***
Серенна вспомнила свой разговор с Мириель той первой весенней ночью после встречи с принцем, перед тем как мир обезумел. Сестра действительно принялась ее дразнить, не сколько из-за того, что она с ходу вешалась на роханца, сколько из-за того, что было это совершенно не в ее характере. При этом присутствовало еще несколько барышень на выданье, которых тоже интересовали подробности. «Наверное, то же самое творилось во многих замках Вестероса, до тех пор, пока Рейгар Таргариен не женился», подумала она. Коль скоро на Железном троне оказался потомок Ланнистеров, с высокой вероятностью семья выбыла из игры в престолы, точнее — в королевские свадьбы, по меньшей мере на два поколения. Но стоило дамам приспособиться к реалиям после переноса, как такие разговоры начались вновь. — Что тут рассказывать? –отмахивалась Серенна. Он весьма любезен. Кажется, обеспокоен событиями у себя на родине и одобряет то, что мы держим войска наготове. А еще мы о драконах говорили. — Ничего себе, в Средиземье есть драконы? — спросила Менельда Ланнистер. Она была женой её кузена Люциона и мыслила столь же воинственно, как и ее высоченный медведь-муж. Вне всякого сомнения, она уже представляла себе ту славу, что мог бы снискать ее муж, убив такого ящера. — Да, когда-то жили. Столь же большие, как Балерион Ужасный. Некоторые даже превосходили его размерами в разы. И тем не менее многие были убиты в единоборстве обычными людьми. Их жажда золота была безмерной, — и они бы с радостью в этом тебе признались, прежде чем превратить в пепел. — Постой-ка, — вставила замечание Томазина Хоторн, — они умели разговаривать? — Разговаривали. Они были гораздо умнее и крупнее в размерах, нежели чудовища Таргариенов, но тем не менее им было не сравниться с людьми Средиземья, — упивалась Серенна прикованным к ней вниманием двора, — Фрам, предок принца Эомера, тоже убил такую тварь, причем лично. Великий змий Ската украл сокровища…у другого народа… Пришлось ей упрощать, дабы не замедлять рассказ объяснением, что из себя представляют гномы. –…и забрал себе сокровища и его зубы. — Только представить, — вздохнула Томмазина, — выйти замуж за принца и резать свадебный торт драконьим зубом. От этой глупости Мириель рассмеялась. — Ну это явно не тот «большой шип», который на самом деле нужен моей сестренке, — съязвила она и тут же увернулась от брошенной в нее подушки под смех остальных дам. — Мы хотим знать, чем же ты была так одурманена, — объяснила сестра. — Вокруг тебя было так много мужчин и так много возможностей. Что насчет сына лорда Лиддена? Высок, красив как никто другой, ступавший в наши залы, а ты после разговора с ним его не выносишь. — Он мне немного наскучил, а когда он этого не заметил, то я сочла его общество еще более надоедливым. Для меня в этой партии любви бы не было, а ему будет более чем достаточно собственной самовлюбленности. — Так почему же роханец? — спросила ее Мириель, подозрительно ее разглядывая. — Видишь ли, сестрица, Средиземье знало множество великих героев, — принялась объяснять она таким тоном, будто разговаривает с маленькой девочкой, — совершавших подвиги, намного более грандиозные, чем даже деяния Века Героев. Я вдруг ощутила, что стою рядом с одним из них. Им довелось пережить множество трудностей, поэтому именно такие мужчины там должны быть обычным делом. Я не могла… не трепетать от восхищения. — Хочешь сказать, сразу распознала, что перед тобой какой-то герой, словно из старых сказок — изумленно спросила Томазина. Эта рыжеволосая девушка обожала подобные сплетни, но никогда не распространяла их со зла. Просто всегда рвалась сперва разузнать все, что можно, а потом поделиться тем, что рассказали. «Ну, не совсем», призналась про себя Серенна, подбирая правильные слова. — Я…думала, что это шанс. Вот и решила выяснить. — Раз уж речь пошла о легендах, — заговорила сестра, — подобно тому как сегодня мы вспоминаем Ланна Умного, будущие поколения будут рассказывать историю Серенны Пламенной, что могла разгуливать посреди зимы нагишом, до того у нее между ног подгорало по принцу коневодов! Все дамы ахнули, но спустя мгновение прыснули смехом. О, да, Мириель всегда умела отомстить.***
Последние известия пришли через два дня после нападения на Погибельную крепость: битва за Осгилиат была всего лишь частичным успехом. Силы Гондора и Западных земель не позволили Мордору захватить плацдарм на западном берегу, но это была далеко не так легкая победа, на которую рассчитывали бывшие вестеросцы. Горько разочарованы были те барды, что рассчитывал переделать «Рейнов из Кастамере». Где-то в глубине души ей хотелось верить в то, что это действительно могло изменить ход войны, но это было бы возможно, только если хоть часть прочитанного оказалась неправдой. Солнце садилось в море, впервые за долгое время Серенна успокоилась и отдыхала в своих покоях после принятой ванны, намереваясь почитать перед сном. Но, конечно же, этого не произошло, ее вызвали в светлицу леди Дженны, где девушку уже ожидали и ее родители, Стаффорд Ланнистер и его жена Миранда, урожденная Леффорд. Отец объяснил содержание письма Тайвина, то, что Старому Льву рассказали о Короле-Чародее, и что правитель узрел воочию. Серенна поняла: семья наконец-то готова воспринимать ее всерьез. — Расскажи нам все, что знаешь, на сей раз обещаю, что не буду высмеивать, — обратился к ней отец. В итоге ей пришлось попросить чаю с лимоном, чтобы успокоить боль в горле. Для начала пришлось дать сжатое описание Первой эпохи, и к концу его ужас на лице ее матери читался безошибочно. Отец напряженно сжимал челюсти, и только Дженна оставалась бесстрастной. Когда рассказ дошел до того, как Саурон склонился перед великим войском Нуменора, все трое старших казались сбитыми с толку. Ведь в своем письме Тайвин опасался, что Саурона нельзя укротить. Но, понять, насколько нынешнее Средиземье пало, по сравнению со Второй Эпохой, значило и понять, что, по крайней мере, когда-то такое было возможно. Это теперь Темный Властелин в открытую смеялся над Западом. Ей также пришлось оправдываться за то, что тяжело было упомнить все имена и названия. Но, указав на карту, на север Средиземья, девушка