О футболе и Венерах

      Вначале Игорь не хотел идти в бар отмечать победу над Египтом, но его мнение резко поменялось, когда Софи в числе первых с энтузиазмом приняла эту идею. Акинфееву стоило смириться, что журналистка совсем не домашняя девочка — она похожа на зажигательного Артёма, который обладает суперспособностью втягивать всех в веселье, сопряжённое с мелкими неприятностями. Команда полюбила Архипову за её жизнерадостность и сарказм — Игорь любил её за всё, даже за разбросанные по номеру вещи. Даже за внезапные удары пяткой во сне. Даже за сахар, по ошибке добавленный в кофе. И даже за то, как Софи любила каждого игрока сборной в ответ: как ерошила волосы Саши, приговаривая: «Головин всему голова»; как обращалась к Черышеву с «Черри-бой»; как могла часами обсуждать с Миранчуками какой-то вздор на полном серьёзе; не говоря уже о том, как они с Артёмом порой заканчивали друг за друга предложения. Кстати, последнее выводило Игоря больше всего. — Если Дисней заключит сделку с Fox… — …то мы, возможно, сможем увидеть нормальный ремейк «Фантастической Четвёрки»… — …а также увидеть встречу знакомых нам мутантов и Мстителей… — …только если не произойдёт тотальный рекаст… Игорь, правда, понимал, что у Артёма и Софи банально совпадают интересы — от фильмов Marvel до абсолютно детского желания собрать все дино-ложки от Nestle. Игорь понимал, что они — два школьных друга, которые не испытывают друг к другу ничего, кроме дружеской симпатии и стремления подколоть в любой ситуации. Дзюба, блин, встречался с подругой Софи — она помогала ему выбирать для Ани подарок ко дню рождения, в то время как нападающий непосредственно намекал Акинфееву, что ему пора перестать маяться дурью и откровенно плохо разыгрывать спектакль, по сценарию которого они с Архиповой оставались всё в тех же подчёркнуто деловых отношениях. Последний бастион сопротивления Игоря рухнул в ту самую ночь, когда вся команда праздновала победное завершение матча с египтянами. Софи не поехала в одно время со сборной, потому что не успела после интервью с Денисом быстро привести себя в порядок. Так что она, чмокнув капитана в щёку, убежала в душ и крикнула оттуда, что никто и не успеет заметить её отсутствие. На самом деле — заметили. Ребята были уже изрядно навеселе, когда Архипова показалась в дверях бара. Она была в знакомых всем белых конверсах, узких чёрных джинсах, но в бардовом кроптопе с открытой спиной. Грациозной походкой журналистка прошествовала мимо барной стойки и присела за столик рядом с Черышевым и Фернандесом. У Миранчуков так и загорелись глаза, когда они разглядели небольшие чёрные буквы возле правой лопатки Софи, а Дзюба приветственно отсалютовал ей кружкой пива: — За нашего личного корреспондента! Пока звучали тосты и анекдоты на право и налево, Архипова вернулась к стойке и подозвала к себе бармена. Чтобы тот смог её услышать, он забралась с коленками на барный стул и поманила молодого парня к себе. — Мне нужно, чтобы ты мне немного помог… Андрей, — прочла журналистка с бейджа. — Суть моей просьбы очень проста: вместо любого алкоголя, что я закажу, подавай мне безалкогольный напиток, который просто похож на алкогольный. Заплачу как за настоящую выпивку. Окей? Андрей оказался очень сговорчивым, поэтому только с ухмылкой кивнул и ушёл в другой конец бара на зовы Дзюбы. Софи оглянулась — Игорь сверлил её обнажённую спину взглядом. — Виски с колой, — она многозначительно поглядела на бармена и, получив свой заказ, подмигнула сидящему впереди Головину. В её стакане оказалась чуть разбавленная водой кока-кола без какого-либо намёка на виски — ей и хотелось бы напиться вместе со всеми, но врач запретил употреблять алкоголь пять дней после выписки. Но у Софи была одна интересная способность — она могла веселиться, потягивая одну только газировку. Поэтому вовсе не удивительно, что именно она предложила сыграть команде в игру «Правда или действие», когда все ребята были готовы скакать по столам и кричать бессмысленные речёвки. Игроки сгустились в подобие круга, и Архипова, сидящая уже на самой барной стойке, оказалась напротив Игоря, который был зол только от того, что ему за целых два часа не удалось выхватить свою родственную из хватки других футболистов. Как