***
— Макар, вставай! Немедленно! Не испытывай мое терпение!.. Не успел Даня прислушаться к крикам, явно пытающимся разбудить его, он вдруг почувствовал резкий прилив холодной воды, словно его уронили в пруд. Через пару секунд он, словно протрезвев, протер глаза и, наконец, смог рассмотреть того, кто посмел его облить. — Кир, ты иначе не мог попытаться меня разбудить? — Даня недовольно встал с кровати, вытирая промокшее лицо. Кирилл же стоял рядом с ним, держа в руках пустое ведро воды и торжественно улыбаясь. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что иногда тебя и ядерным взрывом не разбудишь. По крайне мере, когда ты забываешь ставить будильник, — Когда Кирилл сказал это, Даня осознал, что явно сильно проспал. — А это бывает редко, и сейчас та самая ситуация. Фыркнув, Макаренко снял с себя промокшую рубашку, мысленно подметив, что вчера он вообще не подумал о том, чтобы переодеться, и подошёл к шкафу. — Может, выйдешь на пару минут? — Ой, да ладно, чего я у тебя там не видел, — едва Кирилл произнёс это, Даня схватил лежащую на кровати и не пострадавшую от воды подушку и с размаху бросил в своего друга. Тот, еле увернувшись, разразился смехом и поднял руки, как бы сдаваясь. — Ладно-ладно, мой господин, не смею вас более тревожить. — Да пошёл ты!.. — это было единственное, что Даня успел сказать Бондаренко перед тем, как тот вышел из комнаты. Вздохнув, русый взял новую сухую одежду и ушёл в ванную. На то, чтобы привести себя в порядок и снять с кровати мокрое постельное белье, Макаренко потратил около пятнадцати минут. Затем он быстро спустился на второй этаж, где находился его кабинет. Ещё прошлым вечером он договорился с Головлёвым встретиться именно там, чтобы обсудить положение дел. Едва он зашёл в кабинет, взгляды Кирилла и Евгения Васильевича, давно ожидающих молодого человека, были обращены на него. Жека держал в руке стакан с водой, слегка покручивая его, а Кирилл вертел ручку, пытаясь хоть чем-то себя развлечь. — Я так рад, что ты не родился девчонкой, — проговорил светловолосый. — Иначе тебя пришлось бы ждать на два часа дольше. Закатив глаза, Даня подошёл к своему рабочему месту и обратился к Головлёву: — Прошу прощения за задержку. — Ничего страшного, — спокойно проговорил мужчина, отпив немного воды из стакана. — Правда, я весьма удивлён, ведь вы были такой ранней пташкой на работе. Макаренко впервые за долгое время почувствовал себя неловко. На его щеках появился стыдливый румянец, но более на лице у него ничего не отобразилось. Откашлявшись, он всё же начал обсуждение приёма: — У нас ещё много работы. Со столами и оборудованием я, благо, смог разобраться. Но нерешенными остаются развлечения и составление меню. — Я думаю, меню можно предоставить Юлии Олеговне, — моментально проговорил Кирилл, приобретя заметную внимательность и серьёзность. — Она очень даже неплохой повар, наверняка разбирается в таких делах. — Хорошая идея, — задумчиво проговорил Головлёв. — Но, всё же, меню стоит составлять всем вместе. Я предлагаю взять в большинстве своём ресторанные блюда. — Обсудим это с Юлией Олеговной, — Даня достал из верхней полки стола какую-то папку, пролистал пару страниц, а затем снова заговорил: — Осталось разобраться с проведением развлечений. Нам нужны ведущий, музыкант и, желательно, фокусник. — А не переборщим ли мы? — брови Головлева вопросительно вскинулись. — Мы же устраиваем приём профессионалам по специальностям, а не выпускникам. — Нашей целью является развлечь их после длительных проверок и переговоров в компании, — почувствовав себя «на своей волне» по данной теме, уверенно ответил Кирилл. — Я считаю, небольшие развлечения, всё же, пойдут нам в плюс. — Тут я соглашусь с Кириллом. Всё же, не думаю, что они настолько будут серьезно ко всему относится, что