Делириум

18 июня, Нью-Йорк       Как и обещал, Дэнни не смог находиться в госпитале больше трёх дней. Во вторник он с самого утра названивал Дилану с угрозами, что лично выйдет на улицу и возьмёт такси, если тот откажется способствовать его «возвращению на волю», поэтому после полудня, Шрайку пришлось бросить все дела и поехать за ним. Альма, к его раздражению, встала в защиту Атласа, и они повздорили из-за разности мнений. Дилан всё ещё оставался при своём: увидь она Дэнни собственными глазами, самолично закрыла бы его в палате на месяц.       Возвращение оказалось муторным и долгим. Шрайк отказывался разговаривать с подопечным, предпочитая вместо этого утвердить с врачом все детали посещения фокусника медсестрой для обработки ран, физиотерапии и диагностики состояния. Атлас бурчал, что больше одного раза в день стучать в его номер нет смысла. Дилан злился всё сильнее.       Джек и Хенли работали в апартаментах, ставшим имитацией штаб-квартиры Всадников, когда Мерритт появился и сообщил о приезде. Вся работа сразу же была отложена. Они сорвались с мест, бросились в номер Дэнни, где Мэл оркестровала всю необходимую поддержку и оптимальное возвращение Всадника в псевдо-родные стены. Лула тоже уже была на месте и бесцеремонно влезала в разговор Дилана с доктором. Последний давал общие рекомендации и советы:       — Главное — проследить за тем, чтобы минимум в течение недели он придерживался постельного режима, как можно меньше двигался, отдыхал. Сон, отсутствие раздражителей. При сотрясении свет может быть для него слишком ярким, любое умственное напряжение не желательно. Ещё было бы хорошо присматривать за ним, потому что в первые два дня он переворачивался во сне и…       — А можно я? — Мэй внимательно слушала доктора, но попроситься в качестве волонтёра… Это не могло ждать!       Дилан кивнул, призывая доктора продолжать, ответил фокуснице:       — Мы обсудим это позже.       — Сейчас он устал. Оставьте его на…       Хенли и Джек протиснулись в номер, следуя за МакКинни, только вот Атлас не засветился радужным светом от появления тройки.       — Я вам что, цирк на колёсах? Возвращайтесь к работе. Со мной всё в порядке.       Даже Уайлдеру и МакКинни досталось больше внимания, чем Ривз, у которой сердце пульсировало у самого горла. Было невыносимо видеть его в жутком состоянии и не иметь возможности помочь, потому что отсутствие немого диалога взглядов говорило прямо:       «Я не хочу тебя здесь видеть».       Почему она не додумалась оставить Райана у входа в больницу?! Ведь он поэтому на неё так злился! Поэтому не хотел больше иметь с ней дела.       Джек выполнял свой приказ. Он развернул Хенли и кивком головы указал МакКинни на дверь.

***

      Всадник провалился в сон, как только все медики исчезли, и не просыпался до самого утра. Дилан всё это время был в его апартаментах, боролся с раздражением, следил за сном преемника и дремал ближе к утру. Ривз же, словно птица в клетке, мерила шагом холл, мечтая заполучить момент, когда Шрайк выйдет из номера, и она сможет незаметно туда проскользнуть. Но удача отвернулась.       Лула прошлёпала туда рано утром, и, судя по всему, сменила лидера на «посту». Скрежеща зубами от злости на саму себя, фокусница вернулась обратно в номер. Они все будто сговорились против неё!       «Он не хочет, чтобы ты приходила, Хенли».       Слишком многого он не хочет! Ни тебе Илая рядом, ни больницы, ни Хенли! Он что решил самолично закопать себя на шесть футов под землю?       Ривз, отбивая себе пятки от ярости, пересекла гостиную, села на диван, взяла рядом лежащий ноутбук, открыла его и, создав две поисковые вкладки, последовательно ввела:

«Илай Такер»

«Леонард Кроуфорд»

      Это было худшее время для налаживания отношений, но лучшее для встречи со старыми друзьями. Она пообещала себе, что найдёт их.

***

      От долгого сна веки склеились так, что стоило огромного труда разлепить их силой мысли и импульсов нейронов. На него смотрели любознательные глаза, а над ними висел перевёрнутый нос, и свёрнутые в трубочку губы, которые «раскрутившись» протянули:       — Привет.       — Вот дерьмо, — вырвалось у Всадника из-под носа.       Лула смотрела на него, нагнувшись. Поэтому-то он и видел её перевёрнутой. Волнистые волосы ниспадали, будто тёмная вуаль, и она жевала какую-ту тянучку-пастилу, больше похожую на длинную красную палку, обваленную в сахаре.       Лежа на животе, Дэниел попытался поднять голову, но спину сразу защипало от боли, и он прохрипел:       — Какого хрена ты здесь делаешь?       Мэй плюхнулась на кресло (Шрайк ещё ночью пододвинул его к кровати), почесала затылок, откусывая сладко-кислую пастилу:       — Подрабатываю ангелом-хранителем. Дилан доплачивает, и меня освободили от работы на эту неделю. Мерритт помогает ему с твоей операцией.       — Фантастика, — комментарий больше походил на ругательство, в то время как туманный разум иллюзиониста пытался понять, что хуже: то, что в его операцию суют руки МакКинни и Шрайк, или то, что Лула будет нескончаемо мозолить ему глаза? Она болтала ногой из стороны в сторону, и Дэниел стал склоняться ко второму варианту ответа.       — Кстати, через час придёт медсестра обрабатывать раны, а потом всё время мира принадлежит нам.       Атлас закрыл глаза и подумал, что этот мир должно быть издевается над ним!       — Давай договоримся, что в десять вечера ты выходишь за дверь и возвращаешься утром? Потому что уснуть пока ты здесь я точно не смогу.       Если она станет свидетелем его пробуждения из кошмара, вопросов не избежать. День он выдержать ещё мог.       «Зачем Дилан вообще подсадил её на это место?»       И тут, Дэнни вспомнил про разговор с МакКинни ещё до аварии.       «Я думаю, что ей нужна помощь, и ты можешь её оказать…»       — Амиго, вся соль моей компании в том, что я должна следить за тобой во сне и наяву.       — Меня не волнует. В десять ты сваливаешь. И Мэй… Утром ты возвращаешься трезвой.

