Swan Song

      Я падала в пропасть, у которой нет конца. Словно во сне, ты падаешь куда-то вниз, сердце обрывается, но ты никак не можешь это прекратить. И тогда ты просыпаешься. В своей теплой постели, за окном дождь, а ты лежишь, тяжело дышишь и смотришь в потолок.       Я и правда проснулась. Вот только снова в кровати Себастиана. Он рядом, смотрит на меня испепеляющим взглядом. И я готова сквозь землю провалиться, лишь бы не видеть его горячие недобрым огоньком глаза. Но я ведь загадала желание. Что вообще могло пойти не так?       — Однако, здравствуйте! Какого ляда ты опять здесь?       — Что последнее ты помнишь?       — Как ты загадала желание. Потом перед глазами темнота, и я падаю. А потом хоп, и я здесь, в кровати, ты снова рядом со мной. Знаешь, эти фокусы твоей сестры, как ты говоришь, меня достали. Можно она уже избавит меня от созерцания твоего хитрого личика?       — Не то, чтобы мне самой было приятно просыпаться рядом с тобой каждый день. Только не говори, что мы вернулись к началу.       — Нет. Спокойно, сегодня двадцать второе августа, и время не замкнулось, что уже радует. Но, как видно, падающие звезды все же не выполняют желаний. Значит, идем за тортом. Будем задувать свечи. Если не поможет и это, то я отвезу тебя в Ирландию искать четырехлистник.       Я нахмурилась и встала с кровати. Злосчастное кольцо на пальце отразило свет солнца мне прямо в глаз, и в уголках тут же проступили слезы. Как я устала от всего этого. Как мне осточертели эти игры. Джесс, если ты меня слышишь, прости, что я держала тебя все это время. Я готова отпустить тебя, но только не такой ценой. Умоляю, дай мне шанс вернуться к своей прежней жизни.       Следующие четыре дня мы перепробовали все, что только можно было перепробовать. Монетка в колодец, венок по воде, свечи на торте, сожжение бумажки, на которой было написано желание. Я даже загадывала желание на первый луч восходящего солнца согласно одной древней корейской традиции. Ничего не помогало, и я с каждым разом отчаивалась.       — Знаешь, о чем я подумал?       — Я не обладаю телепатией.       — Твоя сестра сказала, что ты должна загадать желание лично ей. Может она хочет, чтобы ты приехала на ее могилу? И попросила у плиты?       — И ты готов причинить мне такую боль, лишь бы просто я исчезла из твоей жизни? Это низко даже для тебя. Я не поеду в Лондон. Уж тем более не с тобой. Я не хочу, чтобы ты видел, как я буду захлебываться слезами у могильной плиты моей сестры.       — О, дорогая. Ты еще не знаешь, как ты не права. Я куплю билеты на завтрашний вечер. Днем у меня работа. А двадцать восьмого мы уже будем там. Собирай все, что тебе нужно. Потому что, надеюсь, это будет наша последняя встреча.       — Только не двадцать восьмого. Умоляю. Не в этот день. Не в годовщину ее похорон. Прошу, давай хотя бы…       — У меня нет времени возиться с этим делом. Я хочу покончить с этой пыткой раз и навсегда. Так что подбери сопли и иди складывать вещи. Надеюсь, что ты будешь готова к завтрашнему вылету. Иначе — пеняй на себя. Выведешь меня — я быстро найду, как от тебя избавиться. Одному Богу известно, как я хочу, наконец, проснуться и не увидеть тебя рядом. Как жду, что ты исчезнешь из моей жизни. И мы больше никогда не увидимся. Как я устал от твоих глупых истерик и слез.       — Хорошо.       Все для меня было как в тумане. Я не говорила с Себастианом, почти не ела и не пила. Было безумно горько от того, на что он заставляет меня идти. И я поняла, как сильно ошибалась в нем. И за этой ослепительной улыбкой и добрыми голубыми глазами я не увидела монстра. Чудовище. Он единственный знал обо всем, что я испытала. И он единственный мог меня сломать. И сделал это.       Я думала, что доверившись чужому человеку, который не сможет воспользоваться моей болью, моим страхом, я уберегу себя от мучения. Но нет. Не зря, видимо, мой внутренний голос предупреждал меня. Люди правду говорят, что нельзя заглушить колокол. Некоторые из нас пытаются сделать это, набивая его выдумками, ложью, фантазиями. Но он все равно пробивается. Потому что он зовет нас к истине.       Мы молчали вплоть до приземления самолета. Родной Лондон. Хитроу. Любимый дождь. Я как следует запахнула куртку и поежилась. Нас облепили журналисты, которые сыпали вопросами о том, когда свадьба, что мы делаем в Лондоне и прочая ерунда. Я все так же молча смотрела на Себастиана, а он на ходу придумывал нелепые истории. Платиновый ободок поблескивал на пальце, напоминая о том, что я привязана к этому человеку. Даже не знаю, как он все это объяснит потом Левиевой.       