все же объяснила, что обширные пустоши некогда занимали великие королевства. Правда, сэр Стаффорд указал на то, что его дочь ведь лично не общалась ни с одним эльфом-свидетелем Первой Эпохи или даже ближайшего прошлого. — Кем и чем бы ни были Саурон и его слуги, здесь не может не быть доли преувеличения и приукрашивания. Читавшееся под ее непоколебимым взглядом волнение на лице отца служило свидетельством того, что он пытается убедить скорее себя, нежели ее. — Ты же слышал музыку в день Переноса. Все вы слышали. После этого тетя Дженна поблагодарила ее за уделенные время и внимание и вежливо спровадила. А вскоре после возвращения в свои покои слуга доставил Серенне ее любимый десерт, черничный пирог на овсяной муке, украшенный корицей и взбитыми сливками, знак признательности от тетушки. Отпустив слугу и закрыв дверь, она разделалась с угощением в считанные минуты. А потом крепко уснула, несмотря на то, что теперь к ее переживаниям прибавился еще и старый детский страх, вызванный испугом и беспомощностью собственных родителей, Быть может, потому что разделила с кем-то бремя своих знаний. Итак, у нее была исчерпывающая информация — но никак не решения. После этого она почти боялась разговаривать с родителями и тетей Дженной, ибо её страшили любые намеки на их отчаяние. Когда же ей приходилось, то она всячески уводила разговор в сторону от связанных с войной тем. Заметила она и еще одну перемену: мать начала ходить вместе с ней на молитвы в Укромную Септу. Молились они и за Давена, все еще, — как они надеялись, — исследовавшего неизвестные земли. «В северных пустошах воронов нет», эта фраза превратилась для них в молитву, поизносившуюся столь же горячо, как вещали бы с кафедры Верные.***
Но не Верой единой живет человек, должна же быть какая-то радость в повседневной жизни. Мириель поняла это первой. Когда им понадобилось проветриться, сестры отправились в один из более спокойных торговых районов Ланниспорта — но на пике его деловой активности. Серенна позволила Мириель сделать несколько покупок, ссылаясь на то, что их наверняка ждут новые диковинки Средиземья. Так и отправились они прочь из каменных мешков Утеса Кастерли навстречу морским ароматам Ланниспорта. Сопровождали их Натан и четыре алых плаща: совсем «зеленые», Эрриган и Делмер, и закаленные ветераны, Роллин и Бонифер. Все ехали верхом, сестры устроились вдвоем на спине у Леси, кобылы Мириель. Но если по пути сюда лошадью правила хозяйка, то теперь ее, уже с притороченным сбоку рулоном отменного шелка, вел под уздцы слуга — как и своего конька. Позади них стучали копыта скакунов охраны. Серенна была в настроении: она намеревалась развлекать сестру, но Мириель и сама приняла игру, настояв на том, чтобы они вырядились даже лучше обычного. Их длинные волосы были тщательно завиты и заплетены. Пышная медового цвета грива Серенны была уложена косами вокруг головы, только локоны по вискам обрамляли лицо. Более светловолосая Мириель покрыла голову причудливо завязанным цветастым платком. В тон ему было подобрано и платье сестры, традиционного для Ланнистеров алого цвета, но узор на лифе и плечах был вышит в виде множества цветочных лепестков, создавая иллюзию, будто они осыпались на ткань. Себе же Серенна выбрала темно-синее парчовое платье, вышивка на котором изображала львов, львиц и львят. — А все-таки это не очень правильно, что мы пытаемся тут забыться, соря деньгами, — сказала она. Армия Джоффри наступала неустанно, но, судя по тому, что было слышно, от города его отделяли несколько недель. — Вот именно поэтому мы и здесь, — возразила Мириель, — народ же напуган. Пусть они увидят, что мы беззаботно делаем покупки. Это гораздо лучше, чем, если бы мы бродили по улицам растрепанными и с подавленным видом. — Уверена, что им никогда бы не пришло в голову, что мы делаем это напоказ, — фыркнула Серенна; подвергать сомнению искренность намерений сестры в этом походе по лавкам она не собиралась. Городская стража и алые плащи уже готовились к ожидавшемуся нападению. Но скупавшиеся сестрами там и сям по городу ткацкие изделия уводили прочь от этих мыслей — да и сегодня в торговых рядах было их меньше обычного. — Кстати, Натан, да улыбнись ты хоть чуть-чуть, — бросила через плечо Мириель, — даже самую малость. Манеры и стиль речи Натана по отношению к другим отличались от того, как слуга держался с Серенной. С лордами и леди его нельзя было назвать немногословным, просто говорил он всегда четко и по делу. Большинство ценило, как мало времени отнимает общение с ним, и мало кто обращал внимание на его поистине родственную привязанность к Серенне. Тем более, не обращала внимания Мириель. — И мне все время улыбаться, миледи? — тихо спросил он. — Нет, просто смейся над моими шутками, ну и если Серенна тоже соизволит пошутить, — она оглянулась на слугу, — какую же тяжкую ношу я на тебя возложила. И он действительно рассмеялся над этим, прозвучало почти искренне. — Приветствую, милые дамы, — весело обратились к ним. Серенна тут же вспомнила этого торговца: трудно было забыть кого-то настолько худого. Руперт, так звался этот тип, был в свое время одним из первых, кто принялся торговать гондорскими товарами на радость всем желающим, и хорошо на этом нажился. — И что у нас есть сегодня? — спросила Мириель. — Отменные духи с Зеленых Холмов, это запад Гондора. Получены из цветков Фанья, говорят, они настолько белоснежные, что к ним грязь не пристает. Звук медленно приближающегося колокольчика услышали все, и когда Руперт умолк, все оглянулись в поисках его источника. Который приближался по улице прямо к ним, расталкивая тех немногих, кто не уступал дорогу. Это был долговязый летниец, семи футов росту, облаченный в развевающуюся темно-синюю хламиду. Он неистово звонил в колокольчик, который, впрочем, не мог заглушить его собственного гулкого голоса. — Собирайте мертвецов! Несите трупы! Оно идет! Чудовище приближается! Собирайте мертвых! На груди у чернокожего был прикреплен широкий щит-билборд, покрытый нацарапанными стихами из «Семиконечной Звезды, но сверху было вырезано единственное предупреждение: «Судный день настал». Даже Мириель напряглась, телохранители