***

19 июня, Нью-Йорк       Чтобы к семи вечера оказаться на другом конце города с пирамидой упакованных в коробки подарков, ей пришлось соврать Джеку и Мерритту о свидании с Райаном.       Кафе чем-то напоминало «Starbucks» ещё до популярности гигантских стаканов кофе. Интерьер не бушевал разнообразием, бариста и официанты суетились у кассы, повсюду стоял запах ванильного латте. Главным преимуществом было почти нулевое отсутствие клиентов.       Заставляя себя уверенно идти вперёд, она с волнением приближалась и разглядывала имеющихся посетителей. Их было двое. И последний раз она видела их почти четыре года назад.       Ленни отвлёкся от разговора с другом, чтобы позвать официантку, когда случайно заметил Всадницу. Хенли сразу же захотелось бросить подарки и убежать. Ей, наверное, показалось, что в его глазах проскочила искра радости от встречи, потому что на осунувшемся за пару лет лице инженера закололо холодное выражение обиды и отрицания. Илай обернулся. Его вид был в разы теплее.       Фокусница шумно сглотнула и подошла.       — Привет… — она улыбнулась, вкладывая всю теплоту в голос и вид, но с Кроуфордом это не прокатило. Он лишь сильнее насупился, заявляя:       — То есть вот так?!       — Ленни, — взмолился док.       — Нет, мы договорились. Ты обещал, что дашь мне начать, — если бы не ситуация и вина, которую Хенли взращивала внутри вот уже столько лет, она бы хихикнула, наблюдая за другом, отстаивающим своё право на негодование. Ей всегда нравилось, как он выглядел — в плотном телосложении и детских глазах было столько простодушия и открытости! Теперь он выглядел взрослее и немного всхуднувшим, но глаза всё равно не потеряли своё ребячество. — Четыре года! Ты не звонила, не писала и не приезжала к нам четыре года! И ты бросила нас! В самый дурацкий момент!       — Так, ну всё. Хватит, — Илай встал, помог Ривз с цветными коробками, отодвинув для неё стул, помог сесть.       — Я закажу что-нибудь. Ты, как и раньше?       Всадница с трудом оторвалась от насупившегося Ленни, посмотрела на Илая и кивнула:       — Да, карамельный маккиато.       — Не оставляй меня с ней! — Кроуфорд вдруг зануждался в поддержке.       — Возьми себя в руки, — процедил ему Такер, прежде чем пойти к кассе. И пока он делал заказ, его спутники дырявили друг друга взглядом. На шёпот Хенли «прости меня», инженер никакой реакции не выдавал. Она взяла продолговатую коробку из четырёхступенчатой горы подарков, положила её к пустой чашке, где сидел Илай. Оставшиеся три подарка, два из которых были довольно объёмными, она пододвинула к Ленни.       Вернулся Илай, и только тогда Кроуфорд решился ответить:       — Я не приму. Это попытка купить мою любовь, а она не продаётся.       — Я знаю, Ленни, — взмолилась Ривз, но он угрюмо посмотрел на неё, силясь не обращать внимание на ждущие его подарки:       — Не разговаривай со мной.       Такер шумно выдохнул, покачал головой и в немом жесте приподнятых бровей ответил фокуснице:       «Ты знала, что это будет тяжёлый случай».       Хенли, с кровоточащим сердцем указала на его подарок.       — Я помню, что ты не любишь сюрпризы, но это просто ручка, потому что у тебя они всегда заканчиваются. Она очень удобная. Всё, как ты любишь.       Если бы док не принял подарок… Это бы умножило её вину в пятьдесят раз.       — Только вчера пришлось занимать у интерна. Спасибо, — он улыбнулся, вдыхая жизнь в её безнадежье. Затем обратился к Кроуфорду, —эй, думаю, ты можешь позволить себе принять подарки. У тебя их целых три. Хотя бы посмотри, что там.       — Не хочу. Не буду портить даже обёртку. Тебе, к примеру, и без этого сказали, что там! — Леонард скрестил на груди руки и приготовился игнорировать существование Всадницы. Посыл оба поняли чётко. Ривз указала на верхнюю коробку:       — В этой бабочка. Они идут тебе больше, чем галстуки, и эта будет великолепно смотреться с официальным костюмом. В средней мятный щербет. Его прислала мама, специально для тебя.       — Мариэнн? — в голосе прозвучала нотка борьбы с самим собой.       Хенли кивнула.       — И я, в буквальном смысле, отправила курьера в другой штат за коробкой самого вкусного лукума, который мне когда-либо приходилось пробовать. Одна семья, эмигрировавшая в Иллинойс шестьдесят лет назад из Марокко, держит в Чикаго магазинчик восточных сладостей. Это семейная традиция, они передают свои рецепты из поколения в поколение, и лучше их лукума в Штатах не найти… Мне запрещено покидать границы Нью-Йорка… Поэтому пришлось подключать помощь, но оно того стоит.       Инженер напрягся. Пухлые пальцы неосознанно впились в край стола, он выжидающе посмотрел на дока. Ему нужна была поддержка!       — Открой уже.       Ленни издал что-то вроде тихого скулёжа, Ривз сделала вид, что ничего не слышала, Илай бил по остаткам противостояния, будто невзначай спрашивая у фокусницы:       — Щербет же быстро портится?       Хенли мигом подхватила уловку, жалостливо свела брови, чтобы соврать:       — Да, поэтому лучше есть сразу. Мама отправила его почти неделю назад.       — Неделю назад?! И ты ждала?! — Кроуфорд бросил свою гордость под ноги проходящей мимо официантки и взялся за разворачивание средней коробки.       Илай отпил кофе из чашки, покосился на Ривз:       — Как ты?       Сердце забилось чаще.       — Дэнни попал в аварию.       — Я знаю.       — Тогда почему не приехал?       — Хенли, я спросил «как твои дела?», а ты первым делом об Атласе.       — У него вывих плеча, сотрясение и спина похожа отбивную, — на лице читался нескрываемый страх. — И он отказывается лежать в госпитале под присмотром врачей. С ним сидит Лула, меня не пускают, он не хочет никого из нас видеть. Как думаешь, могут быть мои дела?!       Такер откинулся на спинку стула, стараясь спрятать за врачебным спокойствием эмоции, но в глазах всё равно проявилось беспокойство. Ленни бросил разворачивать бесценный подарок от Мариэнн. Вместо него Кроуфорд попеременно смотрел на друзей, ожидая реакции дока. Тот спустя почти полминуты спросил:       — Он хотя бы дался на вправку плеча обратно?       — Я не знаю, — Хенли растерянно покачала головой, — оно вроде бы в обездвиживающей повязке…       — Значит, да. Всё будет нормально, если поддерживать постельный режим и регулярно промывать раны. Первое время после дезинфекции нужно накладывать салфетку, чтобы защитить от микробов, а как только кожа начнёт регенерацию, держать открытой, иначе появятся рубцы. Заставь кого-нибудь следить за этим. Ты сказала, с ним сидит Лула?       — Илай…       — Я не приеду, Хенли. Как бы мне не хотелось помочь.       Значит, предчувствие, возникшее у неё, когда она спрашивала Атласа о Такере, не обмануло. Всадница сжала лежавшую на коленях ладонь в кулачок.       — Что произошло между Вами? Что он снова натворил?       — Я не могу ответить на этот вопрос.       — Ты не можешь или не хочешь?       — Честно сказать, и то, и другое.       — Илай, я пытаюсь помочь.       Инженер прикусил щёку, мечась между «правильным» с точки зрения дока и собственным спонтанным импульсом рассказать Ривз правду. Ну, нельзя же совсем держать её в неведении!       — Дэн просто…       — Ленни, ты обещал мне! — рявкнул Такер.       — Но так ведь не честно!       — Это не тебе решать!       — Знаете что? — Хенли посмотрела на старых друзей, словно на врагов народа. — Я дам Вам минуту, чтобы выяснить свои отношения, потому что вы явно нуждаетесь в этом больше, чем в помощи другу, неспособному в данный момент ходить! Используйте её мудро.       Всадница демонстративно отодвинула стул, встала и, не оглядываясь, пошла в дамскую комнату, ненавидя в этот момент всех, включая Дэниела. Но времени на эмоции не было. Имеющиеся шестьдесят секунд она не собиралась тратить в пустую.       — Ты хоть понимаешь, что чуть ли не натворил? — Илай расстреливал Кроуфорда взглядом.       — Мы можем рассказать ей хоть что-то!       — Ещё слово, и мы уходим отсюда.       — Давай хотя бы скажем ей, что произошло на корабле и в те пять дней. Это не запрещается!       — Окей, что происходит? Ты купился на две коробки сладостей или с самого начала врал мне, что «больше не хочешь иметь с ней дела»?       — Я не купился на сладости! — обидчиво бросил Ленни. — Хотя ты не представляешь себе, какой вкусный щербет делает Мариэнн! Хенли угощала меня им…       — Четыре года назад! — надавил Такер, презирая себя за то, что приходилось идти наперекор собственному желанию помирить инженера с фокусницей.       — Я помню! Но она же вообще ничего не знает! Ни про то, что ты был там, ни про то, что произошло после, ни даже про меня!       Когда Хенли услышала «ты был там», её нервы звонко порвались, и, вырвав наушник из уха, она бросилась из уборной обратно, не веря в то, что Илай мог так поступить с ней.       — Вы были на чёртовом корабле?! — о том, что она вернулась в зал кафе, услышали все. Голос зарезонировал в стёклах окон. Работники, главной политикой которых было делать вид, что их нет, инстинктивно отвернулись.       — Ты нас прослушивала, — скривившись от злости, заключил Илай. — Я знал это!       Его кулак злостно ударился о деревянную поверхность стола, полное гнева внимание поймало застигнутого врасплох Кроуфорда. Ривз подошла, выудила из-под сиденья собственного стула микрофон и бросила его на стол.       — Вы были с ним на корабле! Чёртовы лжецы! Ты был с ним в заговоре всё это время! — дыхание перехватило от злости на друзей, которые до этой минуты в её понимании ни за что бы не пошли на такое. — Ты хоть представляешь себе, что я пережила?! ПЯТЬ ДНЕЙ Я ДУМАЛА, ЧТО ОН МЁРТВ! Кто-нибудь из вас в принципе способен понять какого это?! Хоть один?!       — Я правда… — начал неуверенно Ленни, но Хенли мигом заткнула его за пояс:       — Ты смеешь говорить мне, что я бросила Вас? А как насчёт, вы меня?! Я ни с кем не могла говорить. Даже с собственными родителями и Габом, ближе которых у меня вообще никого нет! Вы и представить себе не можете, какого это! Быть совершенно одной! Я горела в аду, потому что единственные, кому мне хотелось позвонить и чьи голоса услышать, были вы двое, ведь только мы втроём знаем его лучше, чем кто-либо другой! Но я не сделала этого по той же причине, из-за которой так и не решилась встретиться с вами раньше. Думала, что вы никогда не простите меня за уход. Но, чёрт вас побрал, вы оба воткнули мне нож в спину, не сказав, что он жив!       — Нам не давали этого сделать! — вырвалось из Кроуфорда. — Расскажи ей, док!       — Я не могу!       — Не можешь? Господи, я ожидала такой обиды на себя от Ленни, но ты?! — Хенли посмотрела на Илая.       Инженер выпалил в свою защиту:       — Я бы никогда с тобой так не поступил!       Она боролась со слезами, видеть бывших друзей становилось с каждой секундой всё труднее из-за искрящейся пелены в глазах. Осознание, что док работал с Атласом за её спиной над уничтожившим всё номером, просто не складывалось в полную картину. Она отчаянно пыталась найти его действиям объяснение. — Как же ты ненавидишь меня, раз пошёл на такое! Неужели ты так и не понял, почему я ушла?       — Да я знал об этом с самого начала! — Илай вскочил со своего места и впился в неё измученным взглядом. — Ещё до того, как вы оба впервые задумались о том, что между вами происходит! Я знал, что ты не выдержишь и уйдёшь, а он так и не додумается до того, кого потерял своими действиями!       — Что ж, видимо, потом твоё высокое мнение обо мне быстро сошло на нет.       — Оно никогда не менялось, — он поднял на неё голос.       — Тогда почему ты молчал? Кто не давал вам говорить? Что на самом деле произошло?       — Я НЕ МОГУ СКАЗАТЬ!       Ривз смахнула с щеки слезу, позволяя усмешке полной горечи слететь с губ:       — Ну, конечно. Чего ещё стоило ожидать?       — Чёрт бы тебя побрал, Хенли, я дал ему клятву! И в отличие от Атласа, который своих не выполняет, я намерен сдержать своё слово, даже если уже десятки раз пожалел, что дал его в первую очередь!       — С меня достаточно, — она развернулась с единственным желанием упасть в постель и не просыпаться. Голова гудела, слишком много предательств и несостыковок ютилось в плохо сложенной мозаике.       Такер крепко схватил её за плечо и развернул к себе.       — Я не знаю на чьей он стороне!       — А ты на чьей?!       — Прости, что ничего тебе не рассказываю. Если бы я мог, ты бы всё уже знала. У тебя за плечами разворачивается невидимая война, Хенли. И когда она даст о себе знать, каждому придётся выбирать, где он стоит. Во мне и Ленни ты можешь не сомневаться. Но Дэниел мог изменить решение. Он совершает много ошибок, и, я думаю, его заставили встать по другую сторону от тебя.       Ривз шмыгнула носом. Ни на один вопрос Илай не ответил прямо, а Ленни и вовсе потерялся в паническом ступоре.       — Я не знаю, о чём ты говоришь, но если хоть на секунду ты позволил себе думать, что кто-то или что-то способно согнуть Дэниела и принудить, то ты так и не понял, кто всё это время был твоим другом. Ты так и не узнал его, даже со всей своей проницательностью.

