Патронус

Суббота выдалась очень холодной, хоть и солнечной. Встав довольно поздним утром Гарри обнаружил, что спальня пуста. Видимо, это было выше достоинства Малфоя — находиться с бывшим гриффиндорцем больше, чем того требовали обстоятельства. Отсутствие чемодана белобрысого немного напрягало, но Гарри все же был рад немного побыть наедине и собраться с мыслями. Перемены наступили слишком быстро и явно не в лучшую сторону. Теперь-то жизнь явно решила не щадить мальчика-который-выжил. Это же надо быть таким везучим, чтобы делить спальню со своим злейшим врагом и одновременно учиться у своего нового декана, который с самого первого урока терпеть его не мог! Хотя Гарри не мог не признать, что благодарен Снейпу за то, что ни один человек в школе не узнал о его «делах». Помнится, гриффиндорец наговорил слишком много ненужного этим летом, за что ему было очень стыдно. Снейп явно не тот человек, которому следует знать о его родственниках. Тем более, после того, что Гарри услышал из перепалки Сириуса со Снейпом. Крестный явно обвинял Снейпа в смерти его родителей, но тот сказал нечто странное. «Я бы ни за что не предал Лили, даже если бы стало легче дышать без Джеймса», — эти слова настолько сильно засели в голове, что Гарри до сих пор их помнил. Но что означают слова Сириуса про то, что его отец издевался над Снейпом? Или все было наоборот, и Снейп издевался над Джеймсом? Слишком много вопросов и слишком мало ответов. У Гарри с самого начала учебного года не было времени подумать над всем этим хорошенько: сначала он уехал к Орденцам, а затем в школу, где постоянно ему приходилось противостоять Амбридж и ее извращенным пыткам. Гарри непроизвольно почесал руку, на которой уже не так хорошо была видна фраза, что выводилась несколько раз его же кровью. Интересно, учителя знали об этом? По крайней мере, Макгонагалл была в курсе, но ничего не могла поделать, ведь за Амбридж стоит министерство и никто не хочет остаться безработным. Гарри даже не уверен, кто ему меньше нравится: эта жаба или Снейп. Хотя в последнее время профессор сильно не донимал его, и это было очень странно. Несколько раз Гарри даже порывался спросить, все ли с ним нормально, но каждый раз передумывал, боясь бури, какую могут вызвать его слова. С перераспределения прошло несколько дней, и Гарри так и не поговорил ни с одним из своих друзей, но он понимал, что у них итак дел по горло. Гермиона осваивалась в Когтевране и наверняка для этого выучила еще несколько учебников, а Рон готовился к приближающемуся матчу по Квиддичу. Стоило вспомнить о любимом спорте, как у Гарри заныло сердце. Теперь он не сможет играть в Квиддич. Он не собирался проситься в сборную Слизерина, да и лишать Малфоя его статуса «отменного» ловца тоже. Все-таки, ему хотелось, чтобы Гриффиндор, наконец, одержал победу. Уже который год обстоятельства этому мешают: то турнир, то василиск, то дементоры… А сейчас Амбридж. И Гарри готов поклясться, что даже если бы он мог играть, она бы тут же его дисквалифицировала, например, из-за плохого зрения, что было бы очень похоже на нее. Но даже это не могло помочь ему справиться с внезапно накатившей тоской: Квиддич был единственной вещью, которая помогала ему расслабиться, а теперь и это у него отняли. И тогда Гарри ничего не оставалось, как пожаловаться крестному. Он написал все, что произошло с ним, и пожаловался абсолютно на все: начиная с Малфоя, который не упускал момента над ним посмеяться, и заканчивая Квиддичем и Амбридж. Гарри запечатал конверт, очень надеясь, что Сириус не сердится на него за то, что тот устроил летом, и примет его искренние извинения. Все-таки, Гарри все еще