И ты чувствуешь: твое сердце (укореняется в теле)

В ночь Дня Рождения Зуко Айро превзошел самого себя. Сокка издал тихий свист, когда они вошли в зал: — Вау. Если Жасминовый Дракон не сработает, Айро сможет заработать кучу денег на организации вечеринок. Вау было еще мягко сказано. Весь зал искрился; главным украшением служила огромная элегантная люстра, сверкающая над их головами, но также на стене были изящные, сводообразные бра, в которых находились тонкие свечи. Цветы — георгины, розы, красный жасмин и яблоневый цвет, все было странным и красивыми для глаз Водного Племени — со вкусом устилали стены, выходя на выступы балконов. Там были столы и стулья, так ловко расположенные, что они не казались ни частыми, ни редкими, перемешанные с богатыми диванами и креслами с высокими стопками подушек. На полу был богатый шикарный красный ковер. В дальнем конце зала был небольшой подиум с троном, с большим флагом Нации Огня на стене позади. Там была группа музыкантов, что наполняли воздух легкой музыкой. Уже были благородные дворяне Нации Огня, сидели, развалившись в креслах, потягивали напитки. Воздух был полон звоном стекла и гулом голосов, редким смехом, но наступила тишина, когда они обратили свое внимание на героев войны, стоящих в дверном проеме. Катара чувствовала, как стучало в груди сердце, но сразу же вместо этого приходит вызов. Ей нечего бояться от этих людей. Разве она стоит здесь не с Аватаром? Разве она сама не мастер покорения воды? Она подняла подбородок и в упор посмотрела на толпу, встречаясь глазами с каждым по очереди. В некоторых глазах она увидела подозрение, тонко скрываемую неприязнь, однако большинство из них глядели лишь с любопытством. Когда они склонили голову в знак уважения, и Тай Ли, улыбнувшись, кивнула позади Катары. — Играй хорошо, — сказала она, сжимая ее руку, прежде чем раствориться в толпе. Головы трех мальчиков-подростков последовали за ней; платье Тай Ли здесь выглядело еще более откровенным, в острой атмосфере, что принесла ночь, чем казалось в бутике. Сокка направился прямиком к еде, легко держа Суюки за руку, и Айро суетливо приблизился, — Я так рад, что вы здесь! Зуко уже должен быть на пути сюда! — прежде чем увел Тоф с собой. Катара была готова шагнуть вперед, может быть, взять напиток у одного из множества официантов, которых она видела расставленными у стен, когда она почувствовала, как Аанг положил руку на ее бедро, мягко притягивая ее за спину. — Катара, — сказал он серьезно, сузив серые глаза. — Я просто хотел сказать… Ты выглядишь потрясающе сегодня. В смысле, это платье… Вау. — Спасибо, Аанг, — ответила она. — Ты тоже хорошо выглядишь. — И так и было; он и Сокка были одеты в новые бархатные дублеты, которые купил им Айро, у Аанга был пурпурный, у Сокки темно-синий, ткань была мягкой и роскошной, пуговицы и воротники блестели золотом. Она посмотрела на него, и было страшно осознавать, что сейчас он был таким же высоким, как и она; и ей не нужно было наклонять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он также больше не был таким долговязым; он все еще тощий, но она могла видеть зарождение худого, мускулистого телосложения, что уже было у Сокки и Зуко, она могла видеть мышцы, отточенные физической и боевой подготовкой. Когда это случилось? — Спасибо, — сказал он застенчиво. — Но, знаешь, я не имел в виду то, что ты выглядишь хорошо только из-за платья. Хотя и это тоже. Но ты выглядишь замечательно все время. Даже когда мы путешествовали, знаешь, и мы не принимали душ так часто… — Достаточно, Аанг! — сказала она смеясь, наполовину вздрагивая, и его глаза загорелись, когда он присоединился. Ей всегда нравился смех Аанга; он напоминал ей мыльные пузыри, яркий, ясный и радостный. — Послушай, что случилось в нашем путешествии, остается в нашем путешествии. — Кроме того, — не могла не добавить она, — Ты наверняка думаешь так, потому что тогда не было никого, кто бы мог соответствовать. С кем ты собирался сопоставлять меня, с Соккой? С Аппой? Она задумывала это как шутку, но лицо Аанга было до боли искренним, его смех растворился. — Нет, Катара, это