На грани

Денёк оказался на диво прекрасным, более того, солнце настолько нагрело крышу, что здесь можно было спокойно что-то поджаривать, вплоть до небольшого, но разделанного кабана. Вот только Иван Валялкин, великий любитель зверушек и ветеринар-спаситель, явился в это место совсем не для того. Нижний Новгород ему совершенно не понравился. Более того, здесь Ванька ощущал постоянную, нависшую над ним и всеми обыкновенными жителями опасность. Казалось, народ здесь был такой же, как и во всех остальных частях России, естественно, с неким местным колоритом, но всё же что-то упорно пугало светлого, заставляя его то и дело ускорять шаг и убегать от странных незнакомцев. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал, что попал в истинное обиталище Тьмы, причём не такое, коим являлся Дубодам, созданный с целью пленять людей, а совершенно иное, опьянённое духом свободы и отсутствием страха перед Мраком. Уже несколько раз всего за полчаса, пока добирался до этого здания, Валялкин встречал каких-то ненормальных людей, несмотря на жару, облачённых во всё чёрное. Проходя мимо них, Ванька ощущал холод и страх, необъяснимый и в тот же момент крайне понятный для него. Глаза у всех этих странных незнакомцев были черны. Не отражался в них ни свет, ни что либо другое, и странная пелена Мрака окутывала тех, кто посмел встретиться с этими людьми взглядом. Иван уже сотни раз пожалел о том, что назначил встречу именно здесь, в Нижнем Новгороде. Несмотря на то, что он написал в той злосчастной записке, Ванька не знал-не ведал, где именно находится Гроттер, он действовал по наитию, интуитивно, и чувствовал, что не ошибается. Таня должна была появиться всего-навсего через несколько минут. Валялкин искренне надеялся на то, что девушка придёт одна, хотя и знал, что Бейбарсов находится где-то рядом с ней – об этом ветеринару сообщил Сарданапал. Естественно, более опытный в поисках, чем любой из его учеников. Вот только Черноморов говорил, что от давления Мрака при поиске ученицы он едва не умер, пытаясь сразиться с Тьмой, клубившейся вокруг драконболистки. Что самое странное, саму Таню эта энергия совершенно не задевала, вот только неизбежно находилась рядом, поглощая любого, кто смел воздействовать на Гроттер. Где-то со стороны лестницы послышался тихий, отдалённый шум, как будто кто-то поднимался вверх. Мгновение, и на жаркой крыше появилась рыжеволосая девушка, какая-то слишком грустная, чтобы быть Таней, этой неунывающей особой. - Привет, - поздоровалась она, подходя ближе к Валялкину. Иван, присмотревшись, содрогнулся – это действительно была Гроттер, вот только что-то изменилось в ней, навеки изменилось. Никаких магических защит рядом не наблюдалось, да и вообще, ничто не выдавало того, что Таня находилась когда-то рядом с Бейбарсовым, вот только та самая уверенность, что толкала Ивана вперёд, никак не отпускала его, ни на миг, ни на секунду. - Рад тебя видеть, - через силу улыбнулся Валялкин, не понимая, почему Гроттер продолжает его пугать. Вечно яркие, жизнерадостные зелёные глаза теперь угасли, как будто никогда и не светились счастьем. От девушки так и исходил холод – вот только не тот, что от всех некромагов, а иной, более глубокий, вырывающийся из глубины души. - Зачем ты меня позвал, Ваня? – всё так же безжизненно поинтересовалась драконболистка, с каждой минутой всё больше и больше напоминающая ветеринару безжизненный труп, которому всего несколько минут подарил новый шанс на существование какой-то некромаг. - Но… Нам поговорить надо, Таня! – Валялкин, казалось, убеждал сам себя, на самом деле не веря ни одному своему слову. Гроттер оставалась такой же холодной и безжизненной, как будто вся энергия медленно утекала из неё, испаряясь под жарким, даже противным солнцем. Поднимался ветер, терзающий всё вокруг и срывающий листья с деревьев, что росли внизу, под этим домом. Жара смешивалась с гадким