наш приём покажется им ненужным или, более того, непотребным. — В мире разные интеллигенты бывают, — Даня заметил во взгляде Жеки явную иронию. — Кому-то просто алкоголь — уже развлечение, кому-то импонируют больше собрания и скучные переговоры. Мы можем лишь молится, чтобы нам попалось что-то среднее. Даня и Кирилл синхронно прыснули со слов мужчины. Ни тот, ни другой пока ни разу не пожалели о том, что им решил помогать Головлёв: этот человек, явно способный и «прошаренный», ещё и разряжает обстановку своими юморными фразами! Это сокровище, а не помощник. — Я так понимаю, у вас проблема с поиском подходящих кандидатур? — с улыбкой продолжил Головлёв. — Именно. — А в чем, собственно, проблема? — У нас, в принципе, всё было почти устроено, благодаря Кириллу, — Даня вновь почувствовал неловкость, в этот раз из-за воспоминаний об инциденте между Федей и приезжими ребятами. — Но один из моих уборщиков учинил конфликт с одним из гостей… И, в общем-то, они не желали более находится в особняке. — Я смотрю, у вас довольно бойкие рабочие, — усмехнулся Жека. — Но, всё же, стоит взять это на учёт. Вы в курсе, из-за чего произошёл конфликт? Даня задумался. А ведь он не знал ситуации в общем виде: он пытался узнать подробности у Феди, но тот, как упрямый баран, отказывался что-либо объяснять, считая, что не обязан этого делать. Да и с другими работниками Макаренко более не говорил о том, что произошло. Почувствовав себя ещё более неловко и почти паршиво, Даня ответил: — По правде говоря, я не знаю всей ситуации, чтобы судить… По одному лишь взгляду Головлёва можно было понять, что тот и так сделал выводы. Однако, Даня не мог понять его мнения. Разочаровался ли он? Осуждает ли он его? О чем он вообще думает? Спустя какое-то время молчания, мужчина, всё же, заговорил: — Советую вам разобраться в ситуации и быть настороже. Такие люди весьма опасны, скорее даже непредсказуемы. Вполне возможно, что он испортит вам приём. Представив, как Федя устроит скандал во время приёма, Даня вздрогнул и на миг почувствовал возмущение. Нет, этот парень точно не помешает ему. Только через его труп. — Что вы предлагаете мне с ним сделать? — Держать на привязи, — встретившись с немного осуждающим взглядом друга, Кирилл добавил: — Иначе с этим парнем вести себя нельзя. О чем-либо его просить или просто с ним говорить — это как об стенку горох. — Я встречал таких людей. И один из них был в моем близком окружении, — на миг Дане показалось, что на лице Головлёва отразилась грусть. — Он очень сильно меня подставил. Правда, я сам был хорош… Сначала Макаренко испугался этим словам, подумав, что Головлев участвовал в каком-либо преступлении, или в чем-то в таком роде. Но мужчина поспешил объясниться: — Это долгая и мутная история, но, поверьте, там не было ничего противозаконного… В глазах Жеки Даня разглядел что-то ещё, словно мужчина хотел договорить, но вовремя осекся. Макаренко чувствовал, что хотел узнать больше, но он понимал: он не имеет на это право. В конце концов, они решили, что развлечения лягут на плечи Головлёва. Правда, частично: его задачей будет найти подходящих людей, а остальное — дело Кирилла. Даня решил сам обговорить с Юлией Олеговной меню, а затем поговорить с рабочим персоналом насчёт недавнего инцидента, связанного с Федей. Всё же, в этом стоило хорошенько разобраться, иначе Федя мог стать ещё той занозой в заднице. Примерно через два часа обсуждения закончились, и каждый из мужчин направился кто куда: Кирилл уехал в Москву, чтобы помочь отцу по работе, а также передать лично заказ клиенту, Головлёв же поинтересовался, где находится кухня, и пошёл туда. Даня со спокойной душой ушёл в библиотеку, решив вновь погрузиться в чтение и немного отдохнуть перед началом своих дневных обязанностей и планов.***
