Мы не будем забыты.

Опять пустые разговоры, С концами не свести концы… Нас учат честной жизни воры И — благородству — подлецы.

      Солнечный луч светил в глаза спящего мальчика. По стенам, обклеенным в причудливые обои с маленькими летающими мячиками, прыгали зайчики. Сквозь приоткрытое окно залетал тёплый ветер, который колыхал занавески и гонял по полу мелкие бумажки.       Мальчик сладко зевнул и перевернулся на другой бок. Его волосы были очень сильно взъерошены, карие глаза плотно закрыты, а на губах играла довольная улыбка. Должно быть, ему снилось что-то хорошее и радостное. Звали этого мальчика Джеймс Поттер.       Джеймс был обычным одиннадцатилетним мальчиком. Хотя, нет, не обычным. Дело в том, что юный Поттер был волшебником. Самым настоящим!       Его родители — Дорея и Карлус Поттер — очень сильно любили своего единственного сына. Мальчик был непоседливым, весёлым и жизнерадостным ребёнком. И, конечно, Джеймс очень сильно ждал своё письмо из Хогвартса и волновался, что оно может не прийти.        — Джеймс, солнышко, пора вставать. — в комнату сына зашла Дорея.       Это была среднего роста женщина с золотистыми волосами и добрыми зелёными глазами. От неё всегда исходило тепло и понимание, которым был пропитан весь дом Поттеров. Джеймс точно знал, что его мама — это самое доброе и любящее существо на планете.        — Ещё чуть- чуть, мам. — сонно сказал мальчик и повернулся в другую сторону.        — Хорошо. Правда, жаль, что ты пропустишь подарок от папы. -наиграно расстроилась мама.       Это подействовало — Джеймс сразу же вскочил, надел очки и уставился на маму горящими глазами. Он сразу смекнул в чём дело.        — Оно… оно пришло? Письмо пришло?        — Возможно. — весело пожала плечами Дорея. — Но, чтобы это узнать, ты должен встать, умыться и спуститься на завтрак.       Женщина тепло улыбнулась и вышла из комнаты.       Джеймс сразу же вскочил и побежал одеваться и умываться. Сегодня его моторчик работал в два раза сильнее.       Спустившись вниз, он увидел, что родители о чём-то тихо говорят, но, заметив сына, надели на лица хитрые ухмылки и замолчали.        — Доброе утро, сынок. — поздоровался Карлус.        — Пап, письмо пришло, да? — Джеймс так волновался, что даже не притронулся к своим любимым блинчикам с джемом.       Глава семейства встал и вытащил из заднего кармана брюк чуть помятый конверт. Адрес был написан изумрудно — зелёными чернилами. А закреплён печатью с гербом Хогвартса в окружении льва, змеи, барсука и орла.       Джеймс быстро схватил конверт, развёрнул его и стал читать долгожданное письмо. Родители смотрели на это с гордостью и умилением.        — Я ВОЛШЕБНИК! УРА! — закричал юный Поттер. — Мам, пап, а когда мы пойдём за вещами к школе?        — Думаю, после обеда. — улыбнулась Дорея и гордо посмотрела на сына.       Это было лучшее утро, приходившее в Годрикову впадину.

***

       — Хозяин, пора вставать.        — Отстань, Кикимер.        — Мадам будет недовольна, сэр…        — Ладно. Встаю.       Сириус медленно сел на кровати и широко, что не свойственно аристократу, зевнул. Взгляд его упал на зелёный балдахин и тёмные покрывала, а после переместился на маленький уголок окна, из которого в комнату хоть немного просачивался утренний свет. Кикимер резко задёрнул шторы, и всё вернулось в прежнюю пустоту и черноту. С негромким хлопком эльф исчез.       Сириус вздохнул и посмотрел на часы. Завтрак должен начаться через пять минут, а проклятый домовой эльф не разбудил его пораньше. Конечно, ведь с Кикимером у Сириуса были очень плохие отношения.       Почему? — этот вопрос юный Блэк редко задавал себе. Его единственным ответом было то, что эльф просто любит госпожу больше остальных, отца уважает, а вот с младшими не собирается строить никаких отношений. Ну и поделом.       Быстро приведя себя в порядок, Сириус побежал вниз. Но на последнем пролёте стал чинно, как подобает аристократу, спускаться вниз. Лица с портретов, мимо которых он пробегал, недовольно поджимали губы и качали большими головами, но мальчик не обращал на них внимания, считая простым предметом интерьера.       За столом уже сидели все члены семейства, не считая мальчика. Отец — Орион Блэк — читал какие-то бумаги, и лицо его было хмурым. Орион редко разговаривал с детьми и все дела, касающиеся их воспитания, доверял своей жене. Вальбурга Блэк была очень холодной дамой. Она не любила магглов и даже, как казалось Сириусу, всю свою семью. Последний и самый родной человек был братом Сириуса. Регулус был очень вежливый, воспитанный и дружелюбный мальчик. Сириус его очень сильно любил.       Когда Сириус сел за стол, Вальбурга гневно посмотрела на него, но промолчала. А вот отец отложил бумаги и холодно произнёс:        — Тебе пришло письмо из Хогвартса. После обеда ты с Кикимером отправишься покупать вещи.       Ни капли гордости за сына. Ничего.       Сириус кивнул и посмотрел на брата, который искренне улыбнулся ему. Хоть кто-то любит его.