холодом и сводила с ума всех, кто только мог чувствовать прикосновения солнца, совсем не такие ласковые, как хотелось бы. - Я тебя слушаю, - Таня, оглянувшись, присела на небольшое возвышение у самого края крыши. Казалось, ветер вот-вот сбросит её, такую хрупкую, почти прозрачную, вниз, навеки перечеркнув мечты Валялкина о счастливой жизни. Иван хотел было присесть рядом, но Гроттер всё время отодвигалась, пытаясь находиться подальше от парня, чтобы он не имел никаких шансов прикоснуться к ней. Возможно, Валялкин и был бы более настойчивым и под конец обнял бы драконболистку, возможно, уже бывшую, но он не хотел рисковать жизнью девушки, заставляя её балансировать над бездной. - Понимаешь… Магщество… - Ванька постоянно запинался, не зная, как ему рассказать обо всём Тане. На её судьбу выпало и так слишком много испытаний, чтобы подвергать её новым опасностям. Нет, он, Иван, просто-таки обязан вырвать девушку из лап некромага. Только так он может обезопасить её от всех бед. Бейбарсов – что бы Гроттер не пыталась когда-то про него сказать – был Тьмой, и Таню за собой тащил во Мрак, не позволяя ей сопротивляться. О том, что если бы Гроттер захотела стать тёмной, то сделала бы это и без помощи некромага – шансы были – Валялкин не думал. Он лишь хотел спасти эту несчастную, хрупкую, нежную девушку, что сколько всего взвалила себе на плечи. - Что случилось, Иван? Зачем ты мне написал ту записку? Ты сказал, что должен сообщить что-то важное, - рыжеволосая явно не собиралась выслушивать долгие бредни о Свете и Тьме, любви и ненависти, она собиралась услышать конкретный ответ и осознать, что ей или её друзьям грозит немалая опасность. Ванька молчал. Ему было как-то неловко. Страшно сказать Гроттер о том, что он просто хотел её увидеть, а не сообщить какую-то слишком уж важную новость, касающуюся самой Тани. - Дело в том, что… - Иван опять боялся что-то сказать, но драконболистка продолжала смотреть на него, неотрывно, пристально смотреть, всем видом демонстрируя, что она хочет узнать правду. - Магщество опять выдвинуло Глебу какие-то обвинения, или же и мне тоже? – спросила Гроттер, к счастью, совершенно не угадав истинной проблемы. Как она думала, это было самое страшное, что только могло случиться, но Валялкин, которого Бейбарсов совершенно не интересовал, считал иначе. - Нет, они даже не чешутся – у них там какие-то проблемы со странным магом, к тому же, что-то случилось с Дубодамом, - протянул Иван, вспоминая слова о том, что магическую тюрьму захватили, и Магщество потеряло над ней контроль. Весь магический мир стоял на ушах – всё это случилось только вчера утром, перед всплесками нападений на особо сильных магов с неразвитым окончательно даром. Везде повторялось одно и то же – десятки, сотни мертвяков нападали на людей, совершенно не поддаваясь действию магии. Только здесь, в Нижнем Новгороде, никто до сих пор не подвергался нападениям. Казалось, город был защищён своим собственным Мраком от Тьмы, медленно поглощающей весь магический мир. Говорили, что эти странные существа больше походили на колдунов, чем на мертвых уже несколько десятков лет людей, и уничтожали всё на своём пути – методично, тщательно, забирая тех, кто нужен был их хозяину. Впрочем, жертв было не так-то уж и много, всего несколько десятков, да и то из глубинок, и лишь раз – с Лысой Горы, поэтому Магщество и не чесалось даже, в мыслях своих радуясь, что страшные де-менты, поглощающие души людей, не могут отлетать далеко от Дубодама, а оный находится посреди океана, что вообще уничтожает все шансы страшных существ прорваться в человеческий мир. Валялкин был там, в магической тюрьме, знал, как это – ничего не чувствовать, забыть всё, что когда либо любил, ценил или даже ненавидел. Там нельзя даже о смерти мечтать, не то что ждать спасения. Как же страшно – сидеть постоянно на одном месте, не двигаясь, и не иметь даже права на