Мотыльки

— О, не подходи ко мне! — Панси вытирает лицо от пота после тренировки в дуэльном клубе. Сегодня она была особенно собрана, строга и внимательна к ошибкам. Однако, едва ли кто-то смог бы обвинить ее в несправедливости. Каждое ее замечание было по делу. И единственное, что могли сделать те, на кого падал ее взгляд: принять свою ошибку и исправить. — Я был удивлен, что ты пришла, — но Блейз даже самому себе в этот момент кажется бессмертным и потому продолжает без тени сомнения. — Разве дети виноваты в том, что вы ведете себя, как… — Как кто, Панси? — Забини чуть повышает голос, заметно оскорбляясь. В его голове проносится вихрь неприятных эпитетов, и не один ему не нравится. — Крысы, вы ведете себя как крысы, — она смакует обзывательство, повторяя его дважды. Блейз выдерживает паузу, в которую смотрит на Панси не моргая. Ее раскрасневшееся лицо и глаза, наполненные обидной, сдают ее с потрохами. — Ты обижаешься, потому что действительно считаешь наши поступки плохими? Или потому что из-за них на несколько мгновений почувствовала себя небезопасно среди своей стаи? Ей нечего ответить. Теперь она сверлит Забини взглядом, мысленно прокручивая, как было бы здорово иметь возможность придушить его сейчас. Как сладко бы хрустнула его шея… Только вот сил не хватит. И решимости. Стадный инстинкт. Какое он имеет право тыкать ей им в лицо? Так бесцеремонно и прямо. Будто все знает и понимает. Будто так же, как и она чувствует, как важно сейчас быть сплоченными и говорить друг другу правду. Потому что там, где один умирает, стая продолжает жить. И потому что в самом деле человек не ушел дальше животных и все так же нуждается в одобрении, поддержки и сходстве с окружающими. Когда они поворачиваются в стороны других факультетов, они словно отворачиваются от нее. — Иди к дементору, Блейз, — выплевывает Панси сквозь зубы. — Что ж, значит я прав, — он опускается на пол, опираясь спиной о стену. — И почему когда я прав люди вокруг обижаются? — Я не просила тебя лезть ко мне в душу. И уж тем более не давала тебе права обнажать мои слабости. — Но разве не это то самое, что может тебе помочь? И разве не в помощи заключается самая важная функция друзей? — Мне кажется, ты забываешься, — Панси опускается на пол рядом с Блейзом. Они оба прекрасно понимают, что их спор закончен. Она сдалась. И теперь лишь вопрос времени, когда они придут к общему знаменателю, оставив позади обиды. Ей без них не выжить. Им без нее тоже. И еще ей очень хочется прижаться к плечу Забини, и дать себе волю расплакаться. — Каюсь, и правда был резок, но зато теперь мы можем поговорить нормально. — Я боюсь пускать чужих в Подземелья. Новые люди тратят наши ресурсы, но не приносят ничего полезного. Мы теряем фокус, мы вечно теряем фокус. — Задумывалась ли ты когда-нибудь о том, что на той стороне, которая называется «добром» в нас нуждаются? Панси поворачивает лицо в сторону Блейза. Ее глаза на мгновение краснеют, но она довольно быстро справляется с эмоцией. — Что нас не ненавидят, что нас не приравнивают к родителям? И что с нас не собираются спрашивать за их поступки? — Хочешь сказать… — Я тоже об этом никогда не думал. Интуитивно защищался. И старался соответствовать их косым взгляды, которые сам себе и фантазировал. — Ты предлагаешь мне добровольно обжечься. То что вам повезло с единицами еще ничего не значит. — Единицы позволят нам сделать выбор, а на мнение масс мы давно научились не реагировать, — Блейз накрывает ладонь Панси своей. — Мне тоже страшно, но я не хочу погибнуть, сражаясь за маньяка, который не принес ничего хорошего, кроме хаоса и страха. — Обещай, что я не останусь за бортом, — из ее глаз градом катятся слезы. — Обещаю, Панс, все будет хорошо.