***

      В комнате с большим окном, прибранным письменным столом, стеллажами, на которых стояли книги, сидел мальчик. Его лицо было очень грустным и на нём виднелись шрамы. Римус Люпин, а именно так звали мальчика, посмотрел в окно и услышал голоса соседских детей, которые играли в какую-то забавную игру. Римус тоже хотел бы с ними поиграть, но не мог. Он был страшно болен ликантропией.       Это означало, что каждое полнолуние мальчик становился ужасным монстром. Всю свою жизнь Римус только и делал, что отказывал себе в чём-то: в дорогих игрушках, в обществе, а главное в друзьях. Какие люди захотят водить дружбу с оборотнем?       Родители Римуса были волшебниками, а значит, их единственный сын тоже. Ему недавно исполнилось одиннадцать лет, и это означало, что скоро должно было прийти письмо в Хогвартс. Но о какой школе мог мечтать Римус, будучи оборотнем! Директор никогда не рискнёт безопасностью учеников ради одного мальчика.        — Римус, дорогой, спустись, пожалуйста. — тёплый, ласковый мамин голос звал мальчика в гостиную.       Римус спустился в гостиную и удивился. На диване сидел старик. У него была длинная белая борода, остроконечная шляпа и мантия, расшитая звёздами. «Ну, конечно. Дамблдор» — подумал Римус и вновь удивился. Зачем это директору школы приходить к нему, если учиться в Хогвартсе он всё равно не сможет?        — Добрый день, Римус. Ты же знаешь, кто я? — спросил Альбус. Римус кивнул. — Так вот. Я хочу предложить тебе учиться в школе Хогвартс.        — А, вы знаете, что я… оборотень? — нервно спросил Люпин. Родители в это время почему-то смотрели на ситуацию спокойно.        — Да, я знаю о твоей болезни. Но также, я уверен, что из тебя выйдет хороший волшебник. Все меры предосторожности будут приняты. Раз в месяц школьная медсестра будет водить тебя в специальное место. И да, не нужно говорить всем о своей проблеме. Дети же разные — кто-то отнесётся с пониманием, кто-то нет. Ты согласен?       Римус всё ещё не мог поверить в своё счастье. Ему предлагают учиться в лучшей школе волшебников? Да это же его самая заветная мечта! И забыв про всю опасность, Римус понял, что это его единственный шанс стать хоть кем-то в этой жизни.       Мальчик радостно кивнул и рассмеялся. Он был счастлив.

***

      Питер устало посмотрел в окно. Ему никогда не нравилась эта улица. Слишком мрачная, слишком неуютная. Она напоминала ему о доме, в котором было слишком мало любви.        — Ешь нормально или ходи голодный! — крикнула мать Питера — Джессика.       Питер испуганно глянул на неё и принялся за свою кашу, приготовленную абсолютно без любви. Джессика Петтигрю никогда не проявляла материнской любви к единственному сыну. Причины у неё, конечно, имелись, но Питер не знал о них. Также он не знал, почему у него нет отца. Однажды, мальчик спросил об этом мать, но та сильно отругала его, и после этого у Питера пропало всё желание разговаривать об этом.       Тут в открытое окно залетела бурая сова. Она кинула конверт на стол и была такова. Джессика взяла конверт, внимательно его разглядела, а потом бросила сыну со словами:        — Из Хогвартса. Не понимаю, как они приняли такое ничтожество, как ты.       Питер еле сдержал слёзы обиды. Он взял конверт, но открывать не стал, чтобы больше не злить мать.        — После обеда отправимся в Косой переулок. — вновь, уже намного мягче, сказала миссис Петтигрю.       Мальчик робко поднял взгляд на маму, но та уже успела уткнуть глаза в газету. Питер вздохнул и вновь уставился в окно.

