Под крылом птицы обломинго. Год второй

Наконец крики про безответственных, безмозглых детей с ярко выраженными суицидальными наклонностями затихли. — Мы с ним не очень хорошо разошлись, так что не уверена, что он даже со мной будет разговаривать, а при взрослом так точно не станет. Поэтому надевайте. Будет нашим тактическим преимуществом. Я достала из сумки мантию-невидимку. И, пока Снейп вертел её в руках, быстро добавила: «Это поттеровская, ему Дамблдор дал, так что конфисковать не получится, и вообще, потом не забудьте удивиться, если он с ней когда-нибудь попадется». И вот мы в туалете Миртл, которая с виноватым видом болтается у потолка, пока я, положив тетрадь на подоконник, пытаюсь уговорить обидчивый крестраж. «Привет, Том.» «Крусмюнта? Удивлен. Хочешь сказать еще что-нибудь, кроме Инсендио?» «Несчастный случай, Том. Люди боятся всего, что превосходит их понимание, уж ты-то должен знать.» «Что тебе нужно?» «Тут такое творится! В общем, последний шанс в моей жизни посмотреть на настоящего василиска! Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» Через полчаса бесстыжей лести и скрипа зубов невидимого Снейпа Том наконец соизволил показаться. Разумеется, он планировал какую-то гадость, но меня больше волновало, какую глупость могли сотворить Гарри, Рон или Локхарт. Чем плотнее Том становился, тем хуже я себя чувствовала. В каноне для материализации он почти выжал Джинни — маленькую, но потенциально сильную ведьму. Не переоценила ли я свои резервы? Тем временем призрачный Том зашипел и приглашающе махнул рукой в сторону прохода, открывшегося на месте раковины. Я подхватила тетрадь, и мы заскользили вниз по трубе. «Едят ли мошки кошек?»(1) Ненавижу аквапарки. Мантию придется выбросить. Голову как будто забили ватой. На всякий случай я заранее сжалась в комок, чтобы ничего не сломать при падении. И почувствовала замедляющие чары, так что из туннеля вывалилась вполне благополучно и сразу откатилась в сторону, чтобы дать место «воображаемому другу». В свете Люмоса были видны следы в грязи: кто-то пропахал чуть не всю площадку носом. Готова спорить, это был Рон. Следы уводили в левый проход, где валялась сброшенная кожа василиска. — Я надеюсь, это черный вход, не мог же Слизерин каждый раз проделывать такой путь. — Конечно, нет, глупая, замок с тех пор много раз перестраивали, — надменно ответил полупрозрачный Том. Каждое движение теперь требовало дополнительного усилия, как будто идешь по колено в воде. Поэтому я даже не заметила, когда именно мы уткнулись в гладкую стену с дверными ручками-змеями. На всякий случай приглушила свет и вытащила из кармана зеркало. — Ну что, сделаем самозванцу сюрприз? «Смелость и судьба, на помощь!»(2) За дверью был зал размером с хороший собор. Сходство усиливали ряды колонн со змеиными капителями. В конце зала стояла гигантская статуя Слизерина, у подножья которой лежали две фигурки в мантиях. — Фините Инкантатем, — прошептала я вместо приветствия. — Где Локхарт? — Что ты тут делаешь? И как вообще… — зачастил Гарри. — Воспользовалась запасным ключом, — я махнула рукой за спину, где должен был висеть призрачный Том. Но его там не было. — Так значит, ты вообразил себя равным потомку Слизерина? — раздался вкрадчивый голос Тома откуда-то от стены. Там Локхарт вычерчивал кренделя своей палочкой, не иначе как искал тайник. В ответ на реплику Тома он принял горделивую позу и перечислил все свои заслуги. Как по мне, тут он Волдеморта уел: ни семи бестселлеров, ни титула «Лучшая улыбка Ведьмополитена 1992» у Темного Лорда не было — ни в шестнадцать, ни