас численный перевес над этими фанатиками…       Эомер сразу понял, к чему клонит гость. — Нет, — тихо ответил он, — в грядущей битве каждый воин на счету. — Да понимаю я, — озлоблено вздохнул лорд Квентин, — по правде говоря, и большинство войска тоже, но если эти безумцы и в самом деле намерены казнить вас толпе на потеху, начнется кровавая баня, и неважно, призываете ли вы к миру или нет. — Значит, мы должны растянуть судилище, пока не прибудет враг, — произнес принц, осматривая заостренный конец кости.       Он подманил Бейнфорта поближе и ухватил его за край плаща. — Стойте, это же подарок… — выкатил тот глаза, но Эомер уже оторвал полоску материи от полы плаща и начал оборачивать ее вокруг кости, делая подобие рукояти. — Это одеяние мне подарили, оно дорого как память…– горько вздохнул клобучник, — я сообщу ваши распоряжения остальным лордам…и, если я вас больше не увижу… — Увидите, — заверил его Эомер, — а теперь идите.       Спал принц крепко, спрятав свой костяной ножик под одеждой, хотя это и вызывало очевидные неудобства всякий раз, когда он переворачивался с боку на бок.       Разбудил его легкий пинок под ребра. — Вставай, язычник, — приговаривал один из охранников, — у тебя очередной посетитель.       Кряхтя, пленник сел, а тюремщик, посмеиваясь, убрался из палатки. «Он не спит» — раздался снаружи его голос.       «Наверное это Вестерлинг хочет уговорить меня позволить ему убить Ланселя», раздраженно подумал роханец. И изумился, увидев, как в палатку заходит молодая женщина в глухом плаще с капюшоном. — Я здесь, чтобы передать письма, которые прибыли для вас на Утес, — медленно заговорила она, — от имени лорда Стаффорда Ланнистера. — У сэра Стаффорда до того руки коротки, что он посылает собственную дочь во вражеский лагерь передать весточку пленнику? — улыбнулся Эомер. — Отец и не знает…– проговорила Серенна, скидывая капюшон, — принц Эомер, я-то надеялась, что мы вновь увидим друг друга при более приятных обстоятельствах. — Спасибо и на том, что мы вообще увиделись. Боюсь, не придется мне преподать вам урок верховой езды, что мы тогда обсуждали… Могу я спросить, почему вы здесь? Слишком рискованно позволить святошам захватить очередного заложника.       Кажется, девушку это слегка задело. — Потому что так решила. Я нашла сюда путь с Утеса и подкупила охранника, дабы он оставался снаружи. — Выходит, благовоспитанные барышни Утеса Кастерли не столь смирны и послушны, какими кажутся…       Серенна покраснела от этой фразы, но улыбнулась. — Не знаю, как у вас в Рохане, принц Эомер, но у нас в Западных землях дамы укрощают жеребцов и ездят на них верхом, а не наоборот.       Теперь уже залился краской роханец. — Это…весьма дерзкое и развязное заявление, — не без смущения заметил он.       Девушка прыснула со смеху, но быстро вернула себе собранный вид. — Я действительно принесла вам письма, к нам поступало много посланий из Рохана, и я подумала, что вам будет интересно узнать о событиях на родине.       Усевшись рядом с пленником, она вручила ему охапку писем, извлеченную из сумочки. Эомер бегло просмотрел первое и с облегчением вздохнул, прочитав о смерти Гримы, но радость его тут же рассеяли вести о том, что Изенгард ведет полномасштабную войну против его народа. — Мне нужно быть там, — раздраженно проворчал он, — нашими войсками должна командовать не Эовин. — Но она, судя по всему, неплохо справляется, — встала на защиту принцессы Серенна, — кузен Тирион не стал бы нам лгать. — Девы-воительницы Рохана далеко не беспомощны, но то, что она не защищена от ужасов войны, для меня равносильно поражению, — мрачно произнес Эомер. — Не вините себя, — тихо сказала ему девушка, — от этой войны никому не уберечься.       Ее взгляд сделался пустым. — Мне пришлось убить человека, чтобы сбежать от прислужников Ланселя, когда начался их мятеж, — осторожно прижалась она к нему, — и было это отнюдь не как в песнях и сказаниях…там всегда кажется, что убить это так просто, один удар в сердце…       Эомер приобнял Серенну, чтобы успокоить — насколько это ему позволили кандалы. Так и сидели в тишине, прежде чем она заговорила вновь. — Суд над вами состоится сегодня. — Да, спектакль, который призван оправдать мое последующее убийство. — Что вам известно о вестеросских законах? — спросила Серенна. — Ничего, — ответил роханец, — кроме того, что я могу выбрать себе септона в защитники, очень уж мне это поможет… — Септон Арчер поможет, — нетерпеливо объявила гостья, — требуйте септона Арчера, он истинный служитель веры и мой добрый друг…а про суд поединком вы знаете? — Я же говорил, я не знаю ваших законов, — нахмурился принц, — суд поединком? Звучит как… — Это именно поединок, в прямом смысле слова, — отрезала девушка.       