размышления. Лишь одна пустота, гулкая и противная, вокруг, поглощает всё, не оставляя ни одного счастливого или даже горького воспоминания. Как будто всё вытерли ластиком, настолько старательно, что становится страшно. Впрочем, даже само это чувство, часть самозащиты, уплыло куда-то далеко, и ты сидишь, как безумный, и смотришь на противоположную стену, даже не замечая её, не видя, что перед тобой гуляют странные безликие существа, от рук которых исходят потоки смертоносной магии. - Это плохо, - Гроттер вздохнула, вспоминая о нападении целого отряда мертвяков на них ещё там, в Москве. Она, к счастью, не участвовала в битве сама, но прекрасно всё слышала. Да и тогда, вчера вечером, уговорила Бейбарсова рассказать о сражении. Впрочем, немногословный некромаг сказал, что ничего особенного не произошло, и лишь вкратце описал, как именно можно было уничтожать противников. Он не вспоминал ни о том, насколько хорошо сражались мертвяки, ну, а может и плохо, ни о том, как именно они действовали в бою – рассказ состоял из сухих чисел. - Послушай… Сейчас в магическом, да и в лопухоидном мире творится непонятно что. Я даже Тантика и Тангро пока забрал, а ещё несколько больных лешаков и зверушек – Сарданапал выделил мне ковры-самолёты и третий курс в помощь, - Валялкин с легкой улыбкой вспомнил о том, как радовались его подчинённые, когда он наконец-то приехал, как прыгали лешаки, чуя, что увидят новые земли – Тибидохс, где, по слухам, что доходили до них, были прекрасные леса. - И что? – Таня, казалось, даже не заинтересовалась рассказом, продолжая сидеть всё с тем же немного грустным выражением лица, настолько холодным, как и её голос. - Понимаешь, - вновь начал Валялкин, собираясь с силами, - Дело в том, что Сарданапал издал указ, что все ученики, бывшие или нет, могут пока укрыться от бед в Тибидохсе – на данный момент единственном спокойном месте во всём магическом мире. Он позволил даже перевезти туда семьи, ибо опасность, что нависла над магическим миром, воистину настолько велика, что описать её достаточно трудно, хотя Магщество так и не считает, - выдохнул Ванька, явно цитируя самого Черноморова. Иван никогда раньше не выражался настолько высокопарно, да и негде ему было учиться подобной культуре речи. - Понимаю, - кивнула Гроттер, про себя отметив, что Сарданапал поступил весьма и весьма мудро. Она даже не ожидала от него подобных действий, впрочем, и не знала об опасности, нависшей над всем миром. Почему-то Таня догадывалась, что всё это каким-то образом связанно с появлением у геймеров магии и прочими происшествиями, случившимися в последние дни, как раз с тех пор, когда она покинула родную школу. - Тебе лучше улететь со мной в Тибидохс. Так будет безопаснее, - внезапно промолвил ветеринар, решив, что дальше ему тянуть некуда. Зная Гроттер, девушка могла подумать, что услышала всё, что требовалось от неё, и теперь спокойно может уходить. Иван понимал, что не может позволять драконболистке так быстро уйти, не дослушав его до конца, поэтому и не стал слишком долго тянуть со своим предложением. В конце концов, он же не обозвал самым безопасным местом родную тайгу – нет, Валялкин говорил о Тибидохсе, столь родном и знакомом для Тани! Сколько раз девушка говорила, что хотела бы провести там всю жизнь – сначала выучиться, а потом и преподавать, например, драконбол. К тому же, Ванька тоже мог там работать – помогать животным, ибо несчастных хватает везде и всегда. Ветеринар с улыбкой вспоминал о том, как Гроттер, усаживаясь рядом с ним, подолгу мечтала о семье, счастливой и беззаботной. Хотела детей – но только потом, когда они закончат учёбу. Впрочем, иногда Иван думал, что всё это – лишь прикрытие, маска, приготовленная лично для него. Где-то в глубине глаз Тани он замечал вечную тягу к приключениям и постоянные метания между двумя вариантами. Гроттер не хотела в тайгу, не хотела беззаботности и