***

— Как у тебя получилось сюда попасть самостоятельно? — Драко отрывается от книг, которые читал, сидя на полу в Выручай комнате. — Пообещала, что не причиню тебе вреда, и дверь появилась, — Дафна аккуратно опускается на пыльный пол рядом с парнем. — Извини, пришла раньше и решила не ждать, пока ты выйдешь меня встретить. — Хорошо, — Драко поджимает губы. Как просто оказывается попасть в его безопасную зону. До этого он и не предполагал, что кто-то может найти его в этом проявлении Выручай комнаты. Сколько же еще всего предстоит узнать о магии и Хогвартсе. — Мне нужно извиниться за вчерашний инцидент с Панси? Ты после него старательно нас избегала. Честно говоря, я настраивался, что буду ждать тебя в коридоре всю ночь, но так и не дождусь. — Это лишнее, — Дафна водит пальцем по ладони Драко. Ее взгляд внимательно изучает его вены на руке. — Я сначала закипела, а потом подумала, чтобы сделала сама, будь я на вашем месте? Я ведь и правда всячески старалась подчеркивать, что я здесь чужая. И вела себя так, как вы не привыкли. Не удивительно, что возникли подозрения. Малфой сглатывает, кадык двигается вверх и вниз. Одной проблемой меньше. Уже что-то. Уже сильно проще. Когда тебе стало настолько не все равно на ее отношение к вам? К тебе? Тепло разливается по телу, почва возвращается под ноги. — Поделишься, чем я могу тебе помочь здесь? — Дафна резко меняет тему, одергивая ладонь от его руки. Она оглядывается, оценивая обстановку. Малфой здесь что-то ищет или прячет? Удивительно странный выбор места для работы. Интересно, как много времени он провел здесь в одиночестве? Эта сторона Выручай Комнаты настолько мрачная, что можно с ума сойти. — Честно говоря, у меня сейчас только одно желания — повалить тебя на пол среди этой кучи забытых вещей и заняться любовью. — Похоже на избегание проблемы, — Дафна подается вперед, проводит ладонью по щеке Драко и целует в губы. — Но я тоже соскучилась. Мы сутки не разговаривали? Ужасно! — Давай больше так не делать, ладно? — он притягивает ее к себе. В мгновение Гринграсс оказывается сидящей на коленях у Малфоя. И новая волна тепла растекается по ее телу. Снова этот взгляд: слишком нежно и в тоже время уверенно и властно. Она в безопасности. Как только она могла усомниться в том, что он может дать ее в обиду? Что он может сомневаться в ней? — Давай сначала сделаем то, ради чего собрались, — Дафна заставляет себя собраться, отстраняясь от парня. — Ты невыносимо правильная, — фыркает Драко, но не спорит. В ее словах есть логика. Им не стоит задерживаться здесь, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Времени до отбоя мало, а работы хоть отбавляй. — Мне нужно починить исчезательный шкаф, — Малфой поднимается, чтобы сдернуть ткань с предмета, занимающего его мысли последние пол года. — Где стоит второй? — Дафна поднимается следом за ним, подходя к шкафу. Она проводит пальцами по холодной древесине резных створок. Ему должно быть очень много лет, интересно, зачем его использовали? Как он вообще здесь оказался? — Это не имеет абсолютно никакого значения, — слишком резкий ответ, за которым чуть тише следует: — второй может стоять где угодно. Куда важнее, как именно их собираются использовать. — Ты знаешь как? — Нет. Дафна безошибочно определяет, что Драко врет. Ложь просачивается между ними подобно яду. Она делает воздух плотным и непригодным для дыхания. И оба это понимают. И оба делают вид, что ничего не произошло. Если не готов, значит время еще не пришло. Ты либо доверяешь, либо к черту это все. Доверять сложнее, чем обычно рассказывают. В доверие есть неизвестность и привкус обреченности. Он и так подпускает тебя ближе, чем когда-либо И доверяет тебе сам больше, чем кому-либо. — Хорошо, а в чем происходит затык? Холодный взгляд скользит по телу Гринграсс, Драко фыркает, прежде чем сдвинуться в сторону книг, разбросанных по полу. Он перебирает их одна за одной. Складывая в башню в понятном только ему порядке. Сосредоточенно и молча он проводит пальцами по корешкам, прежде чем вернуть внимание к Дафне. — Я прочел каждую из них, — он определенно начинает издалека. — В этой было сказано, что нужно читать заклинание тринадцать дней подряд по тринадцать раз и ни разу не сбиться. В этой советовали приготовить зелья. Здесь рекомендовали обряд на крови. В этой предлагали поделиться со шкафом энергией… — Я поняла, ты потратил много времени, — Дафна перебивает, понимая, что он снова тянет время, не отдавая себе в этом отчет. И Малфой чувствует, что его загнали в угол: — Ничего не сработало. Совсем ничего. Тем временем февраль закончился. И книги заканчиваются. Я боюсь, что не найду того, что мне нужно до конца года. Отчаяние сквозит из его голоса. Дафна видела Драко в разных состояниях. Она помнит много его эмоций из детства. Но никогда не считывала тот коктейль, который переполняет его теперь. Он потерян. Гринграсс приближается к книгам. Опускается рядом с ними на колени, проводит пальцами по корешкам, подражая Малфою. Вытаскивает одну из них из середины книжной башни, перелистывает. Поворачивается к Драко, с интересом изучая новые эмоции на его лице. — Что случится, когда ты его починишь? — она видит, как его губы кривятся. — Не для меня. Ответь себе. Он молчит. На смену злости приходит отчаяние. — Я понятия не имею, как чинить исчезательные шкафы. Но вижу, что ты прочитал все эти книги по несколько раз, делая заметки. Ты не мог пропустить ничего важного… Если бы только хотел его починить на самом деле. Это ведь ровно то, что ты от нее ожидал. — Если ты не найдешь в себе силы — я сделаю это за тебя. Закончу твою работу, потому что не знаю, что за этим последует. Но тебе придется меня об этом попросить. И снова секунды, минуты в тишине. Когда они смотрят друг другу в глаза, говоря больше, чем могут передать словами. Отчаяние. И безусловная поддержка. В конце концов Драко все-таки прижимает Дафну к себе, жадно целуя в губы. Здесь и сейчас. Забыться в ней. Разделить горечь от неизбежного с радостью от обладания ей. В конце концов он соскучился по запаху ее кожи за последние сутки. В конце концов от так давно не оставлял свои поцелуи на ее шее. Гринграсс прекрасно осознает, как все это не правильно. Но сдается под его напором. И упирается руками в чертов исчезательный шкаф, выгибая поясницу. И каждое движение Драко отдается скрипом старой древесины, заставляя предмет его страданий рыдать.

