Услышь мой рёв! История дома Ланнистер в Войне Кольца

      Последующие за неудачным покушением на брата дни прошли большей частью как в тумане. Раньше Тирион никогда не напивался так сильно и не получал от этого столь мало удовольствия. Джейме уехал; по крайней мере, он помнил, что отказался повидаться с ним перед отъездом.       День за днем он проводил в поисках забытья, напиваясь до бессознательного состояния или засыпая где придется. Немногим лучше были сны — часто преследовали заплаканное, искаженное криком лицо Тиши и издевательский смех отца.       Его теперь держали под стражей, не то, чтобы это имело значение, но в любом случае уехать он не мог. Однажды к нему заявилась Серсея отвести душу в визгливом крике. Он даже не мог разобрать, что она наговорила и как долго у него пробыла –просто промямлил извинения, чем, кажется, только её разозлил. Мирцелла принесла ему букет цветов, но Тирион только отмахнулся от нее: против девочки он ничего не имел, но предвидел, что из их разговора не выйдет ничего хорошего. Пожалуй, это была одна из наиболее связных мыслей, которые у него были.       И вот, в один из кратких моментов пребывания в здравом уме, его вдруг заинтересовало, что же это представший перед ним Бронн посулил Стражам Цитадели, если они оставили покои, позволив поговорить наедине. — Лорд Тирион, — обратился наемник с лукавой улыбкой, — я знаю, что наши с вами дела в свое время приняли…скверный оборот, так что мы с приятелями решили вручить вам маленький подарок, чтобы помочь прийти в чувство.       Дверь отворилась, пропуская внутрь двух красоток облаченных в одно нижнее белье, ну, не считая украшений. — Убери их отсюда! Вон! — взревел карлик и швырнул в них кубок. С испуганным визгом девки кинулись прочь по галерее. — Ах, вот как… Седьмое пекло, что это было? — раздраженно спросил Бронн. — В этом городе довольно трудно отыскать шлюху, а уж протащить ее сюда в цитадель и того труднее. — Прости, Бронн, — вздохнул Полумуж, — я возмещу тебе все до последней монеты, просто… сейчас мне не до шлюх, я не в том настроении. — Вот так номер, в первый раз такое слышу, — поднял брови тот, — что тогда мне для тебя раздобыть? — Еще вина, — произнес Тирион, ковыляя за брошенной чашей. — Не думал, что когда-нибудь придется такое говорить, но, …. знаешь, приятель, думаю, тебе хватит. — Тебе-то какое дело? — презрительно отмахнулся Тирион, — Ты же просто наемник, тебя бы здесь со мной не было, если бы не обещанная плата. — Ну, своей головой я бы из-за тебя рисковать не стал, да и если бы напрягаться пришлось — послал бы на хрен. Но с тобой здорово путешествовать и напиваться, уж по этой части ты славный парень.       Тирион выдавил слабую улыбку. — Боюсь, добрее слов о себе я ещё не слышал. Так чем же вы там занимались, в отсутствии моего общества.       Бронн придвинул себе стул к столику, за которым уже уселся Тирион. — Ну, я в основном был в компании Крейкхолла и Шагги. Нормальные они мужики, хоть и неотесанные. Да и ходят, не разлей вода.       Вдруг он ухмыльнулся — Ты не поверишь, Крейкхолл посвятил Шаггу в рыцари.       Впервые за эти дни Тирион почувствовал, что улыбается по-настоящему. — Шутишь что ли, горец умелый боец, но рыцарь из него никакой! — Ну, как объяснил Крейкхолл, всякий рыцарь может посвятить любого, кого он сочтет достойным… Ты знаешь, правда это или нет? — спросил наемник после небольшой паузы. –По всем условностям, да, — закатил глаза Тирион, — полагаю, это так, но скажи, что же за герб себе взял наш «сэр» Шагга? — Он не просто сэр Шагга, он сэр Шагга из дома Дольфов, его герб — серая ворона на фоне трех горных вершин, — ответил Бронн, — ему уже заготовили такие нашивки, а он прикрепил их к одежде. — Каменная ворона, — задумчиво сказал Тирион, — умно придумано, я дозволю ему это. Хотя, зная, что где-то у Зубца живут все остальные его соплеменники, есть у меня чувство, что они за этот герб передерутся. — Пусть эти олухи сами разбираются, улыбнувшись, закрыл тему Бронн — давай, ты тут засиделся, пошли, прогуляемся.       