Эхо

      Портленд-Роу плавно вильнула в сторону. С реки на улицу забежал ветерок, и я поежилась, запахнув короткую куртку. Смешно ходить в куртке летом, но я словно никак не могла согреться после тех невообразимо долгих часов, проведенных на Той Стороне. Еще и эти дурацкие сны. Я ждала и ждала, когда они прекратятся, но мне, похоже, предстояло мириться с ними еще несколько лет, пока Дар не пропадет окончательно. Пока же я минимум раз в неделю просыпалась в холодном поту. От этого было некуда деться. От этого не было лекарства. Не было спасения. Я улавливала эхо других реальностей, хотела я того или нет. Оно не всегда приносило с собой видения гибели, страха и холода, порой я видела очень даже счастливую другую Люси, которая гуляла на свиданиях с Локвудом. Или Люси, которая спорила с Холли. Один раз я напомнила ей про спор, а она удивилась и сказала, что мы ничего такого не обсуждали. До меня со скрипом дошло, что это было в иной вселенной. В другом мире другая Люси говорила по ночам с Черепом, который теперь стоял на подоконнике без банки и совсем не собирался нападать. Призрак любил разбудить ее (меня? господи, какая дикость) посреди ночи или напугать, притворялся, что собирается заключить ее в призрачные объятия, но никогда не прикасался по-настоящему. Они, призрак и человек, ухитрились подружиться. И я ощущала, как та Люси старательно избегает темы о том, что случится, когда она перестанет слышать и видеть. Ей не хотелось терять друга. Но однажды им придется расстаться. Что-то с тем Черепом станет?..       Словом, как ни крути, а меня выбивали из колеи вариации моей собственной жизни. Вроде свои, но чужие переживания, мысли, сомнения, страхи. Причем они не отличались хронологической последовательностью. То я видела настоящее, то — определенно прошлое; во всяком случае, куски битвы, которая в моем мире уже минула.       Сама мысль о существовании других миров казалась необъятной, а меня еще и «наградили» способностью в них подглядывать. Для чего? Кто знает. Однажды даже Флеймс увидел кусок моего видения. Он прибежал и до утра сидел со мной. Задремал полусидя у меня в ногах, а мне так и не удалось сомкнуть глаз.       Иной раз мне не спалось просто так. Подушка слишком теплая, и почему-то затекает шея. На этом боку вроде неплохо… нет, надо перевернуться. Черт возьми, на том было лучше. И фонарь такой яркий. Надо купить плотные шторы. Я ныряла под одеяло. Душно. Под подушку. Неудобно. Открыла окно. Прохладно.       Невозможно. Я медленно встала, посидела на краю кровати. Обвела взглядом комнату. Ковер верблюжьей шерсти. Светлый комод, на нем рамки с нашими снимками — нашей команды и пара нас с Финном. Он только фыркал, потрясая телефоном, когда я упрямо захотела распечатать две самые удачные фотографии. «Их же тут сотни», — сказал он. «Ничего ты не понимаешь, — отвечала я ему, — а еще дитя викторианской эпохи, называется. В ваше время только такие фото и делали». Он махнул рукой. Забегая вперед, скажу, что я нашла в нагрудном кармане его куртки пленочный снимок. Сложенный вдвое, обтрепанный по углам. Старый. Как его сделали, и как он к нему попал, история отдельная, расскажу потом. На фото были мы, конечно же.       Моя тень, когда я встала и, накинув кофту, что болталась на стуле, прошла к двери, мелькнула в зеркале у туалетного столика. Будь это комната Холли, на столике бы и яблоку было негде упасть от баночек, скляночек, духов и прочей дребедени. Мое добро едва ли занимало половину столешницы, просто рассредоточилось свободнее. Стекло по краю уже покрылось стикерами-напоминалками. Я вдруг подумала, каким уютным делают твой дом такие мелочи.       Тихо щелкнула ручка двери. Я поджала пальцы ног, жалея, что не надела носки, но поленилась возвращаться и неторопливо спустилась вниз. Я не собиралась греметь на кухне чайником и будить Локвуда, у которого тоже были проблемы со сном, хотя более… гуманного толка. Он-то не видел, как куски фильмов, где ты главный герой, сны об ином. Но Та Сторона накладывает отпечаток на всех, кто там побывал. Джордж и Киппс никогда не жаловались, не говоря уже о Фло, но, думаю, они тоже не избежали дурных видений. Не удивлюсь, если они преследуют всех их до сих пор.       Я постояла на кухне, качаясь на пятках. Ноги мерзли на плитке. Колеблясь, я посмотрела на холодильник, на стол, на стеклянную дверь. Потом на дверь, что вела вниз. И выбрала ее.       Быстро сбежала по металлическим ступеням, обжигая ноги холодом. Нет, стоило надеть носки. Прошла по коридору. В окна пучками падал белесый свет луны. Он, преломляясь о мою фигуру, оставлял на полу мой четкий силуэт.       Нырнув в библиотеку, я остановилась. Сама не знаю, зачем меня сюда понесло. Зря только Финна разбужу, он будет ворчать, а потом отомстит как-нибудь. Соли бахнет мне в кофе, или поймает в саду улитку и придет так же ночью, чтобы посадить ее мне на нос. Хотя, может, и нет. Он стал куда спокойнее. А если точнее, то… как будто у него села батарейка. Сил проказничать не стало. Ну, зато упражняться в остроумии он был готов всегда. Ладно, надеюсь, он не проснется.       На цыпочках я проследовала вглубь, где между стеллажами стоял диван в компании торшера и круглого журнального столика. На диване растянулся человек, которому тот был явно коротковат. Я подошла поближе. Финн спал на боку, лицом ко мне, обнимая подушку. Как и многие люди, во сне он выглядел до странного беззащитным. У меня пальцы зачесались его коснуться.       