— Максим, скажи, тяжело было после двух пропущенных игр вернуться в игровой процесс? — журналистка улыбнулась и направила микрофон к хоккеисту.
— Нет, я всё время тренировался. И у меня сейчас есть важная цель, которая помогает мне совершенствоваться ещё больше. Не деньги, не желание стать знаменитым и популярным, а, я бы сказал, необходимость доставлять радость одному человеку, — он отвёл взгляд от камеры и журналистки и прикусил губу.
— Вау, это круто. И последний вопрос, я заметила татуировку у тебя на руке и судя по всему новую. Что там написано? — она уже хотела дотронуться до его руки, но Максим поспешно убрал её за спину. В футболке, в которую он переоделся после игры по-другому сложно было бы скрыть татуировку.
— Это личное, — он погрустнел и даже немного разозлился. — Извините, мне нужно идти.
— Что ж, это был Максим Шалунов после матча с Динамо Москва, счёт 3:2 в пользу ЦСКА.
Офигеть, что я сейчас услышала? Говорят, что у влюблённых или у дураков мысли сходятся, но чтоб настолько! Интересно, что у него там написано? В камеру только мельком попали какие-то очертания линий. Похожих на буквы. Ну не мог же он... Или мог? Да уж. Ещё она к нему привязалась, блин. Спасибо, конечно, что сообщила мне эту новость, но меньше она меня бесить не стала. Я сейчас в принципе начинаю Максима ревновать ко всем девушкам, которые даже просто находятся рядом с ним, но она особенный случай. Как бы узнать, что у него за татуировка?
Я начала в инстаграме заходить на страницы всех спортивных сообществ и сокомандников Максима, чтобы найти фото его татуировки. Но в дверь внезапно постучали:
— Алиса, дорогая, папа хочет с тобой поговорить, — весь день мама говорит со мной извиняющимся голосом. Как будто это может что-то поменять. Ну точнее не весь день, а пять минут, когда я приехала, и вот сейчас.
Войдя в большой дом, огороженный высоченным забором, я сразу встретила маму, которая со слезами начала обнимать и целовать меня и радоваться, что я приехала. Она ещё пару минут просила меня простить их за всё произошедшее и сетовала, что мне пришлось испортить мои волосы. Но ровно через пять минут после того, как я вошла в дом, я увидела двух людей, которые отбили у меня всякое желание хоть с кем-то разговаривать в этом доме в Чили.
Первым человеком, конечно же, был отец. Он с каменным лицом вошёл в холл, где находились мы с мамой, и даже не собирался ко мне подходить, а просто стоял в стороне и смотрел на эмоции мамы. Это его состояние меня не удивило, потому что он был таким всегда, но всё равно взбесило.
Но кроме него я увидела Хорхе. Того самого Хорхе, который через меня стал партнёром отца в его бизнесе, а потом жестоко бросил меня, придя в ресторан на День рождения моей подруги со мной в качестве его девушки, но замутив там с официанткой и переспав с ней там же.
Поэтому, когда я его увидела, почувствовала такое бешенство, что сразу схватила вазу, стоявшую на столике рядом, и кинула ею в него с такой силой, что, когда он увернулся и ваза врезалась в стену, она рассыпалась на очень мелкие кусочки. Он непонимающе посмотрел на меня и произнёс слова, разозлившие меня ещё больше:
— Алис, ты чего? Я так по тебе скучал, с нетерпением ждал, когда же ты приедешь, — его голосом мой любимый испанский язык звучал просто ужасно.
— Я тебя ненавижу! — выкрикнула я, посмотрев на отца, но по-испански, так что это относилось к ним обоим.
По моим щекам целыми реками потекли слёзы, и я побежала по лестнице наверх и закрылась в первой же попавшейся комнате. Это оказалось что-то вроде маленького кабинета, в котором я, к своему удивлению, встретила помощника отца Джона, который принёс мне первые письма от мамы в Москве. Он не подходил ко мне, пока я рыдала, сидя на полу, но, когда я успокоилась, он, не меняя лица, начал объяснять мне правила жизни и "безопасности" в этом доме. Он говорил на чопорном английском, который очень меня расслабил и успокоил после экспрессивного испанского, на котором говорил Хорхе и немного я.
Джон дал мне планшет с интернетом, но попросил не заходить в соцсети под моими никами, поэтому мне пришлось создать новую страницу в инстаграме, чтобы найти тату Максима, чего я сделать не смогла, потому что пришла мама.
