Кино или жизнь?

Очередной съёмочный день. Они снова ехали уже практически изученной наизусть дорогой от дома Эмиля в Холменколлен. Были сняты уже несколько эпизодов, но в памяти Светы всё ещё был жив тот злополучный поцелуй Эмиля и Тириль. Она помимо своей воли постоянно прокручивала в голове ту картинку. Казалось, что она запомнила всё до мельчайших подробностей — страсть, витавшую в воздухе над целующейся парой, правдоподобность, реальность того момента, словно и не было никаких съёмок, влюблённые взгляды Тириль и Эмиля, которые они дарили друг другу, нежные улыбки… И свою боль. Света до сих пор ощущала её. Она сдавливала грудь, заставляя сердце стучать медленнее, будто нехотя. Погружаясь в пучину воспоминаний, девушка так же ловила ртом воздух, словно внезапно разучилась дышать, а глаза неизменно наполнялись слезами. Она не хотела верить, что ревновала Свендсена до безумия, ведь была уверена, что это невозможно. Друзей не ревнуют. С того дня Света старательно избегала Эмиля — не ездила на съёмки, потому что до сегодняшнего дня в этом не было необходимости, а едва парень возвращался домой, закрывалась в комнате и делала вид, что очень занята. В его отсутствие Светлана бесцельно бродила по Осло, без интереса разглядывая достопримечательности города, которые видела уже не один раз. Она пыталась выбросить из головы Эмиля и тот треклятый поцелуй, который вывернул наизнанку душу, перепутал чувства и мысли, заставил думать о том, о чём думать совсем не хотелось. Когда же, например, за ужином, Свете всё-таки приходилось пересекаться со Свендсеном, она прятала взгляд и старалась не разговаривать, односложно отвечая на любые вопросы, а Эмиль, долго пытаясь выяснить причину столь разительной перемены в настроении и поведении подруги, в конце концов бросил эту затею и ограничивался лишь пожеланиями доброго утра и спокойной ночи и дежурным вопросом о том, как прошёл день его гостьи в его отсутствие. Свендсен прекрасно помнил взгляд Светланы, который пронзил его насквозь и пригвоздил к стене кафе, в котором проходила съёмка эпизода предложения руки и сердца Тириль. Именно в ту минуту он понял, что что-то в отношениях со Слепцовой изменилось. Изменилось круто, кардинально, но что именно он пока не понимал, а Света с объяснениями не спешила. Когда она выскочила из кафе, он с трудом сдержал порыв броситься следом, предоставив это Антону, который был ей, как казалось со стороны, ближе остальных. Но и с ним Светлана отказалась разговаривать и объяснять причину своего поведения, хотя Эмиль был почти уверен, что виною всему их поцелуй с Тириль Экхофф. Свендсен покосился на Светлану, которая, отвернувшись, смотрела в окно автомобиля на пролетающие мимо деревья, дома, людей. Сегодня начинали снимать эпизод их с Антоном появления в стане сборной Норвегии, и избегать Эмиля больше она не могла. Утром они завтракали в полной тишине, упрямо делая вид, что чем-то очень заинтересованы в своих телефонах. Так же молча ехали и в Холменколлен, думая каждый о своём. Но что-то подсказывало, что это самое «своё» у них очень даже общее. Света едва ли не ежеминутно порывалась заговорить с Эмилем, разрядить обстановку, вернуть былую лёгкость в отношения, возобновить непринуждённое общение, но какая-то внутренняя сила удерживала, не давая сказать ни слова. Да что там сказать! Девушка не могла заставить себя даже повернуться к нему лицом, взглянуть в горящие огнём карие глаза, улыбнуться ему в конце концов! Когда она пыталась повернуть голову в его сторону, ей казалось, что это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Сердце снова и снова начинало бешено колотиться, дыхание прерывалось, руки дрожали, а ладони становились мокрыми. Девушка на чём свет кляла организм и душу за такую бесславную слабость, но ничего не могла с собой поделать — беззаботная Светлана Слепцова осталась где-то далеко в прошлом, а новая Света ей категорически не нравилась. Как вернуть обычную себя? Света мысленно задала себе вопрос и усмехнулась — кажется, Осло, Йенс Лиен со своим сценарием и Эмиль Хегле Свендсен с вкуснейшими ужинами и двусмысленными взглядами и жестами за столь короткое время смогли изменить её до неузнаваемости. Да уж, радоваться тут было совершенно нечему. «Кажется, я, как последняя