Хваран: Королевская академия в мире меча и магии

      Кёнджу, дом королевского лекаря, Кима АнДжи       Два последующих дня для чудом оставшегося в живых парня прошли подобно какому-то тяжёлому забытью. Несмотря на то, что Кесэ был в полном сознании всё это время, самому ему чудилось, что он спит и видит кошмар от которого никак не может очнуться. Казалось, стоит только постараться и сбросить с себя оковы этого тягостного сна, как всё будет по-прежнему и МакМун снова окажется жив и хотя бы более-менее здоров, если учесть, что ему сильно досталось в роковой вечер от того дворянчика в Окте, но это ничего: ему ведь, и в деревне нередко от сверстников перепадало и всё равно он, несмотря ни на что, продолжал улыбаться и радоваться жизни. Но… Умом юноша понимал, что ничего уже не исправить и не изменить, хоть всё ещё и продолжал надеяться на то, что это не всерьёз, не по-настоящему… И в то же время он понимал, что рассчитывать не на что и что его друг мёртв окончательно и бесповоротно.       Это ужасное осознание безмерно тяготило Кесэ и лишало его сил и желания жить дальше. Целыми днями он сидел на полу в своей комнате и безучастным взглядом смотрел в пространство перед собой. Он почти не двигался, ни с кем не разговаривал, и даже отказывался от еды — только пил воду и лечебные отвары, но делал это нехотя и словно бы машинально. Это его состояние очень тревожило мастера АнДжи Гона, как, впрочем, беспокоило его и ещё одно обстоятельство. Дело в том, что королевский лекарь когда только принёс своего пациента раненым в дом, то обнаружил, что его беспамятство было не столько обмороком, сколько очень глубоким сном, продолжавшимся несколько суток. А поскольку по своему происхождению королевский лекарь принадлежал к Истинным Костям и неоднократно наблюдал подобные случаи имея дело с внебрачными детьми других чинголов, то, примерно, догадывался, с чем мог быть связан подобный полу-сон полу-обморок. Его дочь не унаследовала способностей к магии, ну, так ведь и женщины более слабы в плане чародейства. Но с представителями сильного пола всё обстояло совсем не так. Не все из внебрачных сыновей аристократов наследовали способности к магии, те же, кому они доставались, почти ни в чём не уступали по силе чистокровным Истинным Костям. Кроме одного: использование магических способностей, не причиняющее никакого неудобства дворянам, полукровкам, порой, могло обойтись слишком дорого, так как они, полностью израсходовав магические силы, не могли их вовремя восполнить и из-за этого на какое-то время впадали в беспамятство.       — Не понимаю, как ты вообще мог жить с такими приступами, как тот, что у тебя был, когда я тебя сюда принёс, — сказал однажды мастер АнДжи, зайдя в комнату своего пациента и снова обнаружив того совершенно безучастным ко всему происходящему, как это уже продолжалось в течение нескольких дней. — Наверное, ты и раньше часто падал в обморок, не так ли?       — Вам-то какое дело до того, останусь я жить или умру? — не оборачиваясь в его сторону, произнёс Кесэ. — Вам сейчас не обо мне следовало бы заботиться, а о вашем родном сыне. Но вы почему-то позволили ему умереть, тогда как мне даже такой возможности не оставляете.       Мастер АнДжи подошёл к нему и протянул ему какой-то свёрток.       — Эти вещи и пропуск я собирался отдать СонУ, когда отыщу его, — сказал он. — Но так как его больше нет, то я отдаю их тебе. Если надумаешь вернуться домой, то это поможет спокойно выйти за городские ворота. Насчёт твоих обмороков… — добавил лекарь. — Скажи, ты ведь, обладаешь некими магическими способностями, не так ли?       — Я не знаю, можно ли назвать это магией, — покачал головой Кесэ. — МакМун считал, что я и вправду волшебник, но я так не думаю. Я полагаю, что это — результат физических тренировок, а вовсе никакая не магия.       — Ну-ка, ну-ка! — внезапно заинтересовался АнДжи Гон. — Расскажи о своих способностях подробнее.       — Там и рассказывать-то не о чем, — поморщившись как от зубной боли, махнул рукой юноша. — Я просто умею очень хорошо прыгать, настолько хорошо, что людям кажется, будто я летаю по воздуху… Глупость, конечно. Летать я уж точно не могу. Правда, — добавил он. — Есть у меня ещё одна способность, которая даже мне кажется странной. Дело в том, что я могу по своему желанию утяжелять или облегчать вес любых предметов и придавать им при броске дополнительную скорость. Эта способность тревожит меня куда сильнее той, о которой я уже говорил.       — Значит, — многозначительно кивнув, произнёс королевский лекарь. — Ты утверждаешь, что умеешь очень хорошо прыгать, настолько хорошо, что со стороны это выглядит похожим на полёт, а ещё ты по своей воле делаешь тяжелее или легче любые предметы и ускоряешь их скорость при броске?       — Ну, не любые, конечно, — усмехнулся Кесэ. — С домом или с деревом, например, такой фокус у меня едва ли пройдёт. А вот с небольшими предметами именно так и выходит.       — Понятно, — кивнул АнДжи. — Знаешь, кажется, я понял, в чём причина твоих обмороков. В том, что ты, являясь внебрачным сыном какого-нибудь чингола, унаследовал от своих знатных предков магические способности. Но из-за того, что ты Истинная Кость лишь наполовину, у тебя нет доступа к Источнику силы: ни к основному, который находится в Наджоне, ни к тем, что разбросаны по провинциям. Иными словами, ты расходуешь магическую энергию, но пополнить её запасы из Источника не можешь и до тех пор, пока она сама по себе не восстановится, ты впадаешь в беспамятство, переходящее затем в сон.       — Мой отец никакой не чингол! — воскликнул юноша. — Я… я не знаю, кем он был, но уж наверняка не Истинная Кость, так как, насколько мне известно, дворяне не бросают на произвол судьбы своих внебрачных детей, если у тех имеются хоть какие-то магические способности. А если меня бросили и отец, и мать, то я даже не полукровка, как вы утверждаете, а никому не нужный безродный изгой.       — Магические способности не даются простолюдинам, — покачал головой мастер АнДжи. — Значит, ты всё-таки, полукровка. Но… Твоя магия слишком уж странная даже для потомка Истинных Костей. В Силле нет ни одного чингола, который владел бы столь необычными способностями. Большинство из них только управляют одной из стихийных магических сфер, им не под силу менять законы мироздания, а вот ты это проделываешь с лёгкостью… Чем дольше я за тобой наблюдаю, тем больше прихожу к выводу, что ты — потомок даже не Истинных, а Священных Костей. Но… Разве такое возможно? В любом случае, ты должен знать, что использование магических способностей истощает запас твоих сил и даже может сократить жизнь, а потому я бы не советовал тебе применять их без особой на то необходимости.       — Неважно, это всё неважно! — покачал головой Кесэ, думавший в это время совершенно о другом. — Лучше ответьте мне вот на какой вопрос: скажите, вы тоже, как и все другие Истинные Кости, думаете, что крестьяне вот так и должны умирать — как животные, будучи убитыми только за то, что их предки не были знатными или хотя бы богатыми? В столице не считается преступлением убивать крестьян, а вот для них просто пересечь городскую стену — это преступление, за которое полагается смертная казнь… Разве это правильно? Почему так происходит, почему, я вас спрашиваю?       — Да потому, что это — жалкие законы Силлы, составленные много столетий назад! — воскликнул королевский лекарь. — Так повелось испокон веку, и так, судя по всему, будет и впредь, пока кто-нибудь из новых правителей Священного королевства не отменит эти нелепые законы!       — Те дворяне в Окте, когда один из них собирался убить МакМуна, просто стояли и смотрели, — словно бы не слыша его, продолжал говорить юноша. — Ни один из них даже не подумал вмешаться и прекратить готовящееся убийство… Это нормально? Разве так должны были поступить по-настоящему благородные люди? Или, может быть, в столице чинголов с ранней юности приучают убивать крестьян, так как это у вас считается признаком хорошего тона?       — Ты ничего не знаешь, но уже пытаешься влезть туда, куда не нужно, — покачал головой мастер АнДжи. — На самом деле, всё не так просто…       — А что — просто?! — воскликнул Кесэ. — Я сам видел того, кто убил МакМуна. Я запомнил этого человека и, если мне суждено будет ещё раз увидеть его, то при следующей встрече я его убью. Я отомщу ему за то, что он сделал, клянусь!       Ничего не говоря, лекарь повернулся и вышел из комнаты. Он понимал, что должен как-то отговорить своего пациента от подобных мыслей, пока тот и вправду не наломал дров, только вот не знал, как это сделать.       — По крайней мере, я пытался, — желая убедить в этом себя, произнёс он. — Остальное уже от меня не зависит. Наверное, тот юноша прав: я не должен был вмешиваться в его судьбу. Но, с другой стороны, чем больше я с ним общаюсь, тем больше понимаю, что с ним что-то сильно не так. Не так — в том смысле, что я не могу понять, кто же он такой по происхождению. Говорит, что его родители были обычными крестьянами, но при этом у него внешность и осанка аристократа, да и к тому же его магические способности, которые я видел только у одного человека во всей Силле… Уж не значит ли это, что этот молодой человек?.. Да нет, бред какой-то. Этого не может быть, потому, что не может быть никогда…       Несмотря на то, что ситуация была нерадостной, АнДжи даже усмехнулся собственному предположению. Того человека, о котором он подумал, звали ХвиГён и он был братом королевы Джисо, много лет назад покинувшим дворец из-за того, что ещё в детстве переболел полиомиелитом, почти лишившим его возможности передвигаться без помощи трости. Принц ХвиГён мог бы стать королём, если бы не та болезнь, но боги распорядились его судьбой совсем иначе. И вот теперь в доме королевского лекаря находится юноша, обладающий почти теми же магическими способностями, что были и у брата Её Величества… Но ведь… У принца ХвиГёна никогда не было да и, скорее всего, не могло быть детей, так откуда же тогда?..       — Ладно, я подумаю об этом тогда, когда у меня будет для этого свободное время, — произнёс королевский лекарь, после чего отправился на задний двор готовить лекарственный отвар, запасы которого у него уже близились к концу.       *****       Между тем, АРо, которой лишь недавно было разрешено заходить в дом, будучи вне себя от любопытства, пыталась разглядеть через оставленную не до конца прикрытой дверь того пациента, с которым вот уже больше недели возился ей отец. Но как девушка ни старалась, ей не удавалось этого сделать, так как всё, что она видела — это обтянутую грубой тканью одежды сгорбленную под грузом невзгод спину и печально поникшие плечи, частично прикрытые довольно длинными каштанового оттенка волосами. И лишь потому, что в прядях волос этого человека, отливающих медью на солнце, не было заметно ни следа седины, девушка поняла, что он ещё очень молод.       — Кто же это такой? — ни к кому не обращаясь, произнесла девушка. — И почему отец ради него отказывается принимать других больных и увечных? Он же лекарь, и я не припомню, чтобы такое было прежде… Как бы мне узнать, кто этот пациент, о котором он так заботится, а?       И тут в её голове мелькнула одна дельная мысль.       — Точно! — воскликнула АРо. — Именно то, что надо… К тому же, — добавила она. — Кажется, он и вправду ничего не ел сегодня, а, может быть, даже и вчера… Попробую отнести ему еду, а заодно выяснить, кто он такой и что с ним произошло.       Сказано — сделано. Дочка лекаря быстро собрала всё, что было нужно: глубокую миску с варёным рисом, пареные овощи и чашку с чаем, заваренным из цветов мелкой хризантемы, после чего довольно робко постучалась в дверь комнаты, где сейчас находился пациент её отца.       — Прошу прощения, — произнесла она. — Я — дочь хозяина этого дома, дочь господина АнДжи. Я пришла сюда потому, что вы сегодня ещё ничего не ели. — Говоря так, она, не дождавшись ответа, приоткрыла дверь и проскользнула в комнату. — Я не знаю, кто вы такой и как сильно были ранены, — продолжала девушка. — Но я прошу вас: поешьте. Это придаст вам сил и поможет быстрее поправиться после ранения…       Сидевший спиной к ней юноша вздрогнул, услышав её голос. Разумеется, АРо не могла знать того, что в этот самый миг память услужливо подсунула ему воспоминания об одном разговоре с МакМуном.       