то, что я имею в виду, — сказал он. — Ты красивая. Ты всегда была. — Он немного поколебался, шаркая ногой. — Я просто подумал, что ты должна знать… — Аватар Аанг! — выкрикнул кто-то, и они повернулись. Катара подумала, что увидела разочарование, что ненадолго мелькнуло на лице Аанга, прежде чем его обычная солнечная улыбка вернулась. Мужчина шел к ним; Катара узнала в нем историка, который регулярно встречался с Аангом за последний месяц, желая получить столько, сколько он мог узнать об истории Воздушных Кочевников, которая, как он думал, была потеряна навсегда. Она мягко коснулась его плеча. — Я собираюсь осмотреться, хорошо? — Конечно, — сказал Аанг, но на его лице появилось разочарование. Возможно, это должно раздражать ее — то, что случилось между ними ночью в Театре Угольного Острова было все еще свежо в ее памяти, неважно, что никто из них с тех пор не поднимал эту тему — и так и было, немного, но это также смешивалось со странным чувством нежности. Возможно, Аанг стал выше, но все, что он чувствовал, по-прежнему было написано на его лице. Он еще не научился прятать чувства так, как начал Сокка, ее бестолковый старший брат, который начал, так медленно, что она почти пропустила это, превращаться в мужчину; подобно тому, как Зуко, чьи эмоции были когда-то настолько читаемыми, научился надевать маску бесстрастия, когда слушал своих советчиков. Аанг был все еще Аангом — открытым, беспечным и искренним, и это заставляло ее почувствовать себя немного лучше. Она склонила голову к историку, который торопливо низко поклонился в ответ — как всегда, немного хвастливо — прежде чем раствориться в толпе. Выходило, что Тай Ли была права. Вечер ощущался немного как битва, ее платье было доспехами. Никто не был враждебен по отношению к ней; на самом деле, большинство людей, с которыми разговаривала Катара, выказывали крайнее почтение, были неподдельно заинтересованы в том, что она говорила. Они благодарили ее за помощь в окончании войны, спрашивали о ее планах на будущее. Однако, несмотря на их учтивые вопросы и на их восторг, что они выражали, когда она демонстрировала немного своей водной магии — водная магия — это не трюк для вечеринки, могла она слышать пренебрежительное фырканье Мастера Пакку в голове, пока заставляла завитки воды крутиться в воздухе под ахи и аплодисменты, но она проигнорировала его — их взгляд всегда был резким, лишь немного прикрытым. Когда она обнаружила, что одним из деликатесов, подаваемых ночью, были шипы львинорыбы, то не могла не удивленно воскликнуть: — Они не ядовиты? Женщина, стоявшая рядом, леди из какого-то выдающегося Дома Страны Огня — Катара уже забыла ее имя — улыбнулась ей, потянувшись, чтобы аккуратно взять клубок шипов с серебряного блюда. — О, нет, Мастер Катара, — сказала она, кладя их себе в рот; а Катара смотрела, будучи, мягко говоря, в ужасе, пока та жевала и глотала. — Шипы львинорыбы ядовиты лишь тогда, когда атакуют, как видите. Они должны хотеть отравить тебя. Именно желание — то, что вырабатывает яд. Намерение, — сказала она, — является всем. Это были странные слова, но Катара последовала за ней, попробовав шипов львинорыбы. Они совсем не были плохи, холодные, соленые и немного волокнистые, но хорошо было то, что, хотя никто из дворян Страны Огня никак не прокомментировал это, у нее было чувство, что она проходила какого-то рода проверку. Ей показалось, что может увидеть тихое уважение, исходящее от людей вокруг после всего этого, даже когда они медленно перешли к другим темам. Так что это была странная ночь, однако Катара обнаружила, что, к своему удивлению, наслаждается собой. Краем глаза она увидела Тай Ли, прислонившуюся к стене, глубоко погруженную в беседу с мальчиками-подростками; Тоф раскинулась на кресле вместе с Соккой и Суюки, стоящими рядом, окруженные группой людей; а Аанг пил. Потом в зале повисла тишина, и она посмотрела вверх, найдя Зуко, стоящего в дверном проеме, Айро стоял, сияя, рядом. Все дворяне нации Огня склонили головы, и Зуко поклонился в ответ. Он оглядел каждый дюйм зала холодно и отчужденно, а затем его глаза нашли