Упавшая Звезда

All the places I've been and things I've seen A million stories that made up a million shattered dreams The faces of people I'll never see again And I can't seem to find my way home Cause it's almost like Your heaven's trying everything to break me down Cause it's almost like Your heaven's trying everything to keep me out        Five Finger Death Punch — "Far From Home"

             — А оне, значится, ка-ак выскочат! Ну, сталбыть, думаю: всё! Отмучился ты, Йосил! А оно вона как оказалось та! — улыбался щербатой улыбкой какой-то седой старик, вовсю размахивая керамической кружкой, и не замечая, как алое вино плещется через край.              — От и страхолюдины же! А с виду справные девки-то были, улыбчивые! — качал головой молодой парень в чистой, свежей рубахе с голубой вышивкой. — Хвост только рыбий...              — Скокмо лет тут живём, а оне ранеча токмо сиськами сверкали, мужиков наших манили, падлюки! — пухлая женщина в нарядном переднике и странном чепце недовольно морщилась. — Тьфу, погань нелюдская, как поняли, шо не светит, так за нашими мужиками-то с чаровством своим и явились!              — Да кому сдался твой муженёк, Агнета, — насмешливо фыркнула её более молодая соседка. — У него зубов-то меньше, чем пальцев!              — А ты на моего Станко роток не раззевай! — гордо подбоченилась та. — Не пальцами он силён, ох не пальцами...              — Был силён, да всё вышло!              — Ой, ой, ой, тебе-то знать откуда?              — От уж знаю — лет пять из вашей хаты ни стона, ни вздоха! — издевательски засмеялась женщина, выставляя на ближайший стол поднос с виноградом, инжиром и гранатами.              — Ах ты, макрель сушёная!              Я отвернулся, с удовольствием отхлёбывая приятного, терпкого напитка из подогретого вина с какими-то травами. Самое то для такой промозглой, сырой погоды, как за окном. Неподалёку от стойки, у самой лестницы, троица селян выводила лёгкий, незатейливый мотивчик на лютне, свирели и чём-то похожем на барабан. Все скамьи в зале были заняты, столы ломились от наготовленной пищи, а раскрасневшиеся от выпитого деревенские сновали меж ними подобно косякам здоровенных, ленивых рыб. Где-то раздавались взрывы хохота, кто-то хлопал в ладоши в такт музыке и совсем нетрезвым голосом подпевал. У стойки из здоровенного, дымящегося котла, только что принесённого с кухни, жена корчмаря разливала всем желающим густое рагу из морских гадов. Мимо, шелестя нарядными юбками и походя скользнув по мне грустным взглядом, пробежала старшая дочка корчмаря с целым подносом, заваленным горой упитанных варёных крабов. На ступенях лестницы, размахивая здоровенной деревянной кружкой, развалился один из нильфгаардских солдат, с упоением вещая, как героически он дрался с эхиднами. Если прислушаться к его нетрезвым речам, выходило, что деревню он спас едва ли не в одиночку. Пару молодых крестьянок и целую толпу детишек, слушавших его бахвальства с раскрытыми ртами, многочисленные нестыковки и бурные фантазии, впрочем, смущали слабо — все и так прекрасно знали, кому они обязаны своим спасением на самом деле.              Положа руку на сердце, мне даже стоило быть благодарным этому пьяному хвастуну. За минувшие сутки я дико устал от бесконечных здравиц, благодарностей, молитв и похвал в свой адрес, пополам с намёками, а то и прямыми предложениями осчастливить ту или иную девицу своим вниманием. Порой не только девицу — вдов и даже вполне себе замужних дамочек более чем хватало. Цири вчера от такого первое время злилась, шипела и даже порывалась особо навязчивых как следует отхлестать по щекам, но... потом просто махнула рукой. Усевшись рядом и потеснее прижавшись, она гипнотизировала меня полным обожания взглядом всякий раз, стоило очередным девицам приблизиться к нам хоть на шаг. Как ни странно, действовало это куда лучше злых взглядов и гневных угроз и очень скоро поток желающих познакомиться поближе иссяк. Моя спутница так и лучилась довольством, похлеще какой-нибудь сверхновой. Жаркие поцелуи под сладкое молодое вино лишь улучшали наше и без того прекрасное настроение, и не удивительно, что к концу вчерашнего застолья мы уже мало обращали внимания на происходящее вокруг. Впрочем, дальше этого дело тогда всё равно не зашло...              Торжество удалось на славу, потому что сегодня деревня проснулась намного позже привычного, однако селяне, только пришедшие в себя после бурного празднования, вопреки ожиданиям, возвращаться к обычным рутинным делам не пожелали и продолжили гуляния. Одного дня для такого события, как своё чудесное избавление им явно показалось мало. Веселились они от всей души, этого у них не отнять. Казалось, будто во всей Тихай Пйесме не осталось ни одного человека, сражённого трауром по погибшим от рук морских тварей, но... Так лишь казалось.              С теми, кому оказалось не суждено пережить тот дикий день, люди прощались прошлым утром. Обёрнутые грубой погребальной тканью тела их родных и близких, одно за другим опускались в отрытые за ночь могилы, а вся деревня бросала им вслед редкие осенние цветы, мелкую цветную гальку и красивые ракушки. Кто-то плакал, кто-то молился богам, в каких верил, а кто-то просто молча стоял, глядя в ведомую лишь ему одному пустоту. Однако лишь стоило последней могиле оказаться зарытой, как троица селян заиграла простую и незамысловатую грустную мелодию, постепенно ускоряющуюся и в конце концов перешедшую в нечто быстрое, лёгкое и весёлое. И люди, ещё совсем недавно оплакивавшие погибших, с ещё не обсохшими слезами на лицах, пустились в пляс прямо напротив кладбища!              Для нас с Цири такое выглядело диким и непонятным, но Тулик, взявший на себя командование солдатами после гибели баронета аэп Конте, объяснил, что для них всё шло так, как и было завещано предками. Пусть для многих чужаков отношение к смерти в этой части метиннского побережья и казалось довольно своеобразным. Эти люди всю свою жизнь проводили у моря, кормились тем, что давало море и... частенько гибли где-то на его бескрайних просторах. Селяне и рыбаки, живущие здесь, не имели привычки долго горевать по умершим — наоборот, они провожали ушедших ярко: с песнями, плясками и застольями, чтобы в загробной жизни тех тоже ожидало лишь веселье и праздник, а не грустная серость и тоска. Не уверен, но вроде бы нечто подобное встречалось и в некоторых земных культурах.              — Ох, и дрянь же этот Вралиц оказался! — случайно выловил я краем уха причитания какой-то дородной тётки, прижимающей к себе своего изрядно набравшегося муженька. И это ещё только первая половина дня! — Сукин сын! Говорила, говорила я, што пакостное в нём што-то эндакое сидит. И хорошо што Витомира с Невенкой бестии уморили! А не то уж пришлось бы грех на душу самим брать. Как токмо смогли такого уродца поганого взрастить — уму непостижимо!              — Дык у него ещё и дядька остался! — тут же отозвалась её соседка, выгребая пальцами из раковины мясо морского гребешка. — Вралиц убёг, мерзавец, так можа он знает куда...              — Эй, ты на Зденко не гони! — внезапно ожил в руках женщины её муж. — Он нормл... нормалы... норм-мальный мужик, во! Лучше него, ик, никто брагу не гонит! Н-не то што энта м-моча кислая!              — Тебе лишь бы нажраться, пьянь! — с силой встряхнула его жена — мужик икнул, закатил глаза и снова отключился.              