Барышня-крестьянка

Следующие несколько дней Дима ухаживал за Ксюшей, стараясь сделать все возможное, для того чтобы она поскорее выздоровела, и иногда даже откладывая некоторые дела на потом. Он немного отстал от намеченного в начале лета графика, но, несмотря на свое обыкновение держать все хозяйство под контролем, не сильно переживал — это определенно того стоило. Если в первые недели их знакомства он то и дело давал Ксюше разные мелкие поручения, чтобы «хоть какое-то время поработать спокойно», то теперь, используя заботу как предлог, Дима старался проводить с ней как можно больше времени. Раньше она такого за ним не замечала, но Ксюше это было даже немного приятно, и она совсем не возражала. По утрам он будил ее чуть позже обычного, давая время хорошенько выспаться, — сон — лучшее лекарство, — днем, сидя на кухне, они вместе пили ароматный чай и подолгу разговаривали, а по вечерам Дима «на всякий случай» проверял, нет ли у Ксении температуры — все так же без помощи градусника, забытого где-то на дне аптечки, и каждый раз внутри вспыхивало мимолетное ощущение, о котором они оба молчали. Кто бы мог подумать, что у них будет столько общих тем для разговоров? На кухне время летело незаметно, и за окном уже начинали сгущаться сумерки, когда Дима в очередной раз доливал кипяток в чайник, рассказывая что-то о книгах и об искусстве и слушая Ксюшины истории о работе журналистом. Затаив дыхание, Ксюша ловила каждое Димино слово и не переставала удивляться тому, сколько интересных вещей он знал и как это она раньше не замечала его разносторонности. Какое-то новое, неиспытанное им раннее чувство уюта дарили эти разговоры, что-то теплело внутри, словно таяло, и в такие моменты, ловя на себе Ксюшин внимательный взгляд, Дима, боясь даже подумать о том, испытывает ли она что-то подобное, лишь невольно улыбался уголками губ. Если бы Дима умел читать мысли, он узнал бы, что Ксения думала то же самое. Вскоре все вернулось на круги своя. Ксения окончательно поправилась, они стали реже сидеть на кухне в середине дня — работы в огороде были возобновлены и, надо сказать, давались Ксюше куда лучше, постепенно писалась статья. Изменилось лишь одно: теперь Ксения куда охотнее выполняла разную работу, и, хотя Дима иногда подтрунивал над ней, если она даже после его объяснений делала что-то не так, она уже не обижалась, зная, что он говорит это шутя. Напряжение между ними, возникшее с первой секунды знакомства и нараставшее все это время, как-то само сошло на нет, куда-то ушло необъяснимое раздражение, и теперь они оба открывали новые стороны друг друга, словно заново познакомились. Как-то вечером Ксюша вышла в сад с огромной лейкой наперевес. В Диминой книге она вычитала, что поливать гладиолусы, которые она посадила, нужно либо рано с утра, либо вечером, когда на улице уже начинает темнеть, и теперь следовала этому правилу, надеясь, что это поможет цветам поскорее вырасти. Но пока это были только невысокие зеленые всходы, на которых не завязались еще даже бутоны. «Ну когда же вы зацветете?» — приговаривала она всякий раз, честно ухаживая за цветами. В ней не угасала искра азарта, и, хотя отношения с Димой давно наладились, желание выиграть пари не покидало девушку. Внезапно со стороны сарая раздался громкий возглас, не предвещавший ничего хорошего. Отставив тяжелую лейку в сторону, Ксюша поспешила туда, выяснить, что произошло. Еще в день приезда, когда Дима показывал ей сад, Ксюша обратила внимание на странное деревянное сооружение, стоявшее неподалеку от сарая и чем-то напоминавшее гимнастического коня. «Гимнастикой занимаешься?» — насмешливо спросила она тогда Дмитрия. «Да это козлы, — со вздохом ответил он. — На них дрова пилят». Именно возле этих самых козел, на которых лежало недопиленное толстое бревно, стоял Дима. Лицо его было искривлено гримассой боли, он тихо ругался, прижимая к груди левую руку. — Дима? — настороженно спросила Ксюша. — Что случилось? — Порезался, — процедил он сквозь зубы. — Ничего, иди. — Нет, дай, я посмотрю, — качнула головой Ксения, и, не успел он возразить, взяла его руку в свою, внимательно осматривая поврежденную кисть. Что-то похолодело у нее внутри, когда Ксюша увидела длинный глубокий порез, кровоточивший чуть ниже большого пальца. — Как ты так? — прошептала она. Ларин пожал плечами. Раньше с ним такого не случалось. Он привык всегда осторожно