— Мам, я не собираюсь с ним разговаривать. Возможно, я была готова поговорить с отцом, но до того, как увидела здесь эту сволочь. Ладно, я смирилась, что он работает с отцом. Но ты помнишь, как это было, — когда отец взял Хорхе на работу, я уехала из дома и переехала в Москву, где поступила в университет. И не общалась с тех пор с отцом. Только на последний Новый год разрешила ему приехать с мамой ко мне, и то наше "примирение" прошло довольно сухо. — Но я ни за что не смирюсь с тем, что, после того, как он сломал мне жизнь, я про отца, он ещё и привёз этого скотину сюда.
— Алиса, солнышко, мы все знаем и помним, как он с тобой поступил. Но он очень помогает папе в бизнесе и здесь он тоже, чтобы помочь нам вернуть нашу жизнь, особенно твою, в прежнее русло, — мама не прекращала говорить этим извиняющимся тоном, что действовало на меня как красная тряпка – я ещё больше начинала считать их виноватыми. — Тем более он изменился, стал более сознательным.
— О боже, мам! Ты слышишь, что говоришь? Такие люди не меняются! Я не выйду отсюда, пока он навсегда не уедет отсюда, ясно? Могу даже голодовку устроить, всё равно мне без Максима ничего не хочется, — я шмыгнула носом и попыталась хоть в этот раз не заплакать. Возможно, от злости, но у меня получилось сдержать надвигавшийся поток.
— Господи, Алисочка, не надо такого говорить, ты что? Он не может сейчас уехать, потому что он сейчас ровно в таком же положении, как и мы. Он должен быть здесь.
— Что ж, отлично. Пусть он будет там, — я сделала акцент на последнем слове. — А я буду здесь. Считай, что Джон у меня в заложниках, — к счастью, дверь закрывалась на ключ, и, когда я вбежала в комнату, этот ключ забрала себе. Поэтому Джон действительно не мог выйти.
— Дорогая, открой дверь, и мы спокойно обо всём поговорим, — я слышала, что она плачет, но всё равно не собиралась выходить.
— Нет, сейчас я не собираюсь ни с кем разговаривать. Извини, у меня хоккей, — я вставила в уши подключённые к планшету наушники и включила запись вчерашней игры, интервью после которой с Максимом уже посмотрела на 10 минут раньше.
***
— Шума, ты куда-то торопишься после тренировки? — парни переодевались в форму в раздевалке.
— Нет, а что?
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — Максим выглядел взволнованным.
***
— Нифига себе. Получается, это всё из-за родителей? — Максим всё-таки нашёл ключи от Алисиной квартиры, и, как она и думала, придя туда, он прочитал первое письмо.
— Да, и её жизнь под угрозой. Я практически в таком же шоке, как когда она ушла. Это жесть, и я не знаю, что делать. Понимаю, что не смогу её найти, но и ничего не делать тоже не могу.
— Братан, я бы с радостью тебе что-нибудь посоветовал, если бы знал что. С такой ситуацией мало кто сталкивался, — Шумаков выглядел очень озадаченным. — Но, я думаю, ты не можешь ничего сделать. Разве что почаще выкладывать фотографии и где-то светиться, чтобы она могла знать, что с тобой и как ты. Девушки такое любят.
— Может, ты и прав. Но в то же время особо много всего на всеобщее обозрение выставлять тоже не хочется, — Максим задумался. — Как думаешь, она уже знает про татуировку?
— Не знаю. Но даже если знает о её существовании, не знает какая именно это тату. А она может узнать, только если узнают все. Так что тебе решать.
— Да уж, надо чем-то жертвовать. Хотя если все увидят дату, никакого особого открытия для них не будет, потому что никто кроме неё не знает, что эта дата символизирует, — Максим посмотрел на безымянный палец. — Жду твоих идей для фото.
***
О боже. У Макса на странице новая фотография. Которая не грузится. Ещё минута и я сойду с ума. Всё, схожу. У него вторая тату. Ну вот как мы могли совршить настолько похожие действия? Как? Безымянный, мать его, палец! Правой, блин, руки! Ну и я как я могу жить без него? Если у нас такая сильная связь. Так, теперь следующий шаг – понять, что это за дата.
У меня потекли слёзы. Он набил дату дня нашего знакомства. Когда я тоже плакала и ссорилась с отцом. Но самое важное, что нам уже в тот день было хорошо вместе, хоть мы и не знали друг друга раньше. Интересно, если получится так, что я вернусь к нему через 20 лет, будет ли последняя цифра года закрыта кольцом? И останется ли вообще эта дата на своём нынешнем месте?
