То, что нужно знать о Лите Лестрейндж 2

Ньют поднял голову, и при искусственном свете блеснули капли пота на его лице: то ли от усталости, то ли от необъяснимой жары, то ли от лихорадки, которая мучила его уже несколько дней. Юноша вытер их и прищурился: он уловил едва заметное движение в каморке с лестницей. Чья-то крупная, красная — видимо, от мозолей — рука взялась за уголок стены, будто бы проверяя, не опасно ли показываться всему телу, а затем Саламандер увидел высокого стройного парня с черными нестриженными кудрявыми волосами, одетого в подобие рабочего комбинезона. Это и был комбинезон, только нежданный гость носил его так нелепо и необычно, словно это и не комбинезон вовсе. Круглые очки механика на лбу скорее служили аксессуаром, чем помощником разглядеть мелкие вещички. Из-за такого вот странного сочетания вещей на пареньке, он казался младше своих лет, но его выдавал рост… И точное представление Ньюта о том, кто находился перед ним. — Сильванус! — Саламандер улыбнулся белозубо, но немного коряво и быстро зашагал к приятелю из Хогвартса. Сильванус Кеттлберн улыбнулся Ньюту в ответ, нисколько не смущенный его дружелюбным жестом объятий, словно они только что вышли из Большого Зала, и не было долгих лет разлуки и полного молчания… Но минута счастливого воссоединения закончилась, и Саламандер задумался о другом. — Как ты нашел меня? — Нет, Ньют не злился. На лице его по-прежнему была улыбка, но появившееся внезапно смущение заставило его покраснеть. Хотя, может, все дело было опять же в болезни. Юноша чувствовал, как слабеет, но недомогание отошло на второй план. — Ты что — не здоров? — ответил вопросом на вопрос Сильванус и нахмурился. Его и без того близко расположенные густые брови сошлись и на секунду слились в одну ломаную линию. Ньют не мог не удивиться преображению друга: в Хогвартсе он зарекомендовал себя как достаточно опрятный ученик. Волосы его всегда были расчесаны и не становились слишком длинными, от этого и курчавость их не была так сильно заметна. Он носил рубашку, ровно заправленную в брюки, и никогда не забывал про такие мелочи, как галстук и расстегнутыее верхние пуговицы. Сейчас же Сильванус больше походил на измотанного после тяжёлого дня работника машинной мастерской. — Простуда, — коротко пояснил Ньют и повторно оглядел друга, всё ещё не веря своим глазам. Он собрался уже задать новый вопрос, но Кеттлберн опередил его недовольным возгласом: — Почему ты не отвечал на письма, а? Я писал тебе, после того как ты уехал! Давно ты здесь? Это что же — все мои письма в доме твоих родителей? Ты хоть одно получил? Отвечай же, Ньют! Ньют только успевал открывать рот, прежде чем Сильванус задавал следующий вопрос, а Саламандер забывал предыдущий. Наконец, рыжеволосый юноша собрался с мыслями и, шмыгнув носом, рассказал всё. — Ты не видел родителей с того самого момента, как тебя исключили? — с сочувствием переспросил Кеттлберн, усевшись на деревянный стул: такой маленький, что, казалось, он вот-вот сломается под Сильванусом, а последний никогда не отличался особо крупным телосложением. На самом деле, его замечание было верным только отчасти. Приехав домой, Ньют не сумел там остаться надолго. Его мать серьезно заболела, и в глубине души Саламандер знал, что отец винит его в этом, хоть на лице его и сохранялась простодушная, совсем как у Ньюта, улыбка. Мать он действительно не видел. Ему запрещали к ней заходить. Отец все твердил, что вскоре из Африки должен будет прибыть его приятель, который привезет оттуда существо, способное помочь… Но приятель до сих пор так и не появился… Хотя, как знать. Юноша не получал писем из дома уже полгода… Тесей приехал незадолго до возвращения брата. Перемены в нем заменили все то, что знал в нем Ньют и хотел бы узнать снова. От природы кудрявые рыжие волосы были гладко зачесаны набок, серьезное лицо заменило привычную ему расслабленность, улыбка стала натянутой — он стал настоящим работником Министерства. В собственной же семье он казался чужим… Но чужим в тот момент чувствовал