позже. — Жалкий фигляр, — скривился крестраж, — как ты мог подумать, что такому, как ты, откроются древние тайны основателя? Ты же просто клоун в блестящей мантии! Подбоченившись и наставив палочку на Тома, Локхарт принялся излагать свой план. Если пропустить эпитеты «превосходный», «хитроумный», «блистательный» и тому подобное, получалось примерно следующее: Локхарт с помощью глупого мальчишки открывает комнату и входит в историю как победитель величайшего чудовища, позвякивая в карманах присвоенными сокровищами или галеонами от их продажи. Уж тогда он сможет завершить карьеру на пике и никогда больше не утруждать свои белы рученьки. Бедолага опоздал на год — ему бы Философский камень, и хлопот было бы в разы меньше. — Знания самого Салазара Слизерина ты оцениваешь в галеонах, жалкий писака?! — возмутился Том. Мне показалось, я слышала тихий хлопок невидимой ладони об невидимый лоб. — Оставить бы их тут вдвоем, — прошептал Гарри. — Может, заговорят друг друга насмерть, — согласился Рон. В самом деле! Еще немного, и кто-нибудь из них заведет «Грехи мои — чернее нет грехов»(3) или «Люк, я — твой отец». Это просто выстрел в висок хорошему вкусу и всяческой логике. На что тратится моя юность, моя свежесть и мои небесконечные магические силы! Мы принялись выглядывать волшебные палочки. Похоже, Локхарт прибрал их в карманы, пока те еще не заняты несметными богатствами. — Акцио палочка Гарри, Акцио палочка Рона, — прошептала я. Не зря я фанатично тренировала это заклинание весь год (хотя вообще-то манящие чары учат на четвертом курсе): палочка Гарри добралась до нас благополучно. А вот палочка Рона очень некстати зацепилась за роскошную фиалковую мантию. Локхарт прервал несомненно увлекательную беседу и направил свою палочку на нас — Экспеллиармус! — закричал Рон. — Не следовало позволять профессору Снейпу учить нас этому заклинанию, — радостно воскликнул Гарри. Пустота рядом одобрительно хмыкнула, а потом тихо застонала: палочка Локхарта отлетела прямо под ноги Риддлу. — Ну, каково это — чувствовать себя идиотами? Привести Величайшего чародея в мире к месту его силы? — спросил Том, ласково поглаживая палочку. — Ты им не являешься, — тихо сказал Гарри. — Кем? — бросил Риддл. — Величайшим чародеем в мире. Прости, что придётся тебя разочаровать, но величайший волшебник в мире — Альбус Дамблдор. Это знают все. Даже когда ты был полон сил, даже тогда ты не осмелился напасть на Хогвартс. Дамблдор видел тебя насквозь, ещё когда ты был в школе, и ты всё ещё его боишься, где бы ты ни прятался. Улыбка сползла с лица Риддла, уступив место ужасной гримасе. — Дамблдора из этого замка выдворило лишь воспоминание обо мне! — прошипел он. — Он не так уж и далеко, как ты думаешь! — выкрикнул Гарри. Том ухмыльнулся и зашипел, глядя прямо в лицо статуе. Рот мрачного мужика (надеюсь, сходство со Слизерином не портретное) открылся, и из него свесился огромный чешуйчатый язык. Гарри, который, в отличие от нас, понял, что именно сказал Риддл, оцепенел от ужаса. — Гарри! Говори с василиском! — заорала я, — Он будет тебя слушаться. Быстрее! Риддлу действительно выключили звук невидимым «пультом» (точнее невербальным Силенцио). В зеркальце было видно, как огромная чешуйчатая тварь толщиной с крепкое дерево и необозримой в кусочке амальгамы длины двигалась к мальчику. Но Гарри по-прежнему стоял столбом. Я метнула тетрадку в его сторону и почти свалилась на Рона. — Гарри, скажи ему, чтобы укусил дневник! Гарри очнулся и зашипел, сначала робко, а затем увереннее. Шли минуты, каждая из которых казалась часом. Мы с Роном сжались на каменных плитах. В спину ударила волна холодного воздуха, стало немного легче дышать, со стуком упала на пол палочка Локхарта. И тут подошла кавалерия, то есть прилетел феникс. Он пел, и его песня была прекрасна, как увертюра к Тангейзеру: печальная, нежная и героическая одновременно.