Я присела на корточки, стараясь не хрустеть суставами (не смейтесь, я серьезно) и почти не дышать. Подняла руку и кончиком пальца коснулась длинных пушистых ресниц Финна. Вот объясните мне, зачем такие ему. Они, конечно, бледные, светлые, как его волосы, но, черт возьми, с такими можно делать рекламу туши. Ненамного хуже холлиных.       Разумеется, я его разбудила. Во мне заиграло какое-то вредное настроение, я уже предвкушала, как он начнет язвить и сонно фыркать. Не дожидаясь, пока он окончательно проснется, я схватила его лицо в ладони и стиснула. Хомяк.       — Ты што, — возмутился он.       Я дернула его за ухо, ущипнула, щелкнула по носу. Он отбивался, а потом ловко поймал меня за запястья и дернул на себя. Ухнув, я упала локтями на край дивана, чуть не врезавшись лбом Финну в голову.       — Ну, говори. — Его глаза пристально всмотрелись в мое лицо. — Что такое?       — Ничего, — сдувая с лица прядь волос, отозвалась я.       Его брови протанцевали фигуру недоверия.       — Уснуть не можешь?       Я поджала губы. Мне не хотелось признавать. Тогда пришлось бы признать, что я не могу уснуть без него. Эта логическая цепочка очень быстро сложится в его хитром мозгу. А там туши свет, бросай гранату. Будет тема для приколов на неделю вперед.       — Просто захотелось над тобой поиздеваться, — сказала я. — Я мщу.       Его грубоватые пальцы скользнули по моей щеке, а потом я ощутила сильный щипок.       — Славная песенка, — сказал Финн. — А теперь спой про то, что тебе сегодня приснилось.       Потирая горящую кожу, я хмуро ответила:       — Ничего. Просто не спится.       — Сама доброта, — ухмыльнулся он, — решила не дать спать и мне?       — Угадал.       Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. А потом он сказал:       — Ладно, залезай.       Я моргнула.       — Что?       — Залезай, говорю. Под одеяло.       Я посмотрела на плед в крупную клетку, которым он укрывался. С другой стороны торчала босая финнова ступня. Следующий раз я приду пощекотать его пятки перышком.       — Ты же за этим пришла?       Я уставилась на него. Я за этим пришла? Правда?       Не то что бы я, гм, против лежать рядом с ним, но моя гордость взбунтовалась.       — Почему ты думаешь, что я…       — Люси. В одно слово он ухитрился уместить все: я же слышу тебя, и ты знаешь, что я слышу, и нет смысла спорить, так что просто полезай, раз ты этого хочешь. И никакого ехидства.       Возможно, он еще будет надо мной стебаться. Будет, конечно, это же Флеймс. А пока я нырнула под одеяло рядом с ним. Так сладко я не спала уже очень давно.       …Ветер бросился нам в лицо, стоило ступить на набережную. Он принес с собой запах грязной воды, ила и судового топлива. Я прищурилась на солнце. Финн опустил на нос очки-авиаторы с отражающим покрытием. В них можно было смотреться, как в зеркало. Ишь, стиляга.       Хотя, думается мне, он хотел скрыть и темные круги под глазами. В то время как я спала сном младенца, ему, похоже, не удалось толком сомкнуть глаз. Он с утра без конца зевал, клевал носом, и никакой кофе ему не помог.       — Не разевай так рот, чайка нагадит, — предупредила я.       — Что, с тобой были прецеденты?       Я поморщилась от одной мысли.       — Нет, но если такое случится с тобой, то никаких больше поцелуев.       Он недолго помолчал, словно размышляя.       — А куда надо нагадить чайке, чтобы ты больше не тревожила мой благородный сон?       У меня после хорошего отдыха было прекрасное настроение, так что я расхохоталась.       — Тебе придется обзавестись такой же вонючей курткой, что была у Фло когда-то, — сказала я. — Вместо одеяла.       — Стоит подумать.       Я ткнула его локтем.       — Неужели ты не рад видеть меня чаще? А кто в любви объяснялся?       Он ухмыльнулся.       — Я такого не говорил, — процитировал он мои слова, сказанные в подземелье Фиттис. Когда нас обоих накрыло.       Я смерила его взглядом. Ну да, он и правда не говорил этого прямо. Но совершенно недвусмысленно намекал. Глядя на свое отражение в его солнцезащитных очках, я на секунду представила, что, если бы он просто пошутил, обманул меня — ну, потому, что ему скучно, а тут забава.       Чувства такие мысли вызывали просто омерзительные, и я отшвырнула их прочь. Не позволю глупым «если» портить мне прогулку. Я пожалела всех тех девушек, которые не могут слышать своих любимых так, как слышу Финна я, или просто не доверяют им в достаточной мере. Я-то совершенно точно знаю, что он ко мне испытывает, и он знает, что чувствую я.       — О, говорил, — подыграла Финну я. — Целых два месяца, и весьма красноречиво.       Я ткнула пальцем в синяк на своей шее. Одновременно с этим откуда-то сверху на порыве ветра спланировала чайка. Заходя на вираж, она, как бы выразился Джордж, сбросила балласт.       Балласт приземлился прямиком на мое плечо.       Финн запрокинул голову и захохотал во всю глотку.       

***

***

      Мы шли по набережной без особой цели, просто решив прогуляться после завтрака. Локвуд проводил нас (меня) до двери и убедился, что мы взяли с собой телефон. Спускаясь по ступеням крыльца, я удивленно нашарила в своей душе прятное, теплое чувство домашнего уюта и заботы, которое могли бы подарить… родители.       Это было так странно, что я решила не задумываться до поры до времени. К тому же мы с Финном впервые выбрались на прогулку вместе.