***

Несколько часов спустя       В одиннадцать она всё же смогла прийти к нему. Хенли мягко закрыла дверь и лёгкой поступью направилась в спальню. Недовольный голос Атласа поймал её врасплох:       — Твою мать, Мэй! Я же сказал тебе, оставить меня в покое хотя бы до утра! Неужели это так трудно?!       Ривз застыла в проёме у входа в спальню.       Согнувшись, Дэниел сидел у прикроватной тумбы и держал в руках стакан с водой. На тележке, которую работники отеля использовали для перевозки белья и еды ютился «медицинский уголок»: всё, в чём нуждалась медсестра при уходе за ранами и физиотерапии. Атлас, морщась повернул голову и наконец понял, что ошибся, решив, будто в номер вернулась Мэй.       — Хенли. Тебе лучше уйти.       — Лула обработала раны? — страх подойти сковал руки и ноги. В тоне и взгляде, в холодном повороте головы обратно сквозило недовольство, и не нужно было гадать — он по-прежнему злился на неё.       — Вернись к себе.       — Она обработала раны, Дэнни?       — Медсестра обрабатывает их утром.       — Этого недостаточно, — нужда разорвала барьер. Хенли собрала волосы в хвост, подошла к тележке и, быстро окинув взглядом все имеющееся, взяла салфетки, дезинфицирующую жидкость, ножницы, пластырь.       — Я не хочу, чтобы ты приходила сюда, и мне не нужна помощь. Всё заживёт и так.       — Не нуждаюсь в твоём разрешении. Если не обрабатывать, вся спина будет в рубцах. Тебе не нужны шрамы, и заживление пройдёт быстрее. На руке царапины обрабатывали?       Атлас смерил её недовольным взглядом. Она приняла хмурость за «нет». Приподняв полы штанов мягкой пижамы, она залезла на кровать, села позади фокусника и приготовилась снять закрывающую раны накладку, чтобы затем хладнокровно оценить фронт работы. На мгновение вернулась эмоциональность, которую она подавила наигранным командным тоном. Хенли сдавила челюсть пальцами ладони, чтобы не дать вырваться страху в виде слов, всхлипов, стонов.       После вправки плеча, руку Дэнни обездвижили фиксирующей повязкой, и клейкие ленты марлевой подушки для спины заходили на неё. Именно оттуда Ривз принудила себя начать. Она осторожно срезала накладку и занялась дезинфицирующим раствором.       Всадник не говорил ни слова. Первые прикосновения смоченной салфеткой к растерзанной плоти были отрывистыми, сопровождались лепетанием Ривз «прости», «знаю, что больно», «я осторожно». Сердце сжималось от страха причинить ещё больше муки даже ради его блага. Но Дэниел про себя признавал, что она обрабатывала спину гораздо нежнее медсестры, и боль почти не ощущалась. Он смотрел на циферблат электронных часов на тумбе. Время медленно текло вперёд.       Ривз старалась минимизировать боль. Но где-то в середине процедуры, чтобы чуть изменить наклон его корпуса, она положила свою ладонь ему на живот и больше не убрала её. Вот тогда-то другое смятение начало изводить Дэнни. Он пялился на мирно лежащую ладошку, почти у резинки пижамных штанов, и мысленно принуждал её вернуться обратно. Под чуть прохладными пальцами всё покалывало от слишком родного прикосновения. Хотелось чаще дышать и собственные пальцы кололо от сдерживаемого импульса.       «Они ходят с мишенями на лбу».       Правильнее всего было, не реагировать. Он сжал зубы, стал взывать к своей выдержке.       «Пусть она уберёт руку!»       Раздумывал закричать это вслух.       «Чёртов слабак!»       Если он возмутится, она поймёт, что он чувствует. Отсутствие выхода кружило голову. Атлас понимал, что уже не может контролировать решение «уступить или нет» — левая рука, которая оказалась нетронутой в злосчастном инциденте, накрыла её ладонь. Он проклял себя за такую глупость. А Хенли впервые за четыре дня ощутила прилив облегчения, и большой палец ладошки-примирительницы любя провёл по костяшке его большого пальца.       Затаив дыхание, Всадница продолжила обрабатывать раны.       Когда дело дошло до неглубоких царапин на руке, Дэнни пришлось пересесть, чтобы она могла видеть, что обрабатывать. Это освободило от «голубки мира» на животе, но теперь Ривз села напротив, и, в любом случае, было уже поздно. Немой язык прикосновений оба понимали лучше многословных тирад. Не было удивления, когда она закончила работу, подняла голову и, вытянув шею, прижалась губами к его губам. Внутри Атласа всё перевернулось, а из глаз Хенли брызнули слёзы.       — Господи, прости меня, Дэнни! Прости! — она стала умолять в губы.       — Эй, ты что плачешь?!       — Я не о чём не могла думать, даже не помнила о его существовании, когда узнала про аварию. Я думала, что, если с тобой что-то страшное…! Я не могу до тебя дотронуться! И ты не хочешь меня видеть! — слёзы блестели на щеках, — Знаю, что злишься, но чёрт бы тебя побрал, Атлас! Я имею право быть здесь!       — Только не слёзы. Пожалуйста!       — Хочешь… Хочешь я расстанусь с ним?       Атлас и без того смотрел на взрыв её эмоций с беспокойством, но, когда речь зашла о расставании с Райаном… Брови сами поползли навстречу друг другу.       — На самом деле… Я думаю, что тебе лучше быть с ним. Мы хотели прекратить…       — Ты шутишь… — удар под дых такой силы, она вряд ли могла припомнить сразу. С его стороны это было новое определение жестокости.       — Я не гоню тебя.       — А как тогда это называется?       — Ты ведь сама хотела покончить…       — Боже, Атлас поставь себя на моё место!       — В этом и проблема. Я не хочу ставить себя на твоё место, потому что знаю, что сойду с ума. Моя цель — не допустить возможности…       — То есть то, через что прохожу я — это не важно?!       — Хен, ты не дослушиваешь меня до конца.       — Потому что не вижу в этом смысла! — она смахнула с щеки слезу и положила руку ему на грудь, ощущая, как под пальцами бешено бьётся сердце, — Я знаю, что ты чувствуешь! Оно ведь не просто так скачет!       — Ты выводишь меня из себя. Убери руку.       — Лжёшь! Просишь уйти, а сам хочешь, чтобы я осталась.       — Не хочу! — сжав от злости зубы, он инстинктивно сделал движение, чтобы замотать головой, но сжался от боли. Ладошка фокусницы повернула лицо обратно, ослабляя неприятные чувства. Мягкие губы стали просить впустить её. Его разрывало на части. Представить себе, что она больше никогда его не поцелует… или, что забудет, какие ощущения может пробудить в ней он? Если бы не её ладонь на животе, он бы сдержался. Он ведь так долго себя уговаривал! И так решительно был настроен покончить с их тайными встречами, ради её же безопасности. Но каждый раз, когда Хенли касалась, целовала или обнимала, она лишала его страхов. Здоровой рукой, Всадник крепко сжал её шею, чтобы поцелуй никогда не заканчивался.       За это прегрешение ему стоило ждать возмездия.

