Ухмылка

Соло потратил, наверное, часа два на утверждение новых составов боевых эскадрилий. Во-первых, нужно было максимально корректно учесть потери, ведь это же не просто Х-винги на голопроекции, а очень даже реальные погибшие пилоты, не вернувшиеся к любимым и близким после решающей битвы. Во-вторых, за свой «цвет» многие держались крепче, чем за штурвал, а потому просто так перевести Синего-5 в Золотые-2 было невозможно. Ну, или со скандалом. Ну, или с «я генерал, и я так сказал!». В-третьих, отчего-то на редкость рассеянный сегодня Люк почти прогнулся под требования Шары Бэй, которая практически метала гром и молнии и очень громко (и нецензурно) выражалась на счет Веджа Антиллеса. Чего они там не поделили – для Соло так и осталось загадкой. Он спросил было об этом ее мужа, но Кэс лишь махнул рукой. Клон-ветеран Рекс так вообще только и буркнул что-то про «современную молодежь» и «в мое время такой фигни не было». Подлила масла в огонь Гера Синдулла со своим «признай, что мой корабль быстрее твоего». Серьезно? Рекс, кстати, ухмыльнувшись, занял ее сторону. Да еще и дроиды – Чоппер Геры и R2 Скайуокера – устроили разборки в стиле «у кого манипуляторы круче». R2 что-то там бибикал про Звезду Смерти, и, кажется почти выиграл спор, но вмешался вездесущий 3РО со своими одами двоичной морали. Какой кошмар… Пристрелите меня, кто-нибудь… Хан был уже на грани нервного срыва, готовый послать все к чертовой матери, когда объявился сияющий улыбкой Калриссиан («Вот откуда у него новый плащ? Когда успел-то?») и помог уладить конфликт между дроидами, пилотами, Шарой Бэй и Веджем Антиллесом. Когда Ведж, обычно спокойный, начал повышать голос, Хан был уверен – муж Шары Кэс Дэмерон заедет ему по физиономии. Но и тут прирожденный дипломат («Хитрая усатая морда!») Лэндо Калриссиан утихомирил абсолютно всех, даже нервного Соло. Худо-бедно план был составлен и отправлен на флагман адмиралу Акбару на утверждение, которое было успешно получено. Серьезно, они рапорт вообще читали? Или от эйфории у всех сорвало крышу? Они – Хан, Лэндо, Люк, Гера, Ведж, Шара и Кэс – как раз обсуждали, в каком порядке кораблям флота лучше всего прибыть на орбиту Корусанта, когда у всех на комлинке замигало новое сообщение от командования Альянса. — О, смотрите, Мон Мотма объявила трехчасовую готовность, — хмыкнул Люк. — Очевидно, хочет успеть улететь до полного оборота спутника. — Она слишком торопится, — пробурчал Калриссиан, поправляя блестящую пряжку плаща. — Без толку, все равно на орбите еще слишком много мусора после взрыва Звезды, — фыркнул Хан и, отмечая сообщение как прочитанное, повернулся к Люку. — Так, ладно, пацан, давай-ка еще разок пробежимся… — Хан. — Что? Люк закатил глаза («Он, наверное, никогда не перестанет меня так называть») и покачал головой, после чего отмахнулся и пробормотал: — Ладно, ничего. Продолжай… — Гхым, так, значит… «Золотые» и «зеленые» идут в конвое с «Раддусом», затем остальные крейсеры и тяжелые бомбардировщики с «Призраком» и «Соколом». Ты, наш милый джедай, с ребятками из «Красных», кораблями сопровождения и медкрейсером замыкаете парад. — Именно. Транспортники с «черными» мы отправим сразу же к Чандриле. Пусть разгружаются там, Мон уже договорилась. — Договорилась она, конечно… — Хан! Калриссиан, Бэй и Дэмерон, переглянувшись, дружно хмыкнули и закатили глаза. О почти-ссорах-которые-успешно-удается-погасить-Лее между «излишне правильной» Мон Мотмой и «безрассудным» Ханом Соло среди пилотов уже начинали слагать анекдоты. Тема