Я только хмыкнул в бокал, мыслями вновь возвращаясь к событиям того долгого, почти бесконечного дня. И мысли эти были совсем безрадостными — нам повезло. Просто чертовски повезло не сгинуть целую кучу раз: в деревне, одурманенными колдовским пением, от когтей и клыков эхидн, захлебнувшись водой в затопленных пещерах, от рук и чар морской ведьмы... Да, мы буквально зубами цеплялись за свои жизни и жизни друг друга, ведь даже моё технологическое преимущество в этот раз откровенно спасовало перед магией фуксии и, если бы не Цири, быть бы нам сейчас иссушенными, обескровленными мумиями вместе со всеми селянами и солдатами. Но ведь и ей повезло! Как объяснила девушка, контролируй ведьма свои кровавые чары хоть капельку лучше, и ей бы просто не удалось сложить пальцы в знаке «Аарда», сформировав ударную волну. А сколько таких «хоть» накопилось в тот день? Явно больше всякой нормы везения. Увы, удача имеет неприятное свойство когда-либо заканчиваться и понимание этого меня сейчас немного напрягало, а тогда...              Окровавленное, изодранное осколками тело когда-то прекрасной, крылатой черноволосой девушки неподвижно застыло подле серебристой стойки-бутона. Белый мраморный пол под нашими ногами был буквально усыпан сухой, бурой пылью, быстро намокавшей во влажном воздухе пещеры. На колоннах ротонды там и тут виднелись кровавые разводы и потёки, но всё это меркло по сравнению со следами настоящей бойни, что совсем недавно разверзлась за сооружением.              Люди медленно приходили в сознание и обнаруживали себя среди обезображенных трупов русалок, эхидн и... высушенных, словно мумии тел родных и близких. Кто-то с визгом сворачивался клубком, силясь не смотреть на царящий вокруг кошмар, кто-то с проклятиями отшатывался в поисках хоть какого-то оружия, а кто-то, подвывая, не глядя бросался к останкам когда-то дорогих им людей. Ещё мгновения назад оглушительно тихий грот наполнился гомоном, плачем и криками. Ужас, горе, страх, смятение, даже искреннее счастье от внезапного спасения — чего только не царило в эти минуты под сводами необычной пещеры. Не было тут лишь загадочных Ушедших, которых столь фанатично пыталась дозваться мёртвая фуксия. Необычная серебристая стена на другом краю грота так и оставалась неподвижной — никаких врат или их подобия. Похоже, кем бы или чем бы ни были эти Ушедшие, они явно не собирались откликаться на зов морской ведьмы. А может, и откликаться было уже давным-давно некому...              Первое время я опасался, что уцелевшие эхидны вернутся отомстить за свою хозяйку, но, видно, в них и в самом деле было больше от животных, чем от разумных существ. Ни одна крылатая тварь так и не появилась из воды за всё то время, что мы с уцелевшими солдатами собирали напуганных селян. Семеро воинов были испуганы немногим меньше, но старались не подавать виду, преувеличенно-бодро сыпля руганью и проклятиями. Однако, руки их нет-нет, да нервно стискивали рукояти мечей и кинжалов, а сами они настороженно озирались на малейший подозрительный звук или шорох.              Увы, но удовлетворить своё любопытство и изучить загадочную стену мне так и не удалось — хоть сколько-нибудь подходящего оборудования просто не было, а ползать по гроту вдоль необычного сооружения и непонятной стойки в надежде обнаружить что-то интересное можно долго и без всякой гарантии на успех. Нет, я всё же попробовал наудачу просветить стену точечными импульсами сканера бронескафа в наиболее подозрительных местах, однако итог ничем не отличался от первого раза — ещё перед схваткой с фуксией. Я лишь вновь убедился, что вся стена сделана из сложного, многокомпонентного сплава, воспроизвести который на технологическом уровне этой планетки попросту невозможно. Никаких пазов или незамеченных технических отверстий, на которые я надеялся, тоже не нашлось. Только и узнал, что строение уходило минимум на пару метров в скальную породу — дальше мой сканер просто не добивал.              В проломе над нашими головами уже мерцали первые вечерние звёзды, когда от торопливого изучения стены меня отвлекла усталая и раздражённая Цири, поминутно откидывая со лба влажные пепельные пряди. Неопределённо фыркнув, она мотнула головой на собравшихся в небольшую толпу селян и охранявших их нильфгаардских солдат — тех, кто пережили этот день и не сбежали под напором эхидн. Люди более-менее пришли в себя и сейчас опасливо оглядывались, силясь рассмотреть в неясном пламени немногочисленных факелов хоть что-то в окутавшей грот ночной темноте. С гибелью морской ведьмы, словно по волшебству, исчезло и всё то диковинное, бледное, фосфоресцирующее свечение, благодаря которому тут можно было спокойно ориентироваться. К чести селян, никто больше не паниковал и не пытался сломя голову нестись куда глаза глядят, более того, из подручных материалов и одежды они даже соорудили подобия носилок, на которые уложили высушенные мумии своих родных и друзей.              Обратный путь по незатопленным пещерам, вьющимся, словно взбесившаяся верёвка, запомнился лишь накатывающей после боя усталостью да постоянным опасением за жизни людей. Никто не мог утверждать наверняка, что из темноты очередного прохода, ведущего в никуда, не вынырнет крылатая тень и не утащит кого-нибудь за собой. Селян было много — почти под сотню, если с детьми и нас с Цири да семерых солдат явно не хватало, чтобы хоть как-то охранять эту массу народа. Нам с девушкой и так пришлось разделиться, ведь нормальные фонари имелись лишь у нас, а нескольких факелов и случайно нашедшихся свечек было явно маловато на такую толпу. Но ничего, как-то все вышли и даже никого не утащили крылатые чудища. Ещё одно грёбаное чудо...              Вырывая меня из воспоминаний, пьяный солдат на лестнице восторженно заголосил и забарабанил по перилам опустевшей кружкой, вслед за ним одобрительные крики, перемежаемые хлопками раздались и от селян. Подняв взгляд, я увидел Цири, с довольным видом спускающуюся по узким ступеням. Девушка кивнула уступившему проход нильфгаардцу, вежливо улыбнулась деревенским, заработав новую порцию уважительных аплодисментов и здравиц, и, не торопясь, направилась ко мне.              — Уже начинаю уставать от всего этого, — с наигранной печалью протянула Цири, усаживаясь на скамью подле меня. Куда более удобный стул напротив она полностью проигнорировала.              — Смотри — не привыкни. А то без дифирамбов в твою честь ни в одну корчму не войдёшь, — хмыкнул я, немедля уворачиваясь от щелбана. Показательно надувшись, девушка показала язык.              — Вообще-то, я пришла узнать, когда мы отправимся дальше? — с трудом сохраняя обиженное выражение лица, преувеличенно-серьёзно спросила она. — Ты ведь не хочешь поселиться в этом милом, уютном местечке? Потому как я — нет.              — Я тоже не горю желанием задержаться здесь подольше — эти туманы с дождями навевают зевоту...              — Угу, аж челюсть свернул, пялясь на местных кметок...              — Цири... — допив успевшее остыть вино, я отставил бокал в сторону, — твоя попытка устроить маленькую сценку ревности немножко не удалась. Примерно на два из пяти — неубедительно.              — Совсем? — досадливо потерев переносицу, она склонила голову набок.              — Учитывая, что на здешних девушек я смотрю не больше, чем на всех остальных, просто контролируя обстановку?              — Bloede dert, не учла... Но, эй! Ты начал оправдываться! — в меня обвиняюще ткнули пальчиком, подозрительно сощурившись. Мне осталось только вздохнуть.              — Оно тебе надо? — прямо спросил я, с интересом поглядывая на неловко заёрзавшую на месте под моим взглядом девушку. — Изображать поддельную ревность... Для чего?              — Мне скучно, — наконец пожала плечиками она, — от славословий и тостов местных уже воротит, туман с дождём надоели до ужаса, а ещё — щепотка ревности придаёт отношениям толику пикантной остроты... — Цири быстро смешалась под моим ироничным взглядом, — ну, так говорили старшие девушки в хра... ах, неважно, забудь!              Я прикрыл лицо рукой, подавив очередной вздох. Почему-то мелькнула мысль постучаться головой обо что-нибудь твёрдое, однако вместо этого лишь притянул только и ждущую этого девушку к себе, чем та не преминула воспользоваться, мигом очутившись у меня на коленях.              — Извини, — крепко прижавшись, смущённо просопели мне куда-то в шею.              — Но серьёзно — разве я давал хоть повод?              — Вообще-то давал, — подняв взгляд, пакостно ухмыльнулась эта белобрысая зараза, — Сианна, Саэс, Вэл’Даа...              — Эй, вот не надо! С Саэс у нас ничего не было!              — А что — могло бы? — зеленоглазая красавица эдак невинно захлопала глазками. Я мысленно прикусил язык, предпочтя уйти от ответа самым надёжным из известных мне способов. Когда девушку целуют, она ведь не будет спрашивать о другой, верно? Это уже какой-то совсем извращённый мазохизм получается. А Саэс... нет, я, конечно, посматривал на неё первое время не без интереса, благо уж на что посмотреть у этой странной «не-зерриканки» действительно было, но исключительно из чувства прекрасного. Мы не были близки, да что уж там! Сама Цири общалась с ней намного больше и ближе меня.              — Тишину, люди, тишину! — лишь стоило нам ненадолго оторваться друг от друга, переводя дыхание, как перекрикивая шум зала, на скамейку в центре зала вскарабкался какой-то пышнобородый мужик в белой расшитой рубахе и блестящем кожаном кожушке. — От так, да... Все мы и предки наши, значится, испокон века ходим в море да кормимся, чем море пошлёт. И никогда мы с народом морским вражды не имели, всегда со всей вежливостью к ним, чин по чину, значится... Дары им богатые каждый год приносили — чего они в своих глубинах николе не сыщут, и все всем довольны были! Не ждали мы от них такого удара, да и не могли ждать, а вот поди ж ты, нелюдь поганая свою сучность гнилую и показала, когда мы совсем осторожность растеряли. И если бы не солдаты его Величества Императора, не сидели б сейчас здесь, не пили вино молодое да не ели, что море послало. Но больше всего мы, сталбыть, благодарны должны быть сэру Кзолару и его очаровательной спутнице Цирилле! Никто не скажет, что мы в Тихай Пйесме добра не помним! Очень даже помним и всегда благодарим возврат! Сэр Кзолар, сударыня Цирилла, — бородач вознёс бокал, полный до краёв рубиново-красным вином, — я пью за ваше благородство и отвагу, я пью за вас! Будьте здравы! — мужик опрокинул в себя бокал, не глотая выхлебав его до дна, и с рыком перевернул, показывая всем, что он пуст. Лишь несколько капель упали с его бороды на чистую белую рубаху, расплывшись кровавыми пятнами. Зал восторженно загомонил, захлопал в ладоши и застучал кружками, бокалами и мисками по столам.              — Знаешь, не скажу, что слушать похвальбу в свой адрес мне совсем не лестно, но всё хорошо в меру, — тихо шепчу на ушко девушке.              — Да уж, местные весьма обходительны и искренни, но их длинные тосты порой навевают сонливость.              — Я тоже хочу отсюда уехать, — понимаю весьма прозрачный намёк, — но...              — Кое-что тебя держит и это совсем не чудненькая дождливая хмарь за окном, — тяжко вздохнула Цири. — Те подземные руины?              — Да, надо получше осмотреть ту стену — не даёт она мне покоя.              — Из-за того, что она из металла?              — Не только. Я не знаю, кто мог её построить и для чего.              — Разве это так важно? — насмешливо хмыкнула девушка, игриво проведя пальчиком по моей щеке. — В мире целая гора древних руин Aen Seidhe, ну или Dhu Seidhe — в этой части света обитали они. Или это гномы могли быть. Про их руины я, правда, почти не слышала, но они едва не живут в своих шахтах. Да и с металлом лучше них никто не работает.              — Этого не могли построить цивилизации вашей планеты, — невольно любуюсь этой прелестью, сосредоточенно нахмурившей бровки, — там в сплаве столько редкоземельных металлов намешано... уф, просто поверь — у вас создать такое невозможно. Не на вашем уровне развития –пропасть просто колоссальная. Не говоря уже о том, что даже я не понимаю, зачем такие металлы пускать на какую-то стену.              — И что не так с этими металлами? — вздохнув, Цири немного отстранилась, наконец прекратив меня дразнить.              — Кроме того, что они стоят дороже золота? В прямом смысле дороже.              — Ла-адно, признаю, — она нехотя качнула головой, — это действительно не похоже на гномов. Коротыши скорее удавились бы, чем из чего-то вроде золота простую стенку сделали. И на постройки Aen Seidhe не похоже совсем — я как-то видела несколько. Зато та ротонда с колоннами очень даже похожа, но... её ведь могли и позже сделать, верно?              — Почти наверняка сделали позже, — согласно киваю, довольный выводами девушки. — Скажу больше — я тоже ни о чём подобном никогда не слышал, и совершенно точно к этому не причастен никто из исследованного нами сектора галактики. Вывод?              — Стену построил... кто-то другой, с кем твой народ раньше не встречался. Но знаешь, я бы всё равно не отметала эльфов и их прародителей — Aen Undod. Я слышала — на Ундвике, это на Скеллиге, до сих пор стоит целый маяк для их больших Белых Кораблей. А ведь ему уже тысячи лет!              — Что ж, тогда эльфы заметно деградировали за последнее время, — мягко улыбаюсь, не став углубляться в разницу между развитыми по средневековым меркам цивилизациями и технологиями обработки металла уровня межзвёздных перелётов, хотя... откуда-то же местные в курсе про генетику? К тому же, сейчас есть и куда более приятные дела, чем обсуждение непонятных руин. Никуда они не денутся — века простояли, подождут ещё немного.              — Вла-ад, — во время очередной небольшой паузы протянула Цири, отчего-то разрумянившись пуще прежнего, — если мы завтра никуда не едем, может... — девушка в смущении понизила голос. — Ты знаешь, я много думала ночью про наши... про нас.              — Цири, мы...              — Нет, не перебивай! — смешно наморщила она носик, показав мне кулачок. — Я думала и решила — вокруг нас столько всего творится, каждый день как последний! — выпалила Цири буквально на одном дыхании. — И... и, может нам не стоит тянуть с... ну, то есть если ты хочешь, конечно! То я готова, — отведя взгляд, моя спутница окончательно смутилась, став алой, как спелая вишня.              — О чём ты? — ничего не поняв из её сумбурного монолога, только и смог выдавить я. Вернее я уже, кажется, начал понимать о чём она, но мысль пока только брезжила где-то на задворках сознания...              — Нет, я не настаиваю! — вмиг замахала руками девушка, едва не снеся с края стола бокал. — Если ты не хочешь со мной... просто мы столько уже вместе и всякое же может случится, понимаешь? А я люблю тебя, но я даже не... мы даже не... ну, друг с другом! А, mall'achd! — маскируя раздражением дикое стеснение, взорвалась она, стукнув меня кулаком в плечо и явно отбив себе костяшки пальцев. — Почему я должна уговаривать тебя на это?! Должно быть наоборот!              — Откуда ты знаешь, как должно быть? Разве у тебя большой опыт? — безобидная подначка сама-собой вылетела из моих уст и стоило девушке возмущённо распахнуть ротик, как я быстро накрыл её губы своими. Меня возмущённо застучали по спине, но как-то ненатурально, без огонька, вскоре вновь обняв... А я отчётливо понял, что если сейчас скажу «да», то назад дороги больше не будет. Просто не смогу уйти, как уходил много раз до этого от других — уже когда узнал, что Айрин, той, которую я любил больше жизни — нет. Не смогу уйти, да и не захочу! Эта прекрасная пепельноволосая девушка с дикой, затерянной в космосе планеты каким-то чудом умудрилась вновь разжечь во мне тягу к жизни. Настоящей, когда ты дышишь полной грудью, любишь и любим. Все те проклятые годы после вести о гибели Айрин слились для меня в одну сплошную серую полосу, но теперь всё совсем иначе: по-новому, как раньше, когда я любил... И я хочу так жить вновь. Любить, радоваться, быть рядом... Всегда. С ней. С моей Цири...              — Извини, не удержался — ты очень милая, когда так злишься, — выдохнул я, отстраняясь. За что тут же схлопотал шутливый подзатыльник.              — Не увиливай, — гневно фыркнула она, невольно облизывая губки, — ты не ответил!              — И спрашивать не надо, — моя ладонь смещается с её лопаток немного ниже, — с тобой — что угодно.              — Тогда, — несмотря на изрядное волнение, она довольно щурится, с наслаждением изгибаясь под моей рукой, — нам стоило бы вернуться в комнату и...              — Сэр Кзолар, сэр Кзолар! — нашу идиллию, почти перешедшую в нечто большее, грубо прервал деревенский староста, с запыхавшимся и немного встревоженным видом возникший у нашего стола, как из-под земли. — И вы, сударыня! Там, это! На улице мы вам подарок небольшой приготовили, прощальный значится! Шоб вы не подумали, што у нас в Тихай Пйесме люд неблагодарный живёт, во!              — А это не может подождать до завтра? — недовольно смотрю на разом съёжившегося мужчину. — У нас, знаешь ли, свои планы на...              — Влад, — вздохнула девушка, чуть поёрзав в моих руках, успевших сместиться ещё ниже, — они же от всей души. И это, наверняка, не займёт много времени. Не займёт, ведь так?              — Истинно так, сударыня, — почтительно поклонился толстячок, заметно выделявшийся своим пузиком среди большинства поджарых рыбаков. — Истинно так.              — И что вы там такого удумали в такой дождь, — нехотя выбираюсь из-за стола вслед за Цири, успокаивающе поглаживающей меня по плечу.              Прижимая к себе довольную и самую малость дрожащую от нетерпения девушку, я в предвкушении первой близости с любимой шагнул за порог в тонкую пелену противного, мелкого моросящего дождика и...              На улице, прямо вдоль стен корчмы, так чтобы не вышло заметить из окон, замерли с два десятка воинов в чёрных одеждах с обнажённым оружием. Не тех солдат, что сражались с нами! Эти были совсем другие!              — Взять их! — рыкнул какой-то высокий мужик с щегольской бородкой в широкополой, обвисшей от влаги шляпе и чёрной, блестящей кирасе.              Я почти успел оттолкнуть Цири себе за спину, проклиная оставленный в комнате шлем, как мир вокруг подёрнулся странной сероватой пеленой, и я застыл, не в силах пошевелить и пальцем! Мгновение, другое и сознание резко покинуло меня, окончательно погружая всё вокруг во мрак.       

***

             Сознание вернулось рывком, будто кто-то просто взял и включил свет в тёмной комнате. Я ошарашенно заморгал, глупо пялясь в незнакомый высокий каменный потолок — по моим ощущениям буквально мгновение назад я стоял был на мокром от дождя крыльце деревенской корчмы! Засада! Нас с Цири всё таки догнали и... похоже скрутили какой-то хитрой магией. Ничем иным я не мог объяснить внезапную потерю сознания и приход в себя хрен знает где. Попытался оглядеться, но где там: из всего тела мне почему-то подчинялись лишь глаза, а остальное было словно скованно незримым титановым панцирем — ни шевельнуться, ни повернуться! Ну, хотя бы дышать это не мешало, и на том спасибо. Однако глубины той задницы, в которую я угодил это не сильно меняло...              Цири! Чёрт, чёрт, чёрт! Я же понятия не имею, что с ней и где она! Жива ли? Я почти успел закрыть её собой в дверях, и она вполне могла успеть сбежать... Кого я обманываю, эта упёртая, боевитая девчонка кинулась бы на мою защиту, наплевав на любую опасность! Надеюсь, её не положили там же. Хотя не должны были — приказ того мужика в кирасе я слышал ясно — нас хотели именно схватить. Тогда она тоже может быть где-то здесь! Может даже лежит рядом, в паре метров от меня, так же не в силах пошевелиться и сказать хоть слово. Понять бы ещё только «здесь» — это где? И кто столь удачно нас сцапал. Точно, ведь, не обошлось без помощи деревенских. Староста явно был в курсе... Вот, жирная сука!              От скверных мыслей и разглядывания озаряемого тусклыми отсветами свечей потолка меня отвлёк скрип двери, чьи-то шаги и негромкие голоса. Говорили двое — на нильфгаардском, так что я едва ли понимал хотя бы треть из сказанного, но то, что разговор шёл обо мне догадаться труда не составило. Кажется, это был некий мастер со своим не то учеником, не то близким помощником. Мастером чего он являлся я так и не уловил, но каменный свод над головой и прохладная сырость вокруг намекали, что явно не философии или изящных искусств. Наконец незнакомцы замерли рядом со мной и я, отчаянно скосив глаза, смог их мельком разглядеть. Мастером оказался немного надменный мужчина лет сорока на вид, с аккуратной бородкой и длинными чёрными волосами, забранными на затылке в короткий хвост. Ослепительно-яркий белый воротничок-стойка проглядывал из-под чёрной хламиды-мантии, делая незнакомца чем-то похожим на христианского священника. Его помощник, хоть и повторял одеянием и манерами своего наставника, выглядел, как обычный рыжий парнишка лет восемнадцати, вряд ли больше.              — Очнулся, — перейдя на известный мне Всеобщий, удовлетворённо кивнул мужчина, — немного раньше срока. У тебя сильный организм, чужестранец. Сильный, странный и не совсем... человеческий, — обойдя кругом, так что я перестал его видеть, продолжил незнакомец, — ты мутант.              На мгновение склонившись надо мной, заглядывая прямо в глаза, парнишка что-то быстро затараторил на нильфгаардском.              — Говори на Всеобщем, Аддрэр, — прервал его Мастер, — тебе нужно больше практики в этом варварском наречии, и я хочу, чтобы наш гость понимал нас сейчас.              — У него необычные глаза, мастер Эленгэм, — запнувшись, с диким акцентом, медленно проговорил его помощник, — он мутант и он большой. Он... ведьмак, верно?              — Хорошая попытка, Аддрэр, — покровительственно хмыкнул мужчина, — многие бы с тобой согласились, но нет — он не ведьмак. Присмотрись лучше — в его радужке нет и следа мутации!              — Но золотой окрас... Мастер! Золото — это не окрас — это нити, паутина!              — Рад, что ты заметил, — вновь зайдя в мой угол зрения, удовлетворённо кивнул Эленгэм. Становилось ясно, что Всеобщий ему не родной — то и дело проскальзывал рычащий нильфгаардский акцент. — А ещё в нём нет остаточных следов магии, характерных любому ведьмаку. Однако, по моим сведениям, творил он такое, что не каждому ведьмаку под силу. Но довольно разговоров, Аддрэр, я хочу изучить его как можно лучше, пока не заявились ищейки де Ридо или эти брюзгливые пни из Магистериума.              — Как вам будет угодно, Мастер, но... но он же в доспехе!              — Тонкое наблюдение, ученик, — в голосе мужчины послышалась насмешливая ирония. — В этом и заключается ключевая проблема — мне непонятно, как его снять. Ни подвязок, ни ремешков...              — Можно... можно срезать части, — неуверенно пробормотал паренёк.              — Даже будь он в обычных солдатских латах — резать сталь не просто. Можно, конечно, использовать режущие чары, однако этот доспех изготовлен из неизвестного металла и мне, Аддрэр, очень хотелось бы сохранить его в целости.              — Тогда, тогда... — ученик принялся чесать острый подбородок, но внезапно просиял, — ох, я, кажется, понял зачем мы говорим на языке северных варваров! Вы хотите принудить этого чужестранца к добровольному подчинению!              — Именно, ученик, — оглаживая аккуратную бородку, довольно ухмыльнулся Эленгэм, — да, я хочу, чтобы наш гость сам поведал, как снимается это дивное изделие.              — Но почему бы вам, Мастер, просто не приказать ему сделать это? Мощное ментальное воздействие, и...              — Вспоминай пятый закон Codex ex Mentalum! — мужчина переменился в лице, нахмурив брови, и всем своим видом излучая недовольство.              — Эээ... ментальное воздействие, направленное против прямых желаний, симпатий или антипатий объекта, по тяжести своей растёт экспоненциально согласно...              — Теперь понял? Я могу легко приказать ему выдать этот секрет, начни мы держать его над огнём — поскорее убраться из раскаляющегося доспеха будет и его желанием. Однако, это будет не многим эффективнее грубых, варварских пыток, — Мастер, заложив руки за спину принялся ходить кругами вокруг моего ложа. — Могу и просто продавить силой — даже упомянутые тобой ведьмаки способны на такое с помощью своих примитивных знаков, но такое действо вступит в конфликт с чарами ментального стазиса, а мы же не хотим возвращать этому Mortiferum Apparatus свободу движений, верно? Наконец, третье решение — осторожное, тонкое и вдумчивое ментальное внушение, к сожалению, на это у меня нет ни желания, ни времени...              Мужчина хотел сказать что-то ещё, очевидно, он любил закатывать подобные лекции перед своим учеником, однако внезапно откуда-то издали, многократно приглушённый, но всё равно ясно различимый, донёсся заполошный колокольный звон. Особенно гулко и звучно на фоне многочисленного мелкого перезвона раз в пару секунд ухал какой-то явно здоровенный колокол.              — «Большая Берта»! — мигом вскинулся Эленгэм, настороженно щурясь. — Давненько я не слышал её звона. С пожара 1237-го уж точно. Аддрэр, поднимись наверх и узнай, что там стряслось.              — Уже бегу, Мастер!              — Должен отметить — ты очень интересный образец для изучения, — когда за спешно убежавшим пареньком захлопнулась дверь, замер подле меня мужчина. — Не погрешу против истины, если скажу, что прежде мне не попадалось в руки ничего столь же необычного. И да, где же мои манеры — я мастер Фелдеанет Эленгэм, A`chiad чародей Магистериума на службе славного города Крижтсов. А кто ты, чужестранец?              — Г-хде... д-девушка? — неожиданно вернувшийся контроль над речью, едва не заставил меня позорно захрипеть — во рту было сухо, как в той проклятой, пыльной пустыне! — Г-хде она?!              — О, нет, нет, нет! — чародей предупреждающе покачал пальцем. — Я хочу услышать твоё имя. Признаю, называть тебя «объект исследования номер тридцать три, дробь шестьдесят семь» было бы куда практичнее и тактичнее с научной точки зрения, но мне так гораздо удобнее.              Я упрямо молчал, ожидая ответа. Горло нещадно драло — сглатывать слюну оказалось непривычно больно. А ещё мне было откровенно плевать на удобство этого мага и то, как он будет меня называть. Гораздо больше меня заботила судьба Цири. Если она здесь...              — Хм, — качнул головой Эленгэм, склоняясь ниже и пристально вглядываясь мне в лицо. И что-то в его тёмных глазах мне не понравилось, совсем не понравилось... Стало откровенно неуютно от этого взгляда — почти до состояния «бей или беги». К своей досаде, сейчас я не мог ни того, ни другого. Таился в его глазах некий неуловимый отблеск, почему-то прочно ассоциирующийся с безумием. — Не хочешь говорить? Все вы строптивые по началу, — последняя оговорка мне совсем не понравилась. — Bonum, пусть будет сделка, ты же хочешь сделку, чужеземец — ты говоришь своё имя, а я рассказываю об интересующей тебя девушке. Цинтия, ведь так её зовут? Или для тебя вернее — Цирилла?              — Владислав Грозов, капитан-лейтенант ФПС Солнечной Федерации, — прохрипел я. Причин скрывать своё имя я не видел и раньше, но узнать, что случилось с девушкой было для меня жизненно важно.              — Как интересно... эх, простые человеческие чувства, как же они предсказуемы и примитивны, — издевательски хмыкнул чародей, отстраняясь. — Девушка была жива и здорова — я парализовал её сразу после тебя.              — Так это был ты! Где она?              — Не так быстро, Владислав Грозов, объясни для начала, как снять этот замечательный доспех, твоё тело просто нуждается в грамотном исследовании, а я так и быть скажу где твоя зазноба...              Дверь с треском распахнулась и в помещение, заполошно дыша, ворвался ученик чародея. Я не видел его лица, но паника уже буквально сквозила в воздухе.              — М-мастер! Там дракон! Дракон жжёт город!              — Дракон? — вытянулось в неподдельном изумлении лицо Фелдеанета. — Откуда в Крижтсове дракон?              — Я не знаю, Мастер! Он здоровый, как... — паренёк сбился, хватая ртом воздух и что-то испуганно залопотал на нильфгаардском, глотая половину слов.              Непонятно, но очень ёмко выругавшись, кажется, на эльфийском, чародей прорычал несколько отрывистых фраз по нильфгаардски и, широко шагая, едва ли не вылетел за порог, словно у него вмиг отрасли крылья. Отблески пламени свечей только заплясали по потолку в рваном ритме, а о мужчине напоминал лишь спешно отдаляющийся топот подкованных сапог.              Приглушённый колокольный звон продолжал доноситься откуда-то извне. Пару раз мне казалось, что я слышал нечто похожее на рассерженный рык, но это могло быть и что-то совершенно иное. Ученик чародея возился где-то в стороне, гремя чем-то металлическим и позвякивая стеклом. Я по-прежнему не мог пошевелиться и даже нормально оглядеться. Неизвестность пугала и ещё больше раздражала. Я так и не знал, где Цири, что с ней, и это заставляло буквально кричать от собственного бессилия. Мы попались. Столько удирали, бежали, путая следы и... попались. Глупо, смешно, именно в тот момент, когда позволили себе немного расслабиться. Чёртовы маги...              Из всех сил я пытался пошевелить хотя бы пальцем, да что уж там, хотя бы напрячь мышцы, но где там! Тело совершенно отказывалось подчиняться, словно я был безнадёжно парализованным. Я его даже не чувствовал! Лишь размеренное дыхание да грудная бронепластина на периферии зрения давали удостовериться, что тело ниже шеи вообще есть. Сраные маги с их сраной магией! Как бы я ни старался — результат был один и тот же — просто никакой. Стиснув зубы, боясь увидеть пугающий результат, мысленно запрашиваю состояние своего организма у компьютера бронескафа. Перед взором, видимый лишь мне одному, благодаря имплантам, разворачивается полупрозрачный интерфейс, а я осознаю, какой же я кретин...              