Хваран: Королевская академия в мире меча и магии

      Кёнджу, площадь перед королевским дворцом       После того, как на землю опустилась ночь, а туман, так и провисевший в воздухе весь день, наконец-то рассеялся, из-за туч выглянула луна, озарившая своим серебристым сиянием окрестности и придавшая высившейся громаде каменного дворца несколько таинственный или, если угодно, даже фантастический вид. Под неярким светом её лучей, строение словно преобразилось: тени, отбрасываемые на него покачивающимися на ветру ветвями деревьев, казались силуэтами причудливых тварей, пришедших на Землю из другого мира. А окружающие дворец цветущие вишни и сливы, на которые падал лунный свет, словно бы и сами засветились розовато-белым сиянием.       Время было ещё не позднее: всего-то и прошло, что час после заката. Но прохожих в этой части города было уже немного, так как мало кто из горожан отваживался разгуливать под стенами дворца Вольсон прямо на виду у многочисленной стражи. А то, что именно на эту сторону улицы выходили окна королевской темницы, и вовсе не способствовало желанию местных жителей здесь лишний раз появляться. Даже днём люди старались как можно быстрее пройти этот участок дороги, ну, а явиться сюда после захода солнца, горожан и вовсе смогла бы заставить только категорически острая нужда.       Но даже если бы кто и оказался здесь в этот вечер, то едва ли он смог бы заметить молодого человека, сидевшего внутри королевского паланкина, оставленного возле одной из дворцовых стен после окончания процессии. И, уж тем более, никто из прохожих не смог бы и подумать о том, что этим парнем был Безликий король, пришедший сюда в этот вечерний час для того, чтобы хоть так почувствовать себя причастным к торжествам, устраиваемым королевой в честь его Дня рождения.       Приходить в тронный зал после полуночи, когда уже весь город погружен в сон и никто не узнает о его приходе во дворец для того, чтобы просто посидеть на троне, а теперь и в паланкине, оставленным на пустыре за дворцовыми стенами — вот всё, что мог себе сейчас позволить Джынхын. Когда-нибудь настанет время, когда он, не таясь, сможет занять причитающееся ему по праву рождения место и править подданными уже по-настоящему, но пока… Чувство сопричастности к трону, пусть даже и такой ценой — вот что было важно для юноши. Он не обманывал, когда говорил матери о том, что боится забыть о том, кто он такой на самом деле: королю и самому уже начинало казаться, что он не то живёт чужой жизнью, не то играет какую-то странную роль, предназначенную для другого человека в некой не менее странной и до крайности запутанной пьесе. Сколько ещё ему нужно будет вот так вот скрываться и как долго продлится эта порядком затянувшаяся игра, начавшаяся одиннадцать лет назад, но так до сих пор и не закончившаяся?..       Сидя в раззолоченном паланкине и глядя на висевший в небесах бледно-жёлтый диск луны, СамМэкЧжон невольно усмехнулся, вспомнив, чем завершился его разговор с мастером ВиХва.       «Думаю, ты берёшь на себя больше того, что сможешь унести, — усмехнулся тогда будущий наставник. — Боюсь, что-то, что задуманное тобой окажется не под силу не то, что такому мальчишке, как ты, но и куда более сильному и опытному человеку. Даже я не рискнул бы в открытую сражаться с королевой, если уж говорить по правде. Откуда же у тебя такая уверенность в том, что тебе удастся победить и что королева не распылит тебя на звёздную пыль, как она это делает с теми, кто осмеливается перейти ей дорожку?»       «Мне казалось, что кишка у тебя не тонка, — усмехнулся юноша. — Если ты так и не решишься на открытый бунт против неё, то кто же тогда сможет со всем этим справиться, а? В конце концов, иначе ты и не стал бы всё это затевать. Или, скажешь, я не прав?»       «И что бы ты сделал, сместив королеву? — хмыкнул мастер ВиХва. — Чего ты рассчитываешь добиться, отобрав у неё престол? Устроить бесчинства и повергнуть Силлу в хаос — это твоя цель и она является той самой полуправдой, о которой ты не осмелился мне рассказать? Ты утверждаешь, что у нас одинаковые цели в жизни и одна дорога, по которой мы должны идти вместе как союзники, но это не так. Если твоя цель разрушить Священное королевство до основания, то моя — изменить его без крови и страданий других людей. Именно поэтому я и не хочу принимать тебя в хвараны: ведь такому человеку, как ты, нельзя доверять… Проваливай, на этом наш разговор закончен. Но если вдруг осознаешь, что ты был неправ и почувствуешь желание не разрушать то, что было построено трудом множества поколений, но при этом пожелаешь изменить Силлу к лучшему — тогда, добро пожаловать. Я постараюсь более благосклонно отнестись к твоей просьбе. Пока же — нет, об этом даже не может быть и речи…»       — Так значит, он хочет не разрушить, а изменить Священное королевство? — ни к кому не обращаясь, повторил король фразу, слышанную им днём от будущего наставника. — Что же, в таком случае, должен признать, что всё становится ещё более интересным. Ведь, если сказать по правде, то и мне не слишком хочется разрушать то, что было построено до меня. Изменить? Да, возможно. Но… Точно так же, как невозможно сдвинуть с места одну из этих крепостных стен, окружающих дворец Вольсон, точно так же нельзя изменить Силлу, не разрушив того, что было сделано нашими предками, но что уже давно изжило себя. Или… всё-таки можно?..       *****       Кёнджу, королевская темница       Несмотря на то, что тюрьмы в Священном королевстве не шли ни в какое сравнение с европейскими казематами, сидеть там было, всё-таки, невесело. В том, что королевская темница — не самое лучшее место для пребывания, СонУ уже успел убедиться, несмотря на то, что просидел в камере не так уж и долго: всего-то несколько часов.       Тем не менее, для юноши, выросшего в деревне и никогда прежде не оказывавшегося под замком, это время растянулось на целую вечность. К тому же воспоминания о том, что случилось в городе во время процессии и чувство вины за то, что из-за его несдержанности мог пострадать человек, принявший его в свою семью к качестве приёмного сына, и вовсе делало пребывание в камере невыносимым       Кроме того, СонУ теперь сожалел и о том, что он опять так неразумно использовал свои магические способности, из-за чего теперь и чувствовал то и дело накатывающий на него приступ парализующей слабости. А ведь мастер АнДжи предупреждал, что для него, как для полукровки, подобное использование магии очень и очень опасно. Что будет, если он вновь лишится чувств прямо здесь, в этой камере? Сомнительно, чтобы тюремная стража озадачилась приведением в чувства арестанта, упавшего в обморок…       От невесёлых мыслей и тягостных воспоминаний его отвлёк скрежет ключа в дверном замке. Повернув голову, СонУ увидел заходящего в камеру командующего. В следующий же миг ярость и гнев по отношению к этому человеку снова завладели парнем и он, забыв о том, что его руки связаны за спиной крепкими верёвками, к тому же ещё и нейтрализующими любую магию, попытался снова наброситься на офицера.       Но командующий просто оттолкнул его мечом, причём даже не удосужившись вынуть клинок из ножен, после чего, обернувшись и поклонившись кому-то, стоявшему за его спиной, отступил в сторону.       В темницу зашла знатная дама в одеянии из золотисто-чёрной парчи, и в этой особе СонУ без труда узнал королеву — ту самую женщину, которая угрожала мечом его приёмному отцу и видеть которую он был рад примерно так же, как и командующего: то есть, совсем не рад.       — Как я погляжу, ты так ничему и не желаешь учиться на собственном опыте, — произнесла Джисо, улыбаясь, но её глаза при этом были холодны как лёд, а взгляд непроницаемым. — Только сегодня днём тебя арестовали за то, что ты бросался на стражников во время проведения торжественной процессии, но по прошествии нескольких часов ты уже снова на командующего кидаешься… Что же, в таком случае, я прикажу убить твою сестру и отца. Может быть, хоть это заставит тебя образумиться и уяснить, как себя положено вести в присутствии королевы.       — Я уже говорил, и ещё повторю, что они со мной никак не связаны, — произнёс парень. — Зачем вам причинять зло людям, не имеющим ко мне отношения?       — Это всё потому, что ты даже не представляешь, какой ужасный грех совершил, — покачала головой Её Величество. — Сорвать процессию в честь Дня рождения короля — это значит обречь и самого государя, и всё Священное королевство коим он правит, на беды и несчастья в грядущем году. Хочешь сказать, что ты этого не знал? Ну, так теперь будешь знать и в следующий раз подумаешь прежде, чем делать что-то подобное. Однако, не думай, что понимание избавит тебя или твоих родственников от наказания. Твой проступок непростителен и потому тобой одним дело не закончится.       — Нет… — рухнув перед королевой на колени, взмолился юноша. — Они ни в чём не виноваты. Убейте меня, а не их: ведь это я всё устроил, а они тут не причём. Нельзя, чтобы невинные люди пострадали из-за моего проступка, а потому, я вас умоляю: убейте одного меня, а их не троньте!       Неожиданно для всех бывших свидетелями этой сцены, королева присела и, пристально глядя в глаза юноши, сказала:       — Дитя, ты пока ещё слишком маленький и слабый. А слабаки не могут решать: жить им или умереть и, уж тем более, они не в силах решать участь других людей… Просто подожди, — добавила она, выпрямляясь. — Очень скоро я скажу, что тебе предстоит сделать. Пока же я хочу, чтобы ты уяснил, что именно от твоих действий и о того, захочешь ли ты делать то, что я тебе велю или нет, зависит жизнь твоих отца и сестры… Выведите его из тюрьмы, — добавила Джисо, обращаясь к стражникам. — Пусть возвращается домой. Но если он забудет о том, что я сказала и снова вздумает делать, что ему вздумается… Его собственная участь и судьба его близких будут поистине ужасны. Впрочем, не думаю, чтобы это случилось, — с усмешкой произнесла она, уже выходя из камеры. — Не настолько же он идиот, чтобы пойти против воли своей государыни.       — Ну что, ты слышал всё, что сказала тебе Её Величество? — обернувшись в сторону так и продолжавшего стоять на коленях парню, произнёс начальник тюремной охраны. — Будешь плохо себя вести — снова здесь окажешься, но на этот раз уже так легко не отделаешься… А сейчас, будь любезен: поднимайся и пошёл вон отсюда!..       *****       Кёнджу, улица перед королевской темницей       Только после захода солнца смогла дочь лекаря добраться до городской тюрьмы. Она попробовала уговорить стражу позволить ей увидеться с отцом и братом, но стражники даже слушать ничего не пожелали:       — Твоего отца здесь нет, — сказал один из них. — Что же до брата, то королева велела никого к нему в камеру не пускать.       И вот теперь девушка, рыдая в бессилии и до боли стискивая кулаки, стояла возле тюремных ворот.       «Да, и отца тоже накажут, — вспомнился ей случайно услышанный на улице разговор двух прохожих. — Я слышал, что и его увели во дворец».       АРо чувствовала себя сейчас просто ужасно: ведь, несмотря на то, что её вины в случившемся не было, девушка не переставала мысленно упрекать себя за то, что не смогла вовремя остановить отца и брата и не дать им наделать глупостей. Впрочем, сомнительно, чтобы её отец — такой умный и рассудительный, мог бы быть способен на какое-нибудь безумство. Должно быть, это новоявленный братец, будь он совсем неладен, его в это втянул…       Девушка была настолько погружена в свои невесёлые мысли, что даже не заметила того, что за ней наблюдают. Скрываясь в тени деревьев, Джынхын, восседая на лошади, не без удивления взирал на происходящее.       — Сегодня я её не искал, — произнёс он, не отводя пристального взгляда от женской фигурки в кремового оттенка чогори* и в светло-розовой чхиме. — Для чего же, в таком случае, она здесь находится?..       Словно бы вместо ответа на его вопрос, ворота тюрьмы распахнулись, пропуская того самого человека, с которым королю уже доводилось скрещивать оружие в мастерской плотника.       