***

ВСАДНИКИ СИДЯТ НА БОЛЬНИЧНОМ?

С момента аварии, произошедшей несколько дней назад с приманивающим к себе опасности Д. Атласом, фокусники предпочитают garder la chambre

Ни один из иллюзионистов не был замечен репортёрами в течение вот уже нескольких дней. Вечеринки, свидания и публичные появления — видимо, Всадники отказались от светской жизни в знак солидарности тяжёлому периоду восстановления члена их команды после несчастного случая.

Поклонникам магии и волшебства остаётся только надеяться, что способность превращать шляпу в кролика поможет иллюзионисту в который раз улизнуть от наручников опасности.

Пару дней спустя, раздевалка спортивного зала отеля       — Мы можем отказаться от этого? Ты ведь сказала, что это возможно? — после тренировки в спортивном зале и выматывающего дня перспектива назначенной на конец недели фотосессии совсем не позволяла Джеку нацепить расслабленную улыбку.       В порыве их яркой популярности, ещё до несчастного случая с Дэнни, Мэл подтвердила участие Джека в качестве лица рекламного бренда для одного очень известного бренда часов, и теперь пришло время выполнять условия контракта. Однако, найдя Всадника в разгорячённым боксёрской грушей состоянии, Хьюсак столкнулась с проблемой. За две недели после подписания контракта Уайлдер успел передумать.       — Просто подумай, ты оторвёшься от всего произошедшего! Хотя бы на день! Они отснимут фотографии для буклета и постеров, и всё. Обещаю, — взмолилась пресс-секретарь, крепче сжимая планшет в серебристо-персиковом чехле.       — У меня нет… Я не хочу, Мэл. Прости, я, получается, сначала сказал, что сделаю, а теперь беру свои слова обратно, и это не клёво, знаю… Но я… Какая из меня модель? И тут такое произошло, Дэниел с постели встать не может, а я буду улыбаться фотографам? Это низко. Ребята бы тоже на такое не пошли.       Стирая сухим полотенцем капли пота с висков и шеи, он сел на скамейку. Смотреть на Мэл ему было стыдно, он не привык подводить друзей, но с другой стороны и заставить себя развлекаться на съёмке, пока остальные…       Хьюсак присела рядом, но с уважением к личному пространству:       — Джек, Дэниел бы на твоём месте согласился…       — И я рад, что это меня от него отличает. Может они выберут кого-то другого на съёмку? Лула, Мерритт, кто угодно…       — Но они хотят видеть тебя! У каждого бренда своё виденье лица их продуктов, и оно должно проходить по десяткам критериев! Они не взяли тебя случайно, им подошёл именно ты.       — Ну, у меня не сложный выбор, — он наконец поднял на неё взгляд, и пусть в нём читалось неприкрытое «прости», в каждом слове слышалась непоколебимая уверенность. — Либо я отказываюсь сниматься, либо год буду не в состоянии смотреть ребятам в глаза.       — Значит, ты отказываешься? — расстроившись, Хьюсак затаила дыхание. Он поднялся со скамьи.       — Получается, что так. Мне надо помыться. Найду тебя позже.       Всадник оставил помощницу одну. И это было ещё одно проваленное задание для неё, в качестве пресс-секретаря.

***

      Процесс восстановления стал для Дэниела адом, потому что ни на минуту его не оставляли одного.       Днём Лула, согласно её же словам, «развлекала» его скучное выздоровление, ребята приходили во время ленча и ужина, а вечером непременно появлялась Хенли и несмотря на все его бурчания оставалась до утра. Они практически не разговаривали, но Ривз не собиралась давить. Чувствуя за собой вину, она приходила, обрабатывала его медленно заживающие раны и терпеливо ждала, когда он уснёт, чтобы задремать рядом. Иногда он спрашивал, как движется операция с Джеком, тогда Хенли пускалась в красочные объяснения, используя момент, чтобы пообщаться с ним как можно больше. Но в большинстве своём, оба молчали. Когда она интересовалась, как он себя чувствует, ответ никогда не менялся:       — Нормально.       Сперва, Лула вызывала у Атласа минимум положительных эмоций. На третий день ей надоело быть примерной «сиделкой», и она заявилась в его номер в мятой футболке, под которой при ходьбе то и дело «сверкало» нижнее белье. На недовольное «у тебя есть хоть капля стыда?» она ответила в привычной манере:       — Я, конечно, предполагала, что Ривз предпочитает без света, но даже на ощупь можно составить представление о том, как выглядит девушка. Тебя что-то смущает?       Более аккуратным описанием было бы «раздражает». Особенно, это относилось к её поддёвкам, касательно волос иллюзиониста. С обездвиженной рукой о внешнем виде пришлось забыть, и буквально к середине первой недели восстановления, его тёмные пряди волос начали возвращаться к своей привычной форме.       — Как барашек! — она бесцеремонно запускала в них пальцы и светилась как ребёнок, предполагая, что такие мелкие кудряшки вообще невозможно расчёсывать. — Но ты не парься, тебе идёт.       — Отвали от меня! — за день Атлас кричал как минимум двадцать раз.       Второй проблемой стало то, что «развлекать» из них двоих в большей степени приходилось Лулу. Точнее, мириться с её способами времяпрепровождения, что включали в себя бесконечный поток фильмов и сериалов, от которых у Всадника к концу дня раскалывалась голова.       Чего он не замечал, так это того, что впервые за несколько месяцев, его мысли были заняты вопросами «как заставить Мэй провалиться сквозь землю?», «что за хреновые у неё вкусы в кино?» и «когда этот апокалипсис закончится?» вместо перемалывания собственных страхов, Таддеуша и Хенли. В каком-то плане, это было отдушиной. Пусть даже «переезд» Лулы с кресла на вторую половину его кровати с хрустящими крекерами, что вечно крошились на простыни, заставлял его краснеть от злости.       — Мы можем заказать нормальной еды из ресторана?       — Нет, я хочу пончики! «Ваше угрюмое преосвященство», наверное, и не пробовало их никогда! Они тебе понравятся! — в вопросе выбора меню у Атласа тоже не было права голоса.       Он даже подумывал упросить Дилана отменить «режим присмотра», но в этом не было смысла, потому что Шрайк до сих пор злился на него за «неповиновение» врачебному институту. Лула была чем-то вроде платы за возвращение домой, и даже если её можно было заменить, единственным кандидатом на «должность» оставался Мерритт, а выдержать его было в десять раз трудней, чем двух Мэй одновременно.       Ближе к концу первой недели у Дэниела появилась идея:       — Тащи сюда все разработки по вашей операции с МакКинни.       Луле пришлось оторваться от выбора сериала на день и с пультом в руке повернуться к фокуснику:       — Зачем?       — Он взялся за моё дело, я возьмусь за его. Я жду. Мы и так потеряли кучу времени.       — Но тебя нельзя работать… Доктор сказал…       — Мэй, тащи сюда проекты! — он отчеканил каждое слово. — Когда ещё тебе с операцией буду помогать я?!       Пульт приземлился на кресло, и с тех пор телевизор молчал. На радость ушам Всадника.

