Никто, кроме тебя

Кашима что-то задумала. Она была непривычно осторожна насчёт этого, но в тот вечер в поезде она обронила загадочное «Я удивлю тебя, Хори-сенпай» и отказалась говорить что-то ещё. Однако ни на следующий день, ни в день после этого ничего не произошло. Она была необычно внимательна и пунктуальна по отношению к клубу, оставила попытки заставить его играть принцессу в новой постановке, а Хори даже не мог толком наслаждаться этим, потому что она. Что-то. Задумала. Когда и через неделю ничего не случилось, Хори решил, что сюрпризом, наверное, было внимание к занятиям клуба. Что-то уже произошло, пусть он и не имел понятия, что, но это заставило её приходить в клуб самостоятельно и вовремя. Она всегда и всюду опаздывала, поэтому он был готов даже делать ей поблажки, видя, как она приходит без напоминаний. И вот уже целая неделя, как она не опаздывала и даже не приводила с собой своих фанаток. Готовить реквизит для следующей постановки было одним большим удовольствием без криков, визгов и мелких проблем, происходивших сотнями каждый день. Это определённо был отличный сюрприз, и Хори решил сказать об этом Кашиме по пути домой. В ответ она рассмеялась. — Это ещё не весь мой сюрприз, Хори-сенпай, — сказала она, и глаза её засверкали. — Но если это значит так много для тебя, я могу продолжать в том же духе, — радостно добавила она, и это компенсировало его страх. Хотя если это не сюрприз, то что тогда? Какой замысловатый и невероятный план требовал от Принца такой подготовки? — Ах, точно, особенно радует отсутствие твоих фанаток, — пробормотал Хори, стараясь пока не думать об этом. В конце концов, у него будет ещё целая бессонная ночь, чтобы обдумать надвигающийся поворот судьбы. — Как ты вообще убедила их не приходить? — спросил он. Он ведь перепробовал всё: крики, угрозы, переговоры, взятки… Наконец он пришёл к выводу, что лучший способ — запереть клуб, но ужасно раздражало открывать дверь каждому, кто опаздывал, бегал по поручениям или просто выходил в туалет. — А, это, — рассмеялась Кашима и гордо объяснила: «Я сказала, что ты пообещал, что следующий, кто не состоит в клубе и зайдёт в клубную комнату, будет играть злобную ведьму, которая проклинает принца, чтобы он умер в следующей постановке.» Хори не только не сомкнул глаз в эту ночь, но и на следующий день осознал, как злобно смотрят на него некоторые девушки. Не желая привлекать внимание Нозаки к потенциальному материалу для манги, Хори не упоминал о тайном плане Кашимы во время работы над фонами. Он пытался так тонко, как только мог, намекнуть Сакуре, но она либо не обращала внимания, либо была куда лучшей актрисой, чем он думал. Или он просто выбрал не те слова. Хори даже думал о том, чтобы спросить Микошибу — как-никак, лучший друг Кашимы — но, кажется, отношения с ним стали ещё более напряжёнными после того, как он узнал о его работе. Он рассчитывал, что первоначальные шок и смущение со временем пройдут, особенно после того, как они узнали о том, что оба были вовлечены в эпизод с кукольным домиком. Кажется, сначала так и было, но затем Микошиба начал вести себя скованно, когда Хори приходил к Нозаки. Его «Как прошёл день, Хори-сенпай?» звучало как писк, и весь его вид в этот момент буквально кричал о том, как бы ему хотелось спрятаться. Он глядел на Хори, как олень глядит на охотника. Когда Хори говорил, что всё было отлично, он облегчённо вздыхал, становился необычайно радостным и пресекал любые вопросы о своём волнении. «Погодите-ка, это странное поведение Микошибы ведь началось примерно тогда же, как Кашима впервые сказала о сюрпризе?» — осознал Хори одним утром и задрожал от ужаса. Это означало лишь, что Микошиба знал о плане Кашимы и думал, что Хори он не понравится. Хотя «не понравится» ещё мягко сказано, учитывая то, как вёл себя Микошиба. В тот день у них не было занятий в клубах, и Хори решил зайти к Нозаки пораньше, скорее всего, рано всё закончить и даже, возможно, выспаться. «Ладно, это уже совсем немыслимо», — уныло подумал он, прикидывая, продадут ли ему снотворное. Последние три или четыре дня после того, как Кашима