Обычно, Юлия Олеговна вставала очень рано, чтобы приготовить завтрак как хозяину с его гостями, так и рабочему персоналу. Дело было нелёгкое: всё же, народу было много, и готовить приходилось ещё больше. Впрочем, Соколовой это даже нравилось. Ей нравилось погружаться в готовку и создавать некие кулинарные шедевры, словно художник писал картины. Но сегодняшнее утро явно было исключительным. Завтраком обошлись лишь рабочие особняка, и то этот завтрак состоял из омлета с беконом и оладушек. Даниил Алексеевич не приходил есть с самого своего пробуждения, Кирилл Геннадиевич быстро перекусил бутербродами, а Головлёв… Вот кто был самым частым посетителем кухни и столовой сегодня, так это он. Евгений Васильевич проснулся примерно в 7:30, за десять минут оделся и привёл себя в порядок, и тут же пришёл на кухню. Позавтракав, он ушёл во двор. Затем, через минут пятнадцать, он снова пришёл на кухню, попросив чашечку кофе. Перед тем, как его позвал Кирилл Геннадиевич, Головлёв довольно долго сидел в столовой, а уже потом ушёл, после чего долго не появлялся. Как ни странно, присутствие мужчины немного смущало Юлю. Она чувствовала от него какую-то странную, притягательную ауру; словно бы он был магнитом, а она — булавкой, и её тянуло к нему. Вот что ей было незнакомо и по-своему неприятно. Когда на часах было двенадцать, Юлия Олеговна начала готовить обед. На этот раз обеденное меню состояло из грибного крем-супа и плова с кусочками индейки. Рабочему персоналу предлагались гавайская смесь и куриный бульон, которым могли, пожалуй, питаться все каждый день. Самое странное, что Соколова, в отличие от остальных, ела достаточно мало. Вероятнее всего, так было из-за готовки: хочешь, не хочешь, а приготовленные блюда надо было пробовать. Именно поэтому она могла обойтись либо чаем, либо какими-то остатками обеда, завтрака или ужина, либо же обычным йогуртом. Пока Юля была занята готовкой, кто-то уже успел появиться на кухне: послышались медленные шаги, которые через пару минут прекратились. Соколова мгновенно ощутила явное присутствие, и в голове у неё всплыло, почему-то, только одно имя. — Вы не устаёте каждый день готовить? Взглянув на пришедшего гостя, Юлия Олеговна убедилась в своём предположении. В дверях, опираясь плечом на косяк и держа руки в карманах брюк, стоял Евгений Васильевич, наблюдающий за женщиной. — Это моя работа, — отвернувшись от мужчины, ответила Соколова. — Я не могу не готовить. — Значит, вам в принципе нравится это дело? Юля молча кивнула. Затем пригубила немного с ложки супа, пробуя, готов ли он. — Заниматься чем-то не имеет смысла, если тебе это не нравится. — Согласен, — покивав головой, Жека подошёл ближе к женщине. — Могу я попробовать? «Какой же он настырный и бесцеремонный!» — подумала Соколова, почувствовав на щеках румянец. — Хотите покритиковать? — Нет, помочь. Моя… — осёкшись, Головлёв легко покачал головой, а затем продолжил: — Моя бывшая возлюбленная хорошо готовила. И меня немного научила. По крайне мере, в процессе я могу помочь: может, что-то стоит добавить, а может нет. Юля пристально смотрела на мужчину, не понимая, почему ей так неловко с Головлёвым. В доме было очень много мужчин разных возрастов, и со всеми она общалась на лучшем уровне. Что же такого было в нём? В итоге, она набрала немного супа в ложку и подула пару раз на неё перед тем, как дать суп на пробу Головлёву. Тот, заметив этот жест, усмехнулся: — Вы заботитесь обо мне? Я весьма польщен. — Не хотелось бы, чтобы вы обожгли губы, — поняв, что это прозвучало странно, Соколова откашлялась: — В общем, пробуйте. Одарив женщину ехидной улыбкой, Жека наклонился к ложке и пригубил супа. — Советую немного посолить, — задумчиво проговорил он. — Но это на ваше усмотрение. Соколова, похлопав глазами, набрала ещё немного