Впервые с момента пленения Эомер ощутил прилив надежды. — Каковы правила? Я готов потягаться с Ланселем любым оружием! — Для этого только нужно быть рыцарем или дворянином, — пояснила Серенна, — септон Арчер расскажет все остальное, он в совершенстве знает законы и обычаи. — Быть может, в конце концов я и смогу доказать свою невиновность, — заметил принц. — А вообще, все это отвратительно, — вдруг выпалила девушка, — после всего, что вы сделали для жителей этих земель получить такую «награду»; вы говорили, что вы нужнее дома, а мы платим за ваше самопожертвование подобным предательством! — Останусь ли я в живых или нет, я доверяю Ланнистерам уплату этого долга, — вновь поник головой роханец, — беснование этого «Святого Воинства» долго терпеть не будут. Я знаю, что с востока сюда движется Джейме Ланнистер, уж его-то люди порежут здешний сброд на куски… Я давно решил для себя, что охотно отдам жизнь за Рохан, и если она стоит того, чтобы в темный час мои соплеменники получили подкрепление в десять тысяч мечей, то с радостью так и сделаю… — Но вы нечто настолько большее, нежели просто человек, что и сами не представляете, — воскликнула Серенна, изрядно всполошив принца, — везде, где вы появляетесь, вы вдохновляете людей становиться лучше и лучше! — Не думаю, что это целиком моя заслуга, — нахмурился он. — Ни лорда Бейнфорт, ни лорда Вестерлинга хорошими людьми назвать нельзя, — сказала Серенна прямо, — по меркам Вестероса они неплохи, но и они не герои…по крайней мере, не были ими, пока не встретили вас. Слишком долго народ Западных земель повиновался моей семье только из страха, теперь же они готовы умереть за вас из-за любви к вам. — Сомневаюсь, что лорд Тайвин будет рад слышать, что его подданные столь восхищаются чужеземным правителем, — сухо заметил Эомер.       Гостья раздраженно вздохнула. — Это не то, что я имела в виду, не сердитесь, но лично вам они не преданы, а вот тому, что вы олицетворяете… Каждый из нас вырос на вере в героев, маленькие мальчики бегали по полям, размахивая палками и воображая, что они — Ланн Умный или Симеон Звездоглазый, а маленькие девочки разучивали реверансы, представляя себя Джонквиль или Девой Марис… но, повзрослев, мы разочаровываемся в жизни, перестаем пытаться быть героями, убеждаем себя в том, что их не существует, что их и не было. — Называйте меня, как вам будет угодно, — ответил он, — все равно, я всего лишь человек… — Человек, что напомнил другим, что мужество и отвага это больше, чем громкие слова. Тот, что показал другим, какими они могли бы стать… — отвернувшись на мгновение, она продолжила почти шепотом, — кем могла бы стать я.       Эомер даже и не знал, что ответить. — Что ж, — наконец, нашелся он, — коль скоро я это нечто из сказаний, то это сказание неоконченное. — Истории Берена и Лютиэнь тоже не было конца, пока она не завершилась, — тепло произнесла Серенна. — Так, значит, мы теперь как Берен и Лютиэнь, правда? — улыбнувшись уголком рта, спросил он. — Вы действительно весьма похожи на Берена, но замечу, что с Лютиэнью сравнили меня именно вы, — заглянула Серенна в глаза принца, он почти готов был спросить, что же она делает, но лицо леди Утеса приблизилось к нему, и их губы соприкоснулись. Поцелуй продлился всего мгновение, девушка отпрянула прочь, не иначе, испугавшись собственного возбуждения. — Это было…– прочистила она горло и вдруг вскочила. — Я собираю дары для гондорцев и роханцев, что потеряли на войне родных и близких… Когда все это закончится, мы увидимся вновь. И вы сможете передать их вашим соплеменникам. — Будьте уверены, я так и сделаю, — произнес он, все еще глупо улыбаясь от удивления, до того неожиданно все оказалось. — Вам стоит спешить обратно, не то ваш отец будет сильно беспокоиться из-за пропажи дочери. — Моя сестрица Мириель за этим проследит, но вы правы, даже в такие беспокойные времена будет трудно поверить в то, что мы столь надолго закрылись в моих покоях, чтобы возносить молитвы… И запомните, — сказала она, прежде чем уйти, — Ваше высочество, требуйте септона Арчера.       В палатку вернулся ухмыляющийся до ушей охранник. — Ну как, поразвлекались?...Да ладно тебе, — пожал он плечами под испепеляющим взглядом принца, — септоны все равно узнают о всех твоих грехах.       Позднее, когда солнце уже стояло высоко в небе, явился Изекеиль. — Судьи в сборе, принц Эомер, мне вызвать вашего защитника? — Да, я вызываю септона Арчера, — твердо сказал роханец, наслаждаясь читавшимся на лице старика потрясением, — и требую суда поединком!