ее, и он моргнул. Даже на расстоянии Катара могла видеть, как его бледные щеки порозовели. Внезапно она слишком остро осознала, как лиф ее платья облегал каждый изгиб, то, что синий цвет полночи подчеркивал смуглость ее кожи. У нее возникло внезапное, нелогичное желание обнять Тай Ли, которая, хотя Катара и не знала об этом, сейчас ухмылялась в углу бального зала. Затем Айро сказал что-то, и Зуко отвлекся. Он проложил путь через комнату, ступил на помост, протянул руку, чтобы помочь Айро подняться. — Друзья, произнес он, и стало так тихо, что его низкий, хриплый голос легко заполнил комнату. — Огромное спасибо всем за то, что пришли. Он говорил еще, но Катара не слушала. Она не знала, почему думала, что сегодня он наденет красное; может быть потому, что она не видела его ни в чем другом уже недели. Но сегодня он облачился в черное; единственным, что отличалось по цвету, были край воротника и манжеты, которые были отделаны блестящей золотой нитью. Эффект был поразительным; чернильный черный подчеркивал острые скулы, сильную челюсть, патрицианский нос. В сверкающем свете его темные волосы и черный дублет и бледная кожа делали его похожим на набросок, выполненный углем, прекрасно, твердо нарисованный, заостренный и искусный. Даже его шрам выглядел не как рана, а как украшение на лице, лиловая отметка, чарующая, расцветающая на лице. Катара вернулась к речи Зуко, который говорил: — Но пожалуйста. Настоящий герой здесь — мой дядя! Последовал всплеск приветствий; пожилой мужчина был горячо любим людьми Страны Огня, и произошла быстрая, комичная сцена, в которой Зуко жестами призывал Айро сесть на трон. Сначала Айро возражал, но вскоре сел, взмахивая рукой и поведя ей из стороны в сторону, вызывая взрыв хохота. Зуко быстро улыбнулся и покинул помост, исчезая в толпе. Снова зазвучала музыка, и скоро гости продолжили беседовать, хотя многие ушли, чтобы поговорить с Хозяином огня лично. Катара извинилась и двинулась через комнату в поисках брата, который предложил ей пудинг. — Ух ты! — сказал он с набитым ртом. — Они великолепны. Мы должны устраивать балы каждый день. И каждую ночь. — Денег не хватит, — ответила Катара рассеянно, вглядываясь в толпу. — Ой, да ладно. Ты видела людей вокруг? Я недавно говорил с этой женщиной, которая надела, типа, двадцать колец. На одной руке! Поверь, они хороши в этом. — Может быть, — сказала Суюки нежно. — Но тогда тебе придется надевать модный дублет каждый день, а ты жаловался на него всю ночь. — Бархат колется, — пожаловался Сокка. — Я просто хочу снять его. — Мое платье тоже бархатное, — ответила Суюки. — Ты не заметил, чтобы я жаловалась. Сокка усмехнулся, и Катара вспомнила серый шлем Водного Племени, который он носил на войне; эта усмешка была такой же волчьей, как и дерзкой. — Может, мы тоже должны снять их. — Пока, — сказала Катара, выхватывая пудинг из рук Сокки и уходя, слыша их смех за спиной. Затем она заметила изменение в движении толпы перед ней, то, что они начали разделяться на пары, двигаясь к передней части комнаты. Музыка превратилась во что-то более изящное, элегантное, во что-то, отчего Катаре захотелось постукивать ногой в ритм. Затем толпа расступилась, и она увидела то, чего не видела прежде: танцпол, на котором несколько людей уже начали вальсировать. Их движения казались Катаре странными, они были плавными и гладкими, что сильно отличалось от танцев Племени Воды, которые устраивались вокруг костра в середине зимы или в день летнего солнцестояния. Потом она услышала голос Тоф, пробивающийся сквозь лепет толпы: — Нет, извини, Хозяин Огня Живчик. Не могу. Она повернулась, и увидела Зуко рядом с Тоф, разочарованно нахмурив брови. Тай Ли прошлась рядом с ними с восхищением на лице. — Давай, Тоф, — сказал Зуко. — Это мой День Рождения! Неужели это ничего не значит? — Я сделаю тебе статую. На самом деле, у меня уже есть пять твоих статуй — если хочешь прийти и еще немного попозировать, буду рада помочь. — Пожалуйста, — раздраженно воскликнул Зуко, и Катара сразу поняла, что это серьезно. — Что случилось? — спросила она, подходя к ним. Зуко мгновение