и Натан медленно встали между двумя дамам и проповедником-звонарем, который, впрочем не обратил на них внимания. Он ни на кого не обращал внимания, ибо послание его касалось всего населения без исключения. — Вопиющий о чудовище, — пояснил Руперт, покачав головой. Хорошее настроение было испорчено. — Это так он себя называет? — спросила Серенна. — Это я так называю этого кликушу, — произнес торговец, — видно некоторые из святош слишком нервно отреагировали на Перенос, а после нападения на Погибельную крепость они совсем дерганые стали. «Не удивительно, что отец настоял на дополнительных мерах безопасности», подумала Серенна, «а насколько остро эти самые «Верные» отреагировали бы, если бы знали то, что знаю я. И, пожалуй, они бы имели на это полное право». — Серенна, понюхай, — прервала ее раздумья сестра, — довольно приятно. Духи были действительно хороши, хоть ей и не понравилось, что сестра подсунула ей флакон прямо под нос. Серенна просто кивнула в подтверждение того, что ей нравится, прежде чем вновь вернуться к своим мыслям. — Возьму два флакона, — решила Мириель. И пока сестра торговалась за парфюм, Серенна огляделась вокруг и увидела в переулке напротив Нищенствующего Брата, что совершал молитву над взъерошенным бродягой. За немногие прошедшие выходы в город она увидела больше адептов ордена, нежели за все время до Переноса вместе взятое. Немало их проповедовало публично, крикливо мороча голову любому прислушивающемуся. И с каждым разом толпы таких слушателей становились все больше. Наконец Мириель расплатилась; она капнула каплю духов себе на руку и втерла в грудь безучастно наблюдавшему за ней Натану. — Вот так, старина, пусть ланниспортцы кидают тебе цветы под ноги — унюхав твое приближение, они верно вообразят, что ты дворянка с Утеса. — Представляю, до чего они будут разочарованы, если я буду поблизости, а они пойдут поглазеть, — с кислой миной заметил слуга. Мириель засмеялась и ущипнула его за щеку, Серенна подавила вздох. Никакая реакция на остроты, даже ее полное отсутствие, не могли обескуражить младшую сестру. Только в присутствии кого-то из старших Ланнистеров она была скромной и учтивой барышней, которую каждый вельможа желал бы видеть своей дочерью или женой. Но это была девчонка, которая даже превзошла своего изуродованного кузена-карлика в пошлых шутках. Впрочем, год назад, сошлась с ним и сама Серенна, просто раньше она всегда боялась, что черный глаз Полумужа это дурное предзнаменование. Разумеется, общий язык они-то нашли на почве книг. «Сейчас лучше не думать о Тирионе. Судя по всему, он сполна ощутит гнев своего отца, несколько недель назад всем лордам были разосланы вороны с сообщением о его бегстве». Мало какое преступление осуждалось Семерыми так как братоубийство, но она вспомнила все известные ей истории о коварстве Саурона. Уж если девять великих королей пали во власть тьмы, то какие шансы были у нелюбимого семьей Беса? — Подарок, жест благодарности, когда твой лошадник вернется, — вновь отвлек ее голос Мириель. — Не сейчас, — отмахнулась, было, она, но удивилась, увидев у сестры в руках синий сосуд без этикетки. — Это смазка. Серенна испустила стон. — Нет-нет-нет, это не то, что ты подумала, это для лошадей. Она отпугивает мух и залечивает кожу, ты же знаешь, как маленькие чудовища кусают их за уши. Браавосийский товар, там торговцы неплох зарабатывали на ней, продавая проезжим дотракийцам. Наверное, здесь это последняя в целом свете. Только понюхай! Серенна была удивлена, насколько приятно пахнет мазь, несмотря на свое медицинское предназначение. — Это…пожалуй, это довольно милый подарок, — признала она, пряча его в карман. — Ты что это, думала, что я собираюсь тебя оконфузить? — с иронией в голосе спросила Мириель и весело рассмеялась над тем, как изогнулись брови ее старшей сестры, — когда это я высмеивала тебя на публике, да еще перед другими? — Никогда, — нехотя, но с улыбкой на лице призналась Серенна. Действительно, все самые болезненные остроты она получала без посторонних свидетелей. — Ну, тогда еще сочтемся, — ответила сестра. А потом они заметили, что народ вокруг расходится. Сквозь толпу, заставляя окружающих расступится, по направлению прямо к ним прокладывали дорогу семеро всадников. Среди них не было двух одинаково одетых, но все носили атрибуты Веры — кристаллы и семиконечные звезды. У одного медальон-звезда был наспех вырезан из дубовой доски. И все были вооружены, большинство — тем, что простолюдину в доме под руку попалось, косами, топорами. Были и мечи, причем у одного оружие вообще не подходило к ножнам, не помещаясь туда целиком. А вот их предводитель сильно выделялся: носил он гораздо лучшее одеяние, пусть и наспех скроенное, какого-то тусклого коричнево-зеленого цвета, с вышитой на груди радугой. Серенна мгновенно его узнала — безупречные черты дома Ланнистеров все еще давали о себе знать, хоть Лансель и обрил свою золотую гриву да вырезал на лбу семиконечную звезду. — Приветствую, кузины, — кивнул он сестрам, — в свете идущих с севера мрачных вестей, не ожидал я вас сегодня здесь увидеть. — Во имя Семерых, Лансель, что ты с собой сделал? И что это за сброд? — потребовала ответа Мириель. — Обеспокоенные Верные, — пояснил он, — Честные Бедняки взяли в руки оружие ради Семерых. Возмездие за наши прегрешения стоит у порога, и мы не можем просто сидеть, сложа руки. «Честные Бедняки» — от этих двух слов у Серенны внутри все похолодело. Она вспомнила предупреждения Арчера о возрождении Святого Воинства, но думала что подобное невозможно в Ланниспорте, ибо Западные земли теперь были отрезаны от Верховного Септона и Праведных. Теперь-то она поняла: везде, где есть Вера, могли прорасти эти ядовитые семена. — Какое такое воздаянии за грехи ты имеешь в виду? — отважилась спросить Серенна, отчаянно пытаясь сохранять спокойный голос. — Так называемая слава дома Ланнистеров зиждется на убийстве женщин и детей, даже младенцев. Слишком долго процветали среди нас жестокость и предательство, и за это Семеро извергли дом Ланнистеров из Семи королевств. Нас ждет правосудие в мире, где наступает Конец Света, — если только Вера не примет брошенный