Человеки с каре.

Под проницательным взглядом друга, Максим выкуривает две сигареты подряд. Заглушая мысли, он делает затяжку за затяжкой, пропуская дым в легкие и умиротворенно прикрывая глаза. Он не доволен тем, что делает сейчас, но не может заставить себя остановиться.

Либо так, либо пиздец вашей Кошелевой.

— Дай мне еще одну, — требует Анисимов, выбрасывая окурок. Трущев, не церемонясь, протягивает ему всю пачку, внимательно следя за рваными жестами товарища. Свобода действительно выглядел дергано, пальцы подрагивали, ногой он отстукивал какой-то ритм на кафельном полу, а глаза не могли остановиться на чем-то одном, непрерывно исследуя давно знакомую комнату. Поднося к губам очередную сигарету, Максим на секунду останавливается, думая о раке легких и о девочке с каре, которая довела его до этой ситуации, а потом ему в голову приходит совершенно глупая, по его мнению, идея:

А что если вжать в стену не Майер, а Кошелеву?

— Не переусердствуй, — чересчур спокойно говорит Трущев, будто Анисимова не разрывает на части от собственной неопределенности. — Тебе еще нужно вернуться и продолжить репетицию. Или ты хочешь, что бы Крис задохнулась от этого ужасного запаха? — Плевать, — выдыхает Свобода, прокручивая сладкую мысль в голове.

Будет прекрасно разрушить ее.

— Не заигрывайся, у вас одна цель, помнишь? — не отступает Трущев. — Помню, — он тушит сигарету, многозначительно улыбается другу и покидает комнату, громко хлопая дверью. Сереже остается лишь выругаться и закурить самому. Анисимов, недолго думая, направляется прямиком в репетиционную, где несколько минут назад оставил артистку с ее незамысловатым рисунком и желанием подружиться. У него теперь тоже есть желание и Кошелева, как никто другой, может помочь в исполнении. Она сидела за фортепиано, старательно вырисовывая изгибы выдуманного для Максима берега. Закушенная губа и блуждающий по рисунку взгляд навели Анисимова на мысль, что рисунок уже закончен, но Кристина почему-то не спешит его презентовать.

Боится реакции.

— Как успехи? — чуть откашливаясь, произносит, будто и не уходил никуда. — Как-то…- девушка неуверенно ведет плечами, поднимая глаза — прохладно. Анисимов усмехается, садится рядом, забирая из рук напарницы лист, и широко улыбается. Место созданное Кошелевой, было очень похоже на существующее в его голове, только не хватало звука чаек и бьющихся о камни волн.

Практически дом.

— Похоже, — пряча подарок в свой блокнот, Максим следит за реакцией Крис, которая после похвалы чуть пришла в себя, выпрямляя спину и расплываясь в улыбке. — Теперь можно и к музыке приступать, — как младшую сестру, он треплет ее по волосам, а потом касается пальцами клавиш, находя некое сходство между ними.

Я не буду торопиться. Я тебя с ума сведу.

Девочка с каре, недовольно поправляя прическу, занимает место напротив Максима, полностью погрузившегося в ноты и звучание. Он несколько раз переделывает мелодию: делает ее динамичнее, позже медленнее и таинственнее, но после нескольких попыток, они остановились на чем-то среднем, больше напоминающем самую первую мелодию и приступили к репетиции написанного ночью фрагмента. Кристина пела увереннее, чем в первый раз, текст становился интересным, настоящим, живым. Максиму хотелось верить, что она привыкла к нему, в рабочем смысле слова, что ей комфортно с ним творить, и они наконец-то сдвинутся с мертвой точки. — Теперь нужно придумать припев. Припев — это самое главное, — поднимаясь со стула, Свобода перемещается на диван, внимательно разглядывая девушку, ставившую заметки в свой планшет. — Есть идеи? — Про волосы — это он образно сказал? — девушка поднимает глаза на Свободу, который только жмет плечами в ответ и закрывает глаза. Тишина стала чем-то неотъемлемым при общении этих двоих, они слишком громко думали, чтобы при этом еще и разговаривать. Кошелева, задумавшись, прикусила указательный палец, взглядом остановившись на комфортно развалившемся мужчине. — Вот бы сейчас выпить, — шепчет Анисимов, потирая глаза и чуть меняя позу. Кристина морщит носик, вспоминая запах алкоголя и то, какими противными люди становились после его употребления. Нормально, в компаниях где алкоголь занимал лидирующие позиции, она себя никогда не чувствовала, но сейчас возразить что-то Максиму не могла.

