Хваран: Королевская академия в мире меча и магии

      Кёнджу, улица перед Октой       В середине весны солнце опускается за горизонт довольно рано. Бывает, не успел ещё отполдничать, а, глядишь — ярко-алый солнечный диск уже своим краем почти что касается горизонта. Ещё немного времени пройдёт, и на улицы опускаются прозрачно-синие сумерки, переходящие в ночь, которая мягким, чёрно-фиолетовым покрывалом укутывает засыпающий город.       Так было и в тот вечер, когда наши два деревенских приятеля договорились встретиться возле Окты. Закат отполыхал довольно рано и быстро стемнело. На прежде оживлённых улицах стал затихать дневной шум, а люди начали расходиться по своим домам для того, чтобы успеть отужинать с семьёй до того часа, когда, согласно королевскому указу, наступает время гасить огни.       Но, если в других кварталах Кёнджу улицы начали стремительно пустеть, то здесь, возле Окты, как и всегда в этот час, царило оживление. Молодые люди обоего пола, облачённые в свои лучшие одежды и увешанные самыми красивыми драгоценностями, сходились к ярко-освещённому зданию, выстроенному в виде многогранного кристалла. Несмотря на то, что двери этого элитного развлекательного салона ещё были закрыты, изнутри слышалась зажигательная ритмичная музыка, а через окна можно было видеть слегка неясные скользящие тени: это прислуга наводила окончательный лоск в помещении прежде, чем открыть двери Окты для знатных и богатых посетителей, которые сейчас, собираясь небольшими группками возле главного входа в здание, болтали друг с другом, шутили и смеялись, а парни заигрывали с девушками, которые тоже были не прочь пококетничать, благо, что было перед кем.       Вся эта многолюдная и довольно шумная толпа, похожая на рой ярких экзотических бабочек, оправляющих крылышки и прихорашивающихся, да и сам необычный вид здания Окты не могли не привлечь к себе внимание МакМуна. Он, как и договаривался с Кесэ, уже довольно долго ожидал его, стоя чуть поодаль и от нечего делать смотрел на всё это столичное великолепие, о котором даже и помыслить не мог в своей деревне. Ведь, когда МакМун много лет назад, будучи ребёнком, покинул столицу, то Окта ещё тогда даже в проекте не значилась: её построили всего-то за пару или тройку лет до описываемых событий. А другого такого заведения, как она, во времена его детства во всём Кёнджу было не сыскать.       — Ого, так, значит, это и есть Окта? — Произнёс долговязый ни к кому не обращаясь, во все глаза глядя на здание, напоминающее своей формой кристалл, а также на толпу разряженных парней и девушек, стоявших перед входом. — Что и говорить, выглядит внушительно!       На какое-то время его внимание привлёк разговор нескольких юношей с только что подошедшими к ним двумя девушками, с которыми те явно были знакомы, а затем… Затем его глазам предстали идущие по улице две юные особы. Одна из них, разряженная в парчу и шёлк и выглядевшая чуточку постарше, была ни кем иной, как хозяйкой данного салона, тогда как другая, помоложе, была одета куда более скромно. А на шее у неё… МакМун даже глаза протёр… На шее у той девушки было ожерелье, являющееся точной копией принадлежащего ему.       — Это же моё ожерелье! — присвистнул парень, глядя на то, как та девушка, болтая со своей подругой, шла к крыльцу Окты. — Уверен, это — оно!       — Ну, что, господа Ким Сып и Пак Ёнсиль уже заплатили тебе за шалости своих сыновей? — услышал МакМун их разговор.       — Да-да, вчера вечером первый из них сполна за всё расплатился, да ещё и в извинениях передо мной рассыпался, — обмахиваясь веером, произнесла хозяйка Окты. — Обещал, уже не знаю, в который раз, что этого больше не повторится. Но, если говорить по-правде, — добавила она. — То в прошлый раз господин СуХо не сильно и набезобразничал: всего-то угол одного стола прожёг, когда в господина БанРю огненным шаром запустил, а тот не успел его вовремя загасить. Тогда как от самого господина БанРю и вовсе нет никакого ущерба, ну, разве что убирать за ним служанкам больше, чем обычно приходится. Ведь когда он уходит после своих разборок с господином СуХо, везде лужи остаются.       — Ох, что ты хочешь, он же — маг Воды, — покачала головой первая девушка. — Как по-другому он может господину СуХо с его огненной магией противостоять, если не заливая водой огненные шары, которыми тот в него бросает?       — Да-а, — немного нервно хихикнула вторая барышня. — А ещё после их магических поединков такое густое облако пара образуется, что хоть топор вешай… Помнится, в позапрошлый раз, когда эти двое особенно в ударе были, Окту на три дня закрыть пришлось, так как от пара нельзя было ничего и на расстоянии вытянутой руки разглядеть… Ну да ладно, чего уж там, — добавила она, преувеличенно беззаботно махнув рукой. — До тех пор, пока господа Ким Сып и Пак Ёнсиль согласны платить мне за шалости своих детей, их сыновья в Окте — желанные гости, а то, что порой они неудобства причиняют — это не так уж страшно.       — Так, может, тебе имеет смысл установить над Октой защитный купол? Ну, чтобы никто из посетителей не мог здесь использовать свою магию? — спросила барышня с ожерельем, но её подруга помотала головой.       — Это слишком дорого станет. Сама знаешь: у нас в Силле нет хороших магов. То, что сынки чиновников, да и они сами владеют магией — так это у них не магия, а так, баловство. Так что, надумай я и вправду установить такую защиту, это мне нужно было бы к кому-то из магов Верховного Круга в Когурё обращаться, но… Догадываешься же, сколько их услуги будут стоить? Нет уж, пускай лучше родители юных безобразников платят за то, что их дети портят или ломают. Тем более, — добавила она. — Это только господа СуХо и БанРю у меня в заведении магические поединки устраивают, другие-то чинголы вполне прилично себя ведут. Да и эти двое сюда не каждый день заглядывают, а, главное, не всегда они тут встречаются. Когда же они по одному приходят, то не буянят. А потому, думаю, нет особенной необходимости в установлении такого купола…       Болтая так, обе барышни поднялись на крыльцо и уже собирались зайти вовнутрь, когда МакМун словно бы очнулся от сна.       — Я должен спросить эту девушку, откуда у неё взялось это ожерелье, — произнёс он и, забыв об осторожности и риске быть узнанным, поспешил следом за двумя красавицами.       Только вот в Окту его не пустили. Маячившие перед входом дюжие охранники весьма внушительного вида остановили парня и велели ему убираться прочь.       — Это место, куда можно входить только по пропускам, — сказал один из охранников. — У тебя он есть? Ах, нет? Ну, тогда и в Окте тебе делать нечего!       Огорчённому и расстроенному парню оставалось только смотреть на то, как девушка с таким же ожерельем, как и у него, зашла внутрь здания и затерялась в пёстрой толпе посетителей.       Наверное, в другое время МакМун предпочёл бы отступить, но только не в этот раз. Желание во что бы то ни стало отыскать ту девушку и поговорить с ней оказалось сильнее и голоса разума, и соображений безопасности. Так что теперь единственным вопросом, который сейчас занимал парня, было то, как можно проникнуть внутрь здания, не попадаясь при этом на глаза охранникам, которые только что вполне доходчиво намекнули ему, что в следующий раз словами дело не ограничится и что за несанкционированную попытку пройти внутрь можно и по шее получить.       — Что же делать? Как, ну, как мне попасть в Окту?       МакМун принялся озираться по сторонам в поисках решения, и тут ему на глаза попались слуги, заносившие в здание ящики с только что доставленными фруктами и алкоголем.       — О, а ведь, вот оно — решение! — Парень подошёл к ящикам и, взяв один из них, как ни в чём ни бывало, направился к крыльцу чёрного хода. Ни одному из охранников и в голову не пришло его остановить, да и кто бы заподозрил постороннего человека в слуге, несущего в сторону кухни тяжёлый ящик?       Таким образом, нашему долговязому приятелю удалось осуществить задуманное и проникнуть в Окту. Но если он полагал, что на этом он может успокоиться и начать спокойно разыскивать ту девушку для того, чтобы поговорить с ней об ожерелье, то очень скоро должен был разочароваться. Ибо не таким местом была Окта, чтобы там мог беспрепятственно бродить человек незнатного и небогатого происхождения. Но обо всём — по порядку. Пока же, мы проследуем внутрь здания и посмотрим, что же там ждало нашего приятеля.       *****       К тому времени, когда МакМун нашёл способ попасть внутрь здания, в Окте уже вовсю шло веселье. Молодые аристократы и их подруги разбрелись по всему большому залу, а кое-кто из них вместе со своими товарищами заняли небольшие комнаты наподобие личных кабинетов для того, чтобы посидеть с друзьями и поболтать. Столы ломились от различных яств, а вино текло рекой.       На сцене в главном зале играла громкая, но приятная для слуха музыка, и юные танцовщицы, размахивающие веерами и широкими разноцветными лентами, кружились в затейливом танце.       Гости, весело смеясь, поднимали чаши с желтовато-золотистым вином, а служанки с подносами в руках сновали по всему зданию, разнося посетителям их заказы. И всё было чинно и благородно, хоть и весело, но… Лишь до определённого времени.       — БанРю! БанРю пришёл! — внезапно прокатился по главному залу шёпот и аханье знатных барышень.       А вслед за тем двери зала распахнулись, пропуская в зал высокого и стройного молодого человека, облачённого в бордово-синий наряд, с длинными, собранными в высокий хвост тёмными прямыми волосами. На его красивом, но не по возрасту строгом и совершенно лишённом эмоций лице читались скука и презрение ко всем, кто был ниже него по статусу. Рядом с ним шли ещё три парня, разодетых в шёлковые и парчовые наряды, но, в отличие от своего предводителя, эта троица с любопытством оглядывала зал, задерживая пристальное внимание на собравшихся в зале девушках. Особенно среди этих троих выделялся один: одетый заметно скромнее трёх своих товарищей, но при этом державшийся почти так же высокомерно, как и сам БанРю, разве что выражения холодного безразличия на его лице не было заметно.       При появлении этой четвёрки, в зале воцарился небывалый ажиотаж. Барышни, сбежавшиеся сюда для того, чтобы поглядеть на своего кумира, отчаянно пытались всеми доступными способами привлечь к себе внимание БанРю, но он обращал на них сейчас столько же внимания, сколько на пыль у себя под ногами, то есть, ровным счётом, нисколько.       В это время у противоположной двери снова послышались восхищённые аханья и по залу снова прокатился шепоток:       — СуХо тоже! СуХо тоже здесь!       — Ну, всё, сейчас тут та-акое начнётся! — ехидно усмехнувшись, шепнула на ухо своей подруге одна из посетительниц, разряженная чуть ли не богаче всех прочих девушек, находившихся в зале.       — Ну-у, тебе-то, дорогуша лучше знать об этом, — протянула та. — Ведь, если я не ошибаюсь, именно ты была последней пассией СуХо, которую он бросил?       — Ой, можно подумать, что он с тобой роман не крутил! — фыркнула первая девица. — Или, думаешь, я не знаю о том, что вы с ним встречались… День или два дня, кажется? Мой-то роман хотя бы неделю продлился в отличие от твоего, мимолётного.       — Да помолчите вы уже обе, курицы бестолковые! — прервала их спор третья девица. — Всем в Кёнджу известно, что у СуХо девушек всегда было столько, что и не сосчитать и что он всегда менял их, как перчатки. Не важно уже кого он бросил, или кто бросил его… Давайте лучше посмотрим, что будет дальше и сцепятся они сегодня с БанРю или же нет.       Двери на противоположной стороне помещения открылись и в зал зашёл юноша в светло-сиреневом шёлковом одеянии, с распущенными чуть волнистыми волосами длиной почти до талии, частично переброшенными вперёд, который из-за округлого, немного женственного лица, выглядел несколько моложе своего соперника. Весь его вид выражал весёлое лукавство: начиная от прищуренных тёмно-карих глаз, в которых отражались веселье и некая кокетливость, до лёгкой и упругой, словно бы пританцовывающей походки, с которой он сейчас следовал по залу, по пути то и дело подмигивая восторженно ахающим барышням и расточая им самые лучезарные из своих улыбок. Правда, видок немного портили несколько царапин на лице у юного красавчика, не иначе, как оставленных женскими ноготками. Да и улыбочки, которые СуХо расточал окружившим его барышням, выглядели не совсем естественными, как если бы парню приходилось делать над собой некое усилие, чтобы выглядеть максимально милым.       — Что такое? — снова прокатился по залу удивлённый шепоток барышень. — Откуда эти царапины? Он что, снова с кем-то из своих пассий разругался?       — Завтра узнаем! — хихикнул кто-то из девушек. — И всё-таки, — мечтательным тоном добавила она нарочито громко. — Если вот так вот посмотреть, то СуХо — лучший из всех.       — Точно-точно! — поддержала её подружка. — Самый красивый мужчина в Кёнджу — это точно он!       — Нет-нет! — возразила ей стоявшая рядом барышня. — Лучший из всех гостей в Окте — это БанРю. Он выглядит по-настоящему величественно и благородно, как и подобает Истинной Кости. А СуХо мил, но не более.       Между барышнями завязался спор о том, кто из двух вечных соперников лучше. Одни девушки утверждали, что СуХо, другие говорили, что БанРю, так как его ещё никому не удавалось превзойти ни в чём. Сами же два объекта их спора, не обращая ровным счётом никакого внимания на разгоревшийся вокруг них ажиотаж, продолжали следовать своей дорогой, пока их пути не пересеклись в самом центре зала.       При виде соперника, БанРю сделал такое мрачное лицо, как если бы только что съел три кислющих лимона без сахара и с кожурой. А у СуХо мигом сошла с губ улыбочка.       — Есть ли способ не видеть этого лица? — произнёс он с таким видом, как если бы наступил в какую-то гадость или если бы его вдруг начало мутить. — Как увижу — сразу всё, что съел… наружу просится!       — Можно подумать, что я очень рад тебя видеть! — презрительно глядя на соперника, хмыкнул БанРю. — Да если хочешь знать, я в жизни не видел рожи противней, чем у тебя. Ты на себя в зеркало, вообще, смотрел? Ты же даже на мужика не похож!       — А вот женщины так не думают — я им больше тебя нравлюсь! — торжествующе оглянувшись по сторонам, произнёс СуХо. — И вообще, — добавил он, ехидно усмехаясь. — Если тебе на меня противно глядеть, то чего пришёл сюда в то же время, что и я? Помнится, был у нас намедни с тобой договор по поводу того, что когда я иду в Окту — ты сидишь дома или развлекаешься где-нибудь подальше отсюда. Ну, и наоборот, соответственно. Так чего ты здесь объявился, если прекрасно знаешь, что сегодня мой день, а не твой?       — Твой день? — вопросительно поднял бровь БанРю. — А ты ничего не перепутал? Помнится мне, что твой день был вчера. А в Окте тебя тогда не было. Ну, и кто тебе виноват, что ты предпочёл в свой день развлекаться не здесь, а у своей очередной подружки? Кстати, это она тебе рожу так разукрасила? — добавил он, указывая на царапины, видневшиеся на лице у его соперника. — Или, может быть, ты сам себе её расцарапал, чтобы хоть так выглядеть более мужественно? Но не думай, что тебе это поможет. Шрамы, они, конечно, мужчину украшают. Но, во-первых, настоящего мужчину, а не тебя. А, во-вторых, шрамы от оружия, а не от женских ногтей!       — Чего ты сказал?! А ну, повтори! — Мигом перестав улыбаться, произнёс СуХо угрожающим тоном.       При этом воздух вокруг него словно бы начал раскаляться, как в самый жаркий летний зной, а на пепельно-каштановых волосах парня, на его лице и на ладонях появился золотисто-красный мерцающий отблеск, так похожий на цвет пламени.       — Только попробуй! — БанРю замер на месте, вытянув вперёд одну руку, вокруг которой появилось голубовато-бирюзовое сияние. — Или хочешь, чтобы я тебя как в прошлый раз искупал? Надеюсь, пара вёдер воды со льдом, вылитых тебе на голову, охладят твой пыл и ты перестанешь меня задирать… Раз уж пришёл сюда, так иди со своими дружками в отдельную комнату и сиди там с ними, а меня не трогай, ясно?       — Как же ты меня бесишь!       Сделав над собой волевое усилие, СуХо погасил начавшее разгораться пламя внутри себя, и, резко развернувшись, направился к отдельному кабинету, который его компания снимала в Окте вот уже на протяжении пары лет, перед этим сделав знак двум своим приятелям следовать за ним. БанРю, посмотрев вослед своему сопернику, тоже развернулся и направился в противоположную сторону — туда, где был кабинет, где обычно он проводил вечера в обществе своих товарищей.       После того, как эти двое разошлись кто куда, а воздух в зале немного остыл, ажиотаж начал спадать. Гости снова разбрелись по своим местам, так, что тихий и спокойный вечер в Окте продолжился, так и не перейдя в очередную стычку между двумя юными магами, управляющими противоположными по своей сути стихиями и хотя бы уже поэтому считающими друг друга непримиримыми врагами.       *****        Несмотря на то, что перепалка между СуХо и БанРю вышла довольно шумной, до комнаты, которую снимал в Окте король, доносились лишь отголоски их перебранки, но вот и они, наконец-то, стихли.       Сидя в кресле, СамМэкЧжон задумчиво вглядывался в плясавшие на поверхности чаши с вином блики лунного света, приникающего в помещение через приоткрытое окно. Мысли короля, как, впрочем, и всегда, были очень далеки и от места, где он сейчас находился от звуков внешнего мира. Лишь ритмичная музыка, долетавшая из главного зала, нарушала тишину, царившую в этом наполовину погружённом во тьму помещении и напоминала королю Силлы о том, где, на самом деле, он сейчас находится.       А тем временем, в так называемой комнате для занятий рукоделием происходило кое-что интересное. Собравшиеся там барышни, сидя на длинных скамьях, вполголоса переговаривались и весело смеялись, и всё же, по их немного нервному хихиканью было понятно, что они явно чего-то ждали.       Помещение это было уставлено шкафами в которых лежали рулоны ткани и швейные принадлежности. Формально эта комната была предназначена для занятий рукоделием, где девушки из хороших семей могли бы проводить то, что в наше время назвали бы мастер-классом: то есть, обучать своих подруг премудростям кройки, шитья и вышивания. Но на деле это помещение использовалось совсем не по своему назначению. Вечером, после того, как Окта открывала свои двери для посетителей, здесь собирались любительницы послушать различные истории. А ночью, когда большинство гостей уже расходилось по домам, данная комната превращалась в школу волшебниц, где девушки постигали основы бытовой и любовной магии и соревновались в своих магических умениях друг с другом.       Наконец, дверь открылась и в комнату зашла хозяйка заведения в сопровождении той самой юной барышни с ожерельем.       — Ладно, — с улыбкой произнесла она, обращаясь к нетерпеливо заёрзавшим при их появлении девицам. — Настало то, чего вы так долго ждали: время шитья… Госпожа АРо, — добавила она, обернувшись в сторону девушки с ожерельем. — Приступайте к шитью.       — Хорошо, — кивнула та. — Ну, что же, приступим. Мне стоит подобрать иглу?..       Всё это происходило примерно в то время, когда МакМун, обманом пробравшись в здание, приступил к поискам владелицы заинтересовавшего его ожерелья. Но из-за того, что попал парень в это заведение впервые и ничего здесь не знал, его поиски грозили надолго затянуться.       *****       — Он был охвачен ревностью к той женщине, — между тем приступила к своему рассказу АРо. — Его сердце пылало подобно пламени. Подавляя свою страсть, — с выражением говорила девушка, расхаживая по комнате. — Он согласился провести жаркий вечер в укромном местечке… В полночь… В Наджоне…       Барышни, находившиеся в комнате для занятий рукоделием, испуганно ахнули, и даже парни, которым не разрешалось заходить в комнату для шитья, но которые, находясь в соседних комнатах, при желании легко могли подслушивать возле стены, были очень удивлены смелостью героя этой истории. И не без причин. Ведь Наджон был тем местом, где родился Пак Хёккосе, ставший основателем и первым из всех королей Священного королевства. А ещё это было местом силы, где бил волшебный источник, дарующий всем чародеям столицы возможность безгранично пополнять запасы магической энергии. Именно по этим двум причинам устраивать в Наджоне прогулки или свидания считалось крайне неприличным. А тех, кто отважился бы использовать магию в Наджоне, ждала смертная казнь, так как любое из заклинаний, произнесённое возле Источника, могло нарушить вибрацию тонких сфер, делающую его неиссякаемым… Почему мы так много говорим об этом Источнике магической силы в Наджоне? Потому, что это место ещё сыграет поистине судьбоносную роль во всей этой истории. Пока же вернёмся к нашему повествованию.       *****       — Какая шокирующая история! — округлив от изумления глаза, воскликнул СуХо, вместе со своими приятелями подслушивавший эту историю, стоя возле стены, смежной с комнатой для рукоделия.       — Наджон? — переспросил один из его друзей. — Поправьте меня, если я не прав, но… Это же то место, где родился Пак Хёккосе?       — Ага, — кивнул другой его приятель. — Но как он решился на такое: вот так вот взять — и назначить в Наджоне свидание? Там же нельзя использовать магию!       — Так он и не колдовать туда ходил, — фыркнул СуХо. — И вообще… Просто помолчите уже, ладно? Мешаете слушать!       Все тут же замолчали и снова прильнули к стене, боясь пропустить хоть что-то из той захватывающей истории, которую сейчас рассказывала девушка с ожерельем.       *****       А тем временем, в другой комнате, расположенной в противоположном конце коридора, происходило кое-что не менее интересное.       — Я должен выпить алкоголь, который она сама н-нальёт мне! — слегка запинаясь, произнёс тот самый парень из компании БанРю, который выделялся среди своих товарищей как более скромным нарядом, так и неприятным выражением лица. — Её истории довольно неплохи. Да и внешностью она, как я видел, не обделена, — добавил он, расхохотавшись неприятным смехом. — Выпьем же! — добавил он, поднимая чашу.       — О, кажется, у нас закончилась выпивка, — поднимая опустевшую бутылку, произнёс его приятель. — Ладно, пойду схожу за ней.       — Нет, — предостерегающе поднял руку БанРю. — Шин, ты останешься здесь. А за выпивкой отправится КанСон.       — Что? — с недоумением воззрился на него первый парень. — БанРю, с какой это радости я должен тащиться за выпивкой? Шин сам предложил сходить, так пусть он и топает.       — Да так… — усмехнулся их главный. — КанСон, скажи, какого цвета одежды у твоего отца? Светло-синие, не так ли? А почему? Уж не потому ли, что он — чиновник шестого ранга? У моего отчима высший ранг, у отца, пока он не подал в отставку, был первый. А отцы КиБо и Шина? Они — чиновники пятого и четвёртого рангов и формы у них винного цвета… Не нужно считать себя равным нам просто потому, что мы ходим вместе.       От этих его слов КанСон даже протрезвел. Он посмотрел на своих товарищей, но КиБо и Шин отвели взгляды в сторону и сделали вид, что разглядывают рисунок на ширме. А БанРю многозначительно кивнул и молча указал ему на дверь.       Поднявшись с места, парень вышел из комнаты, громко хлопнув дверью и мысленно ругаясь всеми известными ему словами. Он что, виноват в том, что его отец занимает низший ранг при дворе? А всё из-за чего? Потому, что кто-то из его недалёких предков умудрился растранжирить своё состояние, из-за чего его потомку и приходится теперь унижаться перед этими зазнавшимися снобами. То, что КиБо и Шин снобами не были, а также то, что они как-то сочувственно смотрели на своего товарища в то время, когда БанРю читал ему лекцию на тему придворных рангов и цвета одежды, в расчёт КанСоном не принималось. Он был одинаково зол на них всех, и, будь его воля, он бы им всем задал. Но не те сейчас были обстоятельства, чтобы пытаться самоутвердиться таким способом, а потому ничего другого ему не оставалось, как молча топать за выпивкой.       *****       Между тем история, которую рассказывала АРо, достигла своей кульминации.       — В полночь, — слегка понизив голос, с придыханием говорила девушка. — Он дышал холодным воздухом Наджона, пытаясь охладить сердце, разгорячённое любовным пылом…       — Ну, вот, кажется, я и нашёл своё ожерелье! — шёпотом произнёс МакМун, осторожно приоткрыв дверь и заглянув в комнату для рукоделия.       Все — и рассказчица, и её благодарные слушательницы, были настолько увлечены историей, что даже не заметили появления незнакомого человека, явно не принадлежавшего к числу аристократов.       Отойдя чуть подальше, парень принялся отчаянно махать руками, пытаясь привлечь внимание рассказчицы, но вместо этого привлёк внимание КанСона, случайно врезавшись в него и выбив из рук поднос с бутылками, которые тот нёс.       На какое-то мгновение в помещении повисла зловещая тишина. После чего молодой дворянин, в изумлении воззрившись сначала на разбитые бутылки, а уже потом — на стоявшего перед ним парня в наряде простолюдина, от которого за версту веяло деревней, произнёс:       — Эй, ты кто такой?       