ей вызов. — И даже сейчас, когда демоны рвутся сквозь наши земли, вы, шлюхи, проматываете свое неправедно нажитое золото! — вещал один из Честных Бедняков. Теперь Серенна осознала всю степень опасности: Лансель пропустил оскорбление родственниц мимо ушей. — Серенна, прошу тебя отказаться от своей верности дому Ланнистеров и присоединиться к нам. Я знаю, что ты следуешь Семерым, но теперь они призывают к Верным. Внемлешь ли им ты? — Присоединиться к тебе — для чего? — Чтобы изгнать грех… — Довольно, — оборвал его Делмер и выехал вперед, заслонив своим конем девушек и Натана. Обнажил меч. — Мы возвращаемся на Утес. Если ты отрекся от своей семьи, то я тебе не слуга. И не позволю угрожать дамам. Отойди! — Усадите дам на лошадей, — повернулся телохранитель к остальным алым плащам, но речь его прервал свист арбалетного болта, что пролетел прямо над готовой Серенны и насквозь пробил горло воина. Удар почти выбил Делмера из седла, но поводья он успел стиснуть крепко. Умирающий сполз вниз, пытаясь зажать рукой бьющий из шеи алый фонтан. Его испуганная лошадь кинулась прочь, протащив застрявшее ногой в стремени тело не меньше фута. Мириель завизжала, а Серенна оглянулась и увидела, что два других телохранителя с грохотом свалились на землю — Эрриган перепрыгнул на лошадь Роллина и накинулся на него, его арбалет был снят с плеча и девушка догадалась, что именно он убил своего товарища. Пока Натан пытался отвести своих хозяек обратно к лошади, Боннифер решил вмешаться, внезапное предательство сослуживца отвлекло его от охраняемых персон. И тут же на них навалились люди Ланселя. Девушек оттолкнули в сторону, Роллин был убит, Натана сбил с ног удар, который нанес ему Эрриган прикладом арбалета в живот: свой меч изменник потерял, сцепившись с Роллином, а тратить время на перезарядку посреди сумятицы, по-видимому, побоялся. Серенне и Мириель все же удалось воспользоваться вмешательством конных Верных и прошмыгнуть мимо них. Старшая сестра тащила младшую за руку и отчаянно искала путь отхода, но поблизости не было ни единой улочки, достаточно узкой, чтобы осложнить преследование для всадников. Ближайшая дверь вела в таверну, и девушка отчаянно пыталась ее открыть, в надежде потом сбежать через черный ход, но та была заперта. Лансель взывал ко всем прекратить насилие, но его мольбы никто не слушал. А все прочие прохожие с криками разбегались прочь, до Серенны смутно доносился звук захлопывающихся в унисон по всей округе дверей и окон. Впрочем, самые предусмотрительные обыватели начали расходиться прочь от стычки, еще до того, как пролилась кровь. Когда утих шум, все оружие было нацелено на Эрригана, который сбросил шлем и поднял руки в знак сдачи в плен. Бонифер лежал мертвый на брусчатке, разменяв свою жизнь на двух убитых фанатиков. Улица опустела окончательно. — Семеро, да это же знак! Воин направил мою руку, брат! — выкрикнул Эрриган, подняв арбалет над головой. — Ты встанешь в наши ряды? — спросил Лансель. — Твое появление это предзнаменование, которого я ожидал. Да, я сброшу свой плащ, чтобы постоять за Веру. Хвала Семерым! — Добро, — огляделся Лансель. Из всех лошадей, что были у девушек и их свиты, на месте остался только конь Эрригана. Натан осторожно поднял голову; останься он на ногах — его бы тут же убили, но Честные Бедняки переключились на Бонифера. Теперь оружие было нацелено на двух леди. Лансель подал сигнал двум из своих уцелевших воинов скрутить сестер. Потрясенная Мириель впала в прострацию: она замерла с широко распахнутыми глазами, прикованными к мертвым телам; на живых она внимания не обращала. Серенна затрясла ее за плечо, заставив смотреть в глаза. — Не убегай, — зашептала она, — они не собираются нас убивать. Просто жди. Выждем подходящий момент. Мужик лет пятидесяти с оттопыренными ушами склонился над Серенной и протянул ей мозолистую руку. Скривившись, она встала и пошла за ним. — Держись покрепче, барышня, — сочился похотью его голос. Она скривилась, когда, подсаживая ее в седло, тот лапал ее бедра и талию дольше, нежели необходимо. Похититель Мириель оказался более здравомыслящим. — Может, стоит их связать? Веревка у кого-то есть? Остальные только покачали головами, Лансель на мгновение даже смутился. В этот момент он выглядел как тот мальчик, которого когда-то знала Серенна. — Просто присматривайте за ними, нам нужно убраться отсюда, прежде чем нас увидит городская стража. Септон Алвин запрет их в подвале своей септы, пока мы выполним наше задание. Имя показалось девушке смутно знакомым. Но в Ланниспорте, дабы поддерживать культ среди его растущего населения, септ было несколько дюжин. Когда их уводили, Серенна бросила последний отчаянный взгляд на Натана — который уже подобрал упавший меч и беспомощно стоял посреди улицы, наблюдая, как утаскивают прочь его хозяек. «Так что теперь? Лансель, конечно, больной на голову, но он же не собирался вот так открыто похищать их прямо на улице, ему еще предстоит за то ответить. Если только… А хватит ли им численности напасть на Утес? Даже если нет, они все равно попытаются, на то и Верные, чтобы думать, что Веры будет для этого достаточно. Как говорится, одна тяжелая книга лучше, чем тысяча наемных мечей, если ты веришь каждому ее слову». В глубине души она подивилась проистекавшему из презрения к ним богохульству. Но, увы, таков был естественный и логичный ход мыслей — слишком часто фанатики воспринимали несогласие с их действиями как преступления против Веры, прощая себе собственные прегрешения. Какое-то время пленниц везли тем же путем, которым обычно они бы возвращались на Утес Кастерли. Стоял полдень — и на глаза Серенне попадалось все больше Честных Бедняков, пеших и конных. Как бы они ни были одеты, чем бы ни были вооружены, их довольно легко было опознать — они всегда перемещались группами. Что бы там Лансель не планировал, это решили начинать, когда солнце стоит в зените. В тупике улицы возвышалась большая септа, которая не иначе и была их местом назначения. Низкорослый жилистый септон уже шел им навстречу с парадного входа. Девушка была несколько удивлена, что их привезли именно сюда, слишком длинный был выбран маршрут. Она, Мириель