Последняя охота

Проведя всю ночь в мучительной и тревожной полудреме, нарушаемой неясными образами призрачной девушки в белом платье, смуглого великана с лицом Ральфа Саламандера и мальчишки с луком. С трудом дождавшись полудня, а именно — времени, с которого здесь были приняты визиты, я тотчас отправился к невысокому домику на окраине деревни. Впервые я не знал, что ощущаю, чего хочется больше: мчаться к заветному дворику с камнем-скамьёй, или наоборот, бежать прочь, что есть сил. — Привет, — выдыхаю на пороге, только вспомнив, что иногда необходимо дышать. — Здравствуй, — сегодня её голос кажется глухим, а глаза почему-то упорно избегают встречи с моим взглядом. — Проходи. Ральф уехал на неделю по делам, у него исследовательская конференция в Нью-Йорке. Приходится всё делать самой. Только минутку — и я осмотрю твоё плечо. Я киваю, проходя внутрь темного дома. В комнатах царит неуютный сумрак, который, наверное, служит защитой от дневного зноя. И всё же впечатление не слишком приятное. Тут же останавливаю себя — хватит заниматься самообманом. Вчера здесь всё казалось мне вполне приемлемым, а сегодня… Что-то не так в ней, а не в её доме. Луна, одетая в простенькое домашнее платье светло-коричневого цвета, сегодня кажется не богиней, а скорее, совсем юной девчонкой. Маленькая, хрупкая и тонкая, словно тростник у пруда. С упорством отчаянного оптимиста пытается оттереть миниатюрный котёл, на который, видимо, пролилось какое-то лекарственное зелье. Худенькие руки и изящные пальцы явно не предназначены для такой работы. — Давай помогу. — Не стоит, — негромкий ответ. Но я уже мягко забираю котёл из её рук и в этот момент едва не роняю его. На её левом запястье — багровеющее пятно. Она слишком поздно замечает мой взгляд, который я и не пытаюсь скрыть. Только молча поднимаю глаза на её побледневшее лицо. Зря… У линии скулы заметно ещё одно пятнышко, намного меньше, но — чёрт возьми! — заметно! — Драко, это не то… — лепечет она. — Это не… Не то, что ты подумал. — Что? — недоуменно переспрашиваю, отставляя злополучный котёл на ближайший столик. — Что я подумал? Откуда тебе знать, что я подумал? — Это моя ошибка, — чеканит она в ответ, собравшись с духом. — Я допустила ошибку вчера, когда… Когда Ральф хотел поцеловать меня. Я должна была подчиниться. Не могу сдержать нервного вздоха и расстегиваю пару верхних пуговиц на рубашке. Дышать всё равно невозможно. Воображение красочно рисует картину с этим громадным охотником-«натуралистом», грозным и свирепым, а рядом с ним — эта бледная девчушка, которая кажется невесомо-лёгкой и хрупкой. Да, я не сомневаюсь, что он не бил её — от удара остались бы следы поярче, да и вообще после его ударов вряд ли она меня встретила сегодня. Это было, так сказать, незначительное применение силы — не более. — Всё в порядке, Драко, — зачем-то заверяет меня она. — Это ваше дело, — бросаю ей, опускаясь на кушетку. — Осмотри плечо, и я пойду. Она суетливо хватает с полки стеклянную баночку с прозрачной мазью и подходит ко мне. Я расстегиваю рубашку и, скомкав, бросаю её на самодельный стул у обеденного стола. Я злюсь на эту ненормальную — и даже сам не могу объяснить, почему. Возможно, за то, что позволяет ему обращаться с ней как с рабыней, а возможно… Она нежно касается моего плеча пальцами, аккуратно растирая мазь — и в этот момент моя затаённое раздражение начинает плавится, растекаясь сладкой истомой по телу. Она близко, очень близко, и аромат магнолий чувствуется, словно морской бриз, окутывающий со всех сторон… — Луна, — стараюсь внимательно следить за её лицом и глубоким взглядом, пронизывающим меня насквозь. — Скажи, ты любишь его? — Что? — пальцы испуганно замирают на моём плече и уже хотят убежать, но я перехватываю её ладонь, мягко сжимая в своей. — Ты. Его. Любишь? — Да, — тихий ответ и опущенный взгляд, а тонкие пальцы не делают ни малейшей попытки вырваться из моей ладони. «Если хотите знать истину, не слушайте, а смотрите». В памяти всплывает именно эта фраза какого-то известного писателя, книга которого валялась в моей комнате с пятого по шестой курс. Я ей верю. Всему, кроме одного-единственного слова. Этого самого «да». Она сама не верит ему. Я выпускаю её пальцы, и они безвольно опускаются на кушетку рядом с моей рукой. Ярко-синие глаза из-под ресниц смотрят немного испуганно, словно в ожидании шторма или бури, которые я немедленно самолично вызову. Нет, Луна, не будет шторма. Потому что плотина внутри меня уже не выдержала потрясений и натиска, потому что… — На пятом курсе я хотел пригласить тебя в Хогсмид, — выпаливаю я. — Но ты стала дружить с Поттером, и я не стал. Оказывается, когда ты потрясена, оттенок глаз становится слегка бирюзовым. А сейчас — максимальное потрясение. Не мне одному терпеть стихийные бедствия. А это — заметь, Луна — чистая правда. — Завтра мы можем прогуляться здесь, — робко произносит она, не в силах отвести изумлённого взгляда. — Если ты не против. — Не против, — улыбаюсь в ответ и поднимаю свою рубашку, упавшую на пол. — И не только завтра.