Сообразив, что дело может закончится для него не слишком хорошо, МакМун решил уйти по-английски: молча и не прощаясь. Но его не собирались отпускать.       — Я спросил, кто ты такой? — повторил КанСон. — Ты нездешний, верно? А ну, покажи свой пропуск! — добавил он, хватая простолюдина за руку и выворачивая её. — Хотя… Откуда бы ему у тебя взяться? Ладно, раз ты не хочешь называть своё имя, то я с тобой по-другому сейчас поговорю. Тем более, что настроение и так было паршивым, но хоть тут повезло…       *****       — Каждая секунда для него растянулась на тысячу лет, — между тем говорила АРо, продолжая свой рассказ. — Он весь пылал и хотел поскорее наброситься на свою возлюбленную, но… — добавила она, понизив голос почти до шёпота. — Едва ли держался, дожидаясь её появления. И, как только та женщина пришла, он отвёл её в леса Наджона и там, крепко обхватив руками, прижал к дереву и сказал: «Ты… выжигаешь меня изнутри». Эти двое прильнули к губам друг друга, а потом, без тени сомнения, начали срывать друг с друга одежды…       Все слушатели: и те, кто находился в комнате для рукоделия, и те, кто просто подслушивали, невольно охнули и затаили дыхание в ожидании самого интересного, как вдруг послышался какой-то подозрительный шум, очень похожий на те звуки, которые бывают, когда кого-то избивают палками.       — Ну, и какой это урод?! — крикнул СуХо, врываясь в коридор с таким видом, будто он готов порвать в клочья всех, кто посмел ему мешать. Его глаза пылали гневом, а на кончиках волос потрескивали искры, которые в любой момент могли обратиться в настоящее пламя. Двое его товарищей были рядом, но, в отличие от своего предводителя они выглядели вполне спокойными, хотя и страшно удивлёнными тем, что кому-то хватило наглости помешать им слушать такую замечательную историю. — Чёрт… Надо же было прервать на самом интересном месте!       И что же он увидел? Одного из дружков своего вечного соперника, избивавшего сейчас ножнами от меча какого-то деревенского увальня, неизвестно как попавшего в Окту.       — Что?.. — На лице у юного мага Огня отобразилось неподдельное изумление. — Я-то думаю: кто это там такой гвалт поднял? А это, оказывается ты, отброс БанРю?! Впрочем… Чего ещё можно ожидать от всей вашей компании?       — КанСон, что там ещё происходит? — как всегда, ледяным тоном поинтересовался БанРю, также встревоженный поднявшимся шумом, подходя к своему товарищу.       — Тебя только за смертью и посылать, — добавил КиБо. — Целый час за выпивкой ходишь уже, не меньше.       Что же до Шина, то он предпочёл промолчать, то ли по причине нежелания обидеть своего товарища, то ли потому, что считал, что за него уже и так всё сказали.       — Ну, вот, только их здесь для полного счастья и не хватает! — обернувшись к своим приятелям, произнёс СуХо. — Вот уж точно: повело — так повезло. Второй раз на дню видеться приходится!       Настроение у юного мага Огня в тот вечер было и так преотвратным: не прошло и двух часов с того времени, как он вдрызг разругался со своей очередной пассией. А всё из-за чего? Потому, что, как оказалось, та девица вообще не понимает шуток! Да и вообще… Кто, ну вот кто просил её говорить ему о том, что он, якобы, обещал на ней жениться, да ещё в самый пикантный момент, когда их вполне невинные пока ещё поцелуи обещали перерасти в нечто большее, а верхняя часть его одежды уже лежала на полу? Осознание того, что слова «Ну, мало ли, что я на ком обещал?», были восприняты его теперь уже бывшей возлюбленной не как шутка, а как оскорбление, дошло до СуХо чуть позднее. Одновременно со смачной пощёчиной, подкреплённой ещё и довольно глубокими царапинами. Причём, если предыдущие барышни с которым он ссорился, ограничивались простыми пощечинами, то эта девица вообще оказалась какой-то ненормальной: всю правую щеку ему ногтями в кровь исцарапала, ни дать, ни взять, кошка дикая!..       — Ты что же, думаешь, что мне твой вид доставляет большое эстетическое удовольствие? — не остался в долгу БанРю. — Как я уже говорил, более отвратительной физиономии, чем твоя, мне в жизни видеть не доводилось. Ну, а насчёт везения… Если тебе везёт в любви, то не везёт в жизни — разве ты об этом не знал? Нельзя быть удачливым во всём и сразу… И вот что ещё: не зли меня, если хочешь с целой рожей домой уйти. Хотя… — добавил он, усмехнувшись. — О чём это я говорю, если у тебя и так вся физиономия исцарапана так, как будто ты от стаи диких кошек отбивался.       — Рот закрой, а? — Нарочито любезным тоном, так не вяжущимся с его угрожающим видом, посоветовал ему СуХо. — Или желаешь в лоб огненным шаром получить? И, поверь, в этот раз я уж точно не промажу: так и заеду тебе им промеж глаз!       — Можно подумать, ты меня можешь этим испугать, — усмехнулся БанРю, в свою очередь усиливая голубовато-бирюзовое свечение, исходящее теперь от его рук. — Ты точно выпросишь у меня сейчас…       — Эй, БанРю! — отвлёк его КанСон. — Так ты же мне разрешаешь прикончить этого ублюдка, не так ли? А то, понимаешь ли, некоторые тут о себе много возомнили: мало того, что без разрешения в Окту пробрались, так ещё и к почтенным посетителям пристают, пренебрегая системой рангов в Силле. Да и вообще… Это же не преступление — убить чужака, верно?       Говоря так, он вытащил меч и, направив его на перепуганного и уже порядком избитого МакМуна, сказал:       — Такая крыса, как ты, должна крысой и подохнуть. Прощай!..       *****       — Госпожа, госпожа, ой, что там творится! — воскликнула одна из служанок, вбегая в комнату для рукоделия. — СуХо и БанРю сейчас сцепятся! А ещё, там, кажется, убийство намечается, если я правильно понимаю, — добавила она.       — Только этого мне для полного счастья не доставало! — всплеснула руками хозяйка салона. — Они там что, совсем с ума посходили, что ли?! Мало того, что Окта после их магических стычек выглядит так, будто над ней ураган пронёсся, так ещё и убить друг друга здесь собрались?!       — Да нет! — замотала головой служанка. — Господа СуХо и БанРю вовсе не собираются убивать друг друга. Да и зачем бы им это делать? Чтобы посеять смертельную вражду между своими семьями? И потом: если один из них прикончит другого, то с кем он тогда будет в мяч играть? Они оба это прекрасно понимают и, как бы злы друг на друга ни были, ни за что не станут биться насмерть. А убийство… Это один из друзей господина БанРю прикончить какого-то простолюдина собирается. Тот непонятно как вообще в Окту пробрался, а господин КанСон его выследил, вот и решил убить, чтоб другим неповадно было.       — Надо посмотреть, посмотреть! — заохали слушательницы и все, как одна, включая владелицу Окты, ринулись прочь, вмиг забыв о той истории, которую только что взахлёб слушали, так, что в комнате для занятий рукоделием осталась одна АРо, в отличие от них вовсе не жаждавшая смотреть на драку или, тем более, убийство.       Резкий порыв сквозняка захлопнул двери и затушил горевшие на столе свечи, так, что помещение разом погрузилось во тьму. И в тот же миг девушке почудилось, что у неё за спиной кто-то стоит. Обернувшись же, она увидела юношу поистине невероятной красоты и изящества, облачённого в небесно-синие одеяния, который на какой-то миг показался ей ангелом, спустившимся с небес.       — Ой… — испуганно зажмурившись, АРо отступила на пару шагов. — Кто вы такой и что вы здесь делаете? — добавила она, не открывая глаз, так как отчего-то боялась встречаться взглядами с прекрасным незнакомцем.       — Почему ты зажмурилась? — с недоумением глядя на неё, произнёс король. — Разве я сделал что-то плохое, что тебе непременно нужно от меня отворачиваться?       — Кто… Кто вы? — повторила девушка, открыв глаза, но при этом глядя куда-то в сторону.       — А разве это имеет значение? — произнёс Джынхын, подходя к ней и мягко беря за руку. — Ах… Ну, надо же… Такая потеря… И это — после четырёх дней.       — Что… Что вы такое говорите? — в изумлении воззрилась на него АРо. — И почему только вы это делаете?       — Почему делаю? — повторил король, глядя на неё задумчивым взглядом. — Потому, что здесь так тихо… уединенно… и здесь нам никто не сможет помешать, — добавил он с едва заметной усмешкой притягивая к себе девушку, так, что их тела оказались тесно прижатыми друг к другу. — Все ушли. Кто подумает, что ты здесь? Даже если умрёшь — никто и не заметит… Ну что, разве тебе не интересно узнать, что же будет дальше?..