только он приближался — журналистку подхватывали под белы рученьки и утаскивали то танцевать, то поговорить, то выпить и так по кругу. Акинфеев сжимал кулаки, ощущая физическую потребность сгрести Софи в объятья и не отпускать остаток вечера, а потом — и всю жизнь. — Итак, поступим вот каким образом, — Артём нетвёрдо привстал со своего места, хотя его и без того было всем видно. — Крутим бутылку, на кого указывает донышко — тот задаёт вопрос, горлышко — отвечает. Всем ясно? Команда энергично закивала, чуть ли не потирая ручки от предвкушения. — Смолов! — вскричал довольный Денис, когда раскрученная Артёмом бутылочка остановилась. — Правда или действие? — Пф, правда, — гордо фыркнул Федя, уверенный в том, что ему нечего скрывать от сборной. — Что ты читал на телефоне неделю назад в холле «Новогорска», когда я подошёл к тебе и ты всё закрыл? — «Собачье сердце» Шолохова. — Нифига! Федя — врун! — ещё больше развеселился Черышев. — Я видел, что это была книга «Автостопом по Галактике»! Софи вначале не очень поняла, отчего Черри-бой такой неугомонный, но затем Саша кое-что прояснил: — А кто говорил: «Это детская бессмысленная книга, я никогда не стану её читать»? — Ой, да заткнитесь вы, — обиженно буркнул Федя. — За обман — стопку водки! Не то что бы это выглядело, как ужасное наказание, но ребята надорвали животы и продолжали изобличать друг друга. В какой-то момент Головин названивал по неизвестным номерам, шепча какие-то испанские пошлости, которые ему подсказывал Фернандес; Черышев пытался жонглировать двумя стаканами из небьющегося стекла, которые в конце концов разбил; Дзюба поведал историю о том, как его избили полотенцами девчонки за то, что он нечаянно перепутал раздевалки, под нескончаемый хохот Софи, которая единственная представляла эту картину как наяву. — О! — Антон Миранчук проследил за направлением горлышка, которое в кои-то веки указывало точно на Игоря. — Эй, капитан, правда или действие? Все даже немного притихли. — Правда. — Чего бы ты хотел сейчас больше всего? Акинфеев, не задумываясь, с наглой улыбкой повернулся в сторону журналистки: — Чтобы Софи села ко мне на колени. Сборная разразилась улюлюканием и одобрительными возгласами, но Архипова слышала только приглушённый стук собственного сердца — глаза Игоря были подёрнуты алкогольной дымкой, и Софи пыталась вычислить, сколько он уже успел выпить, демонстративно усаживаясь к нему на коленки. Акинфеев тут же сцепил руки в замок на уровне её живота и притянул ближе к себе, утыкаясь носом в каштановые волосы, неизменно пахнущие земляникой. — Правда или действие? — довольно потёр руки Смолов, глядя на Лёшу. — Действие! — Прочти татуировку Софи. Архипова поперхнулась собственной колой, ощутив, как кольцо рук Игоря сжимается вокруг её талии. Под градусом капитан, кажется, забывал свои бравады о «неуважительной ревности». — Сдалась вам моя татушка, Смол! — журналистка беспокоилась, что её соулмейт окончательно перекроет ей доступ к кислороду. — Давай что-нибудь поинтереснее! — О, поверь мне, тут все очень заинтригованы твоими чёрными буковками! Софи прижалась губами ко лбу Игоря, как бы извиняясь, поднялась на ноги и повернулась спиной к охеревшему Лёше. Пальцы у Миранчука были горячие, без единой мозоли — Архипова осознавала это так ясно, потому что спина у неё всегда была чересчур чувствительной. Поэтому, пользуясь своими иррациональными доводами, она и набила татуировку именно возле лопатки. — «Желание года минувшего — это раскаяние года текущего», — заплетающимся языком и по слогам прочитал Лёша, зачем-то продолжая оказывать несильное давление подушечками пальцев на чёрные буквы. Все были подшофе, многие, возможно, даже и не поняли этих слов — да и Софи не поняла, если бы тоже была пьяна. Но вместо этого у неё противно закололо в сердце — она сделала тату в тот же вечер, когда рассталась со своей первой любовью. Она не могла тогда понять, почему так переживала, хотя какая-то часть её давно уже смирилась с наличием рисунка и его значимостью. Но Софи со своим не в меру разыгравшимся юношеским максимализмом (в грёбанные двадцать) выдула полбутылки водки и, сцепив зубы, села в кресло тату-мастера. Надо было всё-таки выпить немного. Но хрен с ним. — Крутим бутылку! — хлопнула в