У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты. Ч.Паланик "Колыбельная"
Изабель казалось, что она несет на себе всю тяжесть этого мира. Словно облака в небе упали на её плечи, грозя раздавить. И, идя пешком по практически пустому автомобильному шоссе, девушка чувствовала себя разбитой. Темнота скрывала её силуэт, а периодически встречающиеся фонари были не настолько яркими, чтобы осветить огорченное лицо молодой особы. Лайтвуд сбежала из собственного дома, даже не схватив с собой пиджак, и просто отправилась туда, куда глядят глаза. Точнее, она так себе говорила, а на самом деле шла точным маршрутом. И спустя два с половиной часа, когда шпильки уже давно находились в руках, а часы показывали начало двенадцатого, девушка взошла на нужную улицу. Знакомая круглосуточная пекарня встретила приглушенным светом и запахом шоколада. Немного неловким движением открыв дверь, Изабель слегка прищурилась от смены освящения. — Миссис Брукс, вас снова мучает бессонница? — с трясущейся улыбкой спросила брюнетка, смотря на крепкую седовласую старушку. — О, Изабелла, звездочка моя, — улыбнулась миссис Брукс. — Сколько я просила, называй меня просто Мишель. И да, возраст сказывается на мне немного иначе, чем на других противных старикашках. Девушка стояла еще пару секунд, после чего громко рассмеялась. И, заказав чашку горячего чая с шоколадным кексом, села за столик. Она была на грани того, чтобы разрыдаться от отчаянья, но брюнетка знала, что Мишель заставит плакать только от смеха, а её выпечка от наслаждения. — По твоему виду скажешь, что тебе нужна водка, а не чай, — произнесла Брукс, ставя поднос с чайничком, двумя кружками и большим свежевыпеченным кексом на стол. — Поэтому, я сделала глинтвейн. Старушка подмигнула, легким жестом руки указав на чайничек. Брюнетка благодарно улыбнулась и разлила горячее вино по кружкам. — А я посижу с тобой, все равно клиенты придут только через несколько часов, после того, как вернутся с ночных клубов, — усмехнулась седовласая. — Ах, мне бы молодость в подарок. — Мишель, ты моложе душой большинства двадцатилетних, — ответила брюнетка, делая глоток глинтвейна. — Ох, милая, я польщена, — посмеиваясь, произнесла Брукс. — Но давай лучше поговорим о тебе. Я догадываюсь, ты живешь далековато от моей пекарни, и пришла не со стороны дома Льюисов, до которых идти каких-то жалких пять минут. — Я шла к Саймону, — призналась девушка. — Но, увы, мне не хватает сил на эти жалкие пять минут. Усмехнувшись, брюнетка вновь сделала большой глоток вина. Дрожь постепенно уходила, а горячий шоколадный кекс будто таял во рту, отвлекая её от печальных мыслей. — Знаешь, мой мужик помер лет десять тому назад, — начала Мишель и от такой формулировки Изабель чуть ни подавилась десертом. — И я даже не горевала по нему, а знаешь, почему? Потому что не любила его. Он оставался для меня посторонним человеком, ведь, по сути, нас свели вместе и поженили наши родители. Мы, так сказать, были выгодны друг другу. Хорошая хозяйка и владелец фермы, который был постоянно занят! — Вы всю жизнь провели с тем, кого не любили? — спросила Изабель. — А ты думала, что все идут расписываться только из-за всепоглощающей любви? — покачала головой старушка. — Все идут под венец, чтобы не скончаться в одиночестве. А как окольцовывают себя, то начинается игра. Называется, кто кого переживет. Я тоже боялась одиночества, но, как видишь, одна и осталась. — К чему вы все это рассказываете? — не понимала Лайтвуд, откусывая очередной кусочек кекса. — Видишь ли, ты прошла такой путь сюда и готова пройти столько же обратно, нежели пройти пять минут в нужную сторону. Я не любила своего мужа, поэтому не боялась ошибиться в чем-либо и прощение всегда доставалось легко, потому что ему тоже было на меня, грубо говоря, плевать. Да, мы уважали друг друга, но ничего более! Я веду к тому, что заслужить прощения у любимого человека и при этом сохранить доверие… Очень сложно. — Вы меня прям обрадовали, миссис Брукс! — тихо воскликнула девушка, за что получилась грозный взгляд старушки. — Если ты напортачила, лучшее, что ты можешь сделать, это пойти к нему и извиниться. Сейчас. И эти жалкие пять минут, что сейчас вас отделяют, тебе нужно преодолеть, — утвердила седовласая. — Ну это, разумеется, если он тебе нужен… — Он больше, чем нужен мне, Мишель, я люблю его, — тихо произнесла она.***