сообщила ему, что её усердие и внимательность — только часть сюрприза, он очень плохо спал. Всё только-только начало налаживаться — у мозга уже заканчивались пугающие сценарии — однако это откровение позволило фантазии сделать новый виток. Он уже было решил пройти дом Нозаки и пойти сразу в аптеку, когда к нему подбежала Кашима. — Не хочешь сходить покушать парфе, сенпай? — спросила она с самым невинным лицом и пошла рядом, идеально попадая в его шаг. Хори подумал, что она наконец-то собирается раскрыть свой секретный план, но на ней была просто школьная форма, а не какой-нибудь костюм из клуба. Да и в руках у неё не было ничего, кроме школьной сумки. — Сегодня не могу, нужно кое-что сделать, — специально расплывчато ответил он. Если бы он сказал, что идёт к Нозаки, она навязалась бы с ним. А если бы обмолвился об аптеке, ему бы не удалось отвязаться от неё, пока она не услышала бы правду или достаточно убедительную историю. — Я могу тебе помочь? Если мы будем работать вместе, то закончим быстрее и отпразднуем это парфе, — нашлась она, выбив его из колеи. Кашима никогда не предлагала с чем-то помочь, но Хори видел: на этот раз она делает это вполне серьёзно. Не в силах сдержать прилив нежности, он улыбнулся ей. — Ты ничем не можешь помочь, но спасибо за предложение, — тепло сказал он. — Нет, правда, Хори-сенпай, — начала настаивать она. Нежность тут же сменилась раздражением, как это всегда бывало с Кашимой, но она пошла напролом прежде, чем он успел что-то сказать. — Ты ведь идёшь к Нозаки, да? Ты всегда туда ходишь. Если я помогу тебе с фонами, мы управимся вдвое быстрее, чем если бы ты делал это в одиночку. Потребовалось время, чтобы до Хори дошёл смысл сказанного сквозь злость, нежность и все прочие чувства, которые она вызывала в нём. Когда же наконец он понял, что она имела в виду, то почувствовал, как будто его со всей дури оглушили школьной доской. Не то чтобы Хори знал, каково это; он застыл как громом поражённый и посмотрел на Кашиму широко раскрытыми глазами. — Что? — было единственное, что он смог вымолвить. Кашима остановилась, посмотрела на него и улыбнулась. — Я купила все вышедшие тома и изучила все фоны, которые ты рисовал, — объяснила она, не поняв сути его вопроса. Или всё же поняв. Сложно сосредоточиться на этом, когда в голове у тебя за секунду проносится целый вихрь мыслей. — Они действительно прекрасны, сенпай, возможно, они — лучшее, что есть в этой манге. Только не говори Нозаки, но история мне не особо пришлась по душе. Хотя цветочки Микошибы тоже неплохи. Я попыталась ради шутки порисовать их…только Микошибе тоже не говори, хорошо? Ты же можешь хранить секреты, сенпай? В любом случае, я хотела сказать: я срисовала все твои фоны… Она вытащила из сумки кипу бумаг, и Хори покорно взял её. — Если ты думаешь, что они достаточно хороши, я могу пойти с тобой к Нозаки и мы разделим работу пополам, чтобы мы могли погулять, — закончила она, занервничав под его недоверчивым взглядом. Хори сделал то, что было проще всего: посмотрел на её рисунки. Они были безупречны. Разумеется. Хори проглядел несколько из них, скорее, чтобы выторговать себе время, нежели для реальной оценки её работы. Почти на автомате он заметил несколько маленьких ошибок и собрался указать на них и рассказать, как избежать их в будущем, но внезапно его мозг проявил признаки жизни. — Как ты вообще узнала об этом? — вырвалось у него. — Микошиба рассказал, — тихо рассмеялась Кашима. И тут же засыпала его ненужными подробностями: «Но не злись на него. Он пришёл попросить совета в одежде. Представляешь? Он, законодатель школьной моды! В любом случае, я тогда читала ту мангу об алхимии и попросила его рассказать мне взамен, что вы все делаете у Нозаки. Он сначала очень не хотел говорить о тебе, но я не поверила ему, когда он сказал про совместную работу над мангой и, должно быть, это задело его чувства.» Это было как-то нелогично. Ничего необычного — как-никак, это Кашима — но всё равно было что-то странное в том, как она говорила. Она что, нервничала? Она правда выглядела взволнованной, когда Хори оторвал взгляд от скопированных