Тогда, пару лет назад, они с ним как-то летом в полуденный зной отдыхали после работы и, конечно же, ныне покойный приятель, как всегда, завёл разговор о своих родственниках.       «Я тебе говорил, — произнёс тогда МакМун. — Как выглядит моя сестра? Она такая маленькая и миленькая. У неё смеющиеся круглые глаза и румяные пухлые щёчки, которые выглядят так, как будто вот-вот лопнут. Она очень похожа на меня — такая же добрая и скромная».       «Скромная? — не поверил своему другу Кесэ. — Это в шесть лет-то? По-моему, ты преувеличиваешь…»       «Я хотел растить её, на спине катать, — между тем, продолжал его друг. — А потом, когда она вырастет, жениха ей хорошего найти… Знаешь что? — добавил он тогда. — После того, как я вернусь в столицу, ты можешь жениться на ней».       «Чего?! — казалось, удивлению шатена не было предела. — Жениться на ней? Ты это только что сказал?»       «Да, а что такого? — не понял МакМун. — Я действительно считаю, что ты можешь стать для неё неплохим женихом».       «Так ты же говорил, что она похожа на тебя?! — усмехнулся Кесэ. — Знаешь, я, наверное, обойдусь без этого как-нибудь».       «Говорил, ну и что с того? — не понимая, почему это друг смотрит на него как-то странно, произнёс тогда его товарищ. — Чего, ну, чего это ты на меня сейчас так смотришь? Хочешь, сказать, что моя сестра — уродина, да?!»       Тогда этот разговор закончился шуточной дружеской потасовкой, как это нередко бывало между нашими двумя приятелями, которые часто ссорились, но потом неизменно мирились. И всё же, странно было то, что Кесэ вообще запомнил тот случай, ведь МакМун по сто раз на дню рассказывал ему о том, какая у него замечательная сестрёнка, так что, казалось бы, и этот разговор — один из тысячи, и он не должен был бы навечно остаться в памяти шатена, но это всё же случилось по каким-то поистине необъяснимым причинам.       — Прошу вас, выпейте, — внезапно уже наяву услышал он голос девушки. — Когда выпьете, головная боль сразу же пройдёт, и жар снизится. Это — особенный чай. Я оставлю его здесь, хорошо?       Говоря так, АРо поставила поднос на пол рядом с сидящим юношей и, выпрямившись, направилась к выходу. Странно, но сейчас, когда она могла бы так легко увидеть его лицо, она почему-то не стала этого делать, хотя до этого так хотела узнать, кем он был — тот таинственный пациент.       — Да… Добрая… — внезапно услышала она его голос, отчего-то показавшийся ей смутно знакомым.       — Вы… вы что-то сейчас сказали?.. — Девушка остановилась в двух шагах от выхода и обернулась в сторону незнакомца.       — Спасибо, — произнёс он немного помолчав, и опять его голос показался ей знакомым. Она определённо где-то его уже слышала… Только вот… Где именно?       — И всё-таки, вы поешьте, — произнесла девушка, отчего-то смутившись. — Ведь, что бы с вами ни случилось, жить-то всё-таки, надо…       После этого дочь лекаря чуть не бегом выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.       *****       — Так, и всё-таки, я молодец! — воскликнула она, выйдя во двор. — Я смогла это сделать. — добавила девушка немного встревоженно глядя на небо, с плывущими по нему тёмными дождевыми облаками, которые набежали неведом откуда за очень непродолжительное время. — Ладно… если захочет — то поест, а если нет, то заставлять я его уж точно не буду… И всё-таки… Почему это спина у человека выглядит так печально?..       А тем временем тот, о ком она сейчас говорила, оставаясь всё в той же согбенной позе, перевёл взгляд на стоявший рядом с ним поднос с едой и, ни к кому не обращаясь, произнёс только одну фразу:       — А должен ли я вообще после всего этого жить?..       *****       Окрестности Кёнджу, лес возле Восточных ворот, несколько дней спустя       Это был чудесный весенний день: ясный и солнечный. По небу величаво плыли белоснежные облака, напоминавшие сказочные крепости, а лёгкий ветерок, словно бы играя, шелестел молодой ярко-зелёной листвой деревьев. В воздухе веяло ароматами травы, которая в этот утренний час ещё была покрыта сверкающей на солнце росой. Над скромными полевыми цветами, росшими на полянке, кружились разноцветные бабочки и деловито жужжали пчёлы. А откуда-то сверху слышались громкие трели птиц и хлопанье их крыльев.       Казалось, словно сама природа ликовала, радуясь тому, что, наконец-то, настало самое прекрасное время года, какое только может быть: уже остались в прошлом зимние вьюги и холода, но, в то же время, и до летнего иссушающего зноя было ещё пока далеко. В такие дни хорошо отправиться на реку ловить рыбу или же отдыхать после полевых работ в тени раскидистого дерева. А потом, когда солнце начинает клониться к горизонту, сидеть на террасе своего дома и смотреть, как на небосводе постепенно гаснут розовато-сиреневые краски заката, а потом вдруг, одна за другой, начинают загораться яркие звёзды и наконец восходит луна…       Если бы Кесэ и МакМун оставались в своей деревне, то именно так бы всё и было, но сейчас… Сейчас шатен, едва оправившись после тяжёлых ранений, пришёл на могилу к своему товарищу, на долгие годы ставшему для него и другом, и братом, и единственной семьёй. В руках у юноши не было цветов: ведь он знал, что его другу те едва ли понравятся. Вместо них он принёс на могилу единственную вещь, которая была почти так же дорога для МакМуна, как и его обожаемая сестрёнка. То самое ожерелье, которое, возможно, привело его к гибели, но с которым, как полагал Кесэ, его друг едва ли пожелал бы расстаться даже там, за гранью смертельного круга.       Опустившись на колени перед невысокой каменной грудой, уже понемногу начавшей покрываться зеленоватым налётом мха, он положил на неё ожерелье, придавив камнем, чтобы оно не упало и его не смыло водой во время первого же дождя, после чего произнёс, обращаясь к погибшему другу:       — Почему ты здесь? Как могло произойти так, что тебя больше нет? Но, подожди… — добавил он, до боли сжимая кулаки. — Те уроды, которые с тобой это сделали, за всё заплатят. Они ответят за твою смерть и мне плевать на то, кто они такие: пусть даже среди них окажется сам Безликий король — я убью его точно так же, как если бы он был обычным разбойником с большой дороги! Обещаю, что я заставлю, невзирая на их чины, титулы и должности, пожалеть о том, что они с тобой сотворили! Они за всё заплатят, я клянусь тебе в этом!       Сказав так, юноша бросил последний взгляд на могильный холмик, после чего поднялся и медленно побрёл по направлению к городу.       *****       Кёнджу, особняк Пака Ёнсиля       — Что вы говорите? — в изумлении воззрившись на своего осведомителя, произнёс первый министр. — Командующий разыскивал крестьянина, тайком пробравшегося в столицу?!       — Да, всё именно так и обстоит, — кивнул его осведомитель, в котором без особенного труда можно было бы узнать того самого разбойника со шрамом на щеке, который облапошивал простаков в городском трактире. Впрочем, как видно, этот человек не только шулерством занимался, но и кое-чем более серьёзным, иначе ведь, не стал бы Пак Ёнсиль с ним связываться и нанимать в качестве своего агента. — Командующий не надел форму, да и дворец покинул тайно, через калитку на заднем дворе…       — А вот это уже очень интересно… — покачал головой Пак Хо Гон. — Почему это командующий армией лично искал какого-то простолюдина, а не защищал королеву, как это бывает обычно? Наверное… Человек, которого он искал, что-то увидел, не так ли?       — Я и сам этих ребят видел, — произнёс осведомитель, едва заметно усмехнувшись. — Тот парень, которого командующий искал, не один был, а с товарищем. Если хотите, я живо их обоих отыщу и к вам доставлю. Просто отдайте приказ.       — Должно быть, те простолюдины и вправду что-то важное увидели, — покачал головой господин Ёнсиль. — Но что же они успели заметить, если за ними сам командующий в погоню отправился?.. Интересно, просто безумно интересно получается!.. А знаешь что? — добавил он, обращаясь к своему осведомителю. — А приведи-ка мне и вправду сюда этих крестьян!..