супа и попробовала. — Хм, а вы правы, — увидев победоносное выражение лица у Головоёва, Юлия Олеговна, на своё удивление, тихо засмеялась, при этом быстро посолив суп и начав его перемешивать. — Так мало нужно для счастья. — Вы меня ещё на работе не видели, — отойдя наконец от поварихи, Евгений Васильевич подошёл к тумбам и оперся на них спиной. — Если мне принесут чашку кофе, мое настроение будет хорошим весь оставшийся день. Посмеявшись, Соколова выключила плиту, накрыла кастрюлю с супом крышкой, а затем повернулась к мультиварке, в которой готовился плов. — Вам сколько лет, Евгений Васильевич? — Сорок два, — уныло проговорил мужчина. — Это такой ужас. Вроде чувствуешь себя бодро, а вроде осознаёшь, что ты уже совсем стар. — Сорок два года — это ещё не старость. — А вам сколько лет? — не успела Юлия Олеговна даже взглянуть на него, Жека вдруг охнул, прикрыв рот кулаком. — Ох, прошу прощения за такой неприличный вопрос! Она уже не могла сдерживать улыбку и смех. Всё напряжение, что Юля ощущала в присутствии Головлёва, вдруг ушло, сменившись чувством, словно они старые друзья. — Я на год вас младше. — ответила Соколова. — Я думал, вам лет тридцать шесть максимум. — Слишком сильно вы меня омолодили. Не успел Головлёв хоть что-то ответить, в кухню зашёл Даня. Он, немного удивлённо, стрельнул взглядом сначала в своего коллегу, а потом в повариху. — Прошу прощения, если помешал, — проговорил он, подойдя к Юлии Олеговне. — Я хотел с вами поговорить о меню к приёму. — Я вас внимательно слушаю. — Мы с Евгением Васильевичем и Кириллом решили, что меню будет состоять из ресторанных блюд. Вам будет несложно их готовить? Соколова невольно взглянула в сторону, где стоял Головлёв, но от того уже и след простыл. — Нет, не сложно, — улыбнувшись, ответила она. — Вы хотите их как-то распределить? Может, горячее-салаты-десерт? — Да-да, думаю, подойдёт. Обсудив всё с женщиной, Даня покинул кухню, а Соколова, закончив приготовления обеда, ненадолго решила присесть и всё обдумать. Однако в голове были мысли только об одном. О том настырном и бесцеремонном мужчине, который заинтересовал Соколову ещё больше.***
На самом деле, причиной отъезда Кирилла в Москву были не помощь отцу и передача заказа, хотя последнее, всё же, входило в его планы. Всё поменялось из-за неугомонной невесты Бондаренко. После деловых обсуждений Кирилл увидел на телефоне около пяти пропущенных звонков и в районе десяти СМС-ок от Лены. С чего она вдруг так резко спохватилась за него, он не понимал. Ведь с его отъезда в особняк ещё не прошёл и месяц, хотя через недели две должен был настать июль. Тем более, он, всё же, созванивался иногда с ней, так что проблем быть не могло. Однако, Лена всё равно придралась к отсутствию своего жениха. И сейчас бедный Кирилл едет из особняка прямиком в Москву, дабы встретиться с ней. До встречи с заказчиком ему оставалось в районе двух часов, а до места встречи ехать нужно было час. Так что Бондаренко надеялся на то, что их разговоры с Леной затянутся ненадолго. Он подъехал к Эльпатио, находящемуся на Таганской. Эту станцию Кирилл сам по себе не любил, хотя какое-то время, когда решил, ещё в студенческий период, показать себя независимым и самостоятельным перед отцом, парень жил там. Возможно, из-за того, что он хорошо знал этот район, Бондаренко и не вспоминал его с теплотой, как обычно вспоминают студенты свою самостоятельную, хоть и немного бедную, жизнь. Припарковавшись, светловолосый направился прямиком в кафе. Его встретила приятной наружности девушка и провела к столику, находящемуся где-то в центре зала, у окна. Когда ему предоставили меню, Кирилл рассматривал, все, что только можно. Всё-таки, он не особо-то поел утром, так что сейчас его живот исполнял полные голодного отчаяния серенады. Лены на