идиотка, умудрилась влюбиться в Эмильку», — недовольно поморщившись, подумала Светлана. Это абсолютно не входило в её планы, чем ещё больше нервировало и раздражало. — Может, поговорим? Света вздрогнула, хоть голос Эмиля был тихим и в нём мелькнула едва уловимая робость. Она повернулась к нему (наконец-то!) и грустно усмехнулась: — Разве нам есть, что обсудить? — По-моему, давно пора кое-что обговорить. Эмиль не отрывал глаз от убегающей вдаль дороги, но каким-то седьмым чувством ощущал на себе взгляд Светланы. Такой же, как тогда, во время съёмок в кафе — испепеляющий, жёсткий, но в то же время полный невысказанных чувств и отчаяния. А она невольно вздрогнула, услышав ответ, но так и не смогла отвести глаз. Некоторое время тишину нарушала лишь музыка и голос неподражаемого Джона Бон Джови да едва слышный шелест шин по идеально гладкой, ровной поверхности асфальта. Эмиль нажал на какую-то кнопку на руле, и музыка смолкла. Светлана внутренне напряглась, словно готовясь к самому важному разговору в жизни. Но Свендсен молчал, делая вид, что занят дорогой. А на самом деле он искал в себе силы, чтобы продолжить начатый разговор и объясниться со Светой. Наконец он кашлянул и тихо сказал: — Знаешь, я ведь действительно уже полгода встречаюсь с Тириль… Вернее, встречался. Мы расстались совсем недавно… — Мне это совершенно не интересно, — отрезала Света и отвернулась, чтобы скрыть истинные чувства. Сказать, что эти откровения друга были ей неприятны, значит, не сказать ничего. Слова Эмиля больно ранили в самое сердце. Она понимала, что окончательно и бесповоротно влюбилась в Свендсена, но старалась не показывать этого, ведь не знала, что чувствовал Эмиль. А теперь… — Мы расстались в тот день, когда ты прилетела в Осло. Эмиль сказал это так тихо, что Свете сначала показалось, что она бредит. До неё не сразу дошёл смысл этих слов. Осознав услышанное, она с искренним сожалением в глазах посмотрела на парня. — Прости. Если бы я знала, что ты несвободен, никогда не приняла бы приглашение пожить в твоей квартире. Я прекрасно понимаю Тириль. Будь я на её месте… — Инициатором расставания был я, и это никак не связано с тобой. Так что можешь себя не винить. — Мне кажется, или Тириль кардинально противоположного мнения об этом? После этого признания Эмиля всё встало на свои места. Светлана наконец поняла, почему Экхофф старательно избегала её, а во взгляде норвежки часто мелькала неприязнь. Света стала невольной виновницей разрушенного счастья, и осознание этого тёмной тенью легло на сердце. Слепцовой никогда не приходилось быть причиной расставания, но эта новая роль её совершенно не радовала. Она не дружила с Тириль, но уважала, и сейчас корила себя за невнимательность. И за дружбу с Эмилем, которая порождала о них слухи, бывшие Тириль однозначно неприятны. Чёрт возьми, ну как же она не заметила их отношений? В памяти Светы вспышками возникали то фразы Эмиля, по которым она должна была догадаться, что у него есть девушка, то быстрые, но многоговорящие взгляды Свендсена на Тириль, когда та проходила мимо, то их недвусмысленные объятия. Света всё ещё ждала ответа на свой вопрос, но Эмиль молчал, пристально глядя на дорогу. Они уже были в Холменколлене, и до прибытия на место съёмок оставалось от силы минут пять. Но девушка упрямо надеялась услышать из уст Эмиля хоть что-нибудь вразумительное. Свендсен припарковал машину и взглянул на Светлану. — Да, ты права, — наконец сказал он. — Тириль действительно считает, что причиной всему — твой визит в Осло. Но это не так, и я, как мог, пытался донести это. Понимаешь, я сам не знаю, зачем нужны были те отношения. Я никогда не любил её. Уважал, ценил, но не любил и не люблю. Я так и не смог разглядеть в ней женщину, которую мог бы полюбить и назвать своей женой. Тириль — не та, с кем я хотел бы засыпать и просыпаться, делить радости и беды. Она просто не та. Светлана вжалась в сидение, будто пытаясь провалиться сквозь землю, исчезнуть отсюда, лишь бы не слышать этих слов. Душу раздирали противоречия, самые разнообразные чувства, совершенно противоположные, от радости до боли, проникали в сердце. Она не понимала, как себя вести и что говорить, окончательно растерялась и боялась любых изменений в жизни, в отношениях с Эмилем и в своих чувствах. Свете