ладоши Архипова и ещё три хода просидела, просто наблюдая за дурачеством ребят. Затем горлышко снова показало на неё — она посмотрела на Артёма, который должен был её брать на «слабо». — Правда или действие, моя милая Софи? — Действие, Тёмочка, действие, — голос у неё звучал так, будто она давным-давно конкретно набухалась. Может быть, её так штормило от внимания Игоря. — Станцуй под первую попавшуюся песню! Головин, так кстати оказавшийся возле автомата с песнями, наугад закинул монетку. Журналистка в наигранном смущении спрятала лицо в ладонях — ей надо было танцевать под Лободу. Хотелось поржать, но Дзюба был непреклонен — требовал исполнять действие. У Софи зажглось в груди пламя от воспоминаний, которые она давно запрятала в старенькую коробку из-под обуви — тушить огонь было поздно, надо было распалить его так сильно, чтобы остался только пепел от молодых «а что если». А ещё голодный взгляд Игоря и его сжатые челюсти — Софи, чёрт, выведет его, взбесит до того, что он зло прошепчет ей прямо в губы: «моя». Она плавно провела пальчиками по гладкой столешнице перед лицом Артёма, подпевая: — Ты хотел уходить и смотреть, как я буду потом, — журналистка повела плечами, — бежать за тобой босиком. Софи недурно двигалась в такт, крутя бёдрами и оглаживая их руками. Звуки музыки нарастали, сгущались тучами над Архиповой, и она поддалась порыву — на припеве запрыгнула на барную стойку под громкие восхищённые вздохи сборной. Девичьи руки взметнулись к потолку, кончиками пальцев пытаясь ощутить спёртый воздух — но, увидев, как Акинфеев продвигается к стойке и садится на барный стул, она бухнулась на колени перед ним и, свесив ноги, выдохнула ему прямо в губы: — Да мне можно всё — я же суперзвезда! Из горла капитана вырвался рык — он поцеловал Софи страстно, жадно, собственнически, как никогда ещё не делал, отчего у Архиповой окончательно снесло крышу. Она, не выпив ни капли, была вдребодан пьяна от Игоря, от жара его тела, от его рук на своей заднице — непослушными пальцами она забралась к нему под футболку, очертила пресс, а затем вернулась к кромке джинсов и потянула за пряжку ремня. — Ребят. Ребят! Ребята! — кто-то прокричал это буквально в ухо молодым людям, отчего им пришлось оторваться друг от друга и заметить, что все взгляды в баре устремлены на них. Музыка прекратилась. — Я так понимаю, конспирация провалилась? — прошептала Софи вратарю, осознав, что тот даже не собирается убирать руки с её пятой точки и делать хотя бы маленький шажок назад. — С треском. Игорь кидает грозный взгляд в сторону хмыкающих Миранчуков и снимает Архипову со стойки, приобнимая за талию. Янтарные глаза журналистки победно сверкнули в приглушённом свете бара — Акинфеев на глазах у всей команды только что целовал её. Софи ощущала на губах слабый привкус выпитого капитаном виски, который заставил непроизвольно облизнуться. И всё же, несмотря на все танцы и жаркие поцелуи, у Архиповой остался горький, отдающий полынью, осадок. Желание года минувшего — это раскаяние года текущего. Это песня играла на повторе на плеере юной Софи. В этих словах были заключены и пустые взгляды в потолок, и вопросы в никуда, и безумное желание встретить, наконец, соулмейта. И только сейчас, встретив его, журналистка ощутила неясную тревогу. Они рядом. Сейчас. Вовремя Чемпионата. А потом? Рисунок не даёт гарантий. Он просто подталкивает, направляет, пытается сблизить дальние полюса, но эти попытки порой так ничтожно малы перед обстоятельствами. Чемпионат Мира по футболу подойдёт к концу, Софи вернётся в редакцию, а Игорь — на тренировки и матчи ЦСКА, и в ночных питерских огнях Архиповой почудилось, будто бездна между ней и капитаном вполне реальна, и она расширяется. — Эй, — Акинфеев поцеловал девушку в висок, обдавая её ушную раковину горячим дыханием, — ты дрожишь. Всё в порядке? «Нет, ничего не в порядке, я начинаю сходить с ума от мысли, что я так непозволительно счастлива, что я так зависима от тебя, что мы не сможем превратить наши совместные ночи в привычку, не сможем закольцевать время в восьмёрку и всегда быть вместе» — Да, — повисла короткая пауза, — всё хорошо. Игорь не поверил, но не полез с расспросами. Он ещё не до конца протрезвел, поэтому и решил оставить всё до утра.