Дорога до кладбища заняла немного времени. И уже в десять утра мы стояли перед склепом. Дверь, как я и ожидала, была открыта. Значит, мы не единственные гости. В моих руках алые розы. Большой букет, как любила Джесс. Слезы в глазах. Больно и горько, ведь я не была тут почти три года. Себастиан стоит позади меня. Он даже не снимает очки, чтобы прохожие, не дай Бог, не узнали его. Что ж, хотя бы додумался, что нужно надеть черное. Я несмело делаю шаг и, поднимая голову, встречаюсь взглядом с Кейт Джефферсон. Она так постарела за эти годы. Мне хочется кинуться к ней и обнять. Расплакаться на ее плече и просить прощения за то, что я снова не сдержалась и приехала. За то, что я жива. За то, что я все еще люблю их. Их и мою Джессику. За то, что я не умерла вместо нее.       Стэн подтолкнул меня в плечо, и мы прошли мимо четы Джефферсонов. Мужчина прокашлялся, когда мы подошли к могильной плите. Я протянула руку и пальцем провела по щеке своей сестры. На фотографии она улыбалась. И я все еще помню ее улыбку. Ее смех. Ее голос.       — Прости, что давно не навещала. Но теперь я тут. Я с тобой, Джесси. Я тебя люблю, — я наклонилась, чтобы положить цветы и почувствовала, как по щеке покатилась слеза, — я скучала по тебе, родная. Прошу, прости меня за то, что я тебя не отпускала. Теперь я готова. Готова как никогда. И ты отпусти меня пожалуйста, — и уже шепотом, — верни все, как было.       Я подошла ближе и поцеловала плиту, погладила пальцем фотографию и, сделав шаг назад, обернулась. В двери стояли мама и папа. Оба в черном, оба плачут. Себастиан опустил голову, понимая, что чуда не произошло. Он резко подхватил меня под руку и повел на улицу, видя, как рыдания душат меня. Мама подняла руку, но я не поняла, что означал этот жест. Отец стер слезу и с невыносимой болью в глазах смотрел мне вслед.       — Так. Тише. Дыши, — Стэн приобнял меня, и я на секунду почувствовала, что рядом тот человек, с которым я хотела бы остаться. Друзьями, любовниками, мужем и женой… не имеет значения. Но, он не тот, кем кажется, — кажется, мы столкнулись с безысходностью.       — Нет, Себ. Ты, наверное, не вполне понимаешь значение этого слова. Безысходность — это когда через четыре года ты стоишь у могилы и осознаешь, что это не страшный сон, не чей-то глупый розыгрыш. Это правда. И ты теперь один. Это твоя жизнь, и тебе придется жить дальше, только уже без этого дорогого человека. Ты ничего уже не в силах изменить. Выбор был сделан свыше. Вот что такое безысходность. А это твое «желаю, чтобы никогда больше не встретились»… значит, плохо желаешь.       — О, а может ты плохо желаешь? Не хочешь еще раз поговорить с сестренкой? Попросить ее получше? — и снова тот Стэн, которого мы уже «полюбили», — давай, еще один заход. И может блаженная Джессика соизволит исполнить твое желание?       — Ты монстр, — я не выдержала и ударила его по щеке. Звонкая пощечина, должно быть, застала Себастиана врасплох, и он бешеным взглядом смотрел на меня, не зная, что и делать. Выражение лица вдруг сменилось, и я снова увидела мягкие черты, добрые глаза и виноватую полуулыбку, — ты самое настоящее чудовище, Стэн. И ты был прав. Лучше бы мы вообще никогда…       Я не договорила, потому что слезы снова подступили слишком быстро, и уже через несколько секунд меня сотрясали рыдания. Все еще держась за щеку, Себ шагнул вперед и обвил меня одной рукой, погладил по волосам, шепча слова извинения.       — Идем, у нас самолет через несколько часов. Нам надо возвращаться.       Я молча кивнула и, отстранившись от мужчины, шагнула к машине. Мама и папа стояли и наблюдали за тем, как я уезжаю. В глазах читалась ужасная боль утраты. Но теперь не только по Джессике. Теперь я видела, что они жалели, что не нашли тогда места в своих сердцах для меня. Но, они не попытались этого исправить и теперь.       Мне было ужасно больно ехать рядом с ним. Таксист выставил перегородку, чтобы не подслушивать то, о чем мы говорим. Но дело было в том, что говорить нам больше было не о чем. Себастиан пытался что-то сказать, но я одернула его.       — Не трудись. Не надо. Поступки кричат громче слов, а тут ты на славу постарался.       — Прости.