себя только его младший брат. Глаза Тесея говорили: «Зря я отдал тебе чемодан!», и в каждом взгляде Ньют видел укор… Он уехал спустя месяц, предупредив отца за день, а брата — оставив в неведении. Сильванус слушал друга с интересом, хотя пару раз его пыталась отвлечь забравшаяся на его колени горегубка. Удивительно, но она на него не нападала, а только сидела на нем и издавала присущие ей кряхтящие и квакающие звуки. «Она чувствует, что он не обидит». — Саламандер не заметил, как улыбнулся этому, а понял это лишь тогда, когда Сильванус уставился на него, будто бы чего-то ожидая. — Это всё, — заверил его Ньют и как бы невзначай коснулся рукой лестницы. В первый раз за долгое время ему хотелось поскорее выйти из чемодана… Что-то подсказывало ему, что Кеттлберну не стоит оставаться здесь надолго. — Но все же, — заметил Ньют и с интересом, как будто изучая, посмотрел своему другу в глаза. Сильванус сначала нахмурился, а затем расслабленно облокотился на стол, поняв, о чем хочет поговорить Саламандер. — Сам всё поймёшь. — Гость встал и тоже взялся за лестницу — Ньют отстранился, чтобы дать Кеттлберну подняться по ней. — Пойдем со мной, тебя ждут. «Ждут? — В голове юноши зародилась надежда, и он посмотрел с любопытством и нескрываемой радостью на Сильвануса. — Значит, он не один!» «Лита… Только бы Лита…» «Она забыла тебя». Поднятие показалось Саламандеру очень уж долгим. И не потому, что Сильванус с непривычки лез медленно, а ещё потому, что иногда останавливался, чтобы выкрикнуть что-то восторженное своему другу. Только вот Ньют его не слушал. В его голове крутилась тысяча мыслей. Все это так сбивало с толку, что, когда юноша взглянул на лестницу, увидел, что руки его дрожат, да так сильно, что Сильванус тоже это уловил и недовольно пробурчал, что теперь-то они его вылечат. Старые друзья вылезли. В комнате оказалось ещё двое. Это были две девушки. Одну Ньют узнал не сразу. В черном, пиджаке, который, казалось, только прибавлял траура и угрюмости сложившейся ситуации, и строгой юбке-карандаше нашлась маленькая худая-прехудая девушка с взглядом небесно-голубых глаз исподлобья. Руки ее с костлявыми ладошками в скромном жесте сомкнулись спереди, бледное личико без единого изъяна, словно его обладательница была фарфоровой куклой, было обращено к Ньюту с тайной надеждой на то, что робкое создание будет узнано. Длинные, но не очень густые волосы, разбросанные по плечам и спускающиеся до самой талии, сверкнули белизной в нездоровом свете лампы, и Ньют на секунду уловил синие мешки под большими любопытными глазами. Ирина. Саламандер искренне и немного нелепо улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ — эта искренняя улыбка уж очень не соответствовала строгому виду, который приняла сегодня Ирина Лавгуд, маленькая недоучка из Хогвартса. Ньют не удержался и, тихо посмеявшись, обнял ее, невысоко подняв над полом. Девушка этому нисколько не удивилась: он уже так делал, когда они вместе учились в Хогвартсе… Однако Саламандер не забыл про вторую гостью. Он немедленно отпустил Ирину и приветственно кивнул Кассандре Малфой… Сильванус и Ирина — его друзья, но что с ними делала Кассандра? Ньют мельком взглянул на черноволосого юношу, с которым говорил несколько минут назад, и подумал, что, последний в кои-то веки осуществил свою мечту и влюбил в себя эту угрюмую, немного заносчивую девчонку, лучшую подругу Литы Лестрейндж. Малфой стояла рядом со столом. Ее взгляд скользнул на стол, где Саламандер забыл изображение Литы… Но Кассандра, кажется, отнеслась к этому равнодушно. Или и так прекрасно все понимала… — Дамы, — учтиво, с улыбкой на лице протянул Сильванус и встал перед ними. — Думаю, самое время поприветствовать Ньюта и объяснить ему, в конце концов, что мы здесь забыли. Кассандра не сводила с рыжеволосого юноши глаз и молчала. Ирина же застенчиво взглянула на него, затем посерьезнела и обратилась к Ньюту: — Прости, что мы так — без приглашения… Но нам нужна твоя помощь. — Лита просит тебя о помощи, — внесла ясность Малфой, и Ньют замер.