с «неприступной принцессой» и «забавным контрабандистом» за последние три года всем изрядно поднадоела, хотя все еще оставалась в топе сплетен высшего и младшего офицерского составов (да и рядовых, чего уж тут скромничать, тоже). Хан сделал вид, что не замечает ужимок друзей, мысленно помечая как-нибудь это им всем припомнить. Прочистив горло, Соло постарался сосредоточиться на физиономии Скайуокера, который старательно сдерживал полусердитую улыбку. — Да-да. Давай дальше. — Хан деловито нахмурился. — Тааак, тогда у нас «Синие» остаются здесь с Калуаном разгребать бардак на орбите и следить за пленными. — Эвоки обещали вести себя мирно, — хохотнула Гера Синдулла. Хан с секунду помолчал, почесывая подбородок, после чего слегка неуверенно предложил, скосив глаза на Скайуокера: — Может, оставим тут С-3РО? Ну чтобы он своим божественным сиянием отвлекал пушистиков от вкуснейшего имперского мясца. — 3РО полетит с Леей на «Раддусе», так что ты его прекрасной компании будешь лишен, не переживай, — усмехнулся Люк. Дзыньк. Пульт управления голопроектором выпал из ладони Соло и ударился о передатчик, отчего проекция кораблей пошла мелкой рябью, но Хан, похоже, этого даже не заметил. — Как это Лея летит на «Раддусе»? Она со мной – на «Соколе». — Сенатор Органа вместе с Мон Мотмой и остальным командованием… — Ааааа! Ну, да. Конечно. — Хан. — Что? Скайуокер шумно вдохнул, на секунду прикрывая глаза. Лежавшие кучей коробки на земле поднялись в воздух на пару сантиметров и плавно опустились на место одновременно со следующим выдохом джедая. О, святая Сила! Неужели мне-таки придется играть роль угрюмого старшего брата? Хан как специально напрашивается! Синдулла, Дэмероны и Калриссиан вдруг страшно заинтересовались вновь сцепившимися R2 и Чоппером, отходя на безопасное расстояние от Соло и Скайуокера. Люк выдохнул, беря под контроль растущее раздражение, и постарался максимально нейтральным тоном воззвать к благоразумию друга: — При всем своем желании ты не можешь просто утащить Лею на «Сокол», врубить двигатели и лететь, куда глаза глядят. У всех нас есть ответственность перед Галактикой, и мы должны… — Люк, я знаю. Не надо читать мне… — Я не закончил! — Я знаю, что ты собираешься сказать! — разозлился Соло. — Что она Сенатор, а я всего лишь бывший контрабандист, и что в этой гребаной Галактике надо наводить порядок, нам надо заниматься работой, а не… Ой, Люк, избавь меня от этого! Я не пятнадцатилетний мальчишка, чтобы такое выслушивать. — Я и не собирался говорить ничего из этого. Молчание. Люк немного грустно улыбался, а Хану вдруг стало стыдно. Скайуокер ободряюще хлопнул друга по плечу. — Хан, друг мой, мы по уши в дерьме, что похуже фейерверка на орбите. Империя расколота, но все еще сильна. На политическом поле разгораются битвы, в самое пекло которых Мотма закинет Лею. Мы с тобой наверняка отправимся «догонять» имперские флагманы. И вот посреди всего этого урагана не упусти главное – мою сестру. Мы оба знаем, что Лея девушка решительная, но не забывай, что за всеми этими титулами и погонами она все-таки девушка. Влюбленная в тебя по уши, кстати. Так что… – Люк хитро улыбнулся, и его сходство с Леей вдруг стало поразительно очевидным. — Генерал Соло, вы собираетесь тратить время и по десятому разу проверять идеально составленный нами план или пойдете красть поцелуй у принцессы? Губы Хана сами собой растянулись в улыбке, а из груди вырвался вздох облегчения. — Это сейчас была джедайская мудрость? — Скорее, братский