***

      — Я купил нам пиццу на ужин. Луковые колечки и наполеон. Как ты любишь. Давай поужинаем, — Стэн просунул голову в дверную щель и виновато посмотрел на меня. Я лежала на кровати и давилась слезами, — ну, Дэннил, тебе нужно поесть.       — Я не голодна. Поужинай в одиночестве. Или пригласи на ужин свою возлюбленную. Обещаю, что буду сидеть в комнате. И притворяться, что меня не существует.       — Не глупи, умоляю. Ты не ела уже сколько? Три дня?       Я нехотя встала с постели и побрела в кухню. Себастиан шел следом, чтобы я не вернулась обратно. За те три месяца, что мы провели в квартире после возвращения из Лондона, он снова изменился. Теперь он не пытался быстрее разорвать эту странную связь между нами. А в последние дни даже запретил мне загадывать желания. Не понимаю, почему. Я по-прежнему просыпалась в его кровати, но быстро уходила, пока он еще не успел раскрыть глаза.       Разговаривали мы все так же мало. И я видела, что его это очень угнетает. Он чувствовал свою вину и смотрел на меня так, словно боялся, что я и впрямь не исчезну из его жизни, а буду вечным напоминанием о том, каким он не хочет себя видеть. Или, что снова испорчу отношения с Левиевой. Кто его вообще знает?       — Ты знаешь, я хочу попросить прощения. Я заставил тебя пройти через весь этот ад. И я действительно вел себя как монстр все это время. Мне жаль, что я наговорил тебе все то, что наговорил. И мне не по себе, зная, что ты и сама не виновата, и сама хотела бы скорее избавиться от меня. В общем, просто прости меня. Мне очень жаль, что ты увидела эту мою сторону.       — Забудь, Себ. Надеюсь, что все получится так, как ты и говорил. Мы помогли друг другу, а после всего этого мы никогда больше не увидимся.       — Я сказал это только потому, что был зол. На тебя, на себя, на Уилла, Марго, на всех. И я все еще думаю, что если нам не разорвать этот заколдованный круг, то я рад, что застрял именно с тобой. Нечасто встретишь человека, который, являясь твоей полной противоположностью, понимает тебя и принимает таким, как есть. И ты показала мне, что можно потерять все, но найти в себе силы, чтобы жить дальше.       — Вот только давай без телячьих нежностей? Теперь я должна броситься тебе на шею и расцеловать, — Стэн поджал губы, пытаясь не выдать улыбку, — что?       — Просто… если ты грубишь, то тебе лучше. Я рад, что ты стала отвечать мне. Хотя бы даже такими вот не очень приятными вещами. Но это все же лучше, чем молчание. Ты не представляешь, какими ужасными для меня были эти три месяца. Мы шли куда-то, где ты мило улыбалась на публику, я мог обнять тебя, мы говорили. А потом, дома, все возвращалось к истокам. И я просто не знал, как изменить это. Но я пришел к выводу, и я думаю, что нам просто нужно смириться с тем, что произошло. Может, когда мы научимся принимать всю эту ситуацию как данность, научимся жить так, может тогда все это разрешится само собой?       — Стэн, я пообещала тебе и себе, что я сниму это, как ты говоришь, проклятье. И я свое слово сдержу.       — Хорошо. И мы все же не сможем остаться друзьями, верно?       — Джесс предупредила, что, как только падет все это волшебство, — я закавычила слово характерным движением пальцев, — вселенная сделает все, чтобы нас разделить. Поэтому мы буквально никогда больше не увидимся. Просто не сможем. А даже если и увидимся, то вряд ли узнаем друг друга. Так что…       — То есть это цена, да?       — За магию всегда нужно платить, Себ. Такова плата за то, что нам предоставили шанс, от которого мы отказываемся.       — Тогда может нам не стоит отказываться? — мужчина встал со своего стула и, подойдя ко мне, опустился на колени, — может выбор был сделан сверху. А им там наверху виднее, что должно быть. В конце концов, Дэннил, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Ты понимаешь, что это значит? — я кивнула, — может это и есть судьба?       — Верить в судьбу то же самое, что отрицать возможность выбора. Никто не может решить за тебя, что с тобой будет. Но и никто сам не знает, что может с ним случиться дальше. Завтра я могу попасть под автобус, и ты будешь свободен. Но я не хочу делать тебя заложником своих желаний…       — Дэннил, прошу. Я не знаю, почему все так происходит. Но для этого должно быть свое рациональное объяснение! Почему-то выбрали именно нас с тобой, не тебя с Крисом Эвансом или даже с Майклом Фассбендером. Почему-то ты оказалась именно в моей постели тем утром.       — Себ, я уже приняла решение. Сегодня ты весь такой хороший, а завтра я снова не вовремя выйду из комнаты, и ты обрушишь на меня шквал своих оскорблений. И я не хочу, просто не хочу выслушивать это еще раз. Все это закончится, и ты сможешь… Просто выбросишь меня из головы.       — Если бы все было так просто. Мне кажется, что я, сам того не ведая, влюбился в тебя. И просто побоялся этого чувства, поэтому и решил оттолкнуть. И все это очень странно, и такое вообще впервые со мной. Но теперь я осознаю это. Я чувствую, что мне больше не нужна другая. Я люблю тебя. Поэтому я не хочу, чтобы ты уходила. Давай оставим все так, как есть. Ведь у тебя все равно ничего не выйдет, как бы ты ни пыталась.       — Откуда такая уверенность?       Стэн сглотнул.       — Мне повторить вопрос? С чего ты взял, что у меня ничего не выйдет?       — Прежде чем я скажу тебе, пообещай, что не начнешь кричать и ругаться? — я подняла бровь, ожидая дальнейших объяснений, — обещай, — я кивнула, и Стэн, поднявшись с колен, протянул мне руку и повел за собой в гостиную. Он сел, усадил меня рядом и приобнял, глядя в глаза. Наклонился и поцеловал в губы, словно думая, что это будет последний наш поцелуй, — ну, была — не была. Дэннил, помнишь, в то утро, когда мы говорили про то, верю ли я в чудеса, я сказал, что не верю, я кивнула, не совсем понимая, к чему он ведет, — И я не соврал. Потому что в полночь, в мой День Рождения, когда я, как и ты, думая о своем умершем друге, загадал желание, оно не сбылось. Я попросил его об одной мелочи, небольшой услуге. Я сказал «я больше не хочу быть один».       — Что? Ты… да ты же… да я…       — Тише. И потом ты появилась в моей квартире. Сначала я не понял, в чем дело. А потом у меня был тот же сон, что и у тебя с Джесс. Только я с самого начала знал, как можно избавиться друг от друга. Вот только мой друг сказал мне гораздо больше, чем Джессика сказала тебе. А потом я просто испугался того, что все слишком стремительно развивается. Ты открылась мне той ночью, мы переспали. И то, что я мужчина, вовсе не значит, что я не боюсь отношений или чего-то такого. А особенно отношений после ужасно болезненного разрыва. А потом Марго… я так долго ее ждал, и она устроила этот скандал, что я сорвался на тебя. А потом вдруг понял, что она-то мне и не нужна больше. И этот перелет в Англию. Твои родители… они так смотрели на нас. Не знаю, что я несу, Дэннил. Но одно я знаю точно. Пока я не загадаю это желание, ты никуда отсюда не денешься.       Я дала ему пощечину. Каков нахал. Он все это время знал.       — Я из кожи вон лезла, чтобы сделать то, что ты так просил. А ты знал. Все это время ты знал и заставлял меня испытывать на себе все, что я пережила. Стэн, ты просто больной.       Себастиан снова наклонился и поцеловал меня. Я чувствовала, как горит его щека от моего удара, но мне было его совсем не жаль. Сам виноват. Сам напросился.       — Я люблю тебя, Дэннил Энн Джефф…       — Свон.       — Хорошо. Я люблю тебя, Дэннил Свон. Останься…       — Себ, я не могу. Я боюсь. Боюсь, что оставшись здесь, я потеряю все то, что у меня было. И я боюсь ошибиться с выбором. Ты меня за нос водил почти четыре месяца. А вдруг ты и сейчас меня обманываешь. Вдруг ты снова превратишься в того, кем был тогда, на кладбище.       — А ты не боишься потерять то, что у нас может быть?       — Может быть, а может и не быть.       — Ты уверена? Потому что если мы обратим желание, то мы будем помнить то, что с нами случилось только урывками. То есть мы будем помнить, что с нами было, но не будем помнить друг друга. Ни лиц, ни элементарно номера телефона. Мой адрес сотрется из твоей памяти. И нам останутся лишь воспоминания о том, что у нас было, и что мы потеряли. Ты даже не вспомнишь, что ты была моей. Поэтому мы и не сможем найти друг друга. Мы будем друг для друга воспоминанием о прошлой жизни, словно сон. Это мне сказал мой друг. Этого ты не узнала от сестры. Так что подумай еще раз, стоит ли оно того? На все ли сто процентов ты уверена в правильности своего решения?       — Да.       — Если это то, чего ты хочешь, то давай сделаем это сегодня в полночь. Загадаем желание, и я навсегда исчезну из твоей жизни, словно меня в ней никогда и не было.       Я поджала губы. Всеми силами пыталась спрятать слезы, но выходило паршиво. Черт, кажется, я сейчас расплачусь. Себ улыбнулся и оставил поцелуй у меня на лбу. Я ответила на улыбку.       — Если ты и правда веришь в судьбу, то ты найдешь меня. Где бы я ни была, ты меня найдешь. И тогда мы будем вместе. И это не будет просто чьей-то шуткой, желанием.       — У нас есть еще три часа до полуночи. И я, кажется, знаю, как нам их провести.       Я подняла бровь в немом вопросе, на что получила лишь ухмылку и легкий поцелуй в губы.       Себастиан подхватил меня на руки и усадил себе на колени. Смотря в его глаза, я видела сколько в них боли и грусти. Я понимала, что так жить нельзя, что быть заложником этого мира просто невыносимо. Невозможно. И все же мне было страшно сделать не тот выбор.       Стэн легко коснулся моих губ своими и на мгновение остановился, словно спрашивая разрешения. Я прикрыла глаза и чуть заметно кивнула, после чего он раскрыл мои губы языком и проник внутрь. Я положила руки ему на плечи и поерзала на коленях. Мужчина усмехнулся и подхватил меня за попу, крепче прижимая к себе.       Он пах слишком сладко, слишком знакомо. Так пахнет родной дом, в который ты возвращаешься после долгой разлуки. Я углубила поцелуй и почувствовала, как рука мужчины скользнула мне под майку, пересчитывая ребра, проникая под тонкое кружево лифчика. Недолго думая, я разорвала поцелуй и за мгновение стянула футболку, открывая взгляду мужчины грудь.       — Ты идеальна.       Он опустился с поцелуями ниже и пальцами вырисовывал узоры на моей коже, обводя расправленные крылья моего лебедя. Я стонала, чувствуя, как его член уже упирается мне в бедро. Еще некоторое время, и Себ остался без джинсов и рубашки, а я избавилась от своей одежды.       — Я не хочу делать это с тобой на диване. Ты достойна лучшего, — он подхватил меня за бедра, и я обвила ногами его торс, впиваясь в сладкие распухшие губы. Волосы посыпались вниз, накрывая плечи Стэна, и он поморщился от щекотки, — ты лучшая.       Себастиан распахнул дверь и занес меня в комнату. Даже не потрудился включить свет, и лишь повалил меня на кровать, осыпая поцелуями шею, грудь, живот. На моем теле не осталась, наверное, такого места, куда бы он меня не поцеловал, и я с ума сходила от того, что Стэн вытворял. И пусть мне было не с чем сравнить, я все еще была уверена, что это лучший мужчина, о котором только можно мечтать.       