фонов. Ей всё ещё было неловко, и, если бы он не был так шокирован происходящим, то точно достал бы календарик, чтобы отметить сегодняшний день как важную дату. — Ладно, ладно, но знай: у нас с Нозаки сделка. Я тоже кое-что получаю взамен на помощь. Почему ты хочешь потратить время впустую? — поинтересовался он. Кашима прикусила губу. Ему кажется или она покраснела? Нет, не кажется, понял он, когда она посмотрела на него с застенчивой улыбкой. Дата становилась всё более важной. — Я тоже хочу проводить больше времени с сенпаем, — призналась она, краснея ещё больше. Если бы Хори знал, что она сделала отсылку к его пьяному признанию, он бы сгорел со стыда, однако он был слишком шокирован, чтобы заметить в её словах маленькое «тоже». Он мог лишь смотреть на неё, пока она тихонько смеялась. — Сенпай обычно так занят в клубе и даже без этого проводит много времени с Нозаки и остальными, стараясь над мангой. Поэтому я подумала, что могу помочь с этим, чтобы у сенпая было больше времени на меня. — Кашима, — прошептал Хори, не зная, что и сказать. Глядя на новую Кашиму, стеснительную и непонятную, было очень сложно сосредоточиться на любой мысли. Он смутно понимал, что его сердце колотилось в груди быстрее, чем полагалось для здорового человека. Его лицо было горячим, должно быть, от смущения, но что вызвало тепло, медленно растекающееся по всему телу? Тишина нарушилась, когда Кашима вновь рассмеялась и сообщила, что, несмотря ни на что, Хори-чан-сенпай остаётся милейшей принцессой из всех. И было таким облегчением ударить её по голове свёрнутыми рисунками — куда проще, чем размышлять над её словами. — Я тебе не принцесса, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. Но её ответ опять сбил его с толку. — Знаю, знаю, — захохотала она. Она знала? Тогда… — Я поняла, что Микошиба, наверное, был прав, когда сказал, что тебе не хочется быть героиней сёдзе-манги. Прости, что старалась сделать тебя ей, — она застенчиво почесала затылок. Микошиба сказал такое? Хори точно нужно было с ним поговорить. — Но в моём сердце ты, несмотря ни на что, останешься принцессой, — добавила она. В её голосе не осталось и следа предыдущего сожаления. — Кашима, — прорычал Хори. Кашима не заметила этого — или просто не придала этому значения. Вместо этого она схватила обеими руками его свободную руку и притянула к себе, умоляюще заглядывая прямо в глаза. — Я могу пойти с тобой к Нозаки? — настойчиво спросила она. — Обещаю, что я буду хорошо себя вести, делать всё, что ты говоришь и со всем помогать. А всё потому, что я очень-очень хочу показать тебе, Хори-сэмпай, новое кафе поблизости, потому что мне кажется, что оно тебе очень-очень понравится. У них есть пирог с маття, который вообще не сладкий, и кунжутное печенье. А ещё я хочу провести побольше времени с тобой. Хори подумал, что все эти оправдания и обещания вообще не нужны. Он и так не сможет отказать ей — сейчас, когда она так смотрит на него, и её глаза блестят от надежды и обожания, а его щёки вновь покрывает предательский румянец. Это было удивительное открытие. Хори сглотнул. — Как будто ты послушаешься, если я откажусь, — сказал он, втайне гордясь, что его голос остался твёрдым даже в такой ситуации. Кашима буквально взвизгнула от восторга и продолжила идти с ним, не только не отпуская его руку, но и, напротив, обняв её. А Хори осознал: они всё ещё находились посреди школьного двора, и вокруг них уже потихоньку начали собираться люди. Однако почему даже после осознания, насколько неправильно это можно понять со стороны, он не высвободил свою руку — оставалось загадкой даже для него. То, что он позволил ей увести себя подальше от любопытных глаз, породило на следующий день множество слухов о том, что школьный Принц встречается с каким-то коротышкой. А уже к концу этого дня все уже знали, что он третьегодка и президент театрального клуба, и это привлекло к нему куда больше внимания, чем он рассчитывал. Хотя это позволило приструнить фанаток во время репетиций… К тому же выражение лица Микошибы, когда Кашима пришла к Нозаки, определённо стоило того, чтобы привести её.