или Натан, любой из них мог бы добраться сюда вдвое быстрее. Кузен знал город намного хуже, нежели они, но по обрывкам его разговоров стало ясно, что ехали окольным путем намеренно — похитители явно чего-то ожидали. Наконец-то показались и простые обыватели, которые быть может, пытались понять, что происходит; они уступали дорогу процессии еще проворнее, чем знати. «Эти явно знают, что что-то должно произойти», пришло ей в голову. И что-то действительно прилетело точно в голову Эрригана, одним махом выбив его из седла, именно в тот момент, когда группа замедлилась и остановилась. Предатель неосмотрительно оставил свой шлем там, где и бросил, на рынке, за что и поплатился: в его черепе глубоко засел топорик, один из тех, которыми орудовали в стычке Честные Бедняки. Загородив похитителям дорогу, наперерез выкатился Натан верхом на лошади Мириель. Его ливрея дома Ланнистеров была нетронутой, Серенне в голову на мгновение даже пришла безумная мысль, что это рыцарь из ее семьи, столь же заслуженный как сэр Джейме. Но это был всего лишь Натан, надежный и немногословный слуга, что почти не упоминал о временах своего участия в битвах восстания Грейджоев. Он бросился в атаку на септона (без сомнения, того самого Алвина), на свою беду — испуганно замершего; кобыла встала на дыбы и ударила святошу своими тяжелыми копытами точно по черепу. Тот рухнул наземь и больше не шевелился. Теперь Натан яростно развернулся навстречу отряду, его клинок был уже наготове. — Давай, тупица! — взревел он Ланселю. — Посмотрим, кому Воин благоволит! Прочие Верные, казалось, дрогнули, недоуменно поглядывая на своего предводителя. Но сын Кивана оглянулся на всадников, державших Серенну и Мириель. — Удержите пленниц, мы и так потеряли время. План прежний, а дальше по обстоятельствам, — и жестом приказал своим людям атаковать. Пленниц же развернули прочь и увезли, прежде чем они что-то могли увидеть. — Только прыгни — шею сломаю, особенно пока Лансель не видит, — прошипел Серенне охранник-сластолюбец, когда она попыталась оглянуться. Но угроза только придала решимости. Все мысли устремились к кинжальчику, который она последнее время носила в примотанных над лодыжкой ножнах, ибо решила никогда не оставаться совершенно беззащитной против угроз посягательства. Вытащить его наружу оказалось довольно просто. Но настоящим испытанием было взглянуть налево, встретиться с диким взглядом Мириель, державшейся за своего похитителя. Сестра точно так же замерла в бездействии, не отваживаясь совершить опасный прыжок к свободе. «Воин, дай мне сил», — взмолилась Серенна и вогнала лезвие мужику в бок. Это был самый быстрый и самый простой ход; она опасалась, что противник успеет заметить движение при более смертоносном варианте атаки. Девушка думала, что вложила достаточно силы в удар, но после того, как острие проткнуло кожу, ей пришлось на него налечь. У охранника перехватило дыхание от боли, он бестолково задергался, не зная, что и делать — вытащить ли лезвие, остановить ли коня, просто ли сбросить нападавшую или же развернуться и ударить. Когда его мясистая лапа наконец нащупала ее тонкую белую ручку, она выдернула кинжал и ткнула им еще раз, на этот раз выше, избегая его захвата. «Единственный раз красное не надела», истерически подумала она, когда теплый поток крови вновь хлынул поверх ее пальцев, и приступ рвоты добавил остатки завтрака к крови и помоям, пятнавшим ее прекрасное платье. Вновь вытащила клинок и чувствуя, что заваливается назад, ухватилась за подол рубахи похитителя. Всадила кинжал в спину, настолько близко к сердцу, насколько могла. «Умри! Сдохни, будь ты проклят!». Мужик задергался в агонии, а девушке настолько отчаянно хотелось, чтобы на этом все закончилось и чтобы ей не пришлось вновь работать клинком, что она, как безумная принялась молотить его кулаком по спине; второй же рукой, оставив рукоять кинжала, вцепилась в его рубаху спереди. Наконец, противник замер и застыл, коченея. Вцепившись в его плечи, она попыталась перелезть вперед, но под ее весом покойник грозил рухнуть наземь. Повезло, что лошадь взбрыкнула, и они по инерции подались вперед, так что, обхватив его за талию, Серенне удалось дотянуться до поводьев. Одну ногу похититель высвободил из стремени во время схватки, так что когда она увидела, как его труп, подобно Делмеру, начал соскальзывать вниз, то со всей мочи его толкнула. Завершающим аккордом этого жуткого жизненного опыта для нее послужил громкий хруст черепа мертвеца при встрече с булыжной мостовой. Лошадь продолжала двигаться вперед, но скорости теперь ей недоставало — труп висел как якорь. Подтянувшись на поводьях, Серенна перерезала стремя, освободив лошадь от тела хозяина, после этого ей удалось успокоить животное и остановить. Шок от схватки прошел и к ней вернулось восприятие окружающей действительности и боковое зрение. Она услышала вскрик Мириель и, посмотрев вперед, увидела, что сестра все же спрыгнула с лошади своего похитителя, растянувшись на улице. Это и прыжком назвать было нельзя — когда конь замедлился, она медленно соскользнула с него, приземлившись на задницу. Гораздо менее болезненный побег, все же лучше чем просто кулем рухнуть. Второй Честный бедняк попытался развернуться и достать их, но появившийся откуда-то Натан с наскока врезался в него. Его удар был хирургически точен и успел вовремя: меч в одно касание снес с плеч голову охранника. Серенна, как могла, направила свою лошадь в сторону сестры, а потом присоединилась к ней — перепрыгнула на жеребца, что принадлежал ее конвоиру, не обращая внимание на упавшее на землю безголовое тело. — Едем! — вскричал слуга. — В Львиную Пасть! Львиная пасть была самым нижним въездом в Утес Кастерли. И ближайшим к ним. — Мириель, держи поводья! — взревела Серенна. Чтобы выбраться на Утес ей требовалось все искусство наездницы-сестры, её окрик вывел младшую из состояния шока. Подстегнутые окриком и щелчком упряжи, лошади прибавили ходу. Отважившись оглянуться, она увидела, что их преследуют Лансель и еще один Честный Бедняк, они догоняли…и к ним примкнуло еще трое фанатиков! Кажется, завидев своего лидера, они знали, что нужно следовать