В этот раз все было совсем не так, как в ту ночь. Мы были трезвыми, и все происходило осознанно. Я чувствовала, с какой нежностью и лаской он касается моей кожи, как трепетно целует меня, какие нежные поцелуи оставляет на моем животе, бедах, коленях, как бережно и аккуратно входит в меня.       Мой вскрик насторожил Себа.       — Что-то не так?       — Нет, все хорошо. Просто я пока не привыкла, — опускаю глаза, чувствуя, как сгораю под его недоумевающим взглядом. Боже, неужели не догадался? — продолжай.       — Только потому что ты просишь, принцесса, — Себ наклонился ко мне и, двинув бедрами, вошел полностью. Мужчина тут же впился в мои губы и жадно закусил нижнюю, — скажи, если будет больно. Два с половиной часа удовольствия, и я готова была поклясться, что больше никогда в жизни не смогу почувствовать такого, как с Себастианом. Лежа в его объятиях, выводя узоры на влажной груди, я думала о том, что мне очень жаль, что все это лишь желание. Что это не реально, и никогда не станет реальностью, потому что в этом новом мире, где мы оказались по счастливой (или не очень) случайности, нет места тому миру, откуда мы пришли. И уже завтра мы оба проснемся в своих постелях и больше никогда не увидимся.       — Не передумала? Мы ведь можем оставить все так, как есть, и жить дальше. Пусть и в этом иллюзорном мире. Или завтра проснуться в тот самый первый день у себя дома.       — Себ, я верю, что если мы захотим быть вместе, то обязательно сможем друг друга найти. Но жить в «краю недосказанных историй»… это слишком странно.       — Я люблю тебя. И если это именно то, чего ты хочешь, то я готов тебя отпустить. Скоро полночь, милая. Одевайся, пойдем загадывать желание там, где все это началось. На балконе, где я впервые произнес свое.       Я вынырнула из-под одеяла, натянула на себя первую попавшуюся под руку одежду и достала из гардеробной один из свитеров Себа.       — Можно?       — Конечно.       Он был очень расстроен, подавлен, выбит из колеи. Я могла прочитать это в его глазах, и мне было больно, что все это должно закончиться.       — Себ…       — Да?       — Возьми, может это поможет тебе найти меня в нашем настоящем мире, — я улыбнулась и, снимая с шеи впервые за четыре года своего лебедя, положила подвеску с цепочкой на раскрытую ладонь мужчины. Он наклонился и поцеловал меня в губы, — я тоже тебя люблю. Идем, чем раньше мы это сделаем, тем быстрее мы сможем найти друг друга.       Мы стояли на балконе, Себ обнимал меня за талию и шептал слова любви, перебирая мои волосы. Я плакала, потому что мне было страшно. С одной стороны я прекрасно понимала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что я слишком быстро простила его лицемерие, его обман, его поступки. И так не бывает в настоящей жизни. За все приходится платить. Но с другой, я понимала, что оставляю здесь с ним еще и частичку себя. Свое сердце. Которое слишком сильно принадлежало ему.       — Ну, что ж, пора. Себ, несмотря на то, что ты говнюк, — он усмехнулся, — я тебя люблю. И я буду счастлива, если ты меня найдешь. Я буду пытаться найти тебя, только обещай, что не будешь слишком тщательно прятаться.       — Ты тоже. И будь осторожна. Я не хочу, чтобы ты попала под автобус, — я пожала плечами, — я люблю тебя.       Мы в последний раз посмотрели друг другу в глаза, и Стэн поцеловал меня. Я верю, это падение… это только начало. И впереди нас ждет взлет. В один голос мы произнесли желание, и, как и в прошлый раз, я почувствовала, что лечу в бездну.       Падение и… взлет.