Снежная королева

После случая с отцом Люси сильно изменилась. И Джулия сразу заметила это. Да, девочка была ещё очень слаба, но в глазах больше не было той пустоты. Грусть из них никуда не исчезла, но пустота и отчаяние заменились твёрдой решимостью, и даже какой-то упёртостью. Можно было сразу сказать, что этот человек добьётся всего,чего бы ей это не стоило. Она будет идти к своей цели, и няня не знала, хорошо это или плохо. Она была определённо рада, что Люси наконец стала идти на поправку, она видела что девочка наконец захотела выздороветь. Но та уверенность, которую видела женщина в глазах этого ребёнка пугала её. Такие эмоции были непонятны, и она просто не знала чего ждать от своей маленькой госпожи. Поскольку доктор настоятельно рекомендовал своей маленькой пациентке быть на свежем воздухе, то решено было не пренебрегать этим. Как только Люси стала уверенно держаться на ногах, они вместе с няней вышли в парк. Погода была просто чудесная. Блестящий снег всё ещё лежал на тропинках, деревьях и кустах. Солнце светило очень ярко, словно желая ослепить всех кто находился вокруг, и в небе не было ни одного облачка. Ветра так же не было, так что несмотря на низкую температуру холодно не было. Парк был пустым. Мало кто в это время суток гуляет здесь. Вернее сказать, что в обеденное время тут никого не бывает, поэтому Люси с Джулией, сами того не осознавая, немного успокоились и расслабились. Люси была рада тому, что здесь было так тихо - она устала от вечных перешёптываний за спиной, от вечной «бедной девочки», уже намертво приклеившийся к ней. Она понимала что все эти люди любят её, хотят ей только добра, хотят помочь, утешить, но легче ей от этого не становилось. Она на подсознательном уровне никого к себе не пускала, и доверялась только Джулии, хотя даже это давалось ей очень нелегко. Сама же Джулия, видя как мучается её маленькая воспитанница, старалась оберегать её от всего, что по её мнению могло хоть немного расстроить Люси. Она изо всех сил трудилась, чтобы увидеть хоть тень той былой улыбки, которая была так дорога всем обитателям поместья. Сейчас они шли вместе к беседке у пруда, и им не нужно было говорить. Каждый был в своих мыслях, но эта тишина не была гнетущей, даже наоборот, какой-то успокаивающей. Под ногами поскрипывал снег, а Люси, наверное, впервые за долгое время почувствовала себя спокойно. Нет, не хорошо, рана в душе от смерти матери и предательства отца так и не затянулась, но эта зимняя природа определённо имела на неё очень умиротворяющее воздействие. Люси вдруг пришла в голову мысль, что этот день очень похож на тот самый, когда они с мамой вышли в лес. На тот самый, последний её день с мамой. Но эта мысль как ни странно не угнетала её. Кажется, Люси должна была бы вспомнить мать, и почувствовать жуткую боль в душе, но вместо этого она чувствовала какое-то непонятное спокойствие и тихую радость. Она не понимала этого. Почему? Наверное потому что зима — это самое чудесное время года. Она, как любящая мать, успокаивает своих детей, не переставая восхищать их своей многогранностью и переменчивостью. В какой-то момент Джулия посмотрела на Люси и на задумчивом лице увидела маленькую, и даже почти незаметную улыбку. Тогда она поняла, что всё сделала правильно. И может быть, через некоторое время Люси будет улыбаться по-прежнему, будет смеяться и бегать играя. За это время казалось, что девочка повзрослела. И даже не повзрослела, а постарела. Да, постарела на много десятков лет. Это было не к лицу такому маленькому и впечатлительному ребёнку. Они дошли до беседки. Всё вокруг было усыпано снегом, а беседка с самим прудом были скрыты от остального парка густо высаженными деревьями, которые и образовывали большую поляну, внутри которой находились пруд и беседка. Пруд был неглубоким, и на памяти Люси в летнее время года здесь почти всегда можно было увидеть уток, и даже лебедей. Джулия подошла к беседке и аккуратно, стараясь не ссыпать с крыши снег, она села внутри на скамеечку. Достав своё рукоделие няня начала вязать. Дежавю. Именно это почувствовала Люси, когда взглянула на няню. Ей сразу вспомнились дни, когда её мама так же сидела в этой беседке, и так же вязала или вышивала, наблюдая за ней. Тихий вздох. Нет. Люси нельзя плакать. Она силой заставила подавить в себе слёзы, и оставить только хорошие воспоминания. А ещё лучше хорошие чувства, которые приносят эти воспоминания. Да, она так и должна поступить: радоваться вспоминая о маме, а не плакать. Люси медленно, словно боясь сломать что-то внутри себя, улыбнулась. Она подошла к одному из деревьев. Летом она сразу бы смогла сказать, что это за дерево, но сейчас, когда листья давно покоятся под толщей снега и ствол почернел, она не могла этого сделать. Хотя ей сейчас было всё равно. На толстых ветках, располагавшихся внизу, лежал плотный слой снега. Некоторые из этих веток были так низко, что Люси могла достать до них руками. Сквозь них просвечивала яркое солнце, отражаясь от окружающей всё белизны, и сильно слепило глаза. Хотелось дотянуться до этих светлых лучиков, потрогать их, поймать и понять, такие же они яркие и тёплые на ощупь, как и на вид? Люси подняла руку, касаясь дерева в том месте, где из ствола берёт начало одна из нижних веток. На руках девочки не было перчаток, поэтому она почувствовала приятный холодок, расслабляющий руки. Он успокаивал её. Странно, но холод казался ей куда приятней тепла. Оно за долгие месяцы болезни приелось ей, и казалось Люси каким-то приторным. Холод был совсем другой. Это не было похоже ни на одно из ощущений, которые она так часто испытывала, и что так надоели ей. Так странно было ощущать приятную прохладу, тянущуюся от дерева. Вдруг Люси заметила что маленькие снежинки, узор которых даже нельзя было различить, медленно, словно каждая из них хотела непременно покрасоваться перед девочкой, стали спускаться с веток на землю. Это было удивительно. В безветренную погоду, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, они падали и падали, вырисовывая в воздухе какие-то одним им известные узоры. Люси застыла, всматриваясь в эту красоту. Она никогда не видела ничего подобного. Это определённо было чудо. Её персональное чудо.