***

26 июня, Нью-Йорк Отель "Баккарат"       Стуча пальцами по крышке смартфона, Мэл переступала с ноги на ногу, силясь заставить себя постучаться в номер Атласа. И задуманное никак не выходило. Она снова и снова убеждала себя в том, что Дэниел в полулежачем состоянии уже давным-давно забыл о том случае, когда накричал на неё, и всё будет нормально, он разделит её точку зрения и поможет. Но потом она вспоминала про то, что за дверью её ждал не только Атлас, но и Мэй, с которой, кажется, ей вообще не светило построить хоть какое-то подобие дружеских отношений. В обычной ситуации, она предпочитала избегать обоих, а теперь ей нужно было пройти…       Колокольчик известил о прибытии лифта, и из него вышел МакКинни. Улыбка коснулась его губ, как только он приметил её:       — Мой нежный цветок! Я думал ты с Диланом? Разве он обычно не крадёт твой свободный вечер муторными беседами?       Хьюсак хотела улыбнуться. Мерритт всегда негодовал, что её вечера вечно заняты, и ему в них места нет. Но она вдруг осознала, что он может спасти её!       — Мерритт, я могу попросить тебя о помощи? Только ты сможешь это сделать! — и как она не подумала об этом раньше?!       — Конечно! Что случилось, дорогая? — всё же, когда его о чём-то просили, внутри него будто загоралась лампочка. Он светился эмпатией и готовностью сделать всё, что от него требуется, даже голова чуть наклонялась вперёд, будто приглашая её поделиться своими трудностями.       — Джек наотрез отказался участвовать в фотосессии для «Лимитлесс», а контракт уже подписан. Мы работали с ними почти три недели, и всё уже готово, но из-за того, что Дэниел в таком состоянии… Мне кажется, он чувствует вину, хотя я не понимаю, чем именно она продиктована…       — А, это малыш Джек. Он слишком беспокоится о мнении людей вокруг.       Хьюсак вздёрнула голову и беспокойно разгладила чёрную юбку-карандаш.       — В любом случае, я подумала, если сам Дэниел скажет ему…       — О, — расплылся от удовольствия менталист, — коварный план. В моём стиле. Ты хочешь склонить его к обратному через Атласа. Умно!       — Всего лишь помочь увидеть, что в нормальном течении жизни ничего страшного нет. Дэниел скоро поправится, и всё встанет на свои места, но ведь вы не должны соблюдать постельный режим вместе с ним.       Мерритт одобрительно кивнул.       — Я к твоим услугам.       — Ты можешь поговорить с Дэниелом? Попросить, чтобы он убедил Джека поучаствовать? Я бы сделала это сама, но мы с ним, кажется, не сошлись характерами, или он просто не особо рад, что я вам помогаю. И ещё с ним сейчас Лула, а с ней у нас совсем всё плохо… — Хьюсак осторожно посмотрела на Всадника, ожидая увидеть немое «будет сделано», однако, его реакция в эту категорию не вошла. Вместо этого, он задумчиво потёр затылок.       — Ты не сможешь?       — Нет, дело не в этом. Думаю, как это лучше сделать для тебя. Понимаешь ли, здесь есть одна «маленькая» загвоздка, — он широко развёл руками, показывая её неумолимый масштаб. — Атлас не будет меня слушать.       — Но, ты ведь…       — Помнишь, я говорил про «золотого» мальчика? Бедняга до сих пор не может принять тот факт, что Ривз от меня в восторге. Что поделать? Это моя естественная привлекательность.       Мэл не удержалась и хихикнула, опуская глаза на смартфон в руках.       — Но, я могу помочь немного по-другому. Возьму на себя Мэй, её легко соблазнить фисташковым мороженым, а ты тем временем поговоришь с Атласом. Один меньше, чем два, и с твоим обаянием… Ты с лёгкостью обведёшь его вокруг пальца. Только не соглашайся на его условия, не ведись на его флирт, и не уступай ему ни в чём.       Сжав губы, Хьюсак посмотрела на менталиста. Легче было сказать, чем сделать.

***

      Дэнни до сих пор вызывал у неё оцепенение. Даже когда, медленно подходя к постели ближе, она погружалась в волну жалости из-за вида фокусника. С момента возвращения из больницы, она заходила проведать его только с другими Всадниками или Диланом.       Тихо присев на край кресла, Мэл вынудила себя спросить:       — Как ты?       Дэниел натянул улыбку одним уголком губ. Она исчезла так же быстро, как и появилась:       — Отлично. Мерритт сказал, ты хотела поговорить. Давай сразу к делу.       — Да, — она тряхнула головой и инстинктивно потупила взгляд ища экран планшета, где обычно и пропадало её внимание, но пальцы только крепко сжимали телефон. Металлический корпус не ощущался. Её руки были такими же прохладными. — Это из-за Джека. Он близко к сердцу принимает твой несчастный случай, и я боюсь…       За те десять минут, что были у неё на «проработку» правильной формулировки просьбы, она явно не преуспела, в голове всё сворачивалось в клубок. Вместе с выдохом, наружу выпрыгнули неприкрытые правдивые слова:       — Почти четыре недели назад мы заключили контракт с брендом «Лимитлесс». Джек должен был стать его лицом, и он подписал контракт, но теперь, ты в таком состоянии, и он отказывается ехать на фотосессию, потому что ему кажется, будто это своего рода «развлечение», а…       — Бред собачий! Он бы ещё себя в номере закрыл.       — И я о том же! — эмоционально подняла голову Мэл, а потом вздрогнула, вспомнив, что разговаривает не с МакКинни и даже не с Уайлдером.       — Я поговорю с ним, — неожиданно, Дэниел не просто согласился, а сам предложил помочь.       — Серьёзно?       — Ты разве не за этим ко мне пришла?       — Эм, да, но… Я не рассчитывала, что это будет так просто. Не с тобой.       — Я полон сюрпризов, — пробурчал Атлас. — И когда эту фразу тебе говорит Мерритт, он имеет в виду самые пошлые из них. Гарантирую.       Хьюсак, в секунду почувствовав необъятное облегчение, рассмеялась почти по-детски, смахнула ресничку с уголка глаз и впервые за долгое время посмотрела на него открыто. То неудачное интервью с Лиэнн из «Interrogator» и его срыв на неё, она больше не видела их перед глазами. Атлас спросил:       — Ты что-то ещё хотела?       — Нет-нет, поправляйся скорее.       — Я просто хочу уличить хотя бы одну минуту одиночества. Мэй сводит меня с ума.       Хмыкнув, Мэл встала, ещё раз пожелала ему скорейшего выздоровления и сделала шаг навстречу гостиной, когда со спины раздался его голос:       — Я накричал на тебя тогда.       — Это не важ…       — Просить прощение не для меня, я не умею, да и в целом, по-прежнему считаю, что был прав в том, что говорил. Но мне стоило контролировать себя. Тон должен был быть другим.       — После того, что вам устроили, я бы тоже сорвалась. Но «спасибо» … За то, что сказал это.       — Без проблем. Сделай так, чтобы Джек зашёл сегодня. Меня никуда не выпускают «надзиратели».       Хьюсак расправила плечи. С этим заданием она справится куда легче!