тихого, уютного счастья – для неё это была самая большая беда на свете. Но за долгие годы она научилась более-менее правдоподобно врать, поэтому и не стремилась высказать Ваньке своё настоящее мнение. Девушка с улыбкой смотрела на зверушек и помогала их лечить, иногда, тихо, полушёпотом рассказывала о том, как они будут жить после, через несколько лет. Она не строила планов – просто ставила Ивана в известность. Обещала, что они обязательно переедут в тайгу – просто ей нужно ещё отучиться – полтора – уже один – года. В глубине души Валялкин понимал, что всё это – глупая мишура, фантазии на тему скучной, горькой из-за этого для самой Тани сказки. Но он отчаянно хватался за ту веру, что она позволяла ему. Цеплялся с таким желанием, с таким отчаяньем, что ни один живой человек не смог бы переубедить Валялкина в том, что Гроттер врёт. Только сама Таня. Но драконболистка упорно молчала, делая вид, что действительно счастлива, поэтому вскоре Ванька перестал даже задумываться об этом, окончательно поверив в правдивость сказанных ему слов. - Таня, ты должна выбрать окончательно, - Иван никогда не говорил подобных слов, но теперь, когда весь устойчивый мир рушился из-за странных магов, пытающихся захватить власть, ему следовало точно знать, будет ли Гроттер с ним. Стоит ли бороться за их счастье, то хрупкое и столь непонятное для них обоих. Возможно, несуществующее. - Из чего выбирать? – сделав вид, что совершенно не понимает, о чём именно говорит её «избранник» - сейчас это слово казалось на удивление ложным и гадким – Таня отвела взгляд, понимая, что в глаза всегда можно прочитать правду, если, конечно, они не принадлежат некромагу. - Скажи, с кем ты остаёшься? Со мной или… - назвать соперника по имени Валялкин почему-то не мог, хотя упорно пытался убедить себя в том, что маг Смерти – такой же человек, как и он сам, - или с Бейбарсовым. Гроттер молчала. Молчала упорно, долго, даже не посмотрев на Ваньку. У Ивана вообще создалось такое впечатление, что она и не выбирает даже, а пытается подобрать нужные слова, для того, чтобы правда не слишком ранила его. - А почему я должна выбирать? Разве ты видишь где-то здесь Глеба? Лично я – нет. – Ответ Тани оказался настолько неожиданным, что Валялкин замер, не в силах вымолвить ни слова. Он не понимал, почему Гроттер столь жестока с ним. Ванька чувствовал, что эти слова – явно не в его пользу. Своей фразой Гроттер, вопреки всем ожиданиям, демонстрировала свою безысходность, то, что у варианту, стоящему перед нею, она не желает даже приблизиться ни на шаг. Иван с внезапной болью понял, что куда-то делась вся сказочная неуверенность Тани, испарилась, исчезла, поглощённая чем-то неведомым и до той меры странным, что у него даже в голове не помещалось. - Таня, просто скажи – я или он, - в голосе Валялкина почувствовалась решительность. Он пришёл сюда за нею и никуда один не уйдёт, пока Гроттер не окажется в защищённом месте – в Тибидохсе. С ним, а не с кем-то другим. Да, желание было собственническим, но Ванька совершенно не собирался превращать жизнь драконболистки в ад только из-за того, что хотел быть с ней, нет. Он просто пытался раз и навсегда уяснить, что будет дальше, и не мог смириться с тем, что она хотя бы раз за многие тысячи ответов на сей вопрос выберет кого-то другого, а не застынет в нерешимости, пытаясь понять, кого именно любит. - Я не хочу выбирать, - с ослиным упрямством ответила Гроттер, поднимаясь на ноги, - Я пришла сюда для того, чтобы услышать какую-то важную новость, а не услышать очередной рассказ о том, что мне надо срочно выбирать! Ванька, спасибо за сообщение об опасности, но мне пора. - Нет! – в голосе Валялкина было столько отчаянья, что драконболистка даже остановилась, так и не сделав ни единого шага в сторону выхода. - Почему? – Таня, казалось, была искренне изумлена подобным поведением Ваньки, всегда такого спокойного и хорошего. Она