Сказки тётушки Гертруды

      Гретель с величайшей осторожностью шагнула под тёмные своды пещеры. Поправляя на ходу арбалет, она мягко шагала по каменному полу. Под ногами едва слышно похрустывало.       — Посвети, — одними губами сказала та.        Телль принялся поспешно разжигать огонь на конце промасленного факела. Когда рыжий неверный свет озарил своды пещеры, Телль восхищённо вздохнул.         — Оно определённо здесь, — резюмировал он, подняв с пола пригоршню кокосовой стружки.        Гретель наложила болт на тетиву и взвела арбалет. Никогда не знаешь, из какой именно тени вынырнет монстр. Она подала сыну знак, оба осторожно двинулись вглубь.       — Ничего не ешь, — предостерегла мать. Телль кивнул.        Раньше Гретель ходила в такие походы с братом. Но в последние годы он перестал составлять ей компанию, решив уделять время семье. Гретель не обижалась. Она взяла с собой сына. Двенадцатилетний мальчик был не ахти каким помощником, но он старался. К тому же, они сами победили ту проклятую ведьму, когда были детьми. При хорошем наставнике и из них самих вышел бы толк. Пусть хоть Телль будет подготовлен куда лучше, чем была она сама.        Свет факела отразился от влажного свода. На пол тягучей каплей по стене сползала жёлтая субстанция. Гретель осторожно почерпнула её пальцем и понюхала.       — Карамель.        У Телля в глазах вспыхнули искорки восторга. Он подбежал к матери и погрузил целый палец в тёплую карамель, явно намереваясь лизнуть. Гретель дала сыну по рукам.       — Сделаем дело — ешь, что хочешь, — строго заявила она. Телль покивал и попытался стереть сладость с пальца, но та уже застыла. — Обкрошится. Пошли.        Чем глубже уходила под своды горы пещера, тем более странные диковинки попадались на пути Гретель и Телля. Бисквитные валуны, зачерствевшие от времени, преграждали им путь, а стоило им сдвинуть один из них, как из-под валуна прыснула во все стороны стайка лакричных гусениц. Сталактиты и сталагмиты из карамели сияли прозрачным золотом в свете факелов. Целые наросты зефира на стенах, так похожие на пещерные грибы, а в стенах всё чаще попадались вкрапления шоколада, будто бы вкрапления драгоценных минералов.        Гретель и Телль, миновав поворот, вышли в высокую и на удивление светлую пещеру. В потолке были пробиты дыры, сквозь которые сочился холодный свет солнца и капало в небольшое озерцо нечто белое. Молоко.        В воздухе пахло имбирным пряником. Телль и Гретель, пригибаясь за нагромождением исполинского овсяного печенья, прокрались ближе к центру. Помимо перезвона капель они слышали напряжённое сопение и перестук многочисленных лап. Пока мать высматривала источник звука, Телль рассеянно наблюдал за ползущим по печенью мармеладным червяком. Раздался лёгкий трепет крыльев — над мальчиком пролетела легчайшая бабочка, слепленная из разноцветной сахарной ваты. Покружив над Теллем и рассыпав немного душистой сахарной пудры с крыльев, бабочка порхнула к небольшому прозрачно-жёлтому озерцу, от которого тёк фантастический запах мёда.        Немного дальше в свете солнечных лучей белело другое озерцо. Казалось, оно даже не двигалось, когда капельки молока срывались с потолка и капали в самый центр. Белые волны были неподвижны, только лишь над ними клубилось облачко пара. А берега, крутоватые и несколько высокие, влажно поблёскивали шоколадной коркой, на которой пар и оседал.        Рот Телля наполнился слюной. Перед походом в пещеру Гретель и Телль буквально ограбили городскую кондитерскую, сметя с полок всё на своём пути. Гретель заставила сына два дня давиться сластями, чтобы он даже не засматривался на чудеса, которые они могли бы здесь повстречать. Телль клялся матери, съев шестой кусок обильно политого взбитыми сливками кусок вишнёвого пирога, что не станет есть сладкое до конца жизни. Но он впервые увидел целое озеро мороженого, обрамлённого шоколадными берегами… А вокруг ещё и сверкали яркие красные яблочки в карамели, ох…        Гретель дёрнула сына за рукав и показала куда-то вглубь пещеры. Отвлекшись от мысли о холодном пломбире, Телль посмотрел, куда указывала мать. В свет тонких прозрачных лучей ступило существо, какое Телль и вообразить не мог. Исполинское, косматое, острозубое и многоногое создание… из сладостей.        Морда существа была вылеплена из шоколада. Острые на вид зубы и когти отлиты из прозрачной карамели. Голова щетинилась гривой меренг. Три передние лапы были похожи формой на кошачьи, а пружинили как пастила. Две задние — птичьи, определённо из лакрицы, клацали карамельными когтями по полу, оставляя борозды. На длинной бисквитной спине топорщились марципановые крылья. Из приоткрытой пасти сочилась на пол белая пена взбитых сливок.        Ничего прекраснее и отвратительнее одновременно Теллю видеть не доводилось.        Гретель приставила арбалет к плечу и тщательно прицелилась. Тварь вышла на расстояние выстрела болта, запущенного с баллистической скоростью, но развернулось и село к ним спиной, погрузив морду в молочное озеро.       — Телль.        Мальчик кивнул и вскинул факел над головой.       — Эй! Кошмар кондитера! — крикнул он, размахивая дугой пламени.        Существо повернуло к нему морду. Телль подумал, а боится ли оно огня? Не расплавится ли? Зверь следил стеклянными глазами за огоньком и, глухо ворча, принялся разворачиваться.        Тренькнула тетива, щёлкнул механизм. Раздался хруст и полный боли вой. Пронзённое болтом метким выстрелом в сердце зверь покачнулся и медленно-медленно рухнул на бок.       — Тела у них прочные, конечно, но сердца из мармелада, — весело объявила Гретель, выпрямляясь.       — А мы точно должны были его убивать? — Спросил Телль, исполнившись сострадания к химере.        Гретель молча подвела его к лежбищу зверя. Среди обломков шоколада и печенья в углу пещеры валялись обглоданные кости. Где-то коровьи. Где-то человеческие.       — Они убивают нас. И едят, — спокойно сказала Гретель, пока Телль справлялся с приступом тошноты. — Они не хуже оголодавших волков, сынок.        Телль отвернулся от гнезда и потопал следом за матерью, которая намеревалась утащить самые ценные части тела химеры и попытаться достать болт из груди. Рана сочилась патокой вместо крови. Это действовало куда более успокаивающе. Телль просто представил, что перед ним плод работы безумного кондитера. Так отламывать клыки и отпиливать сдобный хвост было куда проще — он не один торт сломал в лавке пекаря Клода, когда был маленьким.        Покидая пещеру и неся за плечом целый мешок трофеев, Телль понимал, почему мама сладкое не ест больше.        Желание пропадает после первой же охоты.