совет. — Спасибо, пацан. — Но учти, Соло. Я тот брат, у которого на поясе висит световой меч. — О, это я учту! *** Лея обнаружилась у развернутого на скорую руку командного шатра. Голограммы Мон Мотмы и генерала Мейдина бледнели в ярком полуденном свете. Но даже так легко можно было разглядеть их светящиеся от удовольствия и какого-то радостного возбуждения лица. — …Салласт, Набу, Чандрила, Деварон, Хосниан-Прайм, Кашиик, Кореллия, Яг’Дул, Мон-Каламари, Беспин, Денон, Курива, Шили, Явин-4… Лея улыбалась, слушая, как восторженная Мон Мотма перечисляет системы, представители которых спешат или уже находятся на Корусанте, чтобы вступить в переговоры с Новой Республикой. — …даже Раксус! А ведь там заседал конгресс Сепаратистов в свое время! Хан прислонился плечом к нагромождениям ящиков из-под аппаратуры и с улыбкой наблюдал за довольной как лотальский котик Леей. — Не факт, что все они захотят стать частью Новой Республики, — рассудительно заметил генерал Мейдин и, увидев Соло, коротко ему кивнул. — Но они уж точно попросят мирный договор. — Что насчет Утапау, Ондерона и Кейкордии? Они пришлют послов? — спросила Лея, быстро стрельнув глазами в тот угол, где стоял Соло, и снова переключая все внимание на голограмму. — Да! И, представь себе, с Руусана и Кейто-Неймодии будут представители. Даже Мон Мотма послала генералу Соло снисходительную улыбку, вопреки привычке кисло поджимать губы каждый раз, когда она его видела. — Ого! — брови Леи взлетели вверх. — А что с самыми верными Императору мирами? От них есть какой-то отклик? — Есть. Балморра, Фондор, Акива, Вардос, Джелукан, Ботаджеф, Джеонозис, Майгито – все они заявили о своей лояльности Империи, — немного поморщилась Мон Мотма. — Достойно уважения. Молодцы, — хмыкнул Хан. Мотма на голограмме недовольно вздернула брови и скривила губы, генерал Мейдин, покосившись на сенатора от Чандрилы, постарался спрятать улыбку, а Лея посмотрела на Хана с плохо скрываемым восхищением. — Генерал Соло, чем больше звездных систем… — назидательно начала Мотма. — Знаете, сенатор, было бы очень странно, если бы вдруг после смерти Императора, да пошлет ему Бездна всяческих мук, вернейшие делу Империи миры, поджав хвост, побежали бы под юбку к новорожденной Республике. Я вырос на управляемой Империей планете, обучался в их Академии, посетил десятки лояльных Империи миров. Именно – Империи, а не Палпатину лично. Они не откажутся ни от своих убеждений, ни от своих адмиралов, той же Даалы или весьма сносного Пеллеона. И я молчу про Слоун и Ри. Так что вам, дипломатам, будет с чем поразвлекаться в ближайшее время. Мон снисходительно растянула губы. — Спасибо за мнение, генерал Соло, мы очень это ценим. Сенатор Органа, напоминаю, трехчасовая готовность. Ожидаю в скором времени увидеть вас на мостике «Раддуса». Сенатор Мон Мотма, генерал Крикс Мейдин, конец связи. Голограмма угасла, и Хан без зазрения совести скорчил гримасу, пародируя чопорную Мотму. Лея звонко рассмеялась, подходя к Соло и протягивая ему руки. Хан поймал ее ладошки в свои и притянул принцессу для скромного, почти целомудренного поцелуя в губы, который, однако, очень быстро перерос в страстные объятия. Климат лесов Эндора не был жарким, но у Соло огнем горела каждая клеточка его тела, а воздух вдруг сделался тягучим, как желе. Время не замерло, не унеслось вперед, но ощущалось с необычайной остротой. Поцелуй, объятие, судорожно сжавшиеся на кончиках волос пальцы, короткий вдох, тихое «Ох» и не произнесенное, гремевшее в этой девственной лесной тишине «Я люблю тебя». Ни одного слова не было произнесено вслух между ними, пока Соло и Органа спешно шли через Эндорский лес туда, где был припаркован «Сокол тысячелетия». Когда они поднимались по трапу фрахтовика, крутившийся у полуразобранной пушки Чуи что-то прорычал про то, что его тут вообще нет, а встретившийся им чуть ранее по пути Люк сделал вид, что ничего не заметил. Капитанская каюта освещалась пробивающимися через иллюминатор солнечными лучами, расчерчивающими комнату причудливыми узорами, работал кондиционер, из-за чего не было ни жарко, ни душно. Губы Леи были нежными, а кончики пальцев трепетно ласкали скулы, шею, широкие плечи Хана, заставляя электрические импульсы бегать по позвоночнику, задерживаться тугим узлом внизу живота и взрываться яркими кляксами невысказанного обещания блаженного удовольствия. Его собственные ладони требовательно сжали ее упругие бедра, будто опаленные огнем желания и, прерывая поцелуй, она выдохнула короткое «Да». Куртка полетела на пол, следом за ней куда-то была отброшена жилетка и туника Леи, а потом и рубашка Соло. На секунду Лею посетило чувство дежавю́, когда она полураздетая обнаружила себя прижатой сильным, теплым телом Хана к твёрдому матрасу спального места капитанской каюты. — Хан… Похоже было скорее на сладостный стон, чем на попытку привлечь его внимание. «Так, соберись, Органа! Это важно!» — Хан! — Что? Соло тяжело дышал, ему стоило огромных усилий оторвать губы от нежной груди возлюбленной и поднять на нее затуманенный желанием взор. Лея прикрыла ладонями глаза и закусила губу, и почему-то сейчас выглядела страшно ранимой и нерешительной. «О нет! Она передумала… Она мне откажет… Это даже не какой-то там вечер и приятное свидание. Ты идиот, Соло! У нас есть пара часов свободного времени, она, наверное, думает, что я пытаюсь побыстрее…» Паника и страх быть отвергнутым сковали все его возбужденное донельзя тело. Железная пряжка ремня болезненно давила, от брюк хотелось избавиться так же сильно, как и вернуться к поцелуям. «Спокойно, Соло! На все есть свои причины… Она сейчас все тебе объяснит. Это же Лея!» Органа наконец отцепила руки от залитого румянцем лица и приподнялась, опираясь на локти. Да, наверное, со стороны он выглядели забавно: обнажённые до пояса, раскрасневшиеся, недвусмысленно занявшие постель. — Хан, мне нужно тебе кое в чем признаться, — твердо заявила Лея. Соло шумно выдохнул, сползая с нее и садясь перед койкой на колени. Лея подтянулась и тоже села, оказавшись на краешке кровати. Хан расположился меж ее широко разведенных коленей. Лея не пыталась прикрыться и не прогоняла его, что в общем-то было хорошим знаком, но смотрела она сейчас на Соло тем самым нам-нужно-серьезно-поговорить взглядом. Дзынь, клацк. Осточертевший ремень наконец-то упал на пол. Лея вздернула бровь. — Давит уж очень. Прости, — ухмыльнулся Хан и кокетливо ей подмигнул. Глаза Органы метнулись вниз, к откровенной выпуклости на его брюках, и смущенный румянец разгорелся на ее щеках еще сильнее. — О! Вижу. Д-да. Ничего, не извиняйся. — Лея закусила губу и с трудом заставила себя сфокусироваться на бездонных голубовато-серых глазах Соло. — Тебе не за что… не за что изви… извиняться. Руки Хана вернулись к ее бедрам и он, не удержавшись, нагнулся и коротко поцеловал ее в животик. — Ну так что ты хотела мне сказать? — Я? Сказать?.. А! Ах, да… не отвлекай меня, пожалуйста, это важно. — Угу. Хан скрестил руки, упираясь локтями в ее колени, и уронил на сцепленные ладони подбородок. Его яркие