за ним, а вопросы задавать позже. «Сколько отрядов, и все объединяются…что бы они не планировали, это уже началось…». Произошло чудо — какой-то селянин толкнул тележку с яблоками наперерез лошади Ланселя. Кузен не смог вовремя реагировать, а его лошадь и близко не могла ее объехать, так что оба растянулись посреди улицы. Больше Серенна ничего разглядеть не смогла, но возблагодарила Семерых — Лансель настолько сильно изменил внешность, что большинство окружающих не осознавало, кто он, и готово было защитить знакомых им Серенну и Мириель. Несколько всадников остановились посмотреть, что с их вожаком, другие же замедлились достаточно, для того чтобы внушить беглянкам надежду на спасение. Но что бы там Лансель не намеревался осуществить, его план уже пришел в действие, все больше всадников-Верных появлялось на улице. Да, оставшись без прямого руководства, мятежники не знали, что нужно схватить девушек. Тем не менее, отчаянная спешка вызвала подозрения и привлекла к себе внимание, уже меньше чем через пол-мили кто-то проявил инициативу и пустился в погоню. Львиная Пасть полностью соответствовала своему названию, она была вырезана в камне в виде львиной головы, клыками которой служили опускающиеся решетки. Длинная арка моста была переброшена через ров океанской воды на Утес. По сторонам ворот стояли часовые, Серенна мельком увидела еще одного, проходившего мимо оконца, скрытого в глазу изваяния. Она крепче вцепилась в сестру и, стараясь не орать ей на ухо, крикнула алым плащам, когда лошади промчались мимо: — Закройте ворота! Стражники повиновались: позволив беглецам въехать внутрь, они кинулись опускать решетки и захлопывать створки. Впрочем, опасности не было, толпа была слишком далеко, чтобы пытаться прорваться внутрь, прежде чем опустились решетки. На самом деле несколько всадников все же попытались, но на них можно было не обращать внимания: в итоге им пришлось осаживать своих скакунов. Тем не менее, целыми дюжинами все новые Честные Бедняки прибывали к воротам. — Пошли обратно, я и слышать не хочу их выкриков, — сказала Серенна. Она оглянулась на Натана, он был бледен и забрызган кровь, свое оружие он бросил во время рукопашной, но держался довольно спокойно и одобрительно ей кивнул. Мириель вновь подстегнула лошадь. «Сбежать-сбежали, надо предупредить наших». Со стороны Львиной Пасти уже раздавался звон колоколов, сообщавший о том, что нужно запирать и остальные ворота. Вырубленная в скале галерея была набита множеством ящиков и всякого прочего добра, что везли в город и из города, слуг там было мало. Все они устремились к ним, когда Серенна позвала на помощь. Сестры моментально спешились. Мириель беспомощно гладила свою любимицу, а Натан медленно соскользнул вниз. Теперь было видно, что белоснежная шкура кобылы была покрыта потеками крови — принадлежавшей отнюдь не животному. Серенна осмотрела противоположный бок слуги — там зияла глубокая рана от метко нанесенного режущего удара, из которой хлестала кровь. Их спаситель был бел как молоко и трясся как новорожденный ягненок. Она распорядилась, чтобы позвали мейстера, и помогла раненому сесть у ближайшей стены. Пыталась остановить кровотечение единственной доступной тканью, что была под рукой — тем самым купленным на рынке шелком из притороченного к лошадиной попоне кофра. Но крови ее верный друг уже потерял слишком много … — Добрая у тебя кобылка, леди Мириель, — вздохнул Натан, — после всей этой сумятицы она вернулась прямо ко мне… Счастье, что Лансель оказался настолько туп, чтобы сказать при мне, куда вас потащат. Мириель не ответила, она не смела даже повернуться и посмотреть на него — лишь качала головой. — Ты не сказал нам, что ранен, — воскликнула Серенна. — Не сказал, чтобы не пугать….– прохрипел он, — пустили кровь — облегчили вес, я быстрее и добрался. Тут уже ничего не сделаешь, грех жаловаться. — Ты как-то говорил, что был на войне всего пару дней, во времена восстания Грейджоев, — всхлипнула девушка. — Дрянные были деньки, — пробормотал слуга, — главное, вы в безопасности. Дрожащей рукой он потрепал ее за плечо. — Славная девочка…– вздохнул он и, шевельнувшись в последний раз, будто устраиваясь поудобнее перед долгим сном, замер навсегда. В ее ушах еще долго звучали слова утешения, сказанные септоном Арчером, который пришел совершить над покойным последний обряд. А позже она нашла сестру на конюшне, сидящей в соломе и баюкающей на коленях голову спящей Леси, словно большую собаку. Теперь уже надо было обнимать Мириель, пока она хныкала, уткнувшись в плечо Серенны, и раскаиваясь в том, как отвратительно всегда вела себя с Натаном. А вот возможности поговорить с собственным отцом пришлось ждать несколько часов, ибо ситуация со Святым Воинством была намного хуже, нежели она себе представляла. — Отребье, именующее себя новым Святым Воинством окружило Утес, — объяснял дочери лорд Стаффорд, когда у него наконец-то нашлось время, — Фарманы со Светлого острова перешли на сторону Джоффри и часть их флота блокировала Ланниспорт. Быть может, нашего гарнизона и хватило бы сделать вылазку и разогнать их, но Лансель все же член нашей семьи, и если есть шанс вправить ему мозги, я им воспользуюсь. Кроме того они почти что превосходят городскую стражу числом, боюсь, что, если она их перебьет, это только углубит конфликт с Верой. — Как бы лорд Тайвин потерпел такое предательство, будь он здесь? — жестко ответила Серенна — и изумилась сама себе. Но тут же вспомнила перекошенное от гнева лицо преследовавшего их Ланселя: он же не напоказ замахивался мечом… — Лансель поступил так из-за Переноса, — произнес отец, — довольно необычайное обстоятельство, я бы сказал. И если ты в точности можешь сказать мне, что написано в «Семиконечной Звезде» о том, что делать, когда твою родину перекинуло из одного мира в другой, то просвети же меня. А если нет, быть может, нам удастся убедить его, что подобные действия на самом деле против воли Семерых. У Серенны было такое чувство, что Старый Лев вряд ли был бы столь отходчив: действия кузена далеко выходили за рамки обычной юношеской глупости. Она уже слышала много разговоров о некомпетентности ее отца, по сравнению