Разбиваясь о воду

— Почему вы солгали мне? Вы прекрасно знаете, из-за чего ваш отец лишил вас наследства! — Я не виноват! — попытался защититься он. — Поймите, я в любом случае на вашей стороне, я не судья. Но мне обязательно нужно знать правду, знать, что на самом деле произошло тогда — во всех подробностях. Я подумал, что самое время расставить все точки над i и пригрозить ему: — Или вы мой клиент и абсолютно откровенны со мной — или я возвращаю вам задаток, и вы нанимаете кого-то другого. Конечно, он тут же перестал хорохориться и поплыл как миленький, все они такие. — Хорошо-хорошо, я все расскажу… Все на самом деле не так, как выглядело… — То есть, вы признаете, что ваш отец застал вас за… — Ну да, так оно и было. Вернее, так оно выглядело, однако я не насиловал ее, если вы про это. Эта тварь хитро все организовала. — Каким образом? — Она соблазняла меня, соблазняла все время, с тех пор как он привез ее в наш дом. — Вы жили в доме отца? — Да, он настаивал на этом. У меня еще квартира в центре, сейчас я живу там. Он… любил всех собирать вокруг своей персоны. Изображать из себя всемогущего отца семейства, понимаете? Я понимал. — Вы видели ее — пахнет сексом, как сучка в течке! Мы точно говорим об одной и той же женщине?! Я представил некрасивое зареванное лицо, худенькие вздрагивающие плечики… — Она положила на меня глаз сразу, говорю вам. Пользовалась каждой минутой, чтобы посмотреть мне в глаза этим своим долгим, тягучим взглядом… она умеет смотреть, как будто отдается! И прикасается, словно невзначай. И наклоняется перед тобой, трясет сиськами… Вы что, не знаете, как они это делают?! — Ваш отец замечал это? — Старый дурак ел у нее с рук! В жизни бы не подумал, что он может так расклеиться из-за юбки! Он же никого в грош не ставил, сломал жизнь моей матери, со мной обходился как с последним дерьмом, а тут… — Скажите, — перебил я этот поток, — а кроме взглядов и жестов… она говорила что-то? Предлагала вам что-то прямо, словами? — Вы ничего не поняли! На словах она изображала моего друга — это и было самое отвратительное! Она делала вид, что ее интересуют мои дела, пыталась якобы вникнуть в мои проблемы, залезала мне в душу! Я и правда подумал, что нужен ей, что она влюблена в меня! — Итак, вы решили, что мачеха влюблена в вас и хочет вас… что было дальше? — А дальше она все подстроила! — По порядку. — Ну, отца не было дома, а она сидела в библиотеке, делала вид, что читает… Я спустился туда, предложил ей выпить. — Вы уже были пьяны? — Всего-то пара бокалов, это не играло никакой роли, что вы меня путаете?! …Ну вот, я налил нам виски, то-се, обнял ее — клянусь, она была не против! Потом начала вроде как сопротивляться, но понарошку, правда! Мы взрослые люди, вы же понимаете, что я имею в виду! Она хотела, клянусь вам, еще как хотела! — Но когда вошел ваш отец… — Да в том-то все и дело! Мы услышали его шаги одновременно — и тут эта дрянь начала вопить и вместо того, чтобы отталкивать меня, вцепилась намертво и не отпускала! Так, чтоб для папаши это выглядело изнасилованием! — Вы говорили ему, как на самом деле все было? — Да он и слушать меня не стал, выгнал — и из дому, и из фирмы! — Я правильно понимаю: сейчас, когда ваша мачеха получила все деньги вашего отца и все его имущество, включая долю в фирме, — вы на мели? — У меня есть немного своих акций, деньги матери, квартира. Но по сравнению с этой сукой — да, я на мели, она ограбила меня! Он лишил меня всего, что мне причиталось!

***

Уже сидя дома и куря одну сигарету за другой, я представлял себе эти картины. Молодой привлекательный сын старого толстого мужа… Какая банальность, каждый второй случай — и это кроме тех, что так и остались грязным семейным секретом… Итак, она собралась было получить удовольствие, но заслышав шаги на лестнице, поняла, что привести в порядок одежду и представить происходящее как родственный разговор мачехи с пасынком не удастся. Сориентировалась вовремя и отвертелась от обвинений в измене, выставив себя жертвой. Хитро. Лихо. Присутствия духа ей не занимать, в таком случае. Или..? Избалованный, эгоистичный, смазливый сынок богатея, привыкший, что ему ни в чем нет отказа, принимающий любое вежливое слово за согласие, а смелый наряд за приглашение залезть под юбку… Пьяный вдрызг, пытается получить то, на что давно заглядывается, и хоть так взять верх над деспотичным папочкой, от которого зависит. Такие всегда искренне верят, что все бабы их хотят и только ломаются для виду, когда говорят «нет». Или..? Она настолько хитра, что сама организовала все? Молодая жена старого мужа хочет заграбастать долю сынка. Крутит перед ним задницей, распаляет его… и только ждет правильной минуты, чтобы показать свой спектакль? Именно третий вариант и пытался втереть мне мой клиент. Передо мной встало рубленое лицо без возраста и ежик стальных волос. «Она не такая». Почему? Уж он-то в людях всяко получше разбирается, чем этот… в костюме от Армани. Или у бывшего вояки роман с ней, и он отводит от нее подозрения? Я еще раз по минутам вспомнил свой визит на виллу, растрепанную жалкую женщину. Это точно, выглядела она как «не такая». Как он вообще мог запасть на нее, этот пресыщенный мажор? А если уж на то пошло — и его отец, богатей, каких мало? Он же себе такую жену премиум-класса позволить мог, зачем ему была эта птичка? Что-то я не понял про эту женщину, подумал я. И решил увидеть ее еще раз.