месте ещё не было. «Как же она любит опаздывать», — подумал про себя Кирилл, и наконец нашёл то, что хочет заказать. Однако, он понял, что лучше будет дождаться своей невесты, поэтому заказал только воду. Примерно через минут десять в кафе зашла она. Девушка, почти сразу отыскав Кирилла, направилась к нему быстрой походкой. Обычно, когда рядом появлялась Лена, Кирилл чувствовал себя хорошо и уютно. Но сейчас было что-то явно не так. Может, из-за выражения на лице Лены, может из-за того, что он сам не в особо хорошем расположении духа… А может, это из-за того, что они относительно долго не виделись? Рыжеволосая, не церемонясь, села за стол и стала молча прожигать взглядом Кирилла. Тот, почувствовав себя неловко, прокашлялся и пододвинул открытое меню к девушке: — Что-нибудь будешь заказывать? Та молча уткнулась в меню, и примерно через полминуты пробубнила: — Салат Цезарь, вишнёвый сок. — Извините, — подозвав ту самую девушку, которая его встретила, Богндаренко начал диктовать заказ: — Салат Цезарь, Стейк, вишнёвый сок и… Десерт будешь? Лена ничего не ответила. Вздохнув, Кирилл взял у неё из рук меню, быстро пробежался по списку десертов и закончил: — И два тирамису. Проверив, всё ли записано правильно, официантка убежала на кухню, отдавать полученный заказ. Кирилл же, отпив немного воды из стакана, обратился к своей невесте: — А теперь мы можем нормально поговорить? Едва он это сказал, Лена стрельнула в него глазами, словно стрелами из лука: — Ты не забыл, что у нас в сентябре свадьба? — Конечно, не забыл, милая. У нас же всё почти готово, разве не так? — Ага, я всё подготовила, — буркнула в ответ рыжеволосая. — Твоя рука была приложена только к меню, развлечениям и приглашениям. — Это больше половины! — Ну да! А как же место? Нанять тамаду, придумать развлечения, пригласить музыкантов, фотографов? А заказать свадебный торт, составить меню? Подобрать скатерти, столовые приборы? Это, по-твоему, мелочь? Кирилл тяжело вздохнул. — Ты же говорила про скромную свадьбу. — О скромной свадьбе и идёт речь. — Судя по тому, что ты перечислила, у нас из скромного будет только число приглашённых гостей. Лена промолчала, скрестив руки на груди и отведя взгляд. Столь гнетущее Кирилла молчание протянулось до Того момента, пока им не принесли заказы: перед рыжеволосой поставили салат, а перед Бондаренко — тот самый стейк, о котором он мечтал всё своё времяпровождение в кафе. Парень, отрезав кусок стейка, закинул его к себе в рот и почувствовал настоящее наслаждение от сочного прожаренного мяса. Вот что значит, когда съел с утра только бутерброды. Лена, медленно поедая свой салат, периодически кидала взгляды на своего жениха. Кирилл это замечал, но решил, что пусть сначала она успокоится и соберётся с мыслями, а потом они нормально поговорят. Через какое-то время, когда оба справились со своей едой, Лена, наконец, заговорила: — Я просто переживаю, когда ты так далеко. «Не так уж и далеко», — с неожиданным, даже для него, недовольством подумал Кирилл. Однако, в какой-то степени он был прав: особняк находился не так далеко, а Лена работает не круглосуточно. Они вполне себе могли встретиться. Это вопрос желания. — И я не понимаю, почему ты обязан помогать Дане, — продолжала тем временем Лена. — Он не маленький мальчик, и вполне может справиться со всем сам. — Лен, я его друг. Лучший друг. Мы с Макаром почти как братья, и ты это прекрасно знаешь, — увидев немного поникшее выражение лица у девушки, Кирилл продолжил, чуть более мягким голосом: — Тем более, он нуждается в моей поддержке. — Но ты же можешь не отсиживаться там днями напролёт! — в глазах рыжеволосой отчётливо читалось отчаяние и некое негодование. — Что тебе мешает приезжать туда на несколько дней, а остальное время быть здесь? Кирилл, было, хотел ответить