смотрел на нее, а потом отвернулся. — Ничего, сказал он. — Живчик только что просил меня потанцевать с ним, — сказала Тоф. — Потанцевать! Думаю, кто-то немного рано напился мейского вина. — Что? — спросила Катара. Вмешалась Тай ли. — Дело в том, что, Катара, бал — это сезон охоты для леди при дворе. Сейчас почти все знают, что Зуко и Мэй больше не вместе… — Краем глаза Катара заметила, как исказилось лицо Зуко, лишь на мгновение, — Так что это в основном означает, что у нас есть молодой, подходящий Хозяин Огня, которого можно захватить. Все дворяне хотят познакомить дочерей с Зуко! Она усмехнулась; и Катара не знала никого, кто может так воодушевленно выглядеть. — Так работает двор. Это охота, это преследование, погоня. Они собираются заманить Зуко парфюмом, платьями и комплиментами, а потом они загарпунят его с помощью короны. Зуко застонал. — Я бы хотел, чтобы сейчас здесь был настоящий гарпун. Катара не знала, смеяться ей или нет. — И ты думаешь, танец с Тоф спасет тебя от… загарпунивания? — Нет, — ответил Зуко. — Но это на один танец с ними меньше. — он показал головой на комнату, в которой Катара заметила толпу девушек, с любопытством смотрящих на него. — Ты можешь просто… сказать нет? — поинтересовалась Катара. — Ты — Хозяин Огня; они не могут заставить тебя делать то, что ты не хочешь. — Я мог бы, — сказал Зуко — Но здесь очень много людей, которых я не хочу оскорблять. По меньшей мере, я должен потанцевать хотя бы с несколькими из них. — Я не стану это делать, — сказала Тоф, расставляя пошире ноги, ясно показывая, что она не изменит решения. Зуко повернулся к Тай Ли, которая усмехнулась ему. — Я бы хотела, Зуко, но я не могу! У меня уже есть три парня, ждущие меня там! — потом она посмотрела на Катару блестящими глазами, и Катара сразу поняла, что она собирается сказать. — Попроси Катару! Я уверена, она не будет против! Зуко вздрогнул, метнув на Катару быстрый взгляд, прежде чем отвести глаза. — Слушай, все в порядке… — Она не против! — снова сказала Тай Ли. — Либо Катара, либо та девушка, которая направляется сюда. Знаешь, она смотрит на тебя как на главное блюдо. Глаза Зуко расширились, и Катара, несмотря на волнение, трепещущее в животе, несмотря на то, что она пыталась незаметно наступить Тай Ли на ногу — другие девушки быстро приближались с грацией акробатов — засмеялась; просто это было очень смешно, видеть, как Хозяин Огня выглядит таким испуганным из-за худенькой девушки в желтом платье, которая была все ближе, решительно подняв подбородок. — Все в порядке, Зуко, — сказала она, подходя к нему, протягивая руку, и он поджал губы, изучая ее лицо. — Ты не обязана, — сказал он. — Это то, что мы делаем, не так ли? — мягко произнесла она, дразня. — Мы спасаем друг друга. Уголки его губ немного приподнялись, и он взял ее руку. Тай ли растворилась в толпе с широкой улыбкой; краем глаза Катара увидела, как девушка в желтом платье остановилась, ее лицо исказилось в замешательстве, когда Хозяин Огня провел Катару на танцпол. — Ой, подожди, я должна была сказать, — прошипела она, волнение кружилось в ее животе, сковывая ее руки, ноги и горло. Она могла видеть в толпе Суюки, смотрящую на нее с удивлением, Сокку, качавшего головой. — Я не умею танцевать. — Я умею, — ответил он, кладя ее руку себе на плечо, мягко берясь за другую. Другую руку он легко поместил на ее талии, точно туда, где раньше прикасался Аанг. На мгновение она задумалась об Аанге и почувствовала вину. Но затем она встряхнула головой. Почему она должна чувствовать вину? Она и Аанг были всего лишь друзьями. (Точно также, как она и Зуко, напомнила она себе. Этот танец ничего не значит. Это то, что они делают. Спасают друг друга) — Ты умеешь? — Я был наследным принцем семнадцать лет, Катара. Доверься мне немного. Они подождали секунду, и когда заиграла новая песня, Зуко начал двигаться. Она смотрела, куда он ступает, его руки крепко держали ее, когда он легко кружился по полу, и ее юбка шелестела. Это немного похоже на покорение воды, поняла она, похоже на спарринг; вращения, дыхание, уверенная и аккуратная работа ног. Как только