с другими членами семьи, и теперь понимала, что кое-кто и кое в чем был, увы, прав. — Тут даже нет Ночного Дозора, чтобы туда его сослать, — заметила девушка. — Ну, пусть так, но, будь моя воля, ему бы пришлось разгребать дерьмо на конюшнях роханского конунга. Ну, довольно об этом. Я бы хотел поговорить…о том, что когда ты вернулась домой, ты не столь подробно все описала. Твоя сестра наконец-то успокоилась настолько, чтобы рассказать, как хорошо ты держалась и как спасла вас обеих. — Тот человек… Но отец все знал. — Ну-ну, тише, я все понимаю. Я и представить себе не мог, что моей дочери придется убить человека, защищаясь от нападения на улицах собственного города. Но ты это сделала, и осталась жива, и вот ты здесь. Как и твоя сестра. Благодаря тебе жертва Натана была не напрасна. И как бы я не надеялся, что жизнь не будет испытывать тебя на прочность, я рад, что ты с честью справилась. Сон в эту ночь не шел: только ей удавалось задремать, как вспоминался тот звук, с которым ее клинок погружался в тело мужика.***
Когда сестер в очередной раз пригласили к родителям в светлицу, их ждали долгожданные хорошие новости. Правда, увидев, что вместе с родителями вновь присутствует и тетушка Дженна, Серенна поначалу испугалась худшего. — Я попросила принца Эомера об одном последнем одолжении, — сказала матрона, когда ее племянница собралась и присела, — двинуть войско, что под его началом, к нам на помощь, чтобы положить конец осаде. Даже сейчас, армия Джоффри все еще движется на юг. И сил у принца недостаточно, чтобы дать ему бой. Вся наша надежда на то, что он справится со сложившейся ситуацией, и наши объединенные силы смогут добиться победы, когда из Минас-Тирита подойдет сэр Джейме. — А еще прилетел ворон из Эдораса, — объяснил отец, — и это от твоего брата, он жив и здоров. На самом деле его задачей было схватить Джоффри. Он его выследил далеко на севере и продолжал преследовать, даже когда тот примкнул к гоблинам. Но Теодред, наследный принц Рохана погиб в бою с Джоффри, спасая Давену жизнь, он теперь остается в Эдорасе, чтобы вернуть свой долг семье погибшего, — посуровело его лицо. Радости девушек не было предела, да и сами сэр Стаффорд и леди Миранда позволили себе выразить всю степень испытываемого облегчения. Серенна поняла, что родители знали об этих поисках и страшились худшего, узнав о том, что Джоффри теперь ведет гоблинов — даже будь у Давена половина тех навыков слежки, которыми он обладал, он без сомнения нарвался бы на эту армию. Но брат был жив. — Лорд Тайвин искал брачного союза, когда Эомер впервые посетил нас, — вновь заговорила Дженна. — Он надеялся заполучить инструмент для подобных переговоров, отправив несколько тысяч человек в поддержку свержения принцем некоего преступного вельможи, что завладел вниманием короля, и они как раз направлялись на это задание, когда к нам вторглись гоблины. Теперь он руководит нашей армией в отсутствие лорда Тайвина, он уже спас множество жизней, а я отправила ему ворона, запросив его помощи в борьбе со Святым Воинством. Наследник роханского трона пал, да еще и от руки нашего родича, что делает Эомера следующим в линии наследования. Мы платим свои долги, и лучший, пусть и долгий, способ это сделать — обеспечить мир Рохану и будущее его правящей династии. Так что возможность того, что дом Ланнистеров сочетается браком с Домом Эорла все еще не сброшена со счетов. Но сейчас это будет скорее наградой, нежели ценой. Можно помочь им золотом и поддержать войсками на поле боя, отправить в Рохан инструкторов тренировать крестьянское ополчение. Но сейчас жизненно важно, чтобы у Эомера был наследник. Так что преданная и красивая жена, которая их ему подарит, это то, что он может у нас попросить. — Было бы дурным вкусом с нашей стороны просить сейчас о помолвке, — развил мысль отец, – теперь она будет предложена в награду, и мы с уважением отнесемся к желанию принца, если он откажет. Но если это то, чего он жаждет, то любая из вас, быть может, отправится в Рохан вместе с ним или же последует вслед за ним в течение месяца. С учетом того, что они пережили за последние дни Серенна была не удивлена тем, что Мириель не удостоила её своего фирменного понимающего взгляда. — Я готова с честью выполнить свой долг перед домом Ланнистеров, — сказала сестра, опустив глаза долу. — Как и я, — произнесла Серенна. Возвращались они в свои покои молча. Первой отважилась заговорить Мириель. — Я никогда и не думала, что мне может выпасть шанс стать королевой, — печально призналась она, — всего-то нужно было, чтобы наш родич обезумел и убил наследника престола. Горечь ее тона нисколько не удивляла: при всей ее непочтительности, преданность сестры семье была беспрекословной. А уж приходиться родней чудовищу, деяния которого будут проклинать во многих землях явно не доставляло никому из них удовольствия. Но мысли Серенны возвращались к принцу, точнее к двум принцам. Рейгар Таргариен, казалось, был окружен сияющим ореолом идеальности. Все дамы Семи королевств сохли по нему и мечтали стать его женой. Его красота, его учтивость, его умение играть на арфе…а он опозорил свою жену, похитив дочь лорда-Хранителя и развязал войну, что привела к падению его дома. Такова была правда, что скрывалась за фантазиями, и этот урок Серенна хорошо усвоила. Так что она бы приняла все прелести своего возможного брака, но была уверена, что максимум на что она может рассчитывать, это уважение и доброта. Весь этот цинизм развеялся, как только она повстречала Эомера. «Это иной мир». Она вновь вспомнила, насколько невосприимчива была к ухаживаниям наследника Лидденов. «Я что, влюбилась в принца с первого взгляда?», дивилась она себе, «мгновенно превратилась в лицемерку?». Что ж, в первую ночь после их встречи ей снились весьма откровенные сны, но она никогда не относила себя к тем, чьи решения может затуманить страсть. Но коль скоро иные звезды освещают ночное небо этого нового мира, быть может, и человеческое сердце подчинялось здесь другим законам. Быть может, и можно сразу узнать, суждено ли двум сердцам быть вместе. «Я снова поговорю с ним», решила она, «тогда все будет ясно». Но что бы там ни