лелеял надежду обрести семью. Возможно маленькую, но настоящую, в которой не было бы места всяким глупым обидам и ненависти. Гарри понимал, что это просто детский лепет и пора уже повзрослеть, но глубоко внутри он осознавал, что вряд ли сможет отделаться от этого необъяснимого желания. Одевшись потеплее, Гарри поспешил в совятню. Стоило ему появиться в гостиной Слизерина, как на него снова начали бросать красноречивые взгляды, что говорило ему только об одном: приятелями они никогда не станут. Гарри в принципе и не собирался, но ему очень не хватало общения со своими друзьями. Единственным слизеринцем, с которым он хорошо общался, был Блейз — они уже успели довольно хорошо узнать друг друга. Например, Блейз был чистокровным волшебником, но его мать была вдовой, причем не единожды. Гарри был немного удивлен, что Забини так легко поделился информацией о своей семье, что в Слизерине не сильно приветствовалось, и потому тоже сказал, что живет с маглами-родственниками. Про то, что они его на дух не переносят, бывший гриффиндорец сообщать не стал. Подземелья казались слишком длинными. Гарри не подозревал, каково жить здесь, пока не узнал на собственном опыте. Да, бессмысленно спорить: у Слизерина гостиная явно лучше, как и спальни. Топили хорошо, ведь все камины строго контролировались эльфами, так что тут не было так холодно, как рассказывали на Гриффиндоре. Погрузившись в свои мысли, Гарри не заметил, как дошел до совятни. Завидев Гарри, Букля подлетела к нему и осуждающе ухнула. — Извини, девочка, я никак не мог вырваться оттуда. И это было чистой правдой. Домашнего задания было немерено, и все свободное время уходило на него. Да и писать Гарри особо было некому, так что ничего удивительного нет в том, что с Буклей они так давно не виделись. Сова внимательно посмотрела на Гарри и еще раз ухнула. — Да, у меня есть для тебя небольшая работёнка, — Гарри достал письмо из кармана теплой мантии, — отправь это Сириусу, хорошо? — шепнул он. Букля еще раз ухнула и подняла лапу, позволяя ему привязать письмо. Напоследок нежно укусив Гарри за палец, она взмахнула крыльями и улетела. Гарри какое-то время смотрел ей вслед, прикидывая, чем сейчас занимается его крестный, и будет ли он рад Гарриному письму (он очень надеялся, что будет). Во всяком случае, ему стало легче от того, что он поделился своими мыслями, хоть и в письменном виде. — Ой, привет, Гарри, — внезапный голос окликнул его. Бывший гриффиндорец вздрогнул и посмотрел на ту, что прервала поток его мыслей. Ею оказалась Гермиона. Одетая в магловскую теплую куртку и шапку, она нервно крутила письмо в руках. — Привет, Гермиона, — обрадовался Гарри внезапному появлении подруги, — какими судьбами? Гермиона показала письмо. — Хочу отправить родителям. Они еще не знают, что меня перевели на… На Когтевран. Это можно было заметить не сразу, но Гарри давно знал подругу, и потому мог с уверенностью сказать, что она выглядела подавленной и грустной. Больше ничего не сказав, Гермиона подозвала одну из школьных сов и привязала к ее лапке письмо. Та нахохлилась от гордости, что именно ей поручают такое важное задание и едва ли могла устоять на месте. Стоило Гермионе закончить, как сова улетела. Повисла неловкая пауза. Вроде бы ее и не должно было быть, ведь сколько лет они друг друга знают! И от того эта неловкость была еще более неловкой, если вообще можно представить ее таковой. — Хмм, Гермиона, ты в порядке? — наконец нарушил тишину Гарри. Она внимательно посмотрела на него. — А ты? — Нет, — вздохнул Гарри. — Тоже самое, — точно также вздохнула Гермиона. Они немного помолчали. — Не хочешь поговорить об этом? — решился