она поняла это, начала немного расслабляться; она раньше сражалась с Зуко, снова и снова, и это как-то одновременно и похоже на то, и отличается, двигаться с ним, для него и против него, ее партнера по спаррингу и ее партнера по танцем, ее эхо и ее отражение. На мгновение он завертел ее, а потом протянул обратно так быстро. что они почти столкнулись; это заставило их немного споткнуться, прежде чем они снова синхронно задвигались. — Кстати говоря, — сказал он тихо. — Ты выглядишь… ну, ты выглядишь… очень хорошо, Катара. Это был не лучший комплимент, но Катара почувствовала, как вспыхнули ее щеки. — Спасибо. Тай Ли помогла подобрать платье. — Оно тебе идет, — сказал Зуко, и он был так близко, что она могла почувствовать его слова сбегающими по шее, дрожащими на ресницах. На секунду он отпустил ее руку, чтобы дотронуться до ее волос, которые были наполовину приподняты, украшены серебром и жемчугом. — Твои волосы тоже она сделала? — Да. — Выглядит… красиво. — он немного поморщился. — Больше, чем красиво. — Спасибо, — ответила она, смотря на него. Была ли она когда-нибудь так близко к нему? Однажды она обняла его, после случая с Ян Ро, но тогда это длилось лишь мгновение, один миг. Она никогда не была рядом так долго, чтобы изучить, как под его челюстью бьется пульс, как он пахнет — теплом, и, каким-то образом, апельсином — сильнее всего у выемки шеи. Его руки были грубыми и мозолистыми, а пальцы — длинными и тонкими; это были руки воина, руки мечника. Она никогда не замечала, насколько он больше нее — не с точки зрения высоты; Катара могла поместить голову точно под его подбородком. Но при всем этом он был стройным и поджарым, он был намного массивнее ее, его сильное тело очень контрастировало с ее тонкими очертаниями и птичьими запястьями. Его глаза были цвета янтаря. Они были цвета бронзы. Они были цвета солнца. Зуко, — подумала она, Я… Тогда песня закончилась, и они остановились, удивленные. Зуко поколебался, затем выпустил ее руку, убрал руку с ее талии, выпрямил спину. Пригласи меня на танец снова, хотела сказать она. Пригласи меня снова. — Спасибо, Катара, — сказал он, и она проглотила разочарование. — Без проблем, Зуко. Если ты все еще хочешь избегать тех девушек, уверена, Суюки согласится на один танец с тобой. — Да, — сказал он медленно, и Катара остро почувствовала, что они все еще стояли на танцполе без движения, лицом к лицу. Она могла спиной чувствовать удивленные взгляды. Она не хотела этого. Она не хотела чувствовать, как ее сердце пропускает удар, когда Зуко произносит ее имя, замечать изменение в его лице даже тогда, когда он только думает об улыбке. Так что она сделала единственную вещь, которую смогла; вернулась в их зону комфорта, их легкую дружбу. — И если это не сработает, — пошутила она, — Уверена, Аанг будет больше чем счастлив помочь. Как никак, он твой первый партнер по танцам. Помнишь Танцующего Дракона? Что-то нечитаемое исказило лицо Зуко — облегчение? Разочарование? Затем он добродушно нахмурился. — Это был не танец, — сказал он насмешливо-раздраженно. — Это древняя форма Магии Огня, ей тысячи лет. Катара рассмеялась, делая несколько шагов назад, и, улыбнувшись ему, повернулась к толпе. Она взяла напиток у официанта и встала в стороне, потягивая его. Рядом с ней из ниоткуда появилась Тай Ли, но Катара подняла руку прежде, чем та смогла что-либо сказать. — Ни слова, — сказала она, и Тай Ли рассмеялась так ярко и продолжительно, что Катара не смогла не присоединиться. Они поговорили с несколькими людьми, Тай Ли была почти агрессивно общительна, и люди тянулись к ней, как мотыльки тянутся к огню. Попробовали представленные деликатесы, еда была чужой для Катары, но очень вкусной. Они смотрели, как нанятый Айро фигурный покоритель магии огня изящно взобрался на возвышение, поклонился и взмахнул руками. Конечно, Катара и раньше видела покорение магии огня, но только в сражении, то были управляемые заряды пламени; стремительные, изящные всплески, обращенные к ней, ревущие пожары… (молнии) … но эта магия отличалась, она была красива. Катара зачаровано смотрела, как мужчина