на вопрос девушки, но внезапно осознал одну простую вещь: он и сам не понимает, почему не мог так поступить. С одной стороны, Даня действительно нуждается в нем, и Бондаренко не может просто взять и бросить его, даже при условии, что он будет присутствовать в особняке пару дней. С другой стороны, Кирилла удерживало что-то ещё, что-то, чего он не мог понять, но и чему не мог сопротивляться… У этого особняка большая и таинственная история, и это, возможно, и способствовало постоянному времяпровождению светловолосого в доме Макаренко. Секунда за секундой, полные молчания Кирилла, будили в Лене ещё больший огонь возмущения. Она смотрела на парня, ожидая ответа, но, как бы сильно он не желал, парень не мог ничего ответить. — Кирилл, что происходит? — почти тихим голосом спросила у него Лена. — Всё в порядке, Лен. — Нет, не всё в порядке. Почему ты не отвечаешь мне? — Я тебе ответил: я помогаю Макару. — Нет. Я про то, почему ты не можешь ездить туда всего на пару дней, а не сидеть там круглосуточно. — Потому что это важное дело, и я взял на себя довольно важные организационные вещи. Кирилл протянул руку к руке Лены и попытался накрыть её, но девушка моментально убрала руку со стола, пронзив Бондаренко взглядом. — Я не понимаю, что с тобой, — проговорила она. — Передо мной словно другой человек. — Лен, милая, давай без мыльных опер и пустых скандалов, — вздохнув, проговорил светловолосый. Этот весьма беспочвенный разговор его начал изрядно выматывать, а особенно — упрямство его невесты. — Сейчас ты из мухи делаешь слона. — Так ты останешься там? И не послушаешь меня? Пару секунд помолчав, Кирилл резко ответил: — А с чего я должен тебя во всем слушаться? Это мое дело, не твоё. Собственные слова вызвали у Бондаренко внутри неприятные, удивительные ощущения, ведь он никогда ранее не говорил так с Леной. Впрочем, девушка сама была не менее удивлена. — Понятно, — внезапно рыжеволосая достала из сумки кошелёк, затем из него же достала деньги и, буквально бросив их Кириллу, встала из-за стола. — Удачи тебе с твоим лучшим другом. — Лен, ты не так меня поняла… Кирилл попытался взять девушку за руку ещё раз, но та резко вырвала её. — Бондаренко, ты сказал всё, что хотел. Поговорим тогда, когда у тебя «появится время». — на последних словах Лена пальцами показала кавычки и, ловко развернувшись на каблуках, покинула кафе. Кирилл молча смотрел ей вслед, совсем не заметив официанта, принёсшего два тирамису и немного шокированного произошедшим.***
— Даниил Алексеевич, вы меня звали? Даня, сидя в своём кабинете за рабочим столом, посмотрел в сторону, откуда донёсся голос. В дверях невозмутимо стоял Федя, держа руки в карманах своего рабочего комбинезона и буквально сверля своего работодателя взглядом. Макаренко это не понравилось, но он решил не провоцировать себя попусту. — Да, звал. Садись. Федя молча зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь, и сел на стул, напротив самого Дани. Тот оперся локтями на стол и скрестил пальцы рук, задумавшись и сосредоточившись на уборщике. — Я хотел бы вновь обсудить с тобой произошедший вчера случай, — едва Макаренко сказал это, рыжеволосый, не скрывая ничего, закатил глаза. — Я получил от работников особняка весьма полезную информацию, и сделал вывод, что причина скандала между тобой и нашими тогдашними гостями была очень глупой и абсолютно беспочвенной. И он не лгал. За полтора часа Даня обошёл почти всех работников, не считая самого Феди и ещё парочки людей, которые тогда не присутствовали. Картинка сложилась такая: Федя, его коллега Максим, который потом и прибежал к Дане с Кириллом, и ещё два, более старших, уборщика, находились в гостиной и выполняли свою работу. По предложению самого Дани, приезжие гости зашли в помещение. Один из них проходил мимо, когда