***
Капитан пиратов был старым морским волком. Его команда состояла из головорезов, готовых на любой риск, ради золота. Они бредили им, когда под свист боцманского свистка, обливаясь пóтом крепили фор-стеньги и грот-марселя. А по ночам, заснув под скрип такелажа и писк трюмных крыс, видели его во сне. В каждой портовой пивной от Гибралтара до Мыса Доброй Надежды травились байки о беззащитных барках, доверху гружёных золотом. И о счастливцах, якобы повстречавших их на пути. Но никто не верил подобным сказкам. Ради такой добычи пришлось бы как минимум сразиться с несколькими вооружёнными до зубов фрегатами. У капитана было восемь пушек среднего размера, по четыре с каждого бóрта. Плюс одна маленькая кормовая, та из которой он разнёс в щепки камбуз. И одна носовая мортира. На фрегатах было от 40 до 90 пушек гораздо более крупных калибров. Одного бортового залпа такого фрегата хватило бы, чтобы от пиратской шхуны не осталось даже пузырьков. И стреляли они с громадной дистанции. Обычной добычей капитана были маленькие суда, гружёные всяким мелким товаром вроде зерна или строительных досок. Однажды попалась баржа, наполненная ромом в бочонках. Это был настоящий праздник. А последняя добыча везла положенные в соль акульи потроха. Капитан хотел было её затопить, но в команде нашёлся китаец, утверждающий, что у него на родине бульон из акульих жабер используется как волшебное средство, удесятеряющее силы. Капитан не поверил, но на всякий случай распорядился перенести на корабль несколько ящиков, препоручив их повару.***
И вот, в подзорную трубу капитан увидел его - ЗОЛОТО. Из поврежденного ящика оно рассыпалось по палубе купеческого судна, сверкая огнём. Точно таким же огнём засверкали глаза капитана. Сидевший на плече попугай чутко отреагировал на эмоциональный всплеск, по-сенегальски пожелав себе ржавый якорь в тщедушные ягодицы. Известие о золоте быстро охватило шхуну, вызвав настоящий вал ликования. По морскому закону, треть добычи полагалась капитану, другая треть шла в общую кассу, из которой по возвращении в Тортугу выплачивался так называемый «налог на удачу», а также ремонтировался корабль и закупался провиант для следующего рейда. Оставшаяся треть распределялась между матросами. Если на купеческом барке было хотя бы три таких ящика, в следующий рейд команда вышла бы не на старой шхуне, а на новеньком четырёхмачтовом клипере с мощным вооружением. Капитан пришил бы на треуголку красное перо - знак особого уважения и почёта, боцман вставил золотые зубы, гальюнщик расплатился с карточным долгом, выкупив себя из корабельного рабства, а китаец отправил родне в Китай маленькую коробочку с распоряжениями для местного ростовщика. А если ящиков было больше... Именно количество ящиков волновало пиратов в первую очередь. Важно было нагнать барк прежде, чем за борт выбросят слишком много золота. На барке тем временем царила растерянность. Похоже, что время было упущено и облегчать судно уже не имело смысла - оно было обречено стать жертвой пиратов. Команда, всего человек пятнадцать, собралась на палубе, готовясь сдаться без боя. Да и что они могли против тридцати пиратов, почуявших золото? Через десять минут абордажные крюки вопьются в борт и тридцать головорезов с воплями и саблями наперевес ворвутся к ним на палубу, прорубая путь к заветным ящикам. И горе тому, у кого в руках окажется хотя бы нож. Шкипер это понимал, поэтому не обращая внимание на мечущегося в истерике купца, снял с головы белую повязку, привязал к ружью и замахал ей, выражая готовность отдать груз в обмен на жизнь экипажа. Капитан пиратов приказал дать холостой залп из носовой мортиры, требуя немедленной остановки. Шкипер повиновался, распорядившись снять паруса. Судьба барка была решена. Как вдруг... Как вдруг, стоящий у самого борта пиратский боцман застонал и тяжело повалился навзничь. Вслед за ним, роняя пики и топоры, один за другим повалились ещё два матроса. Затем, ещё три и ещё... пока весь опер-дек не оказался усеян телами. Вся абордажная команда в полном составе лежала плашмя, воздев вверх... Капитан присмотрелся. Да, это было как раз то, чего он опасался. Китайское средство подействовало безотказно. В торговом барке покорно ждали визита пиратов. Шкипер то и дело вскидывал подзорную трубу. Купец сидел, закрыв голову руками, в сотый раз проклиная себя за чрезмерную скрытность. Опасаясь королевского запрета на вывоз капитала вместо того, чтобы снарядить хорошо вооружённый корабль, он через подставное лицо нанял неприметный барк. Там, далеко за пределами акватории, контролируемой королевским флотом, его ждали два мощных клипера, нанятые для дальнейшего эскорта в Индию. Теоретически, пиратов в этих водах быть не должно. (Если бы шхуна не задержалась со сменой курса, их бы тут и не было). А с патрульными купец бы договорился. Но почему пираты медлят? Внезапно, с пиратского судна прыгнул в воду и поплыл к барку человек. Он плыл и плыл, то пропадая из вида, то снова появляясь. Несколько минут спустя его подняли на борт и подвели к шкиперу. Это был маленький китаец. Задыхаясь после долгого заплыва, он на смеси испанского с английским попросил убежища и посоветовал немедленно поднимать паруса и уходить. На дальнейшие объяснения у него не хватило знания языков, а по-китайски на судне никто не понимал. Шкипер в последний раз направил подзорную трубу на пиратский корабль. За исключением фигуры капитана с попугаем на плече и ещё двух-трёх других, корабль казался пустым. Присмотревшись внимательнее, шкипер увидел скопление лежащих на палубе тел в странных позах. Вернее, странной была одна общая деталь. Шкипер всмотрелся со всей внимательностью... Нет, только этого ещё не хватало! Разбой разбоем, но ЭТО уже слишком! Он развернулся к матросам и решительно скомандовал: «Всех наверх! Парусный аврал!»***
На шканцах пиратской шхуны стоял человек в треуголке, с попугаем на плече. Он задумчиво смотрел вслед уходящему барку, гружёному от киля до кончика мачты сплошным золотом. На палубе под ним, в глубоком обмороке, лежали вповалку неподвижные тела пиратской команды. Вокруг них суетился корабельный кок, пытаясь привести в чувства то одного, то другого. Заботливый попугай, имеющий способность тонко понимать настроения капитана, сидел молча. Сегодня он выучил новое выражение, а это было чрезвычайно редким событием. Капитану будет, чем похвастаться перед боцманом, когда тот очнётся. Ведь, это его голосом умная птица впервые произнесёт неведомое доселе ругательство: «DAMN FOREST OF PIRATES DICKS!».