На память от той драки у СамМэкЧжона остался тонкий, уже почти затянувшийся порез на левом запястье: как раз там, где не так давно был браслет, являющийся символом его королевского титула. Что же до второго участника поединка, то король не сомневался в том, что противнику досталось куда сильнее, чем ему: ведь, когда он, обернувшись, ткнул мечом наугад, порезом дело явно не ограничилось. Ну, точно: тот человек, с которым он дрался, шёл так, как если бы был пьян или собирался вот-вот упасть в обморок. А в тюрьме, насколько знал Его Величество, узникам алкоголь не наливают.       — Интересно, что мог снова натворить тот парень, если его арестовали и препроводили в тюрьму? — покачал головой король. — Скорее всего, опять с кем-то подрался, вот и получил то, что причитается…       Между тем АРо, едва увидев вышедшего из ворот тюрьмы брата, сделала несколько шагов по направлению к нему и остановилась в нерешительности.       — Где мой отец? — только и спросила она. — Почему они отпустили только тебя одного?..       Слёзы настолько мешали ей нормально видеть, что девушка даже не заметила почти мертвенной бледности, покрывавшей лицо юноши и то, что его сейчас шатало так, как если бы он был совершенно пьяным.       — Ну, так что там с моим отцом? — снова спросила у него АРо, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. — Почему ты молчишь? Ответь: с ним всё будет в порядке?       Шатаясь из стороны в сторону и с трудом переставляя вдруг ставшие невероятно тяжёлыми ноги, СонУ подошёл к девушке, но прежде, чем он произнёс хоть одно слово, внезапно лишился чувств и рухнул прямо на ничего не успевшую понять дочь лекаря. Девушка же только и успела, что интуитивно выставить вперёд руки и подхватить брата прежде, чем тот всем своим весом обрушился на неё, увлекая тем самым их обоих на землю.       — Эй, ты это чего?!. — в изумлении воззрившись на парня, опустившего голову ей на плечо, испуганным тоном произнесла АРо. — Если ты так пошутил, то знай, что это плохая… очень плохая шутка! И это — ни разу не смешно и не весело!.. Эй, ты вообще, слышишь, что я тебе говорю?..       Король не мог знать того, какие отношения связывают девушку, которая ему так сильно нравилась и этого молодого смутьяна, устраивающего драки с незнакомыми людьми, а потом падающего внезапно в обморок из-за полученных в этих самых драках ранений и кровопотери, связанной с ними. Нет, разумеется, нельзя было бы сказать, чтобы Джынхын вдруг испытал приступ ревности или что-то там такое. Но Его Величество именно тогда мысленно пообещал себе, что так просто он не за что не отдаст эту барышню никакому другому мужчине. И неважно, кто он. Ни за что, никогда… И ему плевать, что скажут люди…       *****       Кёнджу, королевский дворец, покои королевы Джисо       Её Величество королева-регент, сидя на кресле и подперев рукой щеку, молча смотрела на лежавшего на нешироком диване мужчину, который то ли спал, то ли был в беспамятстве. Приглядевшись, в этом человеке можно было бы узнать АнДжи Гона, которого, как сообщили его дочери прохожие на улице, силой увели во дворец. Хотя, увели — это было бы слишком сильно сказано, так как из-за ранения и последовавшего за ним обморока, лекарь не смог идти самостоятельно, так что путь во дворец он проделал не где-то, а в паланкине самой государыни.       Если говорить по правде, то Джисо в глубине души уже и сама сожалела о том, что ранила человека, которого когда-то, как ей думалось, она любила больше жизни. И всё же… Искушение поквитаться с АнДжи за тот отказ бежать из столицы, было слишком велико, чтобы можно было бы им пренебречь. Королева ударила своего бывшего возлюбленного мечом, а потом сама же и перевязала его рану, как если бы только сейчас простила ему то давнее предательство, а сейчас, сидя возле постели некогда любимого человека, она ждала, пока тот очнётся.       