Гарри. Гермиона кивнула, закусив губу. — Только давай прогуляемся к беседке. Буквально в нескольких шагах от Хогвартса располагалась небольшая круглая беседка. Туда они и направились. Гарри и Гермиона сели рядом на лавочке, сделанной полукругом. Гермиона слабо улыбнулась и достала баночку из своей сумочки. Гарри сначала недоуменно посмотрел на нее, но когда она зажгла внутри небольшой огонек, все сразу встало на свои места, и Гарри даже позволил себе широко улыбнуться. Также как и когда-то, они поставили ее сзади себя, чтобы согреться. Из-за того, что солнце клонилось к закату, становилось все холоднее и холоднее, и было видно, как при выдохе появляются клубы пара. — Так как у тебя дела? — спросил Гарри. Когтевранка тяжело вздохнула. — Когтевран оказался не таким красочным, каким мог показаться на первый взгляд, — просто ответила она. — В действительности, они все там довольно умные, но упертые, как гиппогрифы. Если они во что-то верят, то им нельзя ничего доказать. Им нужно либо все увидеть своими глазами, либо никак. А еще они очень любят показывать свой ум… — Так это же хорошо, — улыбнулся Гарри, — ты же тоже это любишь! — Так оно и есть, — кивнула Гермиона без тени улыбки на лице, — но проблема в том, что многие родители когтевранцев работают в Министерстве Магии. Они с самого начала привили своим детям идеи министерства, что, конечно же, оказало сильное влияние на них. Те, кто вырос в семье маглов, намного лояльнее… Гарри посмотрел на подругу, не понимая, к чему она клонит. Гермиона еще раз вздохнула, словно собиралась признаться в чем-то совершенно неприятном, и сказала: — Они все против тебя. Для них ты «мальчик-который-лжет» и переубедить их нереально. Как я и говорила, маглорожденные понимают всю ситуацию целиком, но вот чистокровные и полукровки… Они не хотят принимать меня на своем факультете. Что бы я ни делала, сколько бы баллов не зарабатывала на уроке, я все равно вижу их недовольные взгляды. И это все потому… — …что ты мой друг, — закончил за нее Гарри. Гермиона кивнула и посмотрела на друга извиняющимся взглядом. — Если такие дела, то нам, наверное, не стоит больше общаться, — сказал Гарри, вставая. — Да ты что, с ума сошел?! — вскочила Гермиона. — Это их проблемы, если они не хотят верить в очевидную правду. Мудрецы, как же! Да я не променяю тебя ни на какой факультет! Словно в подтверждение своих слов, Гермиона подошла и по-дружески стиснула его в своих объятиях. Гарри немного смутился, но приятное тепло от ее слов разлилось в груди. Это именно то, ради чего Гарри каждое лето хотел в Хогвартс. Ради настоящих друзей, которые никогда не бросят тебя, что бы ни случилось. Гермиона отпустила Гарри и села обратно на лавочку. То ли от холода, то ли от смущения ее щеки покрыл румянец, и Гермиона была рада, что сейчас это не так видно. Гарри последовал ее примеру и сел рядом. — И не вздумай больше предполагать такое, — в голосе Гермионы послышалась сталь, перед которой даже Волан-де-Морт бы струсил. Гарри кивнул, и Гермиона улыбнулась. — В общем, я не смогла пропагандировать свою правду на Когтевране, но это не значит, что я перестану это делать. Профессор Флитвик сказал, что перевестись невозможно, так что я буду делать все, что смогу, — в ее голосе появилась решительность. Гарри не хотел верить, что это правда, потому что оставаться на факультете слизней еще три года, ему никак не хотелось. — Кстати, как у тебя дела со слизеринцами? — спросила Гермиона уже с любопытством. — Ну… Довольно тяжело привыкать к новой обстановке, когда многие смотрят на тебя с неприкрытым презрением… — А как тебе Снейп в роли декана? — поинтересовалась когтевранка. Гарри