обращаться с инструментами, но сегодня, задумавшись, не рассчитал свои силы, и «гулявшая» пила соскочила, задев его руку, которую тот не успел отдернуть. Порез был внушительный, но, к счастью, не слишком серьезный, так что можно было обойтись без швов. — Идем, — сказала Ксения, кивая в сторону дома. Дмитрий усмехнулся ее тону, не терпящему возражений. Никогда еще он не видел ее такой собранной: сосредоточенный взгляд, то, как она закусила губу, что-то соображая, все это завораживало. На кухне, судорожно распахивая дверцы шкафчиков, Ксюша достала аптечку. Дима растерянно стоял в дверях, наблюдая за ее действиями и не в силах отвести взгляд. — Дим, не стой! — воскликнула она. Ее тон, только казавшийся строгим, вызывал невольную улыбку. — Промой рану, пока я ищу бинты. Дима кивнул, открывая холодный кран. Ксюша тем временем рылась в аптечке, пытаясь справиться с непонятно из-за чего нахлынувшем волнением. Покрутив в руках старенький градусник без упаковки, она с ухмылкой вернула его на место и взяла в руки небольшой рулон бинта, зеленку, небольшой флакончик перекиси, полный наполовину. Мягким, но уверенным движением Ксюша взяла Димину руку в свою. Ларин вздрогнул, почувствовав мягкие прикосновения ее холодных пальцев, по телу пробежали приятные мурашки. Несколько капель перекиси, и рана заполнилась густой, шипящей пеной. — Больно? — спросила Ксюша. — Нет, — соврал он, поморщившись. Ксюша смотрела на Диму украдкой, делая вид, что сосредоточенно рассматривает порез. Было приятно прикасаться к его теплым натруженным рукам, ощущать шероховатость кожи под своими пальцами, чувствовать необычную, новую для нее близость. Обработав края пореза зеленкой, Ксения стала аккуратно перевязывать Димину руку бинтом. Дмитрий стоял, облокотившись на край раковины, для удобства Ксюша подошла к нему практически вплотную. Ее волосы пахли свежестью и Диминым шампунем, полуопущенные ресницы трепетали. Ларин сглотнул, на секунду он почувствовал, что ему как будто стало труднее дышать. Ксения подняла на него глаза, их взгляды встретились. — Ну вот и все, — еле слышно сказала она, улыбаясь. Дима несмело улыбнулся ей в ответ. Повисла пауза. Ни одного из них не покидало ощущение того, что нужно было что-то сказать, но слова отчего-то не шли на ум. — Ксюша… — начал было Дима, во рту у него пересохло. — С-спасибо… — Да… То есть, не за что, — пробормотала она. — Я тогда… Надо закрыть калитку, уже поздно, — сказал Ларин, опуская глаза. Ксюша кивнула, не замечая, что все еще держит Дмитрия за руку. Они вышли на улицу. Небо заметно потемнело, и было теперь не бледно-сереневым, а чернильно-синим, где-то в полях клубился туман, выпала роса, заметно похолодало. Дима ушел запереть калитку, а Ксюша осталась сидеть на крыльце. На душе было легко, какое-то необъяснимое радостное чувство поселилось внутри. Ксюша мечтательно улыбнулась и, думая о чем-то, взглянула вверх. На лице ее застыло изумление: все небо было усыпанно звездами, яркими, словно с картинок. — Красота, — прошептала Ксюша на выдохе. — Не то слово. Скрипнули ступеньки, рядом с ней на крыльцо опустился Дмитрий. — Здесь нечасто такое увидишь, только когда белые ночи заканчиваются, и то если погода ясная. — Прямо как сегодня, — улыбнулась Ксюша. Они замолчали, сидя рядом друг с другом и слушая, как стрекочут в траве сверчки. Никто не знал, сколько прошло времени, было заметно только, как сгустились небесные чернила и повеяло ночной прохладой. Было зябко, Ксюша повела плечами. — Замерзла? — спросил Дима и, не дожидаясь ответа, снял с себя джинсовую куртку и накинул Ксюше на плечи. Она благодарно улыбнулась ему. — Как рука? — спросила Ксюша. — Ничего, — кивнул Дмитрий, — но посуду, чур, моешь ты. Ксюша только засмеялась в ответ. — Ксюш, — вдруг мягко позвал Дима. — А пойдем завтра в лес? Там грибы уже пошли. — В лес? — тихо повторила Ксюша. — Пойдем, — согласилась она на удивление просто, не раздумывая ни секунды, и тихонько положила голову ему на плечо. Было тихо, прохладно, но очень уютно. Они сидели молча, а в голове роились множество мыслей. Дима думал о том, что завтра надо будет встать пораньше, чтобы найти корзинки и сапоги, а еще о том, что никогда еще не чувствовал себя так спокойно и счастливо. Ксюша гадала, что интересного они увидят завтра в лесу, размышляла о доме и о статье, которую в скором времени нужно будет отослать в редакцию.