Федя спускался со стремянки, закончив мыть окно, и он случайно задел рабочего. Потерь никаких не было, не считая разлившейся воды и тряпки, упавшей на самого гостя. Казалось бы, злится должен был гость, но он искренне извинился перед Федей. Увы, этот мелочный случай перерос в спор по вине Феди, который начал бычиться на гостя и велел, — не просил, а именно велел, — тому убрать всю гостиную по новой. Гостю, как понятно, это не понравилось, а Феде не понравился его ответ. Вот вам и конфликт. — Он помешал нашей работе. — проговорил Ерохин. — Это произошло не по его вине. Он лишь проходил мимо и вы случайно столкнулись. Ты мог бы и промолчать. — Я не обязан был молчать. Он сам виноват в этом, ибо надо глазами смотреть, куда идёшь. Внутри Макаренко начал разгораться огонь злости и негодования. Этот человек настолько упрям, горделив и высокомерен, что разговаривать с ним было не то, что нельзя, там легче было бы спрыгнуть с высокой башни от отчаяния и ужасающего урагана неприятных ощущений на душе. — Федя, я хочу сработаться с тобой, но ты в ответ лишь фыркаешь и ведёшь себя неподобающе. Хорошо хоть, что этот инцидент произошёл сейчас, а не когда до приёма оставалось бы пару дней. Ты хоть понимаешь, что мог всё испортить? Помолчав немного, Ерохин усмехнулся и ответил: — Даниил Алексеевич, это ваши проблемы. Я не обязан молчать в тряпочку, когда мне бесцеремонно мешают. Даже если это для вашего псевдоприёма. «ПСЕВДО?!», — Даню словно пронзило молнией, насквозь и с ужасающей силой. Этот парень ещё смеет что-то вякать? — Тем более, вы меня младше, и не понимаете, что к чему. — Три года не приговор, — поймав себя на том, что он начинает спорить с рабочим, Даня немного перевёл тему: — Давай не будем переходить на возраст. Здесь дело в том, что ты мой подчиненный. И я не могу спокойно оставить твоё поведение. — Ой, всего лишь один косяк, и меня почти готовы уволить! Дане казалось, что, если Ерохин скажет ещё хоть одно слово, он перевернёт всё в этом кабинете и, не церемонясь, покроет парня всеми неприличными и нецензурными ругательствами в мире. — Само твоё поведение вызывает у меня недовольство, как и у многих наших гостей. — Чем оно вас не устраивает? «Ты сам по себе меня не устраиваешь», — пролетело в голове русого. — Я считаю, что ты и так знаешь ответ на свой вопрос. В кабинете повисло напряжённое молчание. Федя и Даня пилили друг друга взглядами, словно переговариваясь друг с другом. «Я не обязан тебе подчиняться» «Тогда тебе не место здесь. Либо веди себя тихо, либо уходи» В конце концов, Федя тяжело вздохнул и встал со своего места. — Этого больше не повторится. — хрипло выдал он перед тем, как без предупреждения выйти из помещения. Даня пару секунд смотрел словно в никуда. Но затем волна злости накатила на него и он резко скинул все бумаги и письменные принадлежности со стола на пол. Листы вихрем разнеслись почти по всему кабинету, создавая небольшой кавардак. Пытаясь успокоится, Макаренко поправил волосы, налил себе воды и выпил залпом, а затем просто сел обратно в кресло, переводя дыхание. Стоило ему хоть чуть-чуть отвлечься, телефон молодого человека, лежащий на столе, завибрировал, сообщающий о поступающем звонке. Тяжело вздохнув, Даня взял его в руки и ответил на звонок. — Слушаю. — Сынок, здравствуй. — раздался знакомый голос из динамиков. Даня мгновенно успокоился. — Привет, пап. Как жизнь? — Хорошо, сынок. Послушай, есть одна новость… Макаренко встал со стула и, повернувшись к окну, находящемуся позади него, засунул свободную руку в карман брюк. — Надеюсь, хорошая? Молчание, поступившее в ответ, насторожило парня. — Пап, что-то случилось? Раздался тихий усталый вздох, а затем Даня услышал то, что ожидал услышать в самую последнюю очередь: — Боюсь, твоей маме сейчас крайне нехорошо.