***

— Удивлена тебя здесь увидеть, — Джинни приземляется после тренировки в несколько часов возле Гарри, только вышедшего на поле. — Дамблдор неожиданно вызвал к себе и по итогу сильно задержал. — Что-то важное? — Нет, — Гарри привычно отмахивается. Рассказывать нельзя никому, даже Джин. Никогда не знаешь, кто может проколоться. Совершенно точно все кроме невыносимого Слизнорта, так бережно хранящего свою тайну. — Хорошо, — Джинни вздыхает. Она отлично понимает, что Поттер врет. И как обычно не говорит ему ни слова против. В конце концов, кто она такая. Просто еще одна из рода Уизли. Ни больше, ни меньше. Это ему, не ей, выигрывать предстоящую войну. — Мы еще успеваем потренироваться? — зеленые глаза полны надежды. Ему просто необходима компания. И она. Со своими вечными подколками и попытками начать соревнование. — Ты успеваешь, до отбоя еще есть время, — Джинни перебрасывает метлу, сжимая челюсть. — А у меня дела. Увидимся завтра, постарайся не опоздать. Она заставляет себя уйти не оглянувшись. Гарри нужна поддержка и плечо, на которое можно опереться. Но не тогда, когда вся эта поддержка обесценивается. Она не Гермиона и не Рон. Она всегда лишь наблюдатель. И она определенно устала от этой роли незримой жилетки. — Джин? Ты уже закончила тренировку? — Дафна встречает ее в коридоре недалеко от входа в Хогвартс. — Да, сегодня решила уйти раньше. Там остался Гарри, думаю, ты можешь присоединиться. — Пожалуй, откажусь. У тебя все в порядке? — Или что-то вроде того. Учусь быть взрослой. Спасибо, что как-то обронила, что себя стоит ценить. — Не думаю, что я могла это обронить, — Дафна переминается с ноги на ногу, начиная чувствовать неловкость. Третий день подряд в воздухе витает напряжение. Сначала ссора с Панси, вчера шкаф. А сегодня вот Джинни разбитая в коридоре. Зима заканчивается. Разве весной не должно становиться легче? — Не могла же я сама это придумать? — задумчиво тянет Уизли, но задает вопрос определенно не собеседнице. Слова улетают в неизвестном направлении, спеша затеряться. — Хорошего вечера. Джинни оставляет Гринграсс в замешательстве, скрываясь в темноте коридоров. Поттер тем временем задумчиво взмывает в воздух. Оставшись в вынужденном одиночестве он будто вступает в схватку с самим собой. Все происходящее невыносимо странно. Ему страшно подвергать друзей опасности. Ему страшно не подвергать их опасности. Ему не по себе от каждой из вероятных веток развития сюжета. Если бы Джинни осталось, то за ее смехом получилось бы спрятаться от разрывающих сознание мыслей. Но теперь приходится встретиться с ними лицом к лицу. Гарри морщится. Легко быть героем, когда мир тебе улыбается. Совсем другое, когда это звание приходится время подтверждать. Холодные порывы ветра норовят снести метлу с маршрута. Поттер крепче сжимает пальцами древко, пытаясь забыться. Сосчитай до тысячи, дождись, пока мышцы заноют. И после можешь спускаться. Дафна наблюдает за его полетом с земли. Мальчик, который выжил. Его рванные движения выдают его с потрохами: он тоже срывает злость в небе. Ему тоже не так. Мальчик, который победил Сами-Знаете-Кого. Победил, да не уничтожил. Такой же вспыльчивый и слабый, как и все подростки. Такой же обычный. Но получивший значение через смотрящих на него. И влияющих на его жизнь. Мог бы быть на его месте другой?