***

Все было точно как тогда, только она уже не плакала. Сидела передо мной — худенький угловатый подросток в джинсах и черной водолазке под горло. Неужели ей тридцать лет? Нервно сплетала и расплетала пальцы, как будто я строгий экзаменатор. Не дожидаясь моей реплики, прошелестела: — Я же говорила вам в прошлый раз, Виктор не должен думать, будто я хочу… отобрать у него все. Давайте, мы сделаем так, чтобы он получил половину? Мы можем с вами… оформить это сейчас? Вы же его адвокат? Я же имею право отдать ему половину прямо сейчас? Я опешил. — И вы не хотите… посоветоваться сначала со своим адвокатом? — Он говорил, что мне надо… вступить в права наследования, — она споткнулась на юридической формулировке, — через полгода. Но ведь отдать половину Виктору я могу уже сейчас, не так ли? — И вам не жалко? — глупо брякнул я, несколько сбитый с толку такой невероятной в наше время щедростью. — Я не хочу, чтобы Виктор обижался на меня, — сказала она совсем по-детски. — Я хотела бы, чтобы мы… мы не были в ссоре. — После того, что он пытался сделать с вами? Она залилась краской. — Откуда вы… — Он сам рассказал мне. Правда, по его версии, вы были не против, по крайней мере, до той минуты, как вошел его отец. Другая бы оскорбилась, начала возмущаться, выгнала бы меня ко всем чертям — тем более, что без доказательств Виктор мог утверждать все, что угодно, его поезд ушел. Но она жалко пожала плечиками и надолго замолчала. — Я много думала об этом, — проговорила она наконец. — Наверное, в этом была и моя вина. Вот это да! Что-то новое в моей практике! — Возможно, я неправильно вела себя с Виктором с самого начала… Видите ли… я хотела подружиться с ним. Конечно, его отец встретил меня намного позже, чем развелся с его матерью, но… все же — он имел право ревновать. Обижаться, быть недовольным — это ведь так понятно, правда? — Для этого он слишком взрослый, вы не находите? — Мы ровесники… Нет, не нахожу, — она печально посмотрела на меня. — У моего покойного мужа был тяжелый характер. Думаю, в детстве Виктору приходилось непросто — несмотря на материальное благополучие. Да и жить с нами в одном доме ему было нелегко… Ну прямо бедняжечка! Великовозрастный сынок весь исстрадался на вилле с бассейном в самом дорогом районе города! Я разозлился. — И вы так жалели его, что готовы были переспать с ним? Она посмотрела на меня без злобы. С сожалением. — Нет. Он неправильно понял меня. Или я не смогла правильно выразить свое отношение к нему. Видите ли, господин… — Зовите меня Максом — если уж мне можно звать вас по имени. — …Макс, я не знала о том, что муж лишил Виктора наследства. Если бы знала… уговорила бы его не делать этого. Мое детство тоже было непростым. Я всегда очень… сочувствую детям. Поэтому мы и спонсировали тот проект со школой, поэтому были на открытии. Если бы я поехала с ним, он остался бы жив… Она отвернулась, сдерживая слезы. Вдохнула и выдохнула несколько раз, взяла себя в руки. Повернула ко мне серьезное бледное лицо. — Давайте подпишем бумагу для Виктора. — Я не адвокат, — вынужден был признаться я. — А кто?! — Я частный сыщик, ваш пасынок нанял меня. — С какой целью? — только теперь она казалась уязвленной. — Он считает вас виновной в смерти своего отца. — Я не снимаю с себя вины, но он сам настаивал, чтобы я… — Вы не поняли. Он считает вас виновной в убийстве. Вот теперь я увижу твое настоящее лицо, подумал я. — Уходите, — проговорила она тусклым, безжизненным голосом. — Передайте ему… Нет, ничего не нужно передавать. Она опять даже не попыталась возмутиться. Просто я — а вместе со мной и мой клиент — как бы выпали из поля ее зрения, перестали существовать, это было очевидно. Нет, порода в ней была. И был характер.