***

Отель Баккарат, зал ресторана День спустя       — Так значит, — Мерритт расслабленно приземлился на стул, секунды назад занимаемый Джеком, — ты в порядке со всем происходящим?       Хенли, сидя напротив, хмуро свела брови. Рабочий день с Уайлдером плавно перетёк в совместный обед, они с самого утра успешно перебирали идеи для операции и не собирались останавливаться даже ради перекуса. Поэтому пришлось совмещать, но лишь Джек отлучился на минуту, чтобы взять для себя приборы, которые забыл положить официант, МакКинни возник из неоткуда, сел за их с Джеком столик и ошарашил Ривз непонятным вопросом.       — Привет, Хенли. О, ты обедаешь? Приятного аппетита! Как тебе эти креветки? — фокусница инсценировала дружелюбное приветствие, которое ожидала получить, и, приподняв уголок губ, напомнила, — Манеры, Мерритт.       — Да, свет моих глаз. Ощущаю груз вины. Он сведёт меня в могилу.       Менталист приложил руку к груди. Хенли усмехнулась, возвращая внимание к своей тарелке.       — Ну, а если серьёзно… Я прав. Ты расслаблена, сконцентрирована на работе, неторопливо вкушаешь салат и абсолютно не реагируешь на новость, что между Лулой и Атласом лёд может растаять и закипеть. А значит, ты двинулась дальше.       Если отсутствие приветствия вызвало у Всадницы недоумение, то это предположение МакКинни умножило его в трое. Она чуть не поперхнулась.       — Окей, я предполагала, что после того собрания сочинений Чака Паланика, что курьер доставил из книжного, твоё восприятие реальности изменится, но, чтобы настолько?!       — Я перечитал только избранное. Не фанат его последних работ. Дело не в этом. Ты ведь знаешь, что Лула фактически переехала к Дэниелу в постель?       — Мерритт, это Атлас и Мэй, — фокусница сделала вид будто объясняет, как складывать однозначные цифры. — Они два года отказывались признавать, что работают в одной команде. О чём ты говоришь?       — Пути Господни неисповедимы. Это тоже из Паланика.       — Сомневаюсь.       МакКинни хмыкнул:       — Да, это Библия, я тебя проверял. А что насчёт меня и Мелани? Ты замечаешь непреодолимое влечение между нами? Чувствуешь укол дикой ревности?       Ривз указала на него вилкой:       — Вот здесь не дать, не взять. Признаюсь, я не сплю из-за вас ночами. Сколько ещё ты будешь мучить меня, искуситель?       — В душе я полностью твой, моя дорогая! И тем не менее, Атлас и Мэй сближаются. Я тут провожу небольшое расследование…       Закатив глаза, Ривз покачала головой:       — Прошу, держи меня за пределами своих детективов…       — …пытаюсь выяснить, что произошло между Джеком и Лулой, и есть все подозрения полагать, что небезызвестный Атлас сыграл в их разрыве ключевую роль…       Хенли опустила вилку.       — Постой, что?       — Я думаю, Мэй испытывает к Дэниелу непонятные чувства. Тебе это должно быть знакомо.       Ривз побелела и уставилась на менталиста:       — Зачем тебе выяснять, что произошло между Джеком и Лулой?       — Как обычно, хочу нести людям радость.       Позади менталиста, Всадница поймала фигуру Уайлдера, приближающуюся к столику. Времени выяснять не было:       — Мерритт, не трогай их, понятно? То, что произошло, произошло. Они сами знают, как лучше. Прекрати все свои «подкопы» и больше не подходи ко мне с этим. Между Атласом и Лулой ничего быть не может! Ты сам-то подумай, как это абсурдно. И у тебя три секунды, чтобы исчезнуть, Джек уже сзади. Упомянешь при нём о Дэнни и Мэй, можешь считать себя покойником.       Всадник поднялся, не смог устоять и стащил с нетронутой тарелки кардистри-мастера аппетитный кусочек бекона. Хенли скривила гримасу. В её понимании блюдо, до которого дотронулись руками было уничтожено. Но менталисту до этого не было дела:       — Раз так, почему тогда она сама напросилась сидеть с Атласом целыми днями? Вот, что я никак не могу понять.       Он испарился, прежде чем Ривз успела что-то ответить. Реакции было вполне достаточно. Поднимаясь к себе, МакКинни «медленно перекручивал» их разговор. Несколько вещей сияли ярче дневного света: его подозрения имели логические причины на существование, Хенли отказывалась им верить, и точно знала основную причину разрыва Уайлдера и Мэй, но рассказывать не собиралась.

***

      Вечером того же дня, лёжа в постели Атласа после ставшей привычной обработки ран, Ривз всё же решила развенчать нелепые домыслы:       — Мерритт считает, что между тобой и Лулой есть влечение.       Дэнни обычно непрерывно смотрел на неё, пока сон не утягивал его тяжелевшие веки за собой, но, услышав её слова, несколько раз моргнул, чтобы напомнить себе — он не спит.       — И ты веришь?       Всадница усмехнулась, отводя взгляд в сторону.       — Да ладно, тебе это говорит тот, кто прочитал всего Паланика на досуге! Сама-то подумай! Я и Мэй? Она мне одним своим присутствием мозги вышибает… — он хотел добавить ещё пару аргументов, но Хенли затрясло от смеха.       — Что смешного? — откуда он мог знать, что его же довод она приводила самому менталисту несколькими часами ранее в ресторане?! Но Ривз нашла это маленькое совпадение до крайности смешным. Поднявшись на локоть, она поцеловала его, затем снова легла, всё ещё успокаивая возникшее из ниоткуда веселье.       — Ничего, я просто скучаю по тебе. Ты всё ещё злишься, и иногда я забываю, какой ты на самом деле.       — Скучаешь? Как по мужчине? Потому что это объяснило бы твои каждодневные приходы…       — Атлас, я бы тебя ударила, будь на тебе ещё живое место.       Дэнни впервые за долгое время позволил себе намёк на улыбку.       — И какой я по-твоему «на самом деле»?       — Нелепый, очень нелепый, — она снова прильнула для поцелуя.       — Всё, я с тобой больше не разговариваю.       — И не надо.       Уступать просто не получалось. Она всем своим существом подчиняла себе его волю. Сознание вернулось только позже, когда её губы больше не сливались с его.       — Хен, на выходных ты поедешь к Райану. Всё должно быть, как прежде.       С этим уколом он оставил её на всю ночь. Самому тоже было трудно уснуть, но он не думал о сказанном. На это Всадник и без того потратил несколько ночей. Он думал о словах МакКинни по поводу Мэй. И с неприятным тягучим чувством в животе отказывался признавать, что в последнее время, Лула и правда вела себя с ним по-другому.

***

Пару дней назад       — Откуда взялась «Лула»? Это ведь псевдоним? Я надеюсь, — брови Атласа неосознанно предали мысли, приподнявшись вверх. В промежутках между оттачиванием плана и навыков Мэй их составлять (которые с точки зрения Дэнни оказались ужасно дилетантскими), он обычно слушал её болтовню, с каждым днём всё больше и больше принимая в ней участие.       — В детстве не могла говорить своё имя правильно. У моей avó всегда было такое выраженное «р», а у меня никогда не получалось, поэтому вместо «Лаура» выходило «Лаула», которое потом превратилось в «Лула», просто потому что так было удобнее. И мне нравилось.       — Avó? Испанка?       — Не, она родилась в Португалии. Мама унаследовала национальность только на половину, потому что её отец, мой дедушка, был из Каролины.       — То есть твоё настоящее имя — Лаура?       Губы Мэй растянулись в улыбке. Она кивнула. Дэниел, подпирая здоровой рукой голову, задумчиво смотрел на неё сверху вниз. Лула лежала рядом, голова на подушке, и её тёмные волосы, кажется, не расчёсывались как минимум два дня.       Теперь было понятно откуда в ней это горячая кровь и неудержимый нрав. Его виденье португальцев явно числилось в колонке стереотипных.       — Лучше звать тебя Лаурой. Мне так больше нравится. Не могу называть Лулой, если честно. Звучит странно.       — Так ты поэтому всегда зовёшь меня «Мэй»?!       — А ты думала почему?       — Не знаю, чтобы вывести из себя? А с именем Мерритта тогда что не так?       Атлас хмыкнул:       — Его я как раз-таки хочу вывести из себя.       Грудная клетка Лулы с растянутым принтом рок-группы на футболке подпрыгнула от смеха.       — У меня хотя бы нет пунктика по поводу своего короткого имени. Ты вон «Дэнни» можешь терпеть только, когда Хенли так тебя называет. Сам признался.       — Нет пунктика. Просто… Оно звучит по-детски. Как и Лула. Я пытался переучить Ривз, но особых результатов это не дало.       — А по-моему, когда она говорит, это звучит… Нежно, что ли?       Всадник скривился в гримасе, будто то, что сказала Мэй, было нелепым. Он точно никогда не находил эту издёвку от Хенли «нежной» … Но если задуматься, то и по-детски она от неё не звучала.       — Почему после «воскрешения» вы так и не попробовали быть вместе? — спросила Всадница гораздо серьёзнее.       Дэниел нахмурился.       — Потому что она не простила меня за то, что я пошёл на тот номер.       Вопрос напомнил о Хенли. Это моментально отключало от внешнего мира. Иллюзионист не заметил, как беспечность Мэй пошла трещинами, и каждый мускул лица пронзил импульс волнения, боли, страха, который она, как ей казалось, больше не испытывала. Голос стал тише и неуверенней:       — Ты знал, что так будет?       — Да. Согласно моему плану, она не должна была даже говорить со мной после.       — И ты бы выдержал это?       Он выдохнул, закрыл глаза, вспоминая, как в последние несколько дней Ривз целовала его перед уходом к себе. Ещё до заката, чтобы никто не мог увидеть её «ночные визиты».       — Не знаю.       Он ощутил губы Мэй на своих и резко распахнул глаза в недоумении. Голова Лулы вернулась обратно на подушку, со словами:       — Расслабься, это по-сестрински.       Она отвернулась, бездумно рассматривая интерьер спальни. Он почти ничем не отличался от интерьера у неё в номере. Разве что больничное оборудование и тележка с лекарствами нарушали «идентичность». Глаза щипало от слёз и к горлу подкатывал комок. Очень хотелось выпить.       — Между вами всё равно электричество трещит, — глухо сказала Мэй.       Атлас совсем растерялся.