заставил дракона вытянуть шею и взлететь к потолку; смотрела, как расцветали цветы. Он вывел буквы имени Зуко, буквы горели на высоте шесть футов, слышался гул одобрения толпы. Внезапно Катара почувствовала, как кто-то мягко коснулся ее плеча, и когда она повернулась, перед ней стоял молодой парень со свитком в руке. — Мастер Катара? — спросил он. — У меня есть письмо для вас. Катара протянула руку, чтобы взять его, но мальчик заколебался. — Мне были даны инструкции, — произнес он, — что, может быть, вы захотите прочитать его в одиночестве. — Кто послал тебя? — спросила Катара, но еще прежде, чем мальчик ответил, она уже знала ответ. — Катара? — позвала Тай Ли. — Что случилось? — Ничего. Я сейчас вернусь, хорошо? Она прошла сквозь толпу к маленькому балкону сбоку от зала, к одному из многих. Этот был пуст, большинство людей смотрели шоу или расположились на одном из больших балконов. Этот был немногим больше маленькой террасы, подходящий для двух-трех людей, усыпанный ярко-красными цветами. Воздух был теплым, и она сразу заметила, каким теплым стало небо. Наверное, была уже почти полночь. Она развернула свиток, и прежде, чем начала читать, она узнала почерк; она видела этот мелкий, наклонный шрифт почти каждый день на рецептах, медицинских склянках, на прикроватных тумбочках пациентов. Не уверена, стоит ли говорить тебе это сегодня вечером, писала Джин. Не хочу портить тебе ночь. Но ты заслуживаешь того, чтобы узнать. Риана умерла, конечно. Она умерла два часа назад, задохнувшись, ее дыхание становилось все более рваным, пока ее легкие, измученные и уставшие, наконец не прекратили работу, ее двойное сердце остановилось. Все произошло так, как говорила Джин. Все так, но Катара, не признаваясь себе, в самой крошечной, самой глубокой части своего сердца все равно ожидала. Но осознание этого не смягчило ужасного, ужасного горя, которое зародилось у нее в животе, стягивая когтями горло. Не вини себя, писала Джин. Я знаю, что ты, конечно, все равно будешь, также, как и ты знаешь, что я буду говорить тебе не делать этого. Ты ничего не могла сделать. Так двигался мир. Отсутствие войны не означало отсутствие смертей. Наличие радости не означало отсутствие горя. На секунду Катара прикрыла глаза, лишь долго моргнув. Жить, подумала она. Ты должна была жить. Она облокотилась на выступ, раздавив несколько цветков, и посмотрела в ночь. Зиа где-то там. Что она делает? Как она себя чувствует? Из зала послышались аплодисменты; Катара смутно услышала их, и поняла что покоритель делает последний поклон. Бал наконец закончился. Айро произнес несколько последних слов - она могла расслышать лишь тембр его голоса сквозь рокот в ушах — и когда она повернулась, то увидела, как гости начали уходить. Он нашел ее, конечно. Он всегда находит. — Катара, — спросил он, и она огляделась, чтобы увидеть его, стоящего в дверном проеме. — Привет, вот ты где. Я подумал, ты вернулась во дворец — Аанг и все остальные уже давно там. — Привет, — сказала она, и голос показался ей странным. — Привет, — снова произнес он. — Ты в порядке? Тай Ли сказала, что под конец ты выглядела немного странно. Ты хорошо себя чувствуешь? Айро просунул голову в дверь. — Племянник, не забудь — Ой! — на его лице появилось удивление, потом оно перетекло в улыбку, из-за чего в уголках глаз появились морщинки так же, как всегда было у его племянника. Катара не понимала, как можно не любить Айро, и на одно абсурдное мгновение ей захотелось, чтобы он обнял ее, захотелось почувствовать легкий уют, что излучал старый мужчина. — Мастер Катара, все в порядке? — Я просто не очень хорошо себя чувствую, — ответила она, и Айро нахмурился. — Дело в еде? Мне придется хорошенько поговорить с поставщиками. А их так рекомендовали! Крабовые котлеты показались мне подозрительными… — Нет, — ответила она, попытавшись улыбнуться. Айро выглядел уставшим и ликующим в одно и то же время, разгоряченный успехом бала, что он так долго планировал. Она не могла вывалить все это на него. Не хочу портить тебе ночь. — Нет, я уверена, дело не в еде, Айро. Просто немного болит живот. Зуко