***
— Послушай, я знаю, что надоел тебе, но, в конце концов, это дело десятилетней давности, к тому же раскрытое. Тебе ведь ничего не стоит узнать, кто занимался им тогда… — Что, ты нащупал связь с убийством Шермана? — мгновенно насторожился капитан. — Да нет, то дело я уже оставил, это для другого, — попытался было схитрить я, но не тут-то было. — Ты не вылезаешь из ее постели, чтобы сподручнее было копать под нее? Ну ты и жук! Да, именно так это и выглядело. Черт, конечно, они приглядывают за домом. Я вдруг поставил себя на ее место — на место человека, который выглядит кругом виноватым, при том, что все не так, как представляется на первый взгляд. И в очередной раз мое заскорузлое сердце сжалось от сострадания к ней. — А теперь рассказывай все немедленно, что ты там навынюхивал! Поможем друг другу, или черта с два я скажу тебе хоть слово! Да, с капитана как с гуся вода... где вскочишь, там и слезешь. А ведь он прекрасно знает, что на моем тогдашнем увольнении политиканы отыгрались по полной. Черт побери, я пострадал за весь департамент, и никакой человеческой благодарности! — Дружище, я сам пока ничего не понимаю. Но даю слово: если накопаю что-то — поделюсь с тобой. Он не поверил мне и был прав. Но пару звонков все же сделал и назвал мне фамилию следователя по делу. Бывшего следователя. — Не советую ждать от него многого. Говорят, он пил горькую, его вышибли, и он, как водится, покатился по наклонной. Последнее, что я о нем слышал — работает сторожем на лодочной станции.***
И вот я сижу перед грязным стариком с мутными глазами алкоголика. Он непрерывно жует мокрыми губами и смотрит на воду, на лодки, на свой сарай — куда угодно, только не на меня. — Я хочу поговорить об одном деле, которое вы вели. Это было примерно десять лет назад, серия ограблений богатых домов на востоке столицы. Мне сказали, вы раскрыли это дело. Вы помните детали? Взгляд его наконец перестал бегать; впрочем, зафиксировался не на мне, а на чем-то слева от меня. — Еще бы. Еще бы. Я помню это дело, дело Орба… — Орба? Расскажите! — А с чего это я должен тебе рассказывать? — Я заплачу. Я частный детектив, расследую нечто похожее. — Заплатишь, говоришь… А бутылочку поставишь под это дело, а? Я говорю, бутылочку, а? Я был готов к такому повороту и без промедления принес из машины бутылку виски. Я предвидел, что придется пить с ним, и купил то, что охотно пью сам. Он оживился, засуетился, принес из своего сарайчика какую-то снедь, и мы расположились в беседке у воды. — …итак, Орба… — Орба-цыган звали его. Орба и его банда отморозков были не местные, поэтому найти их было поначалу невозможно. Никаких следов, невероятно наглые и дерзкие, и что интересно, ни одного прокола — все продумано и расписано как по нотам. Я сразу понял, что кто-то очень грамотно их наводит. Они знали, когда хозяев не будет дома, и знали, где что лежит… Он надолго замолчал, продолжая жевать губами. — Ну, и как вы вышли на него? Но старый пьяница как будто на забор натолкнулся. Было видно, что он не хочет рассказывать об этом. — Я нашел информатора, — наконец выдавил он. Догадка молнией пронзила меня. — Информатора из его банды… Наводчик?! Он неохотно кивнул. И вдруг, хлопнув еще одну стопку, забормотал, что устал, что уже ничего не помнит, что идет спать и прочую ерунду. Он уже не вязал лыка, и я понял, что ничего больше не добьюсь. — У вас что-то сохранилось от того дела? Материалы? Хоть что-нибудь? — Материалы? Да, материалы — да… Я сделал себе копию дела… когда уходил. Это было мое последнее дело… Орба-цыган, да… — Дайте мне посмотреть, я верну! — Вернешь… Конечно, вернешь… Покачиваясь, он отправился к себе и через какое-то время вышел с замусоленной папкой. Я засунул обещанные деньги в нагрудный карман