***

Каждый день — как набегающая прибрежная волна — неповторимый, очаровывающий, жаркий, уносящий прочь все прошлые тревоги и даже прошлую жизнь. Эти самые волны с танцующими серебряными бликами мягко слизывают слова, написанные на песчаном берегу. Я тщательно вывожу собственное имя, но волны снова уносят его с собой. Она смеётся и подходит ближе: — Напиши моё имя. Пытаюсь сохранять хладнокровие, но улыбка всё-таки выдаёт все чувства. Аккуратно выписываю тонкой палочкой четыре буквы её имени. Мгновение — и подкравшаяся тёплая волна уносит его с собой. — Теперь мы в море, — задумчиво произносит она. Она не сказала лишь одного слова, но это не проблема. Я снова тщательно вырисовываю буквы на песке. Волна приходит раньше, чем Луна поворачивается и успевает увидеть написанное. Теперь всё правильно. Отряхиваю ладони и поднимаюсь с места, просто иду навстречу к ней, глядя, как у самой кромки волн тёплый прибой ласково целует её босые ноги, а ветер задорно играет золотом волос. Теперь наши имена в море и на земле. «Вместе».

***

— Когда-то я мечтала, чтобы ты пригласил меня на Святочный Бал, — задумчиво произносит она, глядя на краснеющий закат с одной из прибрежных скал. — Серьёзно? — не на шутку удивляюсь такому заявлению и делаю галантный жест приглашения на танец. — Тогда, леди, позвольте загладить свою вину. Потанцуем? Я кивком указываю в сторону костров и музыки, разливающейся по всему побережью, а в её взгляде вижу удивление и восторг: — Конечно! Я никогда не танцевала, только немножко в Хогвартсе. И дома с метлой. Смеюсь и хватаю её за руку. Мы бежим по склону вниз, туда, где в сумрак под ритмичную музыку танцуют пары смуглокожих местных жителей. Наверное, мы здесь в диковинку, но никто не показывает вида, да и нам, собственно, всё равно. Здесь каждый танцует так, как хочет, так, как просит его душа. Это погружение в собственные чувства и эмоции, и совершенно не важны техника, движения и прочая чепуха. Это — настоящий танец. Я обнимаю её сзади, позволяя томной медленной музыке увлечь нас в свой водоворот. Она улыбается и заворожено смотрит на полную луну и её танцующее в волнах отражение. Плавное мерное покачивание в ритме, заданном парой местных музыкантов. Аромат её волос и тепло бархатной кожи, которое чувствуется через тонкую ткань светлого платья. Изящный поворот ко мне — и она уже в моих объятиях, а в глазах цвета темных сапфиров плещется что-то неуловимое, безбрежное, как сам океан. Пара костров гаснет, а музыка по-прежнему волнует побережье. Теперь нам светят только звёзды. Я чувствую, как тёплая волна украдкой касается моих ног и знаю, что она после пары поворотов уже дважды наступила на наши влажные следы, оставшиеся на песке. В этот миг я по-настоящему завидую нежному прибою, позволяющему себе такую вольность, быть к ней ближе всех… Луны уже не видно, но россыпь звёзд становится ярче, а небо ещё не начинает светлеть. Мы почти не сходим с места, а её руки, словно невесомые крылья, лежат на моих плечах, обнимая и одаривая пьянящим чувством счастья. Я чувствую её дыхание на своей груди и то самое волнующе-щекочущее ощущение, которое оно пробуждает внутри. — Здесь всё настоящее, верно? — шёпотом произносит она, поднимая на меня взгляд, в котором отражаются звёзды. — И мы другие. — Выходит, я раньше не знал, какая настоящая Луна Лавгуд? — улыбаюсь в ответ. — Ты и сейчас не знаешь, — я не вижу, но чувствую, как на её губах появляется загадочная улыбка. — И какая же? — задорно спрашиваю. Ответ едва не опережает окончание моего вопроса. Она лишь обнимает крепче и чуть привстаёт на цыпочках, а затем — бесконечный сладкий сон наяву. Ошеломляющее и нежное прикосновение губ в поцелуе останавливает время. Больше нет ни моря, ни звёздного неба — ничего, кроме её нежности и страсти, слившихся воедино на горячих губах, кроме её чувственных объятий и тёплых ладоней, скользящих по моим плечам, отчего невозможно дышать, потому что воздухом становится только она. И всё, что было в прошлом, уносится вместе с волнами, куда-то вдаль, где нас уже нет…