***

28 июня, Верхний Ист-Сайд       В день фотосессии жара испепеляла. Хьюсак несказанно радовало то, что съёмки проходили в просторном павильоне, больше напоминавшем лётный амбар, потому что температура на улице ещё утром преодолела все понятия нормы. Внутри тоже было душно, за счёт светооборудования, суетящихся стилистов и плохо подавляющих тепло стен. Духота резонировала, а многочисленные вентиляторы, которым в одиночку приходилось «остужать» всех присутствующих, скорее создавали ощущение наличия воздуха.       И тем не менее, Мэл трепетала от радости. Потому что контракт был спасён, её работа выполнена, и, как она и предсказывала, через несколько часов после приезда на фотосет, Джек полностью преобразился — в него снова влили жизнь, исчезло болезненно-траурное отношение к миру, и он по истине наслаждался процессом съёмки. Ямочки появлялись каждый раз, когда он примерял свою растапливающую сердца улыбку, в глазах искрился пленительный блеск. И камера его обожала.       Мелани, как обычно делая несколько дел одновременно, всё чаще и чаще засматривалась на то, как «магия» фотографии и «магия» обаяния Джека приходят в яркий симбиоз на основной площадке. Планшет бесконечно вибрировал от сообщений, прилетающих сводок статистики из социальных сетей, внутренних э-мейлов и прочего. Телефон грелся от звонков и предложений, которые ей приходилось сортировать. И всё же, она снова находила себя прикованной к главному «действу». Всадник магнитом притягивал внимание. Временами Мэл забывала, о чём разговаривала по телефону. Её внимание терялось в невидимых лианах этого магнетизма.       Один час сменялся другим. Всадник менял одежду, модели часов, для которых в этот день все и трудились, «фотогеничное настроение». А между цепочками щёлкающих затворов фотокамер, стилисты похищали его, проводя примерку и предварительные смотры: было важно понять гармонирует ли образ с декорациями, сохраняется ли цветовой фокус. В один из таких перерывов Лиз, фотограф, листая на камере отснятые кадры, подошла к помощнице Всадников.       — Он — красавчик, — прокомментировала она, приближая кадр. Мэл дописывала сообщение, но оторвалась и всё же подняла голову. Элизабет Перкинс, которую все звали просто Лиз, была одарена ростом и слегка костлявой фигурой. Но узкие джинсы и растянутая белая майка всё равно смотрелись на ней как-то модно, что заставило Хьюсак прикусить щёку. Ей никогда не удавались такие эксперименты со стилем. Ещё со старшей школы мама приучила её классическим силуэтам, строгим платьям и костюмам. Ни колледж, ни последующая работа, не добавили смелости рискнуть и попробовать что-то новое. Пожалуй, лучшим её экспериментом в одежде стали джемпера, которые разбавили сухой образ офисного клерка. Но носить их в такую жару было бы самоубийством.       — Леденец для камеры, — снова высказалась Лиз, заставляя Хьюсак стушеваться. — Ты его личный секретарь или работаешь со всей командой?       — С командой. Для них это новый опыт.       — Наверное классно всё время быть в центре событий.       — Вроде того, — ответила Мэл дружелюбно, но потом осекла себя. Профессионализм! Он не должен никуда исчезать. Она добавила, — но это всё же работа.       — Значит, всё про них знаешь?       — То, что положено мне по роду…       Лиз, как ни в чём не бывало, прервала:       — У него с бывшей всё и правда кончено? У Джека, я имею в виду.       — Эм… — пока Мелани металась между неуверенностью «как правильно ответить» и возмущением «как же вульгарно спрашивать такие вещи абсолютным незнакомцам!», фотограф засунула ладонь в задний карман джинсов, оторвалась от дисплея камеры:       — Ты не можешь отрицать тот факт, что от него тут всё плавится в радиусе мили. Нельзя упускать такой шанс. Он свободен?       Хьюсак покраснела, даже не успев это понять. То, что Лула и Джек больше не состояли в отношениях, давно стало «публичной» данностью, но у неё всё равно всё в горле встало комом. Может потому, что Лиз виделась ей слишком раскованной? К тому же, Мэл пребывала в полной уверенности, что всё тает вокруг из-за глобального потепления и парникового эффекта, но это уже совсем другая история.       — Он пока ни с кем не встречается…       — Супер, — подмигнула фотограф, — потому что это надо менять!       Она нашла Джека взглядом, и именно в этот момент стилисты, смешившие Уайлдера какой-то профессиональной шуткой, привлекли её внимание:       — Лиз, давай к нам! Всё готово.       Фотограф подняла вверх большой палец и, одними губами говоря Мэл «время для сёрфинга», вернулась на залитую светом площадку.       У пресс-секретаря исчезла способность говорить. Будь она на месте Лиз… Умерла бы от стыда за свои слова и поведение!

***

      — Потому что это перерыв на обед, Майки! — Лиз, снарядив одного из светооператоров поработать, в качестве курьерской доставки еды, отпускала шутливые комментарии.       Джек шёл за ней, глотая не подожжённый софитами воздух. И вот уже полчаса все его мысли занимала еда.       — Я загружу последний сет чуть позже, но ты уже можешь взглянуть на первые кадры. Всё очень удачно. Ты круто чувствуешь камеру, нет ни одного потраченного снимка. Мне это здорово затруднит работу! — фотограф косо посмотрела на него, приподняв уголок широкого рта.       — Разве это не должно её, наоборот, облегчать?       — Ну, знаешь, когда приходится снимать неуклюжих музыкантов или молодых актёров, проблем с выбором кадров нет. Потому что хороших от силы два-три, и моя работа заканчивается, не успев начаться.       — Оу, — потёр шею Джек, — я об этом не подумал.       Лиз подошла к компьютеру, установленному на ящиках с оборудованием. Павильон не предусматривал наличие «офиса».       — Ничего. Поможешь мне выбрать.       — Да, я не особо в этом понимаю.       Самовольно на ум пришла Лула. В периоды долгих подготовок к шоу он почти всегда видел её за затвором фотоаппарата, в вечной охоте на новый кадр, большинство из которых выводило всех членов команды из себя. Но она неплохо фотографировала. И он был самым частым героем её снимков. Ночами она отбирала лучшие из них, пока он силился уснуть под светом экрана её ноутбука. Теперь она больше не занималась этим. С момента возвращения он ни разу не видел её с камерой в руках.       — Ты только посмотри на это! — Лиз указала на экран. Джека было слишком много, кадры запечатлевали каждую секунду, проведённую на площадке. С таким количеством они и до конца следующего дня не выберут «лучшие кадры из лучших». А желудок уже сводило от голода!       Мэл подошла сзади, не в силах устоять перед любопытством посмотреть на результаты всеобщей работы. По ту сторону смартфона, который она прижимала к уху, представитель новостной колонки держала её на удержании, так что помощница позволяла себе с интересом рассматривать кадры на экране компьютера. Лиз её появление даже не заметила, а Уайлдер хотел пригласить подойти ближе, но фотограф снова его отвлекла.       — Вот этот кадр просто чума! Надо попросить Скар добавить машинное масло на бицепсы, чтобы подчеркнуть мускулистость. Освещение сделает эффект ещё зрелищнее.       Уайлдер поморщился. Он и без того был весь мокрый от удушливой жары. Перспектива добавить к этому масло… Сет, где он позировал в официальном костюме, моментально стал нравиться ему больше.       — А как тебе вот этот? — Лиз всё спрашивала и спрашивала, конца «опроса» на горизонте не виднелось. Джек стал незаметно поворачиваться к Мелани — если она кивала, он одобрял кадр, а лёгкое покачивание головы, выливалось в его мягкое:       — Кажется, предыдущий был лучше.       Между сортировкой снимков, Лиз изо всех сил втягивала Джека в разговор, ещё больше вдохновляясь его природной дружелюбностью. За исключением жаргона фотографа, она была проста в общении и слегка напориста, ничего такого, с чем фокусник не смог бы справиться, но, когда с её губ беспечно слетело «Только представь, какое классное портфолио можно сделать с фотосетом пооткровеннее! Я могу поднапрячься и освободить воскресенье. Что думаешь?», Уайлдер потерял дар речи. И единственное до чего он додумался было повернуться к Хьюсак в надежде найти ответ, а лучше выход из ситуации. К нему ведь только что подкатили, верно?!       Мэл, услышав такое предложение, и сама выпала из лодки. Мысль «это не для моих ушей» сама зазвенела в голове! А тут ещё и Джек повернулся! Широко распахнув глаза, она наткнулась на его взгляд, покраснела и моментально отвернулась. Что ещё ей было делать? Она ведь не умела исчезать как Ривз!       Уайлдер нашёл себя в щекотливом положении, из которого Хьюсак точно не собиралась его вызволять.