Не считала нужным.

Он был похож на кота своими странно эстетичными позами и движениями. Волосы давно уже были не просто в творческом беспорядке, а в самом настоящем хаосе, но Кристину сейчас не бесило это. Он не раздражал сейчас, когда просто молчал, лежа в нескольких шагах от нее не в самой удобной позе, а даже веселил своей непосредственностью и какой-то странной открытостью. — Что ты обычно пьешь? — спрашивает Крис, делая несколько шагов и садясь рядом. За сутки, они слишком большое количество времени провели вместе. Кошелева уже выучила жесты Максима, когда он нервничает или злится. Не то, что бы ей помогло это как-то, но сам факт того, что она теперь знает, заставляет ее задуматься о привязанности.

Как понять, что привязался к человеку?

— Ты разбираешься в алкоголе? — издевательски хмыкая, Свобода распахивает глаза, фокусируя взгляд на партнерше. — Просто интересуюсь, — перебирая пальцами край кофты, она на самом деле не замечала внимательного взгляда Максима устремленного прямо на нее. — Ты задаешь так много вопросов, девочка с каре, зачем тебе эта информация? — поднимается с дивана, потягивается и снова садится за инструмент, наигрывая аккорды. — Давай напьемся? — просит она, даже не поднимая глаз на Свободу. Кошелева выглядела так невинно в своей короткой юбке и заправленными за уши прядями волос, даже не подозревая о чем несколько минут назад думал Свобода. Как в ее голову вообще пришла мысль, что выпить с Анисимовым будет прекрасной идей? — Ты не хочешь этого, — отмахивается мужчина, продолжая сочинять мелодию, иногда закрывая глаза прислушиваясь. — Хочу, — произносит твердо, будто на самом деле не прочь выпить с самым неприятным для нее человеком на проекте. Свобода намеренно делает паузу, пытаясь понять мотивы артистки, переставая на мгновение даже терроризировать клавиши. Интересная выйдет история: пьяная Кошелева пишет песню с главной мразью страны и все это фиксируют камеры. Хоть сейчас продавай любой газете за бешеные деньги.

Чего ты добиваешься, глупая?

— Докажи, — парирует Максим, смотря прямо в глаза. — Почему я должна? — поднимается с дивана, делая шаг к Анисимову, но когда он грубо прерывает ее, делает шаг назад, снова опуская глаза. — А почему должен я? — закатывает глаза, забывая о своем обещании быть добрым и терпеливым. — Так мы не договоримся, — всплескивая руками, Кристина отходит подальше от Максима, смотря на него исподлобья обиженным взглядом брошенного котенка.- Я хочу как лучше, — стараясь успокоиться, разжимает кулачки, делая еще несколько шагов по студии. — Давай в этом дуете, думать буду я, хорошо? Свобода шумно выдыхает воздух, ожидая хотя бы обиженного кивка напарницы, но получает лишь раздраженное фырканье и громкий хлопок двери. Совсем не такого результата он ожидал сегодня, совсем не это было в его голове, когда он возвращался в репетиционную несколько минут назад. У Кошелевой в голове мысли, которые даже сама она не в силах расшифровать и перевести на свой лад, а Анисимову, тем более, не подвластно подобное. Он людей только по глазам и по движениям читать умеет, а что в головах у них в эти моменты, он угадывать не умел, хотя, очень хотел бы иметь такую способность. Кристина, конечно, возвращается через несколько минут с чаем и печеньем, грубо украденным из-под носа у Никиты, ставит это все на небольшой столик, усаживает за него Максима и по-детски произносит: — Я обижусь, если ты сейчас же не возьмешь кружку в руки и не сделаешь глоток.