Вот оно! Да, я не могу осознанно пошевелить ни пальцем, но мне и не надо! В бронескафе есть экзоскелет с функцией прямого подключения! Полезная вещь, позволяющая самостоятельно передвигаться даже броне с раненым или потерявшим сознание оператором! Я и сам много раз использовал эту функцию, особенно на первых порах, когда только учился ездить на лошади. Тогда для меня стало неприятным открытием, что под этим подразумевается нечто большее, чем просто «сидеть в седле», как на аэробайке. И, конечно, компьютер с мнемоническим подключением, который позволяет в режиме реального времени обрабатывать сигналы с имплантов и которым я пользуюсь и вовсе постоянно! А всё вместе это значит...              — Эй, парень... Аддрэр, подойди, а? — негромко прохрипел я. Получилось почти не наигранно — горло действительно сводило от сухости.              — Чего тебе чужестранец? — ученик чародея, оставив свою возню подошёл, так что я смог увидеть его немного взволнованное лицо. — Даже не надейся вырваться — Мастер подчинил твои мышцы ментальным стазисом своей воле. Они не подчинятся тебе, как бы ты ни пытался, пока Мастер не захочет.              — А чего твой Мастер вообще хочет? — мне нужно было, чтобы парень подошёл ближе, желательно вообще наклонился. Я не знал его возможностей и потому рисковать, возможно единственным шансом на спасение, не хотел.              — Мастер Эленгэм видный специалист в тауматургии, химерологии, евгенике и прикладной физиологии разумных видов. Твои невероятные возможности заинтересовали его. Думаю, всё дело в обширных мутациях организма. Мастер желает полностью изучить твоё внутреннее строение и...              — Эй, эй, полегче, вы же с твоим Мастером в курсе, что опыты над живыми людьми запрещены Капитулом? — вспомнил я кое-что из рассказов своей спутницы.              — Капитулом? — он недоумённо вскинул брови, вытирая руки какой-то тряпкой. — Здесь Нильфгаард, чужеземец, Капитул северных магов не имеет силы здесь. Правда, у нас есть Магистериум... — его лицо исказила гримаса недовольства.              — Неужели такие строгие ребята?              — Старые глупцы, погрязшие в нормах устаревшей морали и замшелых догмах! — зло выплюнул он. — Мнят себя чародеями, великими волшебниками, а сами отказываются даже слушать о сверхчеловеческой сути любого одарённого! Мы — маги, суть и есть сверхлюди. Наше истинное место — над алчными и тупыми корольками и прочими чёрными людишками, мы новая, лучшая ступень эволюции всего человеческого вида, а они... — парень, похоже сам того на заметив, перешёл на нильфгаардский, а я только мысленно покачал головой. Эка его торкнуло. Неожиданно вспомнилось, что где-то уже слышал я подобные речи, и не так чтобы очень давно. А уж сколько торпед и снарядов довелось выпустить по тем, кто в них верил... не счесть.              — Иными словами, — грубо прервал я затянувшийся монолог, — вы, чокнутые идиоты, тут собрались заняться вивисекцией и немного порезать меня на части, я правильно понял?              — Не смей так говорить о Мастере, чужеземец! — проскрипел зубами парень, в раздражении склонившись надо мной, — Он великий чародей! Он полностью обеспечит твоё существование, и ты должен быть благодарен, что послужишь познанию...              — Да как-то пофиг, — мгновенный мысленный приказ уходит на компьютер бронескафа и правая рука, повинуясь моей воле, мигом оказывается на шее захрипевшего ученика чародея, — прости пацан — ничего личного.              Кисть сжимается, отвратительно хрустит шея, ещё несколько мгновений Аддрэр хрипит, сучит ногами и руками, после чего затихает, сломанной куклой завалившись на пол. Осторожно, мысленно контролируя каждое движение экзоскелета, сперва сажусь, а после и опускаю безвольные ноги вниз. Вокруг меня круглое кирпичное помещение без единого окна, чем-то напоминающее помесь лабораторию безумного учёного из фильма и... пыточной камеры из тех же фильмов. Правда, вспоминая нехороший блеск в глазах того чародея и речи его ученика, возможно я не столь уж и далёк от истины. Там и тут разместились столы и столешницы, заставленные пробирками, чашечками, ретортами и какими-то подобиями примитивных научных приборов. Немного в стороне застыли здоровенные, в человеческий рост колбы с мутной, зеленоватой жидкостью. Внутри что-то плавало, а из предохранительных клапанов наверху то и дело со свистом вырывались крохотные клубочки пара. Вдоль одной из стен стоял небольшой ряд книжных полок, забитых до отказа разнокалиберными фолиантами. Зато другая сторона комнаты, та в которой я сейчас и находился, беспечно отгороженная от случайных взглядов легкомысленной тканевой загородочкой с цветным узором, представляла из себя как раз ту самую пыточную. Бочка с водой, мокрая керамическая плитка на полу, аккуратный металлический столик с уже разложенным набором острых инструментов, тёмные флаконы, какие-то стеклянные приборы с кристаллами и кучей гибких трубочек — даже знать не хочу, для чего всё это. Подо мной же оказался прочный деревянный стол... со стальными цепями и фиксирующими скобами для рук и ног. Всё довольно чисто — ни кровинки, ни следа, но почему-то кажется, что я здесь далеко не первый постоялец.              — А знаешь, — я посмотрел на мёртвого парня у своих ног, — вру — это личное. Вы ж, гады, меня препарировать решили!              Аккуратно встаю на пол и ещё раз оглядываюсь. Цири здесь нет — это я уже понял, однако, возможно в этой лаборатории хранилось что-то из моих вещей. Беглый осмотр показал, что на мне осталось лишь то, что было в момент пленения: дезинтегратор на правом бедре и пара коротких кинжалов с молекулярной заточкой. Видимо чародеи не смогли понять, как это вытаскивается. Ничего удивительно — сделать это можно только моей рукой. Ни автомата, ни гранатомёта конечно же не оказалось — я оставил их в нашей комнате, не желая сидеть с громоздким оружием в праздничном зале корчмы. Идиот. Но хуже всего стало отсутствие шлема — он тоже остался в той комнате. Отсутствовала внешняя аптечка — её я сам снял прошлым вечером, когда обрабатывал сильный ушиб у моей спутницы. Кстати, а прошлым ли? Вновь вызываю виртуальный интерфейс и гляжу на дату... лишь за тем, чтобы мысленно выругаться. Без сознания я провалялся больше двух суток! Чёрт, чёрт, чёрт! Даже подумать страшно, что эти уроды могли сделать с Цири. Если только чародей не врал.              Сняв с предохранителя дезинтегратор и выставив перед собой, тщательно контролируя положение маркера прицела, я принялся за обход помещения. От сюрреалистичности ситуации хотелось ругаться и смеяться одновременно — в навороченном бронескафе шатаюсь по средневековой лаборатории, ловя в «парящий» перед глазами маркер любую подозрительную тень. Ни дать, ни взять — игра с виртуальным погружением. Там тоже тело едва ощущаешь и двигаешься вот так же мысленно. Ощущения, конечно, можно выставить и более реалистичные, но лишь совершеннолетним игрокам. Сколько мне там было, когда я последний раз зависал в «Роковом Турнире» с друзьями? Ох, да шестнадцать и было. А потом я ушёл в академию и... у меня появились совсем другие «игрушки».              К своей огромной удаче я почти сразу заметил на одном из лабораторных столов свой шлем — видимо чародей забрал его для комплекта к заинтересовавшему его «доспеху». Больше, увы, порадоваться было нечему, ведь остальных вещей тут не наблюдалось. Как и каких-то зацепок, где могла бы сейчас находиться Цири. Ещё раз в темпе оглядевшись, я направился к единственной двери в изогнутой стене красного кирпича. Требовалось убираться поскорее, а мне ещё в этом подземелье искать свою девушку. И желательно провернуть всё это до того, как безумный Эленгэм налюбуется на столь удачно подвернувшегося дракона.              