резко посмотрел на нее, но ничего не сказал. Айро облегченно выдохнул. — Ну, если это так, у меня есть кое-что! Пойдем, Мастер Катара, думаю, у меня есть коробка мятного чая в комнате. Он отлично помогает! — Звучит мило, — сказала Катара. — Но, думаю, я просто постою здесь еще немного, если вы не против? Знаете, свежий воздух. — Я провожу Катару во дворец попозже, Дядя, — произнес Зуко. — Если она все еще будет плохо себя чувствовать, мы зайдем за чаем. — Хорошо, — ответил Айро. — Но слишком не задерживайтесь. Я собираюсь нанести маску перед сном, и это не будет красивым зрелищем! — он подвигал бровями, и, неожиданно для себя, Катара издала маленький смешок. Зуко выглядел униженным. — Пока, Дядя, — сказал он. — Это был прекрасный бал, Айро, — добавила Катара. Он просиял. — Спасибо, Мастер Катара. Поправляйтесь. — он ушел, и Зуко повернулся к ней. Он ничего не сказал, а ждал, пока заговорит она. — Итак, веселая ночь, да? — произнесла она, и мгновение он смотрел на нее. — Не плохая, — сказал он сухим голосом из-за теплой ночи. — Лучше, чем я ожидал. Некоторые моменты были… очень хороши. Что-то в его взгляде заставило ее на мгновение задаться вопросом, не говорит ли он об их танце. Сейчас было тяжело поверить, что это было лишь сегодня вечером, что едва ли час назад она двигалась в его руках. Сейчас она не могла об этом думать; смерть Рианы заглушила все. — Все… — начал он, но она прервала его. — Рассказывала ли я тебе сказку о девочке и тигре-акуле? Зуко изучал ее. — Катара, ты… — Это хорошая сказка, — сказала она. — В смысле, я даже не знаю, сказка ли это. В ней нет конца. Или морали. Она очень грустная. Сокка ненавидел ее; думаю, Пра-Пра рассказывала нам ее лишь дважды. — Хорошо, — медленно произнес он, все еще внимательно и осторожно смотря на нее, словно она была сделана из стекла, и внезапное движение могло разрушить ее. — Расскажи мне. Она прочистила горло. — Хорошо, итак, случилось так, что была девушка. Она никогда не охотилась или не рыбачила, потому что жила на фруктах и ягодах всю свою жизнь. Но однажды пришла зима, и как бы она не пыталась, она не могла найти ничего съестного. Она правда очень сильно не хотела охотиться — она не хотела забирать у живого создания жизнь — но прошло три дня, и она больше не могла выносить это. Она опустила сеть в воду и начала ждать. (Это та часть, когда в любую другую ночь, сидя возле пруда с уткочерепахами, Зуко бы спросил: — Девушка? Почему у этих людей всегда нет имен? Всегда «девушка», «император», Арбузный Лорд» — не смейся, я серьезно…) Но эта ночь не была как другие, и Зуко молчал. — Это было легче, чем она думала — ловить рыбу. Когда сетка дернулась, она вытащила ее и съела все прямо там, на льду, рядом с морем. (- Как она приготовила ее? — спросил бы Зуко в любую другую ночь, и она бы ответила: — Не знаю. В сказке не говорится. Слушай, это не важно… — Я просто спросил… — Ладно, какую рыбу ты любишь есть? — Жаренную. — Ладно, давай скажем, что она съела жаренную рыбу. Может, она даже добавила немного тех огненных хлопьев, что так нравятся тебе. Доволен? — сказала бы она, пытаясь игнорировать то, как он отвернулся, чтобы скрыть улыбку). — Она плакала все время; то был первый раз, когда она убила кого-то, и ее пожирала вина. Но голод был сильнее вины, так что она съела всю рыбу, пока не остались лишь кости. Когда она закончила, то увидела, как под водой двигалась тень, приближаясь точно к краю льда. Тень вынырнула, и она увидела, что это была тигр-акула, показывающая свой полосатый живот, выглядывающая из воды, чтобы посмотреть на нее. — Пожалуйста, — сказала она. — Не ешь меня. Прости за то, что ела рыбу. — Почему ты извиняешься? — спросила акула. — Я ем рыбу. Именно для этого рыбы и существуют. — Полагаю, ты думаешь, что девушки тоже существуют для этого, — сказала она, и акула моргнула в ответ. — Некоторые. Акула плавала вперед-назад, показываясь у кромки льда, чтобы взглянуть на нее, и тогда девушка сказала ей: — Пожалуйста, хватит. Из-за твоего плавания у меня кружится голова. — Я не могу остановиться, — ответила акула. — Если я остановлюсь, я