Кларисса смотрела в зеркало и взглядом обводила собственный силуэт. Пытаясь отыскать отличия от себя прошлой, девушка вглядывалась в собственные глаза, но ничего необычного не находила. Она оставалась прежней, вот только внутри что-то оборвалось. Словно маленькая точка посреди груди, которая представляла собой вселенскую пустоту. И эта маленькая точка вытеснила из неё все хорошее, оставив лишь боль. Зеленые глаза были идентичны тем, что были у нее несколько месяцев назад, а рыжие волосы все так же вились. Ничего не изменилось внешне, но слишком многое внутри. «Но, должно же быть хоть что-то» — думала Клэри, продолжая всматриваться. Переведя взгляд на собственные руки и прорисовав невидимую линию на нежной коже запястье, рыжая с улыбкой заметила, что синяки практически сошли. Джейс. Казалось, что они не виделись вечность. Запах дыма, который царил в комнате, был непривычен для нее, абсолютно так же, как и зажженная сигарета в руке. В последнее время она пила слишком часто, из-за чего сейчас испытывает отвращение к самой себе. Променяв бутылку на пачку никотина, Кларисса пыталась избежать боли всеми доступными для нее способами. — Скучала? — раздался голос в неестественной тишине. Еле вздрогнув, девушка посмотрела в зеркало, на глади которого отражался блондин. Он стоял возле двери, облокотившись о косяк. Рыжая поймала себя на мысли, что он никак не вписывается в данную обстановку. В кожанке, обтягивающих джинсах, и свободной майке, парень был очень далек от её собственного мира и восприятия. Потушив сигарету о зеркало, просто бросила её на пол, нарушая идеальный порядок в комнате. — Я получил бумаги от адвоката, — произнес Джейс. — Неужели твоя любовь ко мне так быстро исчезла? Раньше она бы не услышала сарказма в его голосе, но сейчас все было иначе. Развернувшись, девушка посмотрела ему прямо в глаза. Удивительно, но с осознанием его сущности, внешний облик изменился в секунды. Сейчас её не привлекали эти широкие плечи и смазливое лицо. А парфюм, что всегда привлекал, сейчас отталкивал. — Да как ты смеешь говорить мне о любви? — возмутилась она, прошипев эти слова. — Я думала, развод вполне ожидаемое событие для тебя. — Я посмотрел причины, который ты приложила отдельным документом, — усмехнулся Джейс, начав приближаться к девушке. — Ты и правда думаешь, что суд поверит в это? Разве я неуважительно относился к тебе? Причинял тебе боль? Его глаза излучали невинность, но Кларисса видела искры азарта, которые таились на дне янтарных глаз. Непринужденная поза лишь больше выбешивала её, а самоуверенность, раньше привлекавшая, раздражала. Но еще хуже становилось от того, что некая доля любви к этому человеку до сих пор в ней сохранилась. Слабый оттенок того чувства нежности и привязанности, которое раньше переполняло её. — Ты изменил мне! — воскликнула Клэри, чувствуя, как злость начинает набирать обороты. Ей становилось жарко от переполняющих эмоций. Блондин лишь усмехался. Самодовольно, нагло, уверенно. Так, как улыбаются лишь глупцы и гении. — Ты причинял мне не только душевную боль, но и физическую! — продолжала она, уже не совладая со своими чувствами, и толкая мужа в грудь. Он отступил на пару шагов, после чего улыбка сошла с его лица. На миг, но лишь на миг, рыжей стало холодно от его взгляда, но жар быстро возвратился. — Сказала шлюха, которая совсем недавно была подстилкой для моего брата, — сорвалось с его губ. Кларисса начала краснеть, но пыл не умерила. Она смотрела на него и понимала, что сама не была идеальной