Вдвоем они прошли через тронную залу, дочиста выдраенную и ярко отражающую утреннее солнце. Тирион заметил, что за ними по пятам следуют двое стражников, но ничего не возразил: он знал, что у них на это веские причины.       А во внутреннем дворе их уже ожидали Фарамир и волшебник Гэндальф Серый. Судя по их позам и напряженному молчанию при его приближении Тирион понял, что они ждут его. — Приветствую, волшебник. Полагаю, твои дела здесь каким-то образом связаны со мной? — Боюсь, что да, — едва улыбнулся ему Митрандир, — Фарамир разослал множество гонцов чтобы отыскать меня и один их них в итоге со мной столкнулся. — А Бронн? — спросил карлик. — Мы подумали, лучше послать за тобой твоего друга, — объяснил Фарамир. — Тогда почему же вы послали Бронна? — засмеялся Тирион. — Эй, эй — изобразил обиду наемник — и после всего, что мы пережили ты смеешь так говорить? …Он управился с девками быстрее, чем я думал, — смутившись, объяснил он следопыту и волшебнику.       Тирион было хотел отпустить по тому поводу замечание, но вдруг осознал, что что-то тут не так. Точнее, кого-то не хватает. — Где же Дэнетор? — переспросил он, — он же наверняка должен быть здесь для…чего бы это ни было.       Гэндальф закатил глаза. — Иногда Наместник не в силах выбрать лучший путь дальнейших действий, даже если он прямо перед ним. К счастью Боромир сейчас на фронте, он хороший человек, но в этом отношении он сын своего отца.       Тирион задумался. — То есть, вы планируете сделать со мной что-то, чего, по вашему разумению, наместник не одобрит… Не могу сказать, что я от в восторге от такой перспективы. — На самом деле это была просьба твоего брата, — пояснил Фарамир, — то, что я обещал ему сделать перед его отъездом. Помочь тебе, чем сумею, а если это невозможно, то дать тебе скрыться и залечь на дно. Он опасается гнева вашего отца… — И на то есть веские причины, — заметил Тирион, ощупывая себя в поисках фляги. Понял, что в течение этих дней в какой-то момент её у него отобрали горько вздохнул. — Скорее всего он последует совету моей дорогой сестренки и снесет мне башку. Покушение на Джейме дает ему оправдание совершить то, чего он жаждал с моего рождения, — мрачно усмехнулся он, — скорее всего я окончу свои дни так же, как и появился на свет, будучи наказан за преступление, которого даже не намеревался совершать. — Хватит этих разговоров, лорд Тирион, — строго сказал Гэндальф и тон его ошеломил карлика, — Как бы то ни было, ты все же жив, я увезу тебя отсюда в безопасное место, туда, где ты, быть может, обретешь немного покоя. — И все это ради меня? Я тронут. Но чем я тебе обязан за сие удовольствие, а, волшебник?       Серый маг вздохнул. — Ты не единственная причина, по которой мой путь лежит в Ривенделл… В любом случае, кольцу короля Траина нельзя позволить оставаться в Гондоре, — извлек он кольцо, некогда врученное Тириону, и полумуж почувствовал краткое влечение к нему, прежде чем его переполнила печаль. — Мне уже все равно, — отвержено сказал он, — Утес Кастерли, Минас-Тирит, Ривенделл… Сомневаюсь, что в любом из них мне найдется место.       Заговорил Бронн: — Что бы тебя ни ждало впереди и куда бы не занесло, вместе мы здорово проводили время. Береги себя, Тирион Ланнистер.       Полумуж слегка улыбнулся, но так и не смог найти хоть каких-то слов для приятеля.       