утону и умру. Вот так я создана. Я всегда должна быть в движении, и даже когда я добираюсь до места назначения, я должна продолжать. Это жизнь. — Но я не акула, — прошептала она, и акула элегантно отмахнулась, ее красивое тело блестело в волнах. — Разве? Девушка подумала об этом немного, пока акула двигалась вперед и назад перед ней. — Может быть, — сказала она мягко, — я тоже должна продолжать двигаться, не так ли? — Да. — Я должна продолжать двигаться. чтобы я могла двигаться и дальше, и так навсегда и навечно. — Не навсегда. — Почему ты не съела меня, акула? Я съела рыбу; я должна быть съедена. — Это не так работает. — Но ты акула. Ты ешь. — Нет. Я плаваю. Я рычу. Я мчусь. Я сплю. Я мечтаю. Я знаю, как из-под воды выглядит океан, все его темные места. И иногда я следую за печалью, что кровоточит в воде, отслеживая несчастье мили и мили холодного моря. Иногда оно приводит меня к кораблекрушению; иногда — к посланиям в бутылках; и иногда — к девушкам, дрожащим на льду, которые должны знать что-то лучшее, чем скорбь по рыбе. Девушка подняла взгляд, и акула полностью перевернулась в воде, огромный плавник показался из воды и снова исчез. — Мы все просто продолжаем двигаться, дорогая. Продолжаем двигаться, пока мы не остановимся. Затем акула прорвалась через внезапную, тяжелую зыбь, что обрушилась на девушку, и когда та сморгнула с глаз воду, акула исчезла. Когда Катара закончила, повисла тишина. Ей холодно поблескивали звезды, красный цвет цветов казался ей жестоким в темноте, почти как обвинение. Вокруг шептал ветер, и, несмотря на теплую ночь, Катара обняла себя руками. Она взглянула на него. — Это хорошая история, не думаешь? Потому что это правда. Мы просто продолжаем двигаться, Зуко. Мы просто продолжаем жить, пока мы не остановимся. — Что случилось? — спросил он резко, и рефлекторно Катара сильнее сжала письмо Джин. Это его День Рождения — если она не смогла рассказать Айро, она даже не должна думать о том, чтобы рассказать Зуко. Не хочу портить твою ночь. Это может подождать до утра. Но ты заслуживаешь того, чтобы узнать. Она не хотела ждать до утра. Она поняла, что, может быть, Зуко тоже хочет узнать; ведь он также волновался о Риане, своей подданой, одной из людей, которых он поклялся защищать, как Хозяин Огня. Катара считала, что Аанг врал Тоф и Сокке о том, что может принять состояние Аватара — он сделал это, чтобы защитить их, но это обернулось против него. Никогда не было ничего хорошего в том, чтобы врать людям, которых ты любишь. И она также поняла, что когда дело доходило до нее и Зуко, единственное, что было у них до дружбы, до привязанности, до уважения — это честность. Они знали обо всех недостатках друг друга, но друг от друга не отвернулись. Так что она отдала ему письмо и отвернулась, пока он читал. Она слышала, как у него перехватило дыхание; больше почувствовала, чем услышала, как он двинулся к ней, пока смотрела поверх выступа балкона. Потом он легко, неуверенно положил руку ей на спину, и она повернулась лицом к нему. — Ох, Катара, — выдохнул он, его голос был огнем в ночи, теплый и сухой, и она не знала, кто двинулся первым, но затем она оказалась прижата лбом к его плечу, обнимая его. Он положил подбородок ей на макушку. — Ты не можешь спасти их всех, — прошептал он, обнимая ее, пока она не перестала дрожать. Комментарии автора: Я знаю, что действия «Аватар: Легенда об Аанге» происходят в мире (хотя и вымышленном) созданным под сильным влиянием Азии, так что у меня действительно нет объяснений со сценой, технически, Европейского вальса, кроме того, что я очень люблю вальсы. Также, я не говорю, что этот (http://paintedfirelady.tumblr.com/post/143865124024/i-have-been-so-blind-you-must-know) прекрасный рисунок полностью повлиял на создание сцены, но, на самом деле, оно безусловно повлияло на 100%. ДОБАВКА: Я только что узнала, что существует вторая часть (http://paintedfirelady.tumblr.com/post/146631424010/you-have-bewitched-me-body-and-soul), так что я просто должна дать вам знать, что я не перестаю кричать. Продолжай делать свою прекрасную работу, paintedfirelady.