его старой куртки и попрощался. Садясь в машину, увидел, как он сидит в беседке и разговаривает сам с собой. Жалкое зрелище — бывший полицейский, бывший мужчина, бывший человек. Прежде чем завести мотор, я не удержался — заглянул в папку. На первой странице была фотография. Миро Орба. Ломброзо возликовал бы, увидев в нем ярчайшее подтверждение своей теории. Орба родился в семье преступников, вырос бандитом и вором, и выглядел ровно так же — как бандит и вор. Маленькие, глубоко посаженные злые глазки мрачно посверкивали из-под нависающих надбровных дуг. Низкий лоб, выдвинутая вперед тяжелая челюсть, жесткие смоляные волосы цыгана — весь его облик излучал звериную силу и бешеную злобу. Год рождения, место рождения… И тут мое сердце покатилось в пропасть. Он был из того же крошечного захолустного городка, что и любовь всей моей жизни. Меня выбросило из машины, к этому пьяному ублюдку, от которого зависела сейчас моя жизнь. Впрочем, зачем лгать себе — я знал ответ. Но я не знал, что все будет еще хуже, чем я ожидал. Кажется, я сгреб его за шкирку, тряс и колотил о стену сарая… Впрочем, не помню. А еще я орал ему в лицо: — Это Рита?! Это была Рита?! Рита сдала их тебе?! Говори, сволочь, это Рита?! Я ожидал, что он будет запираться, и придется бить его всерьез. Или расколется и подтвердит. Еще слабо тлела в глубине души дурацкая надежда на чудо — это не она, совпадение случайно. Мало ли кто где родился? Но я никак не ожидал, что он засмеется. Сначала захихикает дробно и мерзко, потом громче и громче, закатываясь, не в силах остановиться. Я брезгливо отпустил его и ждал, когда все это закончится. Наконец он затих, постанывая, и спросил меня с иронией, которой не ожидаешь от такого опустившегося существа: — О, да вы знакомы… Вижу, и тебя зацепило — так же, как меня тогда… — Что ты мелешь, свинья? Отвечай, а то я из тебя все дерьмо вышибу! — Тебе — отвечу, — вдруг сказал он совершенно спокойно и трезво, и я впервые увидел в нем следователя. — Ну?! — Конечно, это была она. Я вычислил ее постепенно, методом исключения… долго рассказывать. И потом, она поменяла фамилию, терлась около них… с чего бы? Простая девчонка из провинции и эти мажоры. Ну, ничего определенного у меня на нее не было, только предчувствие… и я стал разрабатывать ее. А потом втюрился как дурак. Ну, ты-то знаешь. Он криво усмехнулся. А меня с души воротило иметь что-то общее — такое общее! — с этим животным. — Дальше, — только и мог сказать я. — А дальше она тоже влюбилась в меня, вот что. И призналась, что наводила банду Орбы на виллы своих приятелей. Она взяла с меня слово исключить из материалов дела всякое упоминание о ней, если сдаст банду. Да я и так бы не стал светить ее — сам понимаешь. Я был без ума от нее… вот как ты сейчас. Мне нестерпимо было слушать этот бред. Рита?! Любила вот эту рваную галошу? Рита прикасалась к этому обмылку? Он правильно истолковал мой взгляд и проговорил: — Ты не смотри… Тогда… я был другой. Совсем другой. — Дальше, — нетерпеливо понукал его я. Судьба мне сегодня выслушать это до конца — и чем скорее, тем лучше. — Да дальше ничего особенного. Она назвала мне цель и время следующей кражи. Мы устроили засаду. Они вдруг стали отстреливаться, идиоты. Положили мы всех, Орбу повязали раненого. Он взял все на себя и сел на десять лет. О ней не сказал ни слова. Ну, а я — я бросил жену и троих детей, чтобы жениться на Рите. А она вышла за другого, представляешь? Вот в это самое время — взяла и вышла за того сопляка! Ну, а дальше я начал пить, ну и… сам видишь. Сначала я все не верил, что она могла так поступить со мной, потом хотел отомстить… А потом она уехала куда-то… Про это я слушать не хотел. Во мне все будто замерзло. Я сел в машину и поехал к моей возлюбленной.