Их лошади уже были под седлом и вьюками. Гэндальф путешествовал налегке и, судя по всему, того же ожидал и от Тириона. Город они покидали без фанфар, выехав через самые северные ворота Раммас Экора. Как объяснил волшебник, использовали их редко, так что было маловероятно, чтобы Боромир или его отец удостоили их своим визитом с проверкой       Они двигались на север, множество людей, мимо которых они проезжали по дороге, казалось, не обращали на них внимания. — Считается несколько неприличным указывать пальцем на гномов и таращиться на них, — объяснил Гэндальф, — Есть множество историй о том, что если так делать, можно нарваться на крупную ссору, а нет никого более упрямого в перебранке, нежели гномы — Впервые получаю хоть какую-то выгоду от своего роста, — ехидно сказал Тирион. — Но разве у народа Дарина не принято носить длинные окладистые бороды? — Мало кто здесь встречал гнома, они живут далеко на севере и не очень-то любят путешествовать, чтобы стронуть их с места нужны обещания богатства или ненависть врага. — А волшебники? — спросил Ланнистер. — Таращиться на волшебника и показывать на него пальцем это грубость? — Волшебники выглядят как обыкновенные старики, — ответил Гэндальф, — Разве там, откуда ты прибыл принято на них таращиться и показывать пальцем? — Ну, если они носят такие большие и высокие шляпы как эта, то могу себе представить, что по крайней мере походя о них заговорят, — он задумался, а мгновение и спросил: — Гэндальф, сколько же тебе лет? — Наверное, лучше об этом не говорить, Тирион, — наконец, прервал молчание волшебник, — просто имей в виду, что старею я медленно. — Я знаю, что существуют те, кто бессмертен, — произнес Тирион, — я лично с ними встречался…       Он вздрогнул, вспоминая иссохший облик назгула. — Что бы они тебе не говорили, это были не более чем ложь или полуправда, которые должны были сделать тебя их рабом, — разгневался волшебник. — Своими ложными посулами и темным искусством они обратили множество хороших людей во зло…       Но следующие его слова были сказаны уже тихим голосом: — Фарамир рассказал мне, что с тобой сделал отец…и брат тоже. — Превосходно, — помрачнел Тирион, — теперь-то все наверняка будут знать, что бывает, когда кто-то позорит род Ланнистеров. Мне спеть «Рейнов из Кастамере», чтобы окончательно дать понять, как это у нас делается?       Волшебник заметил, что у его спутника на глаза наворачиваются слезы. Пользуясь тем, что дорога стала каменистой и лошади замедлились, он остановился для разговора. — Тирион, не мне говорить о той боли, что ты перенес, и не завидую я тому, кто испытал подобное. Но я уверен, что в глубине твоей души есть свет, как и у твоего брата. — Значит ты дурак, — прошипел Тирион, — Я бы с радостью стал братоубийцей, а Джейме предал многих других, кого клялся защищать, прежде чем предал меня. — Кого, короля Эйериса? — презрительно фыркнул Гэндальф, — Поверь мне, я знаю, король, что совершает подобное, верных слуг себе не сыщет. И не упрекай Джейме, что он не выступил против своей семьи на стороне человека, творившего такие зверства. Что до тебя, тебе он нанес великое горе, и, что бы он ни сказал и ни сделал, этого не возместит, — добавил он серьезным тоном. — Ланнистер всегда платит свои долги… — пробубнил Тирон. — Наслышан, — с издевкой ответствовал Гэндальф, — но когда возникает подобный долг, иногда единственно правильным бывает только его прощение. Разве ты можешь утверждать, что ты совсем не испытываешь любви к своему брату? — Нет… — проворчал Тирион, — не могу. — То же самое сказал бы и он о тебе. Иначе бы он поступил бы как ты опасался и убил бы тебя. А вместо этого — отсылает тебя в безопасное место.       Снова они пустились в путь. Тирион думал над словами волшебника, все прочее мало занимало его мысли. Он был вынужден признать, что спутник прав: Джейме все еще заботился о нем, но это не отменяло того, что его брат помог отобрать единственную когда-либо любившую его женщину…       Теперь они проезжали мимо города, небольшого по вестеросским меркам, но, тем не менее — города. Полумуж воспользовался возможностью и попытался убедить волшебника остановится ради выпивки и, быть может, ночлега. — Гэндальф, быть может, нам стоит сегодня ночью передохнуть здесь, — сказал он указывая на городские стены. — Нет, мы не будем останавливаться в Альдбурге, — ответил маг, — Рохан нынче менее дружественный, нежели был. Мы не будем делать остановок ни в одном поселении, пока не пересечем их границы… Я опасаюсь шпионов врага.       «Значит, никаких трактиров и вина», раздраженно подумал Тирион и предложил: — Быть может, нам как-то замаскироваться?       Гэндальф искренне рассмеялся. — Лорд Тирион, нельзя питаться одним вином… Но если тебе настолько нужна выпивка, то обещаю: винные погреба Ривенделла самые обширные и богатые во всем Средиземье.       Карлик скрестил руки с кислой миной, но спорить не стал. Волшебник улыбался. Они ехали дальше.       Спустя несколько переходов, ночью их разбудил пронзительный вой. — Волки, — тихо произнес Тирион.       Среди вещей в его поклаже был длинный кинжал, пожалуй, достаточно длинный, чтобы сойти за меч при его-то росте. Полумуж немедля обнажил его и вгляделся в темноту. Ничего особо разглядеть не удалось, угли их костра угасли.       Гэндальф что-то прошептал и его посох осветил обочину, где они разместились; белый свет лучился от причудливого кристалла, служившего навершием. — В Рохане волков быть не должно, — проворчал он, — по крайней мере, тех, что охотятся на людей.       Зверь ринулся из темноты на них, но волшебник с криком обнажил меч и точным ударом, которого Тирион ожидал бы от своего брата, рассек волку горло. Но это был только первый, самый нетерпеливый; теперь на свет вышли пять. Их пасти сочились пеной, а глаза были черны как ночь. — Ебать, — проскрежетал Тирион и отступил к Гэндальфу, который с решительным видом оглядывал созданий. Эти волки ничуть не походили на животных, знакомых Тириону, они были гораздо крупнее, с огромными клыками — по сравнению с ними лютоволки с герба Старков казались маленькими.       Вдруг один из них, разинув пасть, бросился на Тириона — и вновь быстрым выпадом Гэндальф пронзил глотку твари. Другой зверь попытался напасть на волшебника сбоку, но получил удар посохом по голове. Громко хрустнул череп, а через мгновение в глазницу оглушенного животного вонзился меч.       Но волшебник при этом повернулся спиной и оставшиеся волки прыгнули в его сторону. С перекошенным лицом Тирион побежал наперерез и, зажмурившись, ткнул ближайшего острием. Раздался скулеж, а когда карлик отважился открыть глаза, у его ног уже лежало мертвое создание с кровоточащей раной на шее. Оставшиеся два разразились громким лаем и скрылись в ночи, оставив торжествующих Гэндальфа и Тириона переводить дух после горячки боя. — Они не вернутся, — уверенно произнес волшебник, — они увидели на дороге старика и полурослика, и не получили ничего, кроме холода стали. — Уж конечно, такие твари думать не умеют, — сказал Тирион, отправляя меч в ножны. — Это были варги, — разозлился волшебник, — если тебе любопытно, умеют ли они думать, просто посмотри на наших скакунов.       Тирион оглянулся и увидел, что лошадей растерзали, их глотки были разорваны, а ноги покрыты глубокими укусами. Смерть у них была мучительной. — Альдбург остался позади меньше чем в двух днях пути верхом, — неожиданно предложил Полумуж — мы могли бы вернуться туда пешком… — Нет, — прервал его Гэндальф, сейчас будет быстрее дойти в Эдорас…хоть я и не уверен, что нас там ждет теплый прием. — Как мило, — зацепился за это Тирион, — и в чем же была причина? Знатная красавица или плохо кончившаяся кабацкая разборка? — Ни то, ни другое, — пояснил волшебник, — Я не могу тебе сказать, почему Грима меня презирает, но это так. Теоден, конунг Рохана, увы, следует его советам. — Ну, тогда и не будем говорить с ним. Кажется, Фарамир дал мне в дорогу немного моего золота, давай просто купим новых коней и дело в шляпе.       Гэндальфа это развеселило. — По-твоему, любой, увидевший золотую вестеросскую монету, подумает, что в Эдорас она попала случайно? Нет уж, к добру ли, к худу, мы будем искать аудиенции у короля… — Вряд ли он будет хуже тех, перед которыми я прежде охотно преклонял колени, — пожал плечами Тирион и задумался — …А варги вернутся? — Нет, — уверенно ответил Гэндальф, — нас они не побеспокоят, по крайней мере, этой ночью.       Каким-то образом Тирион поверил волшебнику и прохрапел всю ночь. Когда взошло солнце, они направились в Эдорас.