Сказки тётушки Гертруды

      Сержант Томбра, скрываясь от дождя, прижалась к щербатой каменной влажной стене и достала из внутреннего кармашка кирасы мятую пачку сигарет.        Ноги гудели от девятичасового поста. И края смене видно ещё не было.        Влажные спички вяло скребли о коробок, даже не пытаясь высечь искру. Томбра с дьявольским упорством продолжала чиркать, ворча сквозь зажатую в зубах сигарету:        — Поганые волшебники, чтоб им пусто было.        Томбра всегда во всех неудачах винила волшебников. Даже затянувшийся недельный дождь, скорее всего, был их рук делом. Проклятые экспериментаторы. Сырость проникала уже везде, неудивительно, что спички отсырели. Не говоря уже об остальном — Томбра готова была поверить, что скоро горожане расправят жабры.        Часы на главной башне пробили тринадцать раз.        Томбра вздохнула. Она слишком устала, чтобы бороться с огоньком. С тех пор, как увеличили количество часов патруля, она едва-едва стояла на ватных ногах, приползая домой между сменами.        И даже здесь виноваты волшебники. Ведь именно они синтезировали проклятый тринадцатый час из магии и времени.        Горожане были счастливы, когда каждые часы в доме обзавелись новенькой цифрой. Обыватели вообще любят новенькое, если оно выглядит незначительно и красиво и не требует от них усилий. А уж двум дополнительным часам в сутках как они были рады!        Горожане действительно ликовали. Два лишних часа! Кто-то грезил выспаться. Кто-то надеялся доработать недоработанное. Кто-то божился и клялся, что теперь будет время на семью, на детей. Многие бросились в омут развлечений. Многие, наконец, выкроили время для воплощения в реальность давних мечт: записывались на уроки танцев, рисовали, занимались спортом, да и просто уделяли время себе, когда раньше его попросту не было.        Люди строили планы. Сержант Томбра строила планы. Даже если бы у неё отобрали бы в пользу службы один из вольготных часов, у неё был в запасе ещё один, свой, драгоценный. Томбра хотела научиться шить платья, но времени у неё не хватало катастрофически. Лишний час решил бы проблему. Она тоже радовалась. Даже купила на ярмарке поддержанную швейную машинку, мотки ткани и ниток, пару книг.        Томбра вздохнула и прислонилась затылком в шлеме к сырой стене, глядя на ненавистную тринадцатую цифру в циферблате. Она уже машинально достала из кармана спички и снова ими чиркнула, ни на что, толком, не надеясь. Вспыхнул зеленоватый огонёк. Томбра, бережно поднесла его к сигарете и с наслаждением вдохнула вонючий горьковатый дым дрянного табака.       Да. Люди радовались. Люди мечтали. А потом другие люди поняли, что раз уж в сутках есть два дополнительных часа, народ просто не имеет права лоботрясничать.       Первыми прочухали преподаватели университета. У Томбры была подруга в стенах местной академии. Та, едва стоя на ногах, сверкая совершенно безумным от переработки взглядом и поглощая литрами кофе, сказала, что профессора заявили студентам: «Раз у вас есть лишние часы, то не смейте тратить их на деградацию! Вот вам ещё сверху проекты. И, раз вы обзавелись временем, то сроки мы, пожалуй, ещё подсократим».        — Томбра, я так больше не могу, — рыдала Лизетт. — Я хочу деградировать! Я хочу забуриться в кабак и не выходить оттуда, пока со мной не заговорят зелёные ослы! У меня нет сил, совсем нет!       Томбра её понимала. Стража подхватила тенденцию учебных заведений, вдвое увеличив количество часов — ведь и преступность увеличилась. Лишний час темноты. Лишний час предрассветных сумерек. Лишний шанс заработать ножом денег, а уж деньги лишними никакому вору не будут.        Раньше Томбра спала часов по пять каждый день, даже готова была после такого продолжительного по меркам стражника сна выйти на смену в выходной, отстоять за коллегу, отдежурить за сверхурочные. Но сейчас Томбра видела кровать лишь от случая к случаю, научившись спать стоя, сидя, выкраивать тёмные и непроницаемые уголки для быстрого сна. Начальство не слышало её жалоб. Только удивлялось: «Раньше ты тоже каждый день работала! Не юли, у тебя есть хотя бы лишний час сна!».        «Единственный», — поправляла их Томбра.        Сержант сделала затяжку и выдохнула облачко дыма, которое дождевые капли тут же пригвоздили к асфальту.       А следом потянулись остальные. Лишние часы на фабриках. Лишние часы в шахтах. Лишние часы в магазинах и на рынках. Везде подняли количество рабочих часов. Тощие, серые от недосыпа, измождённости и голода люди простирали руки к толстосумам и вопили от негодования, а те, лоснясь усами, руками же разводили: «Но у вас же есть лишний час отдыха».       Не было его. Отобрали, вырвали, как кость из зубов голодной собаки. Тринадцатый час. Проклятый тринадцатый час стал настоящим роком для города. Да, индустрия поднялась. Да, люди стали зарабатывать больше. Но какой смысл, если у них нет никакого времени тратить заработанные гроши?        Король не видел проблемы. Волшебники не видели проблемы. Люди видели. Томбра видела.        Затяжка. Яростная, словно сигарета была виновата в том, что на часах возникла новая цифра.        Людям было даровано величайшее сокровище вселенной. Время. Лишнее, драгоценное время, два часа, которые могли бы перевернуть и улучшить жизнь каждого. И сами люди это счастье отобрали у себя. Опошлили, изгадили, опустошили. Запрягли в упряжь к двенадцати сестрицам и хлещут что есть мочи плетью. А ты стисни зубы и не ной.        Чем ты не доволен?       У тебя же есть лишний час!        Лишний. Тринадцатый определённо стал лишним.       Томбра вышвырнула окурок в лужу, в которой отражались высокие часы, на которых первыми возникли две проклятые цифры. Одарив их недобрым взглядом, сержант Томбра развернулась и медленно побрела по тихим тёмным улицам.