супругой. Тем более, после того, как своеобразно отомстила мужу, переспав с Александром, её навряд ли можно было назвать хорошей женой. — Хотя, согласен, Лайтвуды слишком прекрасны, чтобы перед ними устоять, — легко произнес он, неожиданно улыбнувшись. — А ты, мягко говоря, не самый высший сорт. Именно поэтому я предпочел спать с сестрой, нежели с тобой. Громкий хлопок раздался по помещению. Звук пощечины не сразу дошел до девушки. Собственное сердце билось так сильно, что, казалось, будто ребра скоро треснут. Окружающий мир начал становится чуть более размытым от наступившего состояния шока. А янтарные глаза начали темнеть, показывая ярость, которая разгоралась внутри. — Ты, — одними губами произнесла Клэри и попыталась снова ударить его, но Джейс быстрым движением схватил её руки. — Я, — с улыбкой, что скрывала все безумство мира, подтвердил блондин. — Отпусти меня, — спокойно произнесла девушка, но, не дождавшись реакции, закричала. — Отпусти меня, чертов ты ублюдок! Пытаясь безуспешно вырваться, рыжая лишь терпела еще большую боль от усилившейся хватки Джейса. Потеряв последние остатки терпения, Лайтвуд резким движением толкнул её, при этом не отпуская рук, зажал в угол. — Отпусти! Не смей меня трогать! — кричала она, чувствуя боль от удара к стене. — Заткнись! — пригрозил он, еще больше сильнее сжимая запястья девушки, где скоро определенно проявятся новые синяки. — Ты думаешь, что идеальна? Безгрешна? Нет, дорогуша. Да, я изменил тебе, но не сбегал на дни и недели, а был рядом с тобой. Я был готов исполнить каждый твой чертов каприз! — Вот только вместо этого обманывал меня и заложил дом, который связывал меня с мамой, — произнесла Клэри уже без крика, а со стальной яростью. — А после изменил, прямо в моей спальне. Заметь, даже не в нашей, а в моей, потому что ты там даже не появлялся. — Заткнись! — сказал он, снова ударив хрупкое тело о стену, от чего девушка еле сдержала болезненный стон. Моргенштерн тяжело дышала, пытаясь собраться с мыслями. Но чувства брали верх, не давая разуму прохода. Все её рецепторы обострились, и сейчас она могла рассмотреть каждую, образовавшуюся от злости, морщинку на лице мужа; расслышать каждую эмоцию, что отражалась в его голосе; почувствовать каждый миллиметр его грубой кожи на ладонях. Грубый поцелуй в шею, что раньше вызывал прилив нежности, сейчас вызвал в ней лишь отвращении. Пытаясь всеми силами избежать прикосновений блондина, она всеми силами извивалась, терпя неудачные попытки закрыться. Джейс же, попытавшись хоть как-то ослабить её отпор, пытался прикоснуться к ней, сначала резко, а потом более ласково. Но с каждым своим движением все больше и больше понимал, что ничего этим не добьется. Прекратив все свои попытки, наблюдал за тем, как Клэри судорожно делает глотки воздуха. — Ты хоть когда-нибудь любил меня? — спросила она, чувствуя, как хватка начала ослабевать. — Почему ты выбрал меня, одну из миллиона дурочек, которые повелись бы на твою дешевую игру? Ей было тяжело это спрашивать, потому что она знала о том, что сейчас будет правда. Приносящая боль, безжалостная и холодная истина. Но она не могла определиться для себя, хочет ли её услышать. Услышать сейчас, проглотить каждый каждый кусочек, который разорвет ей душу. — Потому что ты была совокупностью всего того, что мне не хватало, — признался он тихим голосом, словно это был самый большой секрет в его жизни. — Улыбчивая, оптимистичная, наивная. Черт подери, добрая и понимающая. Любил ли я тебя? Если ты и правда хочешь об этом знать, то… Он остановился, наблюдая за тем, как от эмоций у девушки начинает дрожать губа. Сейчас она была другой, нежели пару месяцев назад, и Джейс это признавал. Его жена изменилась, хоть сама не понимала, насколько же сильно. Эта особа была ему ровней и именно поэтому он считал, что она заслуживает правды.— Да, Клэри, я любил тебя, — произнес блондин и почти услышал, как у девушки разбивается сердце.