***

— Они всерьез его расщепили, — Грейнджер громко возмущается, возвращаясь в школу с тяжеленной сумкой в руках, заставляющей ее слегка перекоситься. — Не совсем они, если быть точными, он сам себя расщепил, — парирует Дафна, шурша фольгой. — Будешь шоколадку? Гермиона молча отламывает кусок, засовывая его рот. — И все равно. Право, наши учителя справляются с задачей Сама-Знаешь-кого лучше, чем его Пожиратели, — она быстро оглядывается, проверяя, что их никто не слышит. — Нацелено, настойчиво и неспешно избавляются от нас по одному. Ладно, как твои дела? Дафне на мгновение кажется, будто они с Грейнджер становятся старинными подругами. Так легком и спокойно происходит между ними диалог. Остается только забыть, как упрямо они дожидались, пока все однокурсники разойдутся после занятий. После чего с помощью преподавателя трансгрессировали в сторону, чтобы спокойно дойти до замка вдали от посторонних глаз. — Бывало лучше, но в целом пойдет. А твои? — Не помешаю? — их диалог прерывает звонкий голос Паркинсон, которая догоняет девушек, вооружившись своей фирменной дружелюбной улыбкой. И занимает место между ними, делая вид, что совершенно не чувствует повисшего напряжения. — Мы задержались, а затем трансгрессировали в сторону. Как ты нас вычислила? — первой не выдерживает Гермиона. Ее подводит научный интерес. Панси едва поднимает бровь: — Правда? Я и не заметила, — и, чуть помолчав добавляет, — все можно организовать, если сильно захотеть. — Мы не разговаривали с ней почти неделю, — Дафна зачем-то решает объяснить Гермионе всю ситуацию. — К слову, в том числе из-за тебя. Паркинсон оказалась единственной, кто не заметил, что я с тобой общаюсь. — Просто в жизни есть настолько нелепые вещи, что отказываешься им верить, — Панси закатывает глаза. — Но вот теперь вижу, все ровно так, как мне рассказали. — Это плохо? — Гермиона бросает вызов, одаривая Паркинсон серьезным взглядом. И та молчит, обдумывая ответ. — Нет, не думаю. Она набирает воздух полной грудью. Оглядывается по сторонам, будто впервые видит пейзажи вокруг школы. — В самом деле, я сделала это, чтобы позвать вас отмечать Остару. До нее осталось чуть меньше трех недель — мы еще успеем поднять архивы и вспомнить, как наши бабушки это делали. — Остару? — Гермиона неуверенно переспрашивает. — А что? Мы вроде как теперь не совсем и враги. А это древний праздник, символизирующий начало нового. Сама Моргана гордилась бы такой дерзостью, если бы была жива. Грейнджер разглядывает мыски своих ботинков. И то, как из-под них вылетают брызги при каждом ее шаге. Все это звучит заманчиво и одновременно жутко. — Хорошо, я в деле. Позову Джинни и Луну. — Вот и славно, получается не зря я начала этот диалог, — Панси вновь выдавливает свою фирменную улыбку. И довольно сама себе кивает. — Что ты творишь? — голос Дафны схож с шипением змеи. Она едва не нападает на подругу, когда они остаются вдвоем в коридоре Хогвартса. — О чем ты? — Панси невозмутимо пожимает плечами. — Ты знаешь, — выплевывает Гринграсс. — Сначала игнорируешь меня, а теперь вот это… Как я должна воспринимать твой перфоманс? Паркинсон в очередной раз чувствует внутри себя прилив ненависти. Она устала объясняться. Она так невыносимо устала объяснять простые вещи. — Нет праздника лучше, чтобы узнать новых друзей. И чтобы закрепить с ними связь. Ходит легенда, что именно в этот день Темный Лорд посвятил наших предков в Пожиратели. Но мы не он. И наша Остара будет светлее. — Зачем тебе это? — Блейз продал мне ваш план. Но я хочу удостовериться, что мы не зря пытаемся им доверять. Дафна хочет было продолжить спор. Но на последнем слове губы Панси непроизвольно вздрагивают. Ей страшно. Страшно так, что едва ли она может собой управлять в полной мере. — Ты это здорово придумала, — и Дафна смягчается, опуская ладонь на плечо подруги. — И я рада, что мы снова разговариваем.