Защитник

Повернулся ключ в замке, громко хлопнула входная дверь, раздался грохот от чего-то упавшего, приоткрылась дверь, и в комнату вползло тело. Тело ползло, собирая всю неубираемую пыль с пола, проползло до дивана, сбрасывая, как змея — шкуру, джинсовый комбинезон, и деловито заползло на диван. Кеншин вздохнул. Что-либо говорить телу было бесполезно — оно покивает, согласится, но будет делать по-своему. Химура поджал ноги и подвинулся вглубь дивана, тело пробурчало благодарность и, водрузив ноги на диван, окуклилось в плед. Кеншин вздохнул ещё раз. Из пледа слышалось глухое хихиканье. Кеншин не знал, как он оказался в другом мире, времени и стране, не знал, почему его понимают и он понимает, хотя он уверен, что говорит по-японски, а люди вокруг — на русском. Кеншин был уверен, что не должен был быть там, где он есть сейчас. Но он сидит на диване, читает книгу с множеством иллюстраций про крейсер «Аврору»[24], а рядом с ним лежит человек из этого мира… и так уже который вечер подряд. Привычная в своей непривычности рутина. Кеншин откладывает книгу и, обходя тело — перешагивать его было неразумно, ибо оно могло начать возмущаться, — спускается с дивана. Короткий взгляд в окно, и Химура, захватив до сих пор непривычную куртку, выходит в коридор. Из комнаты вслед доносилось: «Ключи и кошелёк на буфете, к корейцам не ходи — там народу и пьяных много, если купишь молока и сыра с колбасой у белорусов, буду благодарен и ужин с меня!» Кеншин вздохнул — готовить тело могло, умело, но практиковало редко, предпочитая перекладывать это на свою мать или, если её не было, на любого живого рядом. Это будут тяжёлые две недели… Когда Химура вернулся, в квартире пахло чем-то жареным и мясом — удивительно, но это даже не было быстрозавариваемым пюре с видимостью мяса. По опыту Кеншин знает, что даже ужасная на вкус еда может быть съедобна и даже питательна, но это совершенно не касается быстрозавариваемой еды… совершенно. Он готов самостоятельно выкидывать демонические порождения двадцать первого века и выкидывал бы. Бы. Если бы находил. Из комнаты доносилось постукивание клавиш, невнятные песни про противостояние Тосю и Сацума[25] и хлюпанье чаем. Тело ожило и наконец пришло в себя, чтоб гордо именоваться Вирере. А значит, начнётся. И плен в объятьях — самое адекватное, что может произойти. — У меня еда, — предупреждает Кеншин, заходя в комнату. — Уууу, угу, — не отрываясь от ноутбука. — Там ещё чай заварен, зеленый, для тебя нашел… да. Химура улыбается — пока Вирере чем-то занят, он даже похож на адекватного человека, но, стоит ему вернуться в реальность, можно и плакать, и смеяться. Кеншин передёргивает плечами: фанаты — это не хорошо, фанат, который выше тебя и жаждет, как минимум, затискать и… И Кеншин решает сосредоточиться на еде, плов — еда весьма интересная и даже вкусная. «Они напряженно смотрели в глаза друг друга: напряжение пропитало ткань, пронизывало воздух, гнездилось под сердцем. Поединок воли, вечность, скрывающаяся в секундах, и вот, свист — катаны разрезают воздух в опасной близости от тел. Люди, в чьих глазах живут звери, выпустили их погулять, и не от них зависит, разорвут ли звери друг друга в клочья. Или же…» — Оро? — увиденный кусок текста вызывал в Кеншине смешанные чувства и пробуждал профессиональную паранойю. — Описание. К новому фанфику, — беспечно пожимает плечами Вирере. — По твоему фандому, да. Там ещё Сайто будет, хи-хи. За прошедшие три месяца жизни в будущем другого мира Кеншин познакомился со многими вещами, с которыми не хотел знакомится… и фанфики были в их числе. — Оро… надеюсь, там будет всё более адекватно, чем в кроссовере? — Адекватно, — смеётся Вирере, показывая, что адекватностью фанфик блистать не будет. — Да, адекватно… Яой там будет, вот что! Ой-ё… Кеншина даже немного забавляет картина, когда тело ростом больше целого кэн[26] пытается ужаться до минимальных человеческих размеров. — Ребёнок, — в сотый раз вздыхает Кеншин. Порой он забывает, что восемнадцать лет здесь на деле совершенно не показатель, дети остаются такими же детьми… Зато им никогда не узнать тех лишений что переживали их предки. — Ребенок, а пишет порнографию… И зачем? — Ну, эээ, ну. Эм. Только не бейте, Химура-сама! Для души, вот! — Ребёнок… Лучше допиши кроссовер, — качает головой Химура. — Я уже не могу! — И если уж пишешь, не пиши про нас. Или хотя бы пиши без меня, если совсем не можешь. — Нуууууу! — Иди лучше Тошизо[27] мучай, — резко вспоминает про ещё одного незаконного жителя этой квартиры. — Он выше и без меча, а единственный боккен у меня. Нда, а ведь этот ребенок всё равно обнаружится утром под боком или, того хуже, сдавив в объятиях. И ведь не слушает совсем никого почти, иногда выборочно замечая то, что говорит Химура. Вот, проблемный ребенок. И ведь не попадись он ему, когда только очнулся в этом мире, было бы куда сложнее жить. Кеншин в очередной раз качает головой и уходит, забрав с собой посуду. Часто ему казалось, что в этой квартире никто, кроме него, даже не знает, что посуду нужно мыть…