казалось, что сейчас любой взгляд Свендсена, любое слово могли выбить из равновесия и разрушить преграды к её сердцу, которые она не так давно начала выстраивать. — Ваш поцелуй на съёмках… Твой взгляд… Он не говорил, он просто-таки кричал об обратном. В твоих глазах было столько нежности! Тириль тебе не просто друг… — Она мне не чужая. Полгода из жизни не выбросишь. Я делил с ней постель… А Тириль воспринимает эти съёмки, как жизнь, не разделяя её и кино. Но наши отношения сошли на нет, исчерпали себя уже давно… — Ладно, давай не будем об этом, — Севета, не сдержав сиюминутного порыва нежности, вдруг погладила Эмиля по гладко выбритой щеке, но моментально, словно обжегшись, одёрнула руку и выскочила из «Ауди». Свендсен, глядя ей в спину, усмехнулся — удалось растопить лед в её сердце, теперь оставалось лишь укреплять результат. Слепцова же со всех ног неслась к биатлонной трассе, где сегодня намечалась съёмка. Она ощущала на себе взгляд Эмиля, от чего щёки полыхали огнём, а в глазах стояли слёзы. Ей нелегко дался разговор, и девушка жалела лишь об одном — что не прервала Свендсена в самом начале, а дала ему многое сказать. Она понимала, что после этих слов их жизнь и отношения никогда не станут прежними, а дружба вдруг закончилась, разбиваясь о слова и чувства, никак с ней не совместимые. Девушка практически бросилась к Антону Бабикову, стоявшему рядом с одним из операторов, чьих имён она так не запомнила, да и не пыталась. Света громко поздоровалась, чтобы услышали все, и вцепилась в руку Антона так, что тот не смог бы освободиться от хватки даже если бы попытался. А когда за спиной Слепцовой раздался бодрый голос Эмиля, приветствовавшего съёмочную группу, девушка ещё сильнее сжала руку приятеля и прижалась к нему, словно в поисках защиты. — Что с тобой сегодня? — удивлённо спросил Антон. — Соскучилась ужасно! — попыталась улыбнуться Светлана, но улыбка вышла вымученной и натянутой. Бабиков сделал вид, что удовлетворён ответом, хотя и проследил за взглядами Эмиля и Светланы. Их настроение было похожим — оба были наигранно веселы и старались не обращать внимания друг на друга. Воздух потрескивал от напряжения. Показное равнодушие Свендсена и Слепцовой бросалось в глаза окружающим, но эти оба были уверены, что вели себя вполне естественно. — Начинаем! — раздался голос Йенса, благодаря которому все облегчённо выдохнули. — Снимаем сцену встречи Антона и Светланы. Все по местам. Русские и норвежские биатлонисты, готовясь к съёмке нового эпизода, разошлись по разным сторонам. Их должно было разделять шагов двадцать, и этого времени вполне хватило, чтобы Светлана и Эмиль взяли себя в руки, усмирив гулко бьющиеся сердца. Но их спокойствие длилось недолго. Актёров окликнул Йенс: — Ребята, основная линия эпизода — встреча Светланы и Эмиля. Вы двое, не забывайте, что по сюжету вы тайно влюблены друг в друга. Мне нужны ваши взгляды, чувства. Остальные могут считать себя массовкой! Света снова напряглась, у неё перехватило дыхание, а в памяти вдруг возник образ Эмиля, не так давно мчавшегося ей навстречу по аэропорту с несчастным букетом в руках. Она до мельчайших подробностей помнила ту встречу, тонула в общей радости, дарила сладкое тепло, получая взамен изысканную, терпкую нежность. Это всё тогда казалось дружеским, сейчас — робким, но уже излучающим страсть. — Начали! Светлана вздохнула и повернулась лицом к норвежцам. А Свендсен уже бежал навстречу. Как в тот день, когда она прилетела в Осло. Свете вдруг показалось, что сама судьба давала им шанс повторить ту встречу и что-то в ней изменить. И девушке очень захотелось им воспользоваться. Она посмотрела на приближающегося Эмиля и бросилась к нему. Пара шагов, и она прильнула к нему, даже не пытаясь унять бешеный стук сердца и дрожь, пронзившую всё тело. Эмиль прижал девушку к себе, и она растворилась в горячих, жарких объятиях, уткнувшись носом в высоко вздымающуюся широкую грудь, вдыхая аромат мужчины — такой близкий и родной. Одна минута, две, три… Их не торопили, не прерывали. Они стояли, обнявшись, и наслаждались близостью друг друга. Наконец Светлана отстранилась и посмотрела в нежно-карие глаза Эмиля. Она едва заметно улыбнулась и тихо, почти неслышно, выдохнула: — Ты так и не подарил мне другой букет.