была на удивление спокойной и мирной, а не такой, как обычно бывало, но строптивый характер проявлялся в каждом движении, в каждом жесте девушки, кажущейся для Ивана в данный момент слишком холодной и неприступной. - Реши, пожалуйста, я или некромаг, - Валялкин подошёл ближе, попытавшись прикоснуться к руке драконболистки и, возможно, утешить её – глаза дочери Леопольда как-то странно блестели, будто бы она вот-вот собиралась заплакать. Гроттер отрицательно замотала головой, с быстротой молнии вскочив на то возвышение, на котором она только что сидела. В глазах Тани можно было заметить такую отрешённость, что казалось, будто она собирается умереть, причём даже уже не раздумывает, а ставит всех в известность. - Или ты уйдёшь сам, или я спрыгну, - внезапно воскликнула девушка, подходя к самому краю и балансируя над пропастью, как лучшая циркачка, исследующая свои чувства с высоты птичьего полёта и планирующая разбиться из-за того, что мир всегда слишком жесток с нею. - Решай! Решай, Таня, я и так слишком долго жду – я или некромаг! – Валялкин не понимал, что именно толкало его говорить эти слова, но упрямо повторял их, мешая здравому смыслу не то что молвить слово – даже проснуться. – Послушай, давай ты не будешь творить глупостей, дашь мне руку, слезешь оттуда, и мы полетим Тибидохс, будем жить там долго и счастливо… Ванька приблизился к Гроттер, протягивая ей руку и пытаясь хотя бы кончиками пальцев достать до девушки, но она стояла слишком далеко. Когда же Иван потянулся вперёд, решив, что пора уже стянуть Таню из опасного возвышения, она внезапно отпрянула, совершенно сознательно улетая птицей куда-то вдаль. Возглас отрицания утонул в шуме ветра, и Валялкин так и не успел дотянуться до девушки, полетевший вниз, в объятья собственной смерти. Она падала быстро, стремительно, ни на мгновение не замедляя полёта, расправив руки, как крылья. Казалось, для Гроттер эта смерть была совершенно сознательной и даже немного приятной, как будто она внезапно стала глупой и одновременно возвышенной героиней бульварного романа. Девушка не кричала, не пыталась спастись, уцепиться руками за ветки деревьев. Мимо которых она промчалась, даже не вспоминала про тормозящие заклинания, что могли спасти ей жизнь. Валялкин склонился над краем крыши, судорожно глотая ртом воздух. Только когда Гроттер была уже в двух-трёх метрах от земли, он внезапно вспомнил о толь спасительных заклинаниях, начиная быстро их шептать. Но было уже слишком поздно – Таня упала и теперь замерла в какой-то неестественной позе, в луже собственной крови. На лице её застыло вечное грустное выражение, немного обвиняющее. Разразился гром, и в тот же миг с неба полился дождь, смывающий красную жидкость с тротуара и разнося её по всем уголкам улицы. Рыжие волосы совершенно промокли и тоже покраснели, обагрившись от крови драконболистки – теперь уже посмертно лучшей. Валялкин соскочил с возвышения и опустился на колени, шепча молитву к Богу, дабы душа Тани отправилась в Рай, а не в Тартар, столь же бездонный, сколько жестокий. По щекам его текли слёзы, смешивающиеся с каплями дождя. Всё тело его содрогалось от страха и отчаянья, да и вообще, хотелось едва ли не выть на луну. Ему было больно – невыносимо больно. Только сейчас Валялкин осознал, что был недостоин её. Вот некромаг – каким бы Мраком он ни был – среагировал бы намного быстрее, спас бы Гроттер, в конце концов, долетел бы до земли раньше и поймал бы Таню. И она была бы жива. Зачем он вообще приехал, вот зачем? Из-за него Гроттер умерла, и больше ничто и никто её не воскресит – мёртвые не оживают. Парень дрожал, чувствуя, как холодный дождь смывает с неё все надежды на будущее, убивая мечты о Тане и их счастливой жизни. Где-то возле входа на крышу мелькнули рыжие пряди и раздались тихие шаги, но Валялкин даже не поднял головы, не заметил чьего-то присутствия. Теперь ему было всё равно.