За дверью оказался короткий коридор с несколькими тяжёлыми деревянными дверями, за которыми скрывались крохотные комнатушки с одной единственной жёсткой койкой да воняющей нечистотами дыркой в углу. Окон, тоже не было, как и иных постояльцев. К счастью. Потому что разрываться между помощью несчастным, попавшим в эти застенки, и поисками Цири мне совсем не хотелось. За массивной, окованной железом дверью в конце коридора оказался тёмный, едва освещённый редкими волшебными светильниками колодец со спиральной лестницей, уводившей как в глубь подземелий, так и наверх. Снизу веяло сыростью и какой-то затхлостью — где-то там негромко журчала вода. Вряд ли в такой сырости станут держать кого-то, особенно если на этом этаже пустуют сразу шесть камер.              Подниматься по ступеням, управляя конечностями через имплант, оказалось тем ещё удовольствием. Один неверный шаг и в лучшем случае растянусь на влажных серых гранитных плитах. В худшем — гремя, укачусь куда-то вниз, своими глазами узрев источник сырости. Мысленно усмехнувшись, отмечаю, что с выставленным вперёд дезинтегратором и в глухом шлеме со своей ковыляющей походкой я наверняка сейчас похож на какого-нибудь полицейского дроида. Вскоре показалась новая дверь, по виду куда больше той, из которой мне довелось выбраться. Перед ней лестница неожиданно и обрывалась. Направив в проём дуло дезинтегратора, толкаю створку и заглядываю внутрь — небольшой круглый зал, откуда-то с потолка льётся непривычно яркий после подземелья дневной свет, изящные колонны из розового мрамора по кругу, плетёные кресла, столик с вином и фруктами, книжные шкафы... Место, чтобы отдохнуть после тяжких трудов этажом ниже — не иначе. Да и тревожный колокольный звон здесь слышен совершенно отчётливо.              Шагаю внутрь и нос к носу сталкиваюсь с быстро вывернувшим из-за резной перегородки чародеем. Мужчина ещё успевает удивиться — он явно не ожидал меня здесь встретить, как мой кулак бьёт его прямо в грудь, отшвыривая в центр зала и походя снося столик. Мастер с грохотом бьётся затылком о светлый камень стены, оседая на полированный мраморный пол. Зрелые ягоды янтарного винограда и сочные, красные яблоки ещё только катятся по полу, а я осознаю, что удар, должный оставить магу немаленькую дырку в груди, лишь откинул его, словно кеглю! На одних рефлексах укрываюсь за колонной и успеваю заметить, как Фелдеанет рыбкой ныряет за её полную копию со своей стороны. Проворный, гад! В следующий миг в место, где я стоял секунду назад прилетает огненный шар, превращая дверь позади в пылающий, чадящий факел.              Мгновение мне понадобилось, чтобы осознать — моё тело снова подчиняется мне! Всё, целиком и полностью! И спрятаться мне удалось так быстро лишь благодаря этому, даже сперва не поняв, что снова свободен. Не знаю, то ли просто время его чар вышло, то ли он от моего удара потерял концентрацию, и они развеялись... Не важно — главное не дать ему вновь спеленать меня по рукам и ногам. Наверняка это не самое опасное и мерзкое, что есть в его арсенале. Сейчас бы гранату плазменную закатить ему в подарочек, но все гранаты остались там же, где и большинство моих вещей. С другой стороны, может и к лучшему, что её нет. Ещё вернёт телекинезом обратно...              — Лучше сдавайся, Владислав Грозов, — казалось отовсюду раздался на удивление спокойный голос чародея, — не думай, что тебе удастся так просто сбежать — это лишь бессмысленная агония...              — Спасибо, я лучше помучаюсь, — выщёлкиваю из ножен кинжал, спешно строя в голове хоть какой-то план. План строился так себе — я просто не представлял себе возможностей этого ублюдка.              — Зря. Что с моим учеником?              — Споткнулся и сломал шею.              С двух сторон моё укрытие охватывают высокие, ревущие языки пламени. До жара драконьего огня им далеко, меня они и вовсе не касаются — основной удар на себя принимает колонна, так что включать щит не спешу. Энергии и так тревожно мало. Компьютер подаёт тревожные сигналы о повышении температуры — будто я сам не вижу! От бронескафа идёт пар, пока просто водяной, не страшно. Терпеливо жду, когда волшебный огнемёт наконец иссякнет. И это была моя ошибка... Массивный шкаф, доверху забитый книгами, буквально выносит меня из-за укрытия, заставляя покатиться по полу в ворохе тлеющих страниц и свитков. Эта сволочь просто отвлекала внимание пламенем!              Вскидываю дезинтегратор и наугад пластую воздух перед собой невидимыми лучами. Эффективность так себе, но на стенах и колоннах остаются неглубокие полосы с осыпающимся сероватым песком. Перекатом уйдя за очередную колонну, врубаю сканер биоформ — ориентироваться в постепенно заполняющемся дымом и помещении становится сложновато. Нашёл! Чародей прячется за стеной из трёх шкафов, явно готовя очередную пакость. Так просто отступаться он не намерен, я, впрочем, тоже. Ловлю его подсвеченную компом бронескафа фигуру и спокойно вдавливаю клавишу спуска. Книги и дерево в точке попадания быстро превращаются в невесомый прах, а мужчина болезненно вскрикивает, мгновенно запрыгивая за более надёжный мрамор колонны. Похоже, на нём было какое-то подобие щита. Вот за это и не люблю ручной дезинтегратор — годится только животных пугать. Против защищённого противника он малополезен.              Еле успеваю отшатнуться от града обломков, подобно хвосту кометы пронёсшегося в считанных сантиметрах от меня. По периметру зала начинает быстро кружиться настоящий вихрь из всего, что когда-то стояло в помещении — шкафы, кресла, книги, ковры, какие-то бронзовые стойки... Припадая к полу, выкатываюсь в центр где поспокойнее... и не осталось больше ни одного укрытия! Эленгэм на миг выглядывает из-за колонны — тут же вжимаю спуск, но поганец успевает кинуть странное красное облачко в мою сторону, а сам спешно ныряет обратно. Не успев придумать ничего лучше, перевожу активированный луч дезинтегратора на сильно разросшееся облачко, и оно взрывается! Да ещё как! Не хуже вакуумной гранаты! Меня отшвыривает на пару метров назад, но бронескаф успешно спасает от урона давлением. С потолка сыплется мозаика, а вихрь обломков вдоль стен постепенно успокаивается.              — Быть может, прекратим ломать моё жилище и поговорим, Владислав Грозов? — вновь наполнил помещение голос чародея. Правда, в этот раз уверенности в собственном могуществе в нём оказалось намного меньше.              — Нам есть о чём говорить, Фелдеанет Эленгэм? — спокойно произношу, продолжая контролировать обстановку через панорамные камеры. У меня почему-то стойкое ощущение, будто он что-то задумал.              — Например, я могу сказать, где та девушка, — в его тоне мелькает неприкрытая ирония, — она же важна для тебя?              — Покажись сперва, — припав на колено, готовый уйти в перекат в любой момент, держу на прицеле укрытие мага.              — Хорошо, — внезапно соглашается мужчина и с руками, поднятыми в примирительном жесте, спокойно выходит из своего укрытия. Что за чертовщина? Биосканер показывает, что он до сих пор прячется за той колонной, однако я своими глазами вижу его в десяти метрах перед собой! Вот только умный прибор показывает на месте черноволосого мужчины в порванной и в некоторых местах словно «истлевшей» мантии пустоту! — На твоё счастье, чужеземец, я придерживаюсь гуманистических воззрений. Иначе ты бы был давным-давно мёртв. Понимаешь, исследовать ещё функционирующие организмы куда познавательнее и эффективнее чем мёртвые и, если твой организм прекратит работу, сколь многих, поистине потрясающих наблюдений и экспериментов я лишусь! — чародей не наигранно, печально вздохнул. — Собирать сведения лишь по остаточным следам — это значит лишиться половины результата. Эх, будь таких, как ты больше...              — Где девушка? — хоть я и держу на прицеле мужскую фигуру перед собой, всё моё внимание сосредоточено на показаниях биосканера, согласно которым один человек медленно обходит зал по периметру, явно рассчитывая зайти мне сзади. Проблема в том, что как раз там я ничего не вижу! Кажется, Цири рассказывала что-то про иллюзии...              — Её забрал отряд наёмников капитана де Серволя, — развела руками фигура передо мной, — вроде бы они работают на имперскую разведку. Во всяком случае, приказ оказать им содействие в Магистериум пришёл именно оттуда.              — Где они сейчас?              — Где-то в Метинне — я перенёс нас с тобой порталом к себе в дом из той туманной деревеньки.              — Куда они направляются? — пользуюсь его откровенностью, пока он пытается отвлечь меня.              — Ты хочешь слишком многого — я всего лишь A`chiad чародей на службе Магистериума и Крижтсова. Имперская разведка мне не отчитывается, — иллюзия мужчины очень натурально огладила идеально уложенную бородку. Слишком идеально, для того, кто только что метался по залу и кидался заклинаниями. — К тому же, мы так и не обсудили твоё положение. Я просто обязан изучить работу твоего чудесного организма.              — «Изучить»? Теперь это так называется? Твой помощничек рассказал о ваших методах. Вы, больные ублюдки, замучить и убить меня хотели! — несмотря на ярость в словах, внутри я был абсолютно спокоен и холоден. Подумаешь, эка невидаль — не они первые, не они последние. Однако шанс разговорить его ещё того стоил.              — Не убить, нет! — тут же запротестовал мужчина, покачав пальцем. — Мой покойный ученик явно был не точен в выражениях. Я совсем не собирался тебя мучить. Поверь, вскрывать хрипящих и воющих от боли подопытных — чистой воды варварство и вчерашний день в магической науке. Ну какой толк от организма, испытывающего жуткую боль и стресс? Такой организм долго не проработает. Нет, вскрытие нужно организовывать полностью здоровому и работающему организму, избавив от боли и обеспечив всё необходимое для жизнедеятельности. Только тогда можно получить объективный, чистый результат!              — «Вскрывать» — я что, похож на консерву... бутылку с вином?              — Ты ведь рыцарь? Знавал я многих рыцарей, кому бы как нельзя кстати подошло это прозвище. Порой казалось, что вина в них больше, чем крови.              — Чокнутый псих, — резко обернувшись, всаживаю луч дезинтегратора в замершего под иллюзией в проходе между двух колонн чародея.              Он удивлённо вскрикивает, иллюзию пустоты словно смывает потоком воды, и я вижу под ней потрёпанного, болезненно скривившегося мужчину c окровавленным лицом. Выставив вперёд руку, он удерживает тоненькую, едва заметно колышущуюся зеленоватую плёнку щита. Прибавляю мощности на дезинтегратор, плёнку будто продавливает внутрь тончайшей иглой, она прогибается, и рука чародея начинает медленно осыпаться серым, невесомым пеплом. Фелдеанет с ужасом смотрит на это, его рот раскрывается в беззвучной гримасе боли. Чародей переводит на меня изумлённый взгляд и, что-то прошипев на незнакомом языке, совершает замысловатый пасс здоровой рукой. С его пальцев срывается яркий шар, похожий на миниатюрную шаровую молнию. Едва успеваю рухнуть на пол, пропуская над собой искрящиеся чары, но даже так меня ощутимо задевает электромагнитным импульсом. Визоры в шлеме мигают — сработали предохранительные системы, отключившие питание, компьютер бронескафа мгновенно перезапускается, а вот дезинтегратор безнадёжно отрубается. Бросаю бесполезное высокотехнологичное оружие и одним длинным прыжком преодолеваю пяток метров, разделявших нас с черноволосым магом.              Колдовской щит перед ним со звонким хлопком лопается, разлетаясь быстро испаряющимися клочками. Сжимая кинжал, бью коротким выпадом ему под грудь. В последний момент вся левая сторона моего тело резко немеет, но это уже не важно. Лезвие с молекулярной заточкой беззвучно входит в сердце чародея, а я, запнувшись, падаю сверху... Из его рта течёт кровь, выпучив глаза, он бессильно пытается оттолкнуть меня, и я бью ещё два раза — живучие, однако, твари эти колдуны. Три удара в сердце, а сволочь ещё дышит и даже неловко пытается сложить из пальцев уцелевшей руки какой-то жест! С чавкающим звуком вырываю кинжал из тела и со всей мощи синтетических мышц бронескафа вгоняю прямо в лоб ублюдка. Голова едва ли не лопается, забрызгивая белый мрамор алой кровью на добрый метр вокруг, и Эленгэм окончательно затихает.              Поднимаюсь от изуродованного тела и, подобрав по пути дезинтегратор, немного шатающейся походкой — внезапное онемение ушло, осталось лишь малоприятное покалывание во всей левой половине — топаю к единственной уцелевшей двери. Нашу драку наверняка слышали и мне бы совсем не хотелось визита толпы жаждущих поквитаться волшебников, солдат или просто слуг этого явно известного в городе чародея. К тому же, почему-то очень хотелось глотнуть свежего воздуха...              Лишь толкнув незапертую дверь и шагнув в дневной свет, понимаю, как ошибся, выбирая куда идти по лестнице. Я был не в подземелье! Совсем не в подземелье... Всё это время мы находились в чёртовой башне! Башне, вросшей в край высокой скалы, нависающей над большим портовым городом в устье широкой реки. Крижтсов — похоже, это был именно он. Беспорядочные ряды городских кварталов с ярко-рыжими черепичными крышами, выбеленные стены, колокольни храмов Солнца и пожарных башен, беспорядочное переплетение улиц, холмы с роскошными виллами, утопающими в зелени...              В районе порта густым, чернильным дымом чадили пузатая, круглая башня и целый участок стены рядом с ней. Чему там так полыхать на камнях было непонятно, однако клубы стояли знатные... Я удивлённо моргнул — пробив дымовую завесу мощными крыльям, моему взору показался могучий дракон. Тёмно-бурая тень, пыхнув в полёте столбом яркого пламени, степенно взмахивает огромными перепончатыми крыльями, с каждым мгновением становясь всё ближе. И с каждым долбанным мгновением я всё меньше сомневаюсь, что эта ящерица-переросток летит именно ко мне. Выбрался из одного дерьма, нечего сказать...              Ловлю уже с трудом помещающуюся в маркер прицела тушу и... бессильно опускаю дезинтегратор. Что я сделаю такому чудищу этим! Рассмешу, рассказав офигенно смешной анекдот? И с нормальным автоматом да гранатомётом в прошлый раз его отогнать едва удалось. Отогнать, а не победить! В том, что дракон тот же самый, я почему-то не сомневался. Распахнув крылья, затмившие собой солнце, невероятная, просто невозможная тварь взмыла над небольшой площадкой-балконом, посреди которого, как дурак с опущенным оружием замер я. Меня чуть не сдуло набежавшим потоком воздуха назад в распахнутую дверь, как вдруг...              Сияющая начищенной бронзой туша дракона куда-то исчезла без следа, а на белые плиты балкона ловко спрыгнула гибкая девичья фигурка в лёгких латах. Копна растрёпанных, длинных пшеничных волос, очаровательный небольшой носик, ниточки тёмных бровей, пухлые губки и полные озорного, ребячьего довольства голубые глаза...              — Ну, привет, — важно подбоченясь, Саэс ослепительно улыбается.