было, какие бы чувства она ни испытывала по отношению к самому мужчине, Серенна чувствовала себя в долгу, будучи пристыженной тем, что Эомер уже сделал для ее народа. Да, конечно, он был отрезан от дома нападением. Но было множество других путей вернуться в Рохан — через горы или морем. Будучи там, где он сейчас, принц отнюдь не выбирал легких путей. — Так, значит, от меня ожидают, что я очарую принца, как и ты, — наконец, произнесла Мириель, прервав ее раздумья. И, повернувшись к ней, торжественно добавила: — Что ж, обещаю портить воздух в его присутствии, громко и часто. Впервые за последние дни обе сестры от души рассмеялись, им это было отчаянно необходимо. Но у Серенны оставалась мысль: «Чем же я могу помочь народам Средиземья». Когда идея наконец-то созрела у нее в голове, она немедленно решила поделиться ею с отцом. Хоть Ланнистеры и были взаперти, на Утесе Кастерли кипела жизнь. Около часа ей пришлось ждать у дверей его покоев, прежде чем сэр Стаффорд сумел уделить ей внимание. Она же не стала терять времени. — Отец, сколько всего денег можно сэкономить на моем содержании? — спросила девушка. Да, по правде, она никогда не задумывалась, тратя семейные средства, но и транжирой тоже не была. — Война может затянуться, — вздохнул родитель, — я еще не подсчитал суммы, но оно будет урезано по сравнению с мирным временем. Особенно, с учетом того, что собой представляет враг… — Вот почему я и спрашиваю: я бы хотела отправить все, что можно, в Гондор. Все, что удастся на мне сэкономить. И я хочу учредить благотворительный фонд для всех и каждого, кто готов пожертвовать один-два дракона на военные нужды. Соседние королевства велики, но отнюдь не богаты. Десятилетиями, столетиями они сражались в этой войне. Каждая монетка, которую можно сохранить, отказавшись от увеселений, должна служить победе. И я хочу показать пример. Да, этому будет служить золото лорда Тайвина, но он же не будет для этого попрошайничать на Утесе и опустошать шахты. Довести себя до банкротства было бы глупо. Так что пусть того, что можно отправить, будет больше, и я хочу в этом убедиться. — Тут осада на носу. Полагаю, ты намерена начать действовать, когда ситуация разрешится? — поинтересовался сэр Стаффорд. — Конечно. Когда прибудет принц Эомер, какова бы ни была его награда, я хочу, чтобы он увидел, что стал примером для Западных земель. Пусть корабли со львами на парусах донесут эту весть в Дол-Амрот, Пеларгир, на Зеленые холмы и в Лосснарх. Пусть по сравнению с Минас-Тиритом это места отдаленные и малонаселенные, но там должны узнать, что на их стороне не просто дом Ланнистеров — что весь народ Западных земель встал с ними плечом к плечу. — Думаю, что это не составит труда, — обдумав предложение, ответил отец, — я поговорю с леди Дженной. Ну, а соответствующие распоряжения будут разослан воронами. Родитель спровадил ее столь же быстро, как это сделал бы Старый Лев. Слишком много времени и внимания требовали от лорда Стаффорда текущие события. К чести Мириель, она быстро согласилась. Их предки накопили множество драгоценностей, и они теперь решали, что стоит сохранить как память, а что ссыпать в первые из многих сундучков с дарами, что будут разосланы по всему миру. Несмотря на любовь к красивой одежде, вдобавок — подобавшей статусу леди, девушка избавилась от множества платьев и сорочек. Быть может, их и не будут носить, но их можно перешить или порезать на лоскутные одеяла и постельное белье. Поймав мальчишку-пажа, она повелела ему обходить Утес и спрашивать всех и каждого, смогут ли они уделить ему внимание и, быть может, пожертвовать монетку. Предпочтителен был редкий золотой дракон, но и серебряные олени и медные звезды также приветствовались. Предположительно одной из менее актуальных задач лорда Тайвина во время его пребывания в Минас-Тирите были переговоры об обменном курсе вестеросских денег и гондорского кастара, так что для того, чтобы монеты пригодились, их не пришлось бы переплавлять в слитки. Войну редко выигрывает менее образованная сторона, поэтому она обратилась и к своей библиотеке. На мгновение Серенной овладела скупость, но только на мгновение. Первым пожертвованием стала «Слава до пепелища: возвышение и падение Валирийского Фригольда». Не мешкая, рассталась она и с «Уплаченным долгом», подробным описанием самой ранней гражданской войны в Западных землях. …«И это при том, что их писанная история начинается с самого Сотворения мира. Им стоит хоть чуть-чуть узнать и о нашей ранней истории»… Так что в сундук полетели и прочие трактаты: «До драконов», «Род Оленя», «Дозорные на стене», все подходящее. С момента снятия осады и разгрома Джоффри требовалось озаботиться вопросами снабжения: в Рохане зерно было таким же платежным средством как чеканная монета в Гондоре и Западных землях. Так что в дальнейшем нужно было разобраться, где и у кого его купить, как туда доставить. Но до этого момента она могла полностью выполнить все предшествующие задачи. Серенна решила, что пора и начинать переписку с помощью почтовых воронов. Помимо Рохана, Минас-Тирит и Дол-Амрот были очевидным выбором первых адресатов. Но ведь было и достаточно других поселений, с которыми скоро должна была появиться связь. Написав Давену, она намеревалась связаться с удельными князьями Гондора и спросить, насколько им требуется то, с чем она готова расстаться. Было вполне возможно, что отдельные товары, весьма дешевые в Западных землях, представляли бы невероятную ценность в новом мире. Даже просто подарки, которые было бы трудно приобрести за кастары, здесь бы пригодились. В ход пошла бы и коллекция вещей. Всякое напоминание о дружбе между королевствами пошло бы на пользу. Ну, эльфов скорее всего подкупить этим бы не удалось, а гномьи королевства были слишком далеко (там наверняка требовалось что-то более дорогое, нежели могли предложить вся ее приобретения, для такой затеи требовалось что-то из закромов самого Старого Льва). Но вот люди Средиземья узнают и оценят это сполна. Было только одно препятствие: сброд, именовавший себя борцами за веру, да бушующие орды Джоффри на хвосте у войска Эомера. «Торопитесь, мой принц, мне так много нужно успеть…»