Не загорелся

— Что. К ушам прилил жар. — Брюс, что?.. Брюс заставил себя поднять на него взгляд. Джон встретился с ним глазами, смотрел несколько секунд, и откинулся назад, визжа от хохота. Мать за соседним столом бросила на них яростный взгляд, прижимая к правому уху телефон и морщась, ее сын заинтересованно посмотрел в их сторону. — Да… У кого-то рядом припадок… Город заполонили ненормальные, — услышал он обрывки телефонного разговора. — Я знал это! — Сквозь истеричные всхлипывания с трудом выдохнул Джон, тыча в него пальцем и утирая слезы. — Я знал это! Что у трезвого в уме, то у… Ох, Брюс, беру свои слова назад! Это будет у-мо-ри-тель-но! — Он хлопнул в ладоши и подался вперед, пожирая его хищным взглядом. Брюс не был уверен, насколько это будет уморительно. Он уже жалел, что открыл рот. Может, ему стоило просто играть роль Харли. — Не волнуйся, приятель, я помогу тебе разобраться с твоей сердечной проблемой, — Джон загыкал, откидываясь на стуле назад, и поскреб ногтями подбородок. — Окей, что она может сказать?.. Я не так давно ее знаю. Допустим… мяу? Брюс посмотрел на него с каменным лицом, только сейчас осознавая, насколько ужасной будет имитация Селины в его исполнении, и какую большую ошибку он совершил. Джон отмахнулся от него рукой. — Да-да-да, я знаю, знаю, это было слабо, — нетерпеливо сказал он. — Секунду. Дай мне секунду. Он отвернулся, рассматривая поверх клумбы с кустами дорогу. — Джон, знаешь, ты прав, может, лучше придерживаться Харли. Джон повернулся к нему, и его лицо треснуло, раскалываясь улыбкой. — О нет, Уэйн, теперь ты так просто не сорвешься. Брюс не сомневался. Казалось, он обнаружил свою ногу заключенной в челюсти питбуля, и ему даже слышался хруст костей, готовый раздаться при неверном движении в сторону. Сияя, Джон поерзал на стуле, меняя позу, пытаясь придать ей изящества. У него не получилось. — Эй, Деньги-Мэн, как ты смотришь на то, чтобы вместе выбраться и ограбить пару ювелирных лавок сегодня вечером? Я знаю одного хорошего комиссара, который может посветить нам прожектором, — Джон задвигал вверх-вниз бровями, полностью разрушая образ. Брюс не сдержал гримасы. — Нет, спасибо, — сухо ответил он. Джон подавился высоким смешком. По блеску в его странных глазах Брюс определил, что собеседник имеет достаточно неплохое представление о том, как близок кулак Брюса к тому, чтобы оказался у него на лице. Джону нравилось играть с огнем. Кожа заскрипела, когда Брюс сжал кулаки и убрал их со стола, подальше от соблазна, положив себе на колени. Джон наклонился вперед и шумно отпил через трубочку коктейль, вытер ладонью рот и, сложив руки на животе, откинулся на спинку стула. — Я люблю кошек, — растягивая слова, как Селина, сообщил он, и улыбнулся. — Ты любишь мышек? Брюс поерзал на сиденье. Он не знал отчего, но безобидная фраза вызвала у него чувство сильной тревоги. Не в первый раз за разговор. — С какой стати ей вообще это говорить? — Пряча дискомфорт раздраженно спросил он. Джон невозмутимо пожал плечами. — Я не знаю. Имя, манера одеваться, — он фыркнул, передергивая плечами, затем улыбнулся и, положив локти на стол, подался к нему, заговорщически наклоняясь вперед и прижимая ладонь ко рту, словно собирался поделиться секретом. — Как человек, побывавший в сумасшедшем доме, я почти уверен, что у нее нездоровая любовь к котикам. Я был бы осторожнее на твоем месте, Брюс… Эти дамы с сотнями кошек, — он повел глазами. — Я говорил тебе, что у нас сидела одна такая? Можешь в это поверить, она скормила своим кискам соседа! Он зашел к ней пожаловаться на вонь, и она просто решила, что хватит тратить деньги на корм! Джон хихикнул, его улыбка растянулась в необъятную ширь, а глаза маниакально вспыхнули, он алчно уставился на Брюса, словно намеревался сожрать отразившейся на его лице шок. Уэйн сглотнул, не уверенный, шутит его собеседник или говорит всерьез. Но речь шла об Аркхэме, и от вспыхнувшего в воображении образа облепивших труп мужчины кошачьих тел с окровавленными мордами, и сумасшедшей женщины с тупым предметом в руках, к горлу подступила тошнота. Он мотнул головой, отгоняя видение.  — И, мне кажется, она из тех, кто предпочитает играть в кошки-мышки, — понизив голос добавил Джон, сканируя его взглядом. Его веки были сужены. Брюс не ответил. Джон выждал еще немного, и сказал: — Окей. Еще одна. Глаза Джона блестели азартом, положение Брюса стремительно ухудшалось. Он настороженно наблюдал, как его подельник приходит к какому-то выводу, щелкает пальцами и лезет к себе в карман брюк. В бледной руке появилась смотанная в несколько колец тонкая бечевка. Джон расправил ее и, скептически пробормотав: «Могло бы быть лучше», исполнил ею странное движение в воздухе. Брюс догадался, что оно должно было изобразить щелчок кнута, но, за недостатком веса, тонкая веревка описала плавную дугу и медленно осела вниз. Джон издал губами неприличный звук, недовольный эффектом, на секунду его лицо потемнело, но в следующую он просиял и повернулся к настороженно наблюдающему за ним партнеру по игре. Чуть прикрыв веки и закинув ногу на ногу, он протянул: — Очарована, мистер Уэйн, — Брюс напрягся. На этот раз имитация голоса вышла не так уж плохо, и он подозревал, что Джон слышал их разговор из своего дома. — Тебе нравится мой хлыст?.. Я знаю с ним пару хороших трюков. Мы можем найти тихое местечко и я покажу тебе, как обращаться с ним… наедине. Достаточно громко, чтобы их было слышно за соседними столами. Он боялся посмотреть в сторону матери с ребенком. — Джон! — Если ты хочешь называть меня так, богатенький мальчик, — не выходя из образа, невозмутимо ответил Джон, накручивая бечевку на палец. Блеск в глазах и подрагивающие губы выдавали его. — Прекрати это. Сорвавшись, Джон захлебнулся коротким смешком и уронил голову на стол. Громко. Женщина в голос высказалась, не обращаясь к ним напрямую. За полуистеричными всхлипываниями спутника Брюс не услышал точные слова, но у него существовала пара-тройка догадок. — Окей, Брюси, — чуть успокоившись, но по-прежнему тяжело дыша, произнес Джон, поднимая голову и выпрямляясь. Улыбка бродила по его губам. — Не понравилось мое представление? Я задет. — Джон, это смешно, — бледный мужчина напротив него хихикнул, — Она этого не скажет, это нехарактерно. — Кому какое дело! — Джон всплеснул руками. — Это игра, Брюс! Дай волю своему воображению! Мысли шире! — Я не понимаю. В чем смысл? — Ты можешь дать волю фантазии! — Я думал, мы рассматриваем реалии, — раздраженно ответил он. Не думал. Эта игра с самого начала была очень далека от реалий. — Хочешь сказать, тебя совсем не привлекает такой сценарий? — Прищурившись и подавшись вперед спросил Джон. — Совсем-совсем? Даже чуть-чуть? — Нет, — отрезал он. Его не привлекал. — Я не большой любитель хлыстов. — Понятно, — медленно проговорил Джон, откидываясь назад на стуле. — Ну, еще один повод держаться подальше от Харли. Держу пари, ей бы понравилось, — его рот растянулся в глупой улыбке, взгляд потерял фокус и отдалился. Подавив одновременно зевок и желание ударить его, Брюсу приложил максимум усилий, чтобы не заскрипеть зубами. Заметив выражение его лица, Джон поджал хвост и поспешно ретировался в безопасное русло: — Предпочитаешь классику, да? Я понял, Брюс, я понял. Не любитель таких игр. Подожди минуту. Дай мне подумать… Женщина за соседним столом начала подниматься, и сердце Брюса радостно екнуло. Она разбила его надежды ровно через четверть секунды, нежно коснувшись плеча Коди кончиками пальцев и мягким голосом сказав: — Мама сейчас вернется, солнце. Сиди здесь и никуда не уходи, хорошо? — Да, мам, — сонно и невнятно ответил сын, не поднимая головы от планшета, в котором играл. До ушей Брюса доносились характерно громкие булькающие, звенящие и хлопающие звуки детской аркады. Мать нагнулась и чмокнула ребенка в макушку, вызвав на веснушчатом лице гримасу. Сказав: «Ни с кем не разговаривай», и бросив на их столик подозрительный и возмущенный взгляд (косметика на лице была наскоро нанесена и слегка размазана), дама с очень прямой спиной направилась ко входу в кафе. Высокие каблуки цокали по каменной плитке. Ребенок единожды оторвался от игры, чтобы посмотреть ей в след, и, прежде чем погрузиться обратно в аркаду, глянул в сторону мужчин. Их взгляды пересеклись, и Брюс поспешно отвел свой. — О! Как тебе такое, — оживленно сказал Джон, приподнялся, протянул к нему руки, и, пользуясь тем, что Брюс опешил от наглости, снял кепи с его головы. — Джон, отдай обратно, — Брюс был напряжен. Фуражка была одним из решающих элементов его маскировки. Он давно заметил, что люди до абсурда реже узнавали его с закрытыми