задумался. Он особо с ним не встречался. Только пару раз: первый, когда его переводили, и второй, когда у них был урок в четверг. Тогда Снейп целиком и полностью игнорировал Гарри, что его устраивало. По крайней мере, он не взрывал котлы, чем в последнее время злоупотреблял Невилл. Ох, и крику тогда было… — Ну, нормально. Он хотя бы не наезжает на меня… Да и мы практически не видимся. Хотя Блейз сказал, что Снейп часто разговаривает со своими учениками в конце недели. Гермиона, которая слушала его очень внимательно, подняла бровь. — Блейз? — А, да, Блейз Забини. Он учится тоже на пятом курсе, и я делю с ним спальню, также как и с Малфоем. — С Малфоем? — переспросила Гермиона, еще больше удивляясь. — Если ты живешь с Малфоем, то каким образом у тебя еще не разбито лицо, и ты не жалуешься на последствия какой-нибудь магии? — Да… Мы стараемся избегать друг друга. Хотя он постоянно то и дело подначивает меня. У меня несколько раз руки чесались заехать ему по носу, как ты когда-то, но мне как-то не хочется выслушивать потом поток ругательств от Снейпа. Гермиона кивнула, явно показывая, что довольна тем, что ее друг не нарывается без особой на то причины. — Значит, говоришь, слизеринцы тебя совсем не принимают? — Да. И не примут, — сказал Гарри и тут же нахмурился. — Почему ты улыбаешься? — Ничего-ничего, — сказала Гермиона, тут же делаясь серьезной. — Ты знаешь, что на место ловца в Гриффиндоре выбрали Джинни? — Джинни? — удивился Гарри. — Ну… Да, она неплохо летает. Но я никогда не видел ее в роли ловца. — Можем сходить как-нибудь посмотреть, — пожала плечами Гермиона, — хотя это будет нечестно. Мы же теперь на других факультетах. Ты, кстати, не переживай насчет дележки комнаты с Малфоем. Если бы была такая возможность, я бы с тобой поменялась. Жить в одной комнате с Полумной Лавгуд — то еще наказание. У них, видите ли, нет свободной кровати для меня! Так что, то еще веселье. Гарри кивнул. Хоть это и неправильно, но его немного успокоило, что не один он снова попал в передрягу — когда есть товарищ по горю — всегда проще. И когда он умудрился стать таким? — Но я думаю, эти выходные пройдут спокойнее. Малфой домой уехал, — добавил Гарри, внезапно вспомнив то, о чем болтали девочки в гостиной. Гермиона нахмурилась. Было видно, как в ее голове начали крутиться шестеренки. — Домой говоришь? А ты не думаешь, что это может быть связано с В… Волан-де-Мортом? Гарри напрягся, понимая, что подруга, скорее всего, права. Но что делать в такой ситуации? Бежать говорить Снейпу, что его могут убить? Или сразу к Дамблдору? Последний вариант Гарри даже не рассматривал. Этот «добрый дедушка» все еще продолжал его игнорировать, так что он будет последним к кому Гарри обратится. — Гарри? — позвала Гермиона встревоженным голосом. Мерлин, он настолько ушел в мысли, что не заметил, как его подруга о чем-то спросила, чем очень встревожил ее. Тихо обругав себя, Гарри сказал: — Ты не волнуйся. Вряд ли слизеринцы нападут на меня, пока Блейз на моей стороне. Мы неплохо сдружились, и я заметил, что он единственный не «продался» Малфою. — Как знаешь, — с сомнением ответила Гермиона, — но если что — иди сразу к декану, а лучше — к Дамблдору! Гарри тяжело вздохнул, но ничего не сказал. На улице уже сильно стемнело. Настолько, что Гарри еле различал силуэт подруги. Внезапно Гермиона схватила его за рукав и шепнула: — Смотри. Гарри повернулся и посмотрел, куда указывала Гермиона. Довольно далеко сиял небольшой огонек. Если бы Гарри не знал, он бы подумал, что это просто кто-то зажег Люмос. Но они оба знали, что это включился свет в хижине Хагрида, и это означало лишь одно: лесничий вернулся.