***

— Сюда боятся ходить, — говорит она, указывая на небольшой скалистый подъём в лесу, стараясь перекрикивать шум воды. — Местные жители считают, что здесь водятся большие и очень опасные ягуары. Мы поднимаемся на вершину скалистого холма, и только теперь открывается фантастический вид громадного водопада, который ревущими потоками обрушивается вниз, устремляясь к реке у подножия скал. — В древности считали, что он выполняет желания и дарит людям счастье, — продолжает мой «экскурсовод». Она подходит к самому краю склона и раскидывает в стороны руки, словно крылья птицы, окунаясь в потоки тёплого и сильного ветра, который мчится от падающей воды. И в этот момент я понимаю, что всё сделал абсолютно правильно. Впервые самостоятельно принял решение — своё, исходящее от самого сердца. На утреннее письмо матери и Астории с вопросами о возвращении домой я написал всего пару строк: «Я не приеду. Простите». Это не безумие и, возможно, многие сочтут меня последним поддонком, но я не могу больше обманывать себя и других. Я и так слишком много лгал в жизни. Теперь — только правда. Небо грозно хмурится сизыми тучами, которые здесь заволакивают его в мгновение ока. Луна поднимает глаза ввысь, а потом смотрит на меня: — До ливня вернуться не успеем, но у меня есть одно неплохое укрытие. Мы едва успеваем пройти под гигантскими листьями лиан и кустарников, как на нас обрушивается целый водопад, несущийся с неба. Возле её укрытия, выемки в стволе огромного дерева, мы уже изрядно промокшие, но счастливые. — Какой же ты красивый, — выдыхает она нежно касаясь моего лица и намокших прядей волос. — Ты похож на бога рассвета. Здесь верят в такого. Я только сильнее обнимаю её, прижимая к себе и вглядываясь в стену дождя, которая заслонила наше уютное пристанище от всего мира: — Я не уеду, Луна. Без тебя я никуда не уеду. — Это неправильно, — шепчет она, касаясь моих губ кончиками влажных пальцев, словно запрещая возразить. — Это неправильно. Я не понимаю, что это, но я тоже не могу иначе. Я не могу без тебя. И за это я, холодный расчётливый эгоист, готов без раздумий отдать собственную жизнь, которая была прежде такой никчемной и пустой. Я осыпаю поцелуями её раскрасневшееся лицо, стараясь превратиться в солнечные лучи, которым позволено всё. И пусть нет солнца, а влажный дождливый вечер уже закрывает сумерки, словно тёмный занавес — мне не нужно и солнце, если рядом она. Улыбается и тает, полностью отдаваясь своим желаниям — и больше нет преград и границ, словно замков, построенных на песке. Внутри — только жар раскалённого солнца-сердца, которое утопает в волнах манящего прибоя её глаз. Всё жарче плавится в венах золото, всё сильнее рвётся наружу вулкан, пробуждающийся под её губами. И кажется, будто в этот миг небо и солнце, океаны и водопады, миллионы огней и звёзд — только внутри нас самих…