волосами, и пользовался этим, когда желал выбраться из особняка в город и побыть в одиночестве. Без головного убора узнать в нем Брюса Уэйна не составляло проблемы любому средне внимательному наблюдателю, хоть раз видевшему его фотографию. И он не хотел, чтобы его узнавали. Джон не обратил на угрозу в голосе мужчины ни малейшего внимания. Он прищурился, улыбнулся одними губами, и, шаркнув ножками стула, отодвинулся назад, прижимая кепи к груди и удерживая ее от Уэйна на безопасном расстоянии. — Брюс! Я — Селина Кайл, и это, — он ткнул пальцем в головной убор, — ноутбук Харли. На что ты согласен, чтобы его получить? Брюс едва заметно вздрогнул при звуке ее настоящего имени. Он не мог объяснить, по какой причине решил, что Джону оно неизвестно. Фриз знал его, и Харли намного теснее общалась с Селиной. Его не должно было удивлять, что Джон в курсе. Это казалось опасным, неправильным. Нахмурившись, он подался вперед, упираясь локтями в поверхность стола. — Джон, я не шучу, отдай обратно, — он протянул руку, намереваясь забрать вещь, но Джон отпрянул от него. — Перестань называть меня Джоном! — Громко возразила «Селина», заводя левую руку с кепи за спину, подальше из зоны досягаемости. — Если ты хочешь получить ноутбук, придется для начала запомнить, как меня зовут, Уэйн! Брюс двинул желваком. Его подмывало встать и силой отнять головной убор, но он опасался, что напористость приведет к большей сцене. Глаза Джона лихорадочно блестели, он сидел на краешке стула, готовый вскочить, и правый уголок его рта, несмотря на преувеличенно-сердитую гримасу, подрагивал. Он был из тех людей, которые входя в азарт распаляются, не могут вовремя остановиться и заходят слишком далеко. На секунду у Брюса возникло стойкое ощущение, что перед ним сидит ребенок. …Но Джон не был ребенком. Джон был взрослым мужчиной, почти одного с ним роста, его вес составлял не меньше восьмидесяти пяти килограмм, для него не составило большого труда сдвинуть с места камеру смерти Риддлера, и Брюс очень хорошо помнил, что он сделал с пациентами во время драки в Аркхэме. Поэтому он очень плавно положил ладони на стол и заставил себя досчитать до пяти. — «Селина», — мягко, сдерживая раздражение, произнес он. Имя скрипнуло на языке. — Ты не могла бы, пожалуйста, отдать мне ноутбук? — Но с какой стати мне делать это, Уэйн? — Ухмыляясь, протянула «Селина», игнорируя угрозу в чужом голосе. — Почему просто не оставить ноутбук себе? Мне кажется, он был мне зачем-то очень нужен. — Я буду весьма признателен. — Я не думаю, что признательностью ты откупишься, богатенький мальчик. — Что ты хочешь? Неприятное ощущение, что он идет на поводу, усиливалось. — А что ты предложишь? — Ничего, — резко ответил он. На секунду ему показалось, что перед ним в самом деле сидит Селина, и накопившаяся злость захлестнула его. — Ничего? — Джон прыснул, выходя из образа. — Брюс, «ничего» — это не то, что ты говоришь девушкам, когда хочешь что-то получить взамен. — Я думал, ты обратился за советом ко мне, — по-прежнему резко ответил Брюс. — М-м-м, н-да, — Джон заметно стушевался, неуверенно запуская руку в волосы и проводя ладонью по затылку. — Твоя правда. Думаешь, это может сработать? — Заискивающим тоном поинтересовался он. Брюс равнодушно пожал плечами. Взаправду или нет, он не любил торговаться, а хождение вокруг да около и словесные игры раздражали его. — Окей… Давай продолжим с того, на чем остановились. Дай мне секунду войти в образ, — Джон откашлялся, снимая ногу с ноги и с видимым трудом собирая в себе спуганную комментарием собеседника уверенность. Собираясь воспользоваться уязвимостью противника, Брюс открыл рот, чтобы осадить его. Краем глаза он уловил движение, и в мозг поступил, мигнув красным, тревожный сигнал. Брюс резко повернул голову. Мальчишка по имени Коди, оставив игрушку на столе, покинул свое место и теперь направлялся к ним решительным шагом восьмилетнего ребенка, плевавшего на запрет матери. Джон тоже это заметил и резко напрягся, его лицо ожесточилось и уголки рта поползли вниз, меж бровей залегла складка, плечи опустились. Свободной рукой он отодвинул свои стаканы подальше, словно желая спрятать. Брюс откашлялся в кулак, бросая настороженный взгляд в сторону кафе. Паника ударила сильнее, когда он не обнаружил мать ни перед стойкой, ни в зале.