глаза были устремлены на Лею, и она в очередной раз поразилась его выдержке. Должно быть, не каждый мужчина умел вот так брать под контроль свою страсть. Хотя… сравнивать ей было не с чем, а поведение Хана сейчас было настолько трепетным и важным, что еще немного – и вся ее решимость на серьезный разговор испарится. Ты должна ему рассказать. Он имеет право знать. Органа сглотнула и, чтобы немного успокоиться, провела ладонью по его щеке, коснулась кончиками пальцев пухлых губ и улыбнулась, когда он на секунду прикрыл глаза от удовольствия, явно млея от ее простой и нехитрой ласки. — Я должна признаться… Мой отец. Он… — Лея судорожно выдохнула, заметно нервничая. — Он погиб сегодня. Хан непонимающе нахмурился. — В смысле? Альдераан был взорван четыре года назад. — Да, но я говорю не о Бейле Органа, а о том, чья кровь течет в моих жилах. То ли дело было в том, каким тоном она произнесла, то ли в чем-то еще, но по спине Соло пробежался неприятный холодок. — А о ком ты тогда говоришь? — Я узнала об этом накануне битвы… Люк рассказал. Прости, наверное, нужно было сказать тебе сразу же, но я… Это непросто. Хан, наш с Люком отец был могущественным джедаем, но Император сумел склонить его на свою сторону, и… этой ночью Люк сжег его тело, как и полагалось по правилам старого Ордена. Ведь Энакин Скайуокер вернулся на Светлую сторону Силы… — Вейдер?! Хан не ожидал, что получится так громко. Впрочем, ему было, отчего изумленно выдохнуть, округлить глаза и заломить бровь. Лея закусила губу и потупила взгляд, боясь даже смотреть в сторону возлюбленного. — Я пойму, если после этого ты… — Ха-ха, надо же! А я на твоего батю произвел впечатление! Органа встрепенулась и с изумлением заметила, что в глазах Хана нет ни капли отвращения или ужаса, который испытала она сама, когда Люк открыл ей правду. Нет, Соло, как обычно, безмятежно ухмылялся. — Что ты сказал? — Говорю, на батю-то твоего я произвел впечатление, — хмыкнул Хан. — Ну, помнишь наш милый, как я теперь понимаю, семейный ужин на Беспине? Он же мне потом такой допрос с пристрастием учинил. Ух! Хотя, знаешь, будь у меня такая же дочь-красавица, я б тоже не обрадовался, начни за ней ухлестывать симпатичный контрабандист-революционер. Впрочем, это же почти что одобрение и зеленый свет. Лея не могла вымолвить ни слова. Соло обернул все в шутку. Этот невероятный, невыносимый человек сумел пошутить над темой «дочка Дарта Вейдера». Оглушенная нахлынувшим на нее облегчением и счастьем, Лея потянула его на себя, осыпая поцелуями каждый сантиметр его лица, шеи, плеч. — Хан! Я… — Я знаю. Взаимно, Ваше Дарт Святейшество. Поцелуи были горячими, ласки откровенными, а одежда и одеяло были безжалостно сброшены на пол. Блаженную тишину каюты нарушали лишь два рваных дыхания, блаженные стоны и тихий, радостный смех. Не было ни пафосных признаний, ни неуместных пошлых разговорчиков, ни стеснения, ни ненужной робости. Они отдались друг другу, переплетая нагие тела и открывая друг другу души. Спустя три часа Лея поднималась на борт «Раддуса» неспособная стереть с лица счастливую улыбку, все ее тело приятно млело, томимое сладостной, слегка болезненной истомой. Люк и Лэндо, завидев сияющего от удовольствия Хана, отдающего последние приказы пилотам и направляющегося после этого к «Соколу», переглянулись и, ухмыльнувшись, удержались от каких-либо комментариев или дружеских колкостей. Перед самым отлетом с Эндора – Заповедной Луны – на короткую секунду Люк вновь увидел призрак отца. Энакин Скайуокер улыбался.