***

      Две девочки качались на качелях. Посторонний человек никогда бы не назвал их сестрами. Они были слишком разные. Петунья Эванс — худощавая блондинка с голубыми глазами и немного грубым характером. И Лили Эванс — красивая рыжеволосая девчушка с большими зелёными глазами и очень доброй душой. Да, они были сёстрами.        — Лили, осторожнее! — крикнула Петунья, когда сестра слишком сильно раскачалась. Но Лили, кажется, не слышала. Она звонко смеялась и продолжала раскачиваться. И когда качели достигли головокружительной высоты, Лили спрыгнула. Нет, она не упала на асфальт, а спланировала по воздуху, как акробатка.       Петунья остановила свои качели и подбежала к сестре, уперев руки в боки и гневно глядя на неё.        — Лили! Мама запретила тебе так делать!        — Но ведь ничего не случилось. — рассмеялась в ответ Лили. — Тунья, гляди. Смотри, как я умею!       Лили сорвала увядший цветок с куста. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.        — Прекрати! — взвизгнула Петунья.        — Тебе же от этого не больно! — откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.        — Так нельзя. — сказала Петунья. — Как ты это делаешь? — спросила она с явной завистью в голосе.        — Всё понятно, правда?       Из-за кустов вышел мальчик. Ему тоже было одиннадцать лет. У него были длинные сальные волосы, крючковатый нос, бедная одежда и бледная кожа. Звали его Северус Снегг.       Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Снегг глядел на Лили, и его худые щёки заливались тусклым румянцем.        — Что понятно? — спросила Лили.        — Я знаю, кто ты.        — В смысле?        — Ты… ты колдунья. — прошептал Снегг.       Девочка, похоже, обиделась.        — Обзываться нехорошо!       Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.        — Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила Петунья.       Лили тут же повиновалась. А Снегг так и стоял и смотрел, как они выходят за границу площадки.       За всю дорогу до дома сёстры не разговаривали. Петунья шла широким, размашистым шагом, и Лили постоянно спотыкалась, поспевая за сестрой. Она много раз хотела попросить уменьшить темп, но каждый раз, когда её взгляд натыкался на прямую спину сестры, желание сказать об этом резко пропадало.       Даже около знакомой сердцу зелёной лужайки вокруг двухэтажного белого дома Петунья не сбавила шаг, влетая на крыльцо и хлопая дверью.       Но, придя домой, они увидели в своей гостиной очень странную женщину. Она была одета в длинную мантию в пол, чёрные волосы были собраны сзади в тугой узел, а её взгляд был очень строгим. Женщина что-то говорила мистеру и миссис Эванс.       Петунья тут же замерла, сжав пальчиками край цветастого платья. Лили выглянула из-за её плеча и с удивлением принялась разглядывать гостью.        — Лили, здравствуй. — поздоровалась незнакомка, как только Лили зашла в комнату. — Я профессор Макгонагалл. И я хочу предложить тебе учиться в школе чародейства и волшебства Хогвартс!        — Погодите. — прищурился Джеффри Эванс. — Волшебства? Исключено. Волшебства не существует!        — Вы так думаете?       Профессор Макгонагалл достала палочку и взмахнула ею. Тут же в её руках оказался букет орхидей. Но, чтобы окончательно убедить семью, женщина превратилась в кошку. В самую настоящую, живую кошку! Семья стояла в ступоре. Но порешав и подумав, родители всё же согласились отдать дочь в школу.       Профессор дала точные инструкции, где купить вещи и так далее, и была такова.       Лили закружилась по комнате.        — Тунья! Ты представляешь, я волшебница! Тот мальчик говорил правду.        — Ты не волшебница. — зло сказала Петунья. — Ты уродка!        — Тунья. — Лили остановилась и с испугом посмотрела на сестру. — Ты что, обиделась?       Но Петунья вышла, громко хлопнув дверью. По щекам Лили скатились слёзы. Это были слёзы разочарования.       Теперь в жизни Лили Эванс много всего изменится. Ведь она волшебница!