И вот, наконец, это свершилось: раненый открыл глаза и попытался сесть, но тут же со стоном схватился за пораненную шею и пробормотал сквозь зубы какое-то проклятье, несомненно направленное в адрес женщины, ударившей его мечом.       — Лежи, тебе ещё нельзя подниматься, так как рана слишком глубокая, — произнесла Джисо, глядя на то, как АнДжи пытается подняться с постели.       — Это — самое незначительное из всех повреждений которые я получал от вас, Ваше Величество, — пробормотал мужчина. — Что же, спасибо вам за то, что хотя бы сохранили мою, несомненно, ничтожную по вашему мнению, жизнь…       — Должно быть, ты чувствуешь себя не в пример лучше, раз говоришь с такой злостью и раздражением, — усмехнулась королева, протягивая при этом руку, чтобы поправить сбившуюся на сторону повязку, но лекарь отшатнулся от неё так, как если бы она была каким-нибудь чудовищем. — Иначе, ты бы не был столь разговорчив и не стал бы произносить такие дерзкие речи. В любом случае, я видно, ошибалась, когда подумала, что смогла сегодня загнать тебя в ловушку, — добавила она.       — Загнали в ловушку? — переспросил АнДжи Гон. — Сегодня? Нет, Ваше Величество, вы не смогли бы загнать меня в ловушку хотя бы потому, что я и так находился в ней все эти годы: с того самого дня, когда вы отобрали у меня жену и сына. Целых двенадцать лет я был заточен там, в той западне. Но теперь-то, кажется, вашими усилиями, я из неё освободился…       — Ты собираешься угрожать мне, надеясь, что это поможет спастись твоему сыну? — ледяным тоном поинтересовалась королева. — Это смешно и нелепо! Таким образом ты только ухудшишь дело и с большей вероятностью погубишь его.       — Я собираюсь объяснить ему всё о законах столицы, — с ненавистью глядя на Джисо, произнёс мастер АнДжи. — Хочу, чтобы мой сын узнал, какими нелепыми, мерзкими, безумными и смехотворными они являются! Вот что я собирался показать ему! И я, право, не понимаю, почему я должен просить у вас прощения за то зло, которое вы сами же и причинили мне в прошлом. Моя жена заплатила за это жизнью, а мой сын… мой сын… — добавил мужчина срывающимся голосом, вспоминая свою последнюю и такую трагическую встречу со своим настоящим сыном, когда ему оставалось только смотреть на то, как тот умирает, так как ничем помочь он уже не смог бы. — Вы велели вышвырнуть моего сына из столицы! И все эти годы я с моей дочерью жил как в бесконечном кошмарном сне. Но, как я погляжу, вам даже этого было мало! Что же… Я заявляю, что больше не позволю вам творить всё, что вздумается, и что отныне вы уже ничего не сможете у меня отобрать, как бы ни стремились это сделать!       — Это уже не тебе, а мне самой решать, могу я что-то ещё отобрать у тебя или нет! — воскликнула королева, внезапно почувствовав, как ярость завладевает ею: точно так же, как это было тогда, двадцать лет назад, когда она просила этого человека о помощи, а он ей отказал. — Эй, стража! Уведите отсюда этого мужчину и заприте его! — добавила она, обернувшись в сторону приоткрытой двери. — Думаю, это послужит ему неплохим уроком и научит с большим почтением относиться к своей государыне!..       *****       Кёнджу, чайный дом Сутабаксу       Задняя комната на втором этаже чайного дома была погружена в полумрак, который разгоняла лишь одна-единственная стоявшая на столе свеча, отблески от которой причудливыми бликами играли на стоявшей на столе механической игрушке, очень похожей на маятник Ньютона. Несмотря на то, что в нашем мире он был изобретён лишь в XX веке, в Священном королевстве такие механические игрушки делали уже в раннем Средневековье.       — Должен ли я начать?.. — пробормотал сидевший за столом мастер ВиХва. — Или, может быть, мне действительно стоило бы обождать немного?..       В это время в комнату заглянул господин Пхи ДжуГи.       — Там вас начальник городской стражи видеть хочет, — произнёс он. — И что за дело к вам у этого-то солдафона, что он на ночь глядя сюда явился?       — Всё в порядке, — с усмешкой произнёс будущий наставник. — Это не он сам сюда явился, это я его сюда вызвал. И это не у него ко мне дело имеется, а мне нужно кое о чём поговорить с ним. Так что, дружище, зовите его скорее сюда: ведь дело, о котором я намерен с ним побеседовать, не терпит отлагательств.       Через несколько минут дверь открылась, пропуская в помещение мужчину довольно плотного телосложения, ещё не старого, но уже и не молодого, облачённого в доспехи офицера городской стражи.       — Для чего вы вызывали меня? — спросил он. — Её Величество королева велела мне передать, что вам нужно увидеться со мной, и потому я здесь. Говорите скорее, что вам от меня понадобилось, но постарайтесь не слишком затягиваться с этим. У меня не так много времени, чтобы ещё и тратить его на пустые разговоры.       — Я вызвал вас для того, чтобы вы помогли мне устроить одно дельце, угодное королеве, — усмехнулся господин ВиХва. — Дело в том, что вам и нескольким вашим людям следует немедленно отправиться в Наджон. Видите ли, до меня дошли сведения о том, что сыновья чиновников собираются устроить там магический поединок. Не знаю, чем уж они там думают, эти юные оболтусы, но вы же догадываетесь, что может произойти если десять магов разом начнут колдовать в непосредственной близости от магического источника? Так вот, чтобы не допустить подобного, вам следует отправиться туда и остановить этих молодых балбесов прежде, чем они успеют нанести Источнику непоправимый вред. Схватите их, отведите в тюремный двор и привяжите к позорным столбам. Оставьте в таком положении примерно до вечера следующего дня, ничего не давайте им есть и пить, но не вздумайте ударить хоть кого-то из них или, тем более, применить пытки. Ваша цель — не причинить им физический вред, а напугать так, чтоб в другой раз подобный вздор им и в голову прийти не мог. На словах можете запугивать их, как вам вздумается, но если хотя бы волосок упадёт с головы кого-то из них, то вы, наверное, и сами понимаете, что с вами самим сделают их отцы.       — Это — приказ королевы?! — в изумлении воззрился на него начальник стражи. — Но как она могла узнать о том, что задумали эти молодые люди? И почему это стало известно ещё и вам?       — Ну, говоря по-правде, — усмехнулся будущий наставник. — Это я сам вызвал их туда.       — Вызвали их туда?! — чувствуя, что он уже вообще ничего не понимает, переспросил стражник. — Хотите сказать, что вы вызвали их в Наджон для того, чтобы они там устроили магический поединок?! Но для чего же вы это сделали?!       — Для того, чтобы спровоцировать их на драку… Чтобы у вас был повод их арестовать и привязать к позорным столбам… Чего тут непонятного-то? — пожал плечами господин ВиХва.       — Но… Зачем вам это понадобилось? — с трудом произнёс начальник стражи. — Почему вы так хотите, чтобы сыновья чиновников были арестованы и наказаны?       — Потому, что таков был приказ королевы… Да почему я вообще должен вам всё объяснять? Разве Её Величество не сказала вам, что вы должны в точности выполнять всё, что я вам ни скажу?! Просто сделайте, как вам говорят — и всё!       — Ладно, раз это — приказ Её Величества, то я сделаю так, как она велела… Это всё, надеюсь?       — Да, всё, — кивнула будущий наставник. — Ах, да, — добавил он. — Завтра ближе к вечеру я загляну на тюремный двор, посмотрю, как там поживают эти дворянчики… А заодно и кое-что им предложу в обмен на свободу. Так что, постарайтесь не слишком усердствовать, а то знаю я вас: чуть что — и в пыточную… Но только не в этот раз, хорошо?       Офицер поклонился и вышел. Что же до мастера ВиХва, то он, посмотрев ему вослед, чему-то усмехнулся и произнёс:       — Завтрашний день будет решающим. Именно он и покажет: быть Хварану или нет. Надеюсь, что всё-таки мне удастся уговорить чиновников и их сыновей и внуков хотя бы так. Если и это не сработает, то… Даже не знаю, каким будет мой следующий шаг и не придётся ли и вправду пожертвовать одним-двумя наследниками знатных семейств для того, чтобы до других, наконец-то, дошло, что Её Величество настроена куда как серьёзно и что шутить она ни с кем не собирается…