(4) У меня всё тело покалывало, как будто оно отходило от онемения, и в каком-то смысле так и было. С головы словно сняли тугую повязку. — Гарри, ты не мог бы попросить своего нового питомца закрыть глаза, чтобы мы тоже могли восхититься его великолепием? Кажется, злодейские монологи не идут на пользу моему стилю. После небольшого сеанса шипения нам было разрешено повернуться. Ядовито-зеленая пятнадцатиметровая змеюка покачивала тупорылой мордой с закрытыми глазами в нескольких метрах от Гарри. Над головой мальчика нарезал круги сияющий красным пламенем феникс с распределительной шляпой в когтях. — И что теперь? — поинтересовался Рон, поддерживая меня под локоть. — На усмотрение Гарри, это он у нас тут герой. Есть легенда, что настоящий гриффиндорец в момент опасности может вынуть из шляпы Гриффиндора его меч. Опять же, фениксы и змеи — естественные враги. С другой стороны, возможно, это последний василиск в Англии или даже в мире. Мы понятия не имеем, как он включен в магическую защиту замка. Можно просто погрузить его в сон. Выбирай, дружище. — Он, конечно, чудовище, но Том, который его выманил в замок, и Локхарт, который им притворялся, намного хуже. Я не хочу никого убивать. Я почувствовала, как мне в руку что-то вложили. — Тогда можешь перед тем, как спеть ему колыбельную, попросить немного яда, пожалуйста? Полезная вещь, пусть будет у мадам Помфри. Кстати, еще можно попросить послюнявить меч, вдруг нам еще какая-нибудь заколдованная гадость попадется. Хотя, с нашим везением это, конечно, не «если», а «когда». Я протянула склянку. Интересно, Снейп ее из чего-нибудь спешно трансфигурировал или прихватил из кабинета? Если второе, то завидую его хладнокровию. Мы с Роном снова отвернулись. — Вот спросят нас, ну что там в Тайной Комнате, а мы такие: «Да фиг знает, большую часть времени мы провели спиной к самому интересному», — вздохнул Рон. — И не говори, мемуары из этого не состряпаешь. Кстати, а где Локхарт? *** Нашу знаменитость мы обнаружили в туннеле, где он вертел головой с совершенно потерянным видом. Увидев нас, Локхарт оживился и ускорил шаг, так что мы на всякий случай наставили на него палочки. — Послушайте, дети, я не причиню вам вреда, умоляю скажите, где я? — Где-то под Хогвартсом, — растерялась я, — Это же надо, — возмутился Рон, — он правда думает, что можно просто сделать вид, что ничего не было?! — Хогвартс? Но как я тут оказался, я же уже закончил школу. Да? — не вполне уверенно уточнил Локхарт. — Просто держитесь нас. — Как будем выбираться? — поинтересовался Рон, глядя на круто уходящую вверх трубу, — карабкаться наверх что-то не очень хочется. — Фоукс, — сказал Гарри, — необычная птица, но нам придётся держаться друг за друга. Гарри заткнул за пояс меч и Распределяющую Шляпу, Рон взял за руку Локхарта и ухватился за мантию Гарри, я одной рукой взяла под локоть Рона, а вторую завела за спину и шевелила пальцами, пока не почувствовала легкое пожатие. Гарри прикоснулся к Фениксу, и мы понеслись вверх под бормотание Локхарта «Наверное, это всё мне снится». Через пару минут мы уже барахтались, запутавшись в руках и ногах, на мокром мраморном полу у раковин. — Вы живы, — сказала Миртл. — Не надо так расстраиваться, — мрачно ответил Гарри, стирая слизь с очков.