***

      — Что это было? — вырвалось у него, когда им всё же удалось улизнуть для небольшого перекуса. Приходилось шевелить ногами, если они хотели затушить чувство голода основательным обедом, а не перекусом на ходу по дороге обратно.       Мелани до сих пор была красной, старалась не смотреть ему в глаза и так быстро шла, что Джек почти бежал за ней.       — Прости, мне вообще не надо было подходить. Я просто… У неё увлекательная работа, и мне хотелось посмотреть, что получилось. Я понятия не имела, что она будет обсуждать с тобой такое… Можешь считать, что я ничего не слышала.       — Постой! Я, наоборот, думал, ты поможешь мне с… Что это было? Подкат? А ты на меня обиделась? Или что? Я вообще ничего не понимаю.       До Хьюсак медленно начало доходить, что они мыслят на разных… Она должна была ему помочь? Помощница резко остановилась. Уайлдер чуть не прошёл мимо неё, ожидая, что если она что-то и сделает, то разве только ещё прибавит шаг.       — Погоди. Ты повернулся, чтобы попросить о помощи?       Джек неуверенно засунул ладони в карманы джинсов.       — Я… Не… Понятия не имею, как выходить из таких ситуаций. А ещё когда рядом нет карт, и нельзя перетянуть внимание на какой-нибудь фокус. Я не особо хорош во всём этом флирте и намёках…       — Если честно, намёки у неё странные.       — И не говори, — покачал головой Всадник. — Без понятия, что отвечать на них. Думал, ты спасёшь ситуацию!       Хьюсак рассмеялась.       — А я решила, что ты не хотел, чтобы я слышала этот разговор между вами, — она стыдливо прикрыла ладошкой глаза, вызывая смех и у фокусника. — Прости. Я, получается, и правда бросила тебя.       — Да уж, давай в следующий раз держаться вместе.       Вспомнив о времени, помощница посмотрела на часы и, встрепенувшись, подняла голову:       — Чёрт! Мы так опоздаем обратно! Придётся брать еду на вынос и обедать на площадке! — каблучки классических босоножек застучали по асфальту. Джек бросился за ней.       — Ну уж нет! Я там обедать не буду! Лучше опоздаем, но пообедаем в кафе.       — Не волнуйся, Лиз не будет приставать к тебе, пока ты ешь.       — Тебе легко говорить. Ни тебя будут намазывать машинным маслом, чтобы «бицепсы блестели»!       Он догнал её, и они, обсуждая «способы побега от неприкрытых намёков Лиз», перешли на другую сторону дороги к заветному ресторанчику.

***

      Как только подошла очередь для заказа на кассе, «социальный перерыв» для Хьюсак закончился дребезжащим звонком. Пришлось отдать «бразды правления» Всаднику, а самой устроиться за свободным столиком и снова пуститься в работу. Звонили из косметической компании. Их секретарь в электронном письме прислала Мэл буклеты новых продуктов, чтобы обсудить, сможет ли их представлять Хенли.       Хьюсак снова ударилась в многозадачность. Джек получил заказ, сделал пару фотографий с посетителями, потому что не узнать его без маскировки было бы кощунством для посетителей, сел за столик.       На воздушной светлой блузке Мэл шифоновый бант, декорирующий узкий вырез на шее, сдвинулся в сторону, одна его лента потерялась за плечом. Видимо, когда они шли по улице, ветер загнал её туда. Хьюсак сжала зубы, показывая фокуснику, как ей жаль, что приходится обсуждать тональные кремы и помады, вместо желанного обеда и продолжения их разговора. Уайлдер понимающе улыбнулся.       Когда она отказывалась от предложения или идеи, долетающей от собеседника по телефону, Мэл встряхивала головой, и её белые волосы ходили волнами, а прядь, которую она с заядлой частотой держала за ухом, выбивалась и щекотала розовую от жары щёчку.       Картофель фри манил его опустевший за долгие часы фотосессии желудок, что Джек даже почувствовал лёгкое головокружение, но потом хмыкнул, натыкаясь на мысль, будь с ним рядом Ривз, она бы такую еду не одобрила. Мелани закончила разговор и с радостью положила телефон на стол.       — Прости! В последние дни, все будто с ума посходили. Мы так и не можем определиться с контрактом для Хенли, потому что ей поступает слишком много предложений, Дилан отказался позволять Луле и Дэниелу давать интервью, хотя именно их больше всего хотят увидеть перед микрофоном, а религиозные сообщества изводят меня своими обвинениями, что Мерритт занимается оккультизмом, ведь «гипноз — это грех»!       — У тебя хоть когда-нибудь есть перерыв? — посмеиваясь, спросил Джек, пододвигая к ней тарелку с бизнес-ленчем.       — Ну, после одиннадцати вечера они звонят реже.       — Наверное религиозным сообществам тоже нужно время для молитв.       Хьюсак рассмеялась, расправила салфетку, положила её на колени и вдохнула приятный аромат свежеприготовленного ленча. Она долго ждала этого момента!       — О чём я говорила?       Прежде чем Мэл успела проглотить первую дольку запечённого картофеля и вспомнить, о чём они болтали стоя в очереди к кассе, телефон снова завибрировал. Разве можно нормально поесть, когда тебя всё время дёргают?! Джеку оказалось достаточно взглянуть на телефон, заключить это про себя, выхватить смартфон у Хьюсак из-под носа и ответить на звонок, жестом показывая помощнице «я разберусь с этим».       — Добрый день, вы позвонили пресс-секретарю команды Всадников, Мелани Хьюсак. Дело в том, что в данный момент Мелани не может подойти к телефону, потому что ей безостановочно звонят с самого утра и не хватает времени на то, чтобы просто перекусить. Вы точно меня понимаете. Поэтому перезвоните через часок. Она будет рада с вами пообщаться…       «Ты с ума сошёл», — формировала секретарь губами, наблюдая за его дружеской услугой. Уайлдер качался на стуле, глазами указывая ей на остывающий ленч.       — …а я Джек. Именно он. Нет-нет, мне тоже пора идти. Мы будем ждать вашего звонка. Спасибо!       Мэл отпила газировку.       — Кто это был?       — По-моему они что-то сказали про Киммела, но я не уверен, потому что был больше занят попытками заставить тебя съесть хоть…       — Джимми Киммел?! — Хьюсак чуть не поперхнулась. — Ты не дал мне поговорить с секретарём Джимми Киммела?       — Она перезвонит, — скалился от раздирающего смеха Джек. На лицо был синдром «переработки». — А пока мы едим, и ты рассказываешь про колледж. Не торопись, я хочу потянуть время, чтобы меньше глотать воздух перед Лиз.       Впервые за долгое время, Мэл больше получаса в размеренном, спокойном состоянии наслаждалась едой и хорошей компанией. Телефон больше ни разу не завибрировал, как и планшет. Последнее так и осталось загадкой, потому что она была точно уверена, что не выпускала его из виду ни на секунду. Видимо, Уайлдер всё же обладал какой-то магией.

***

      — Я думаю, ты отлично справилась, — похвалил Мелани Шрайк. После долгой недели, в воскресный вечер они сидели у него в гостиной. Позади были неудачное интервью с Лиэнн, авария Дэнни, и, казалось, что наконец на горизонте появлялось понятие новой нормы. Хьюсак сыграла в этом немалую роль, хоть и принимала похвалу с розовеющими щеками. Давать отчёты и планировать дальнейшие действия Всадников ей было комфортнее. — Как прошла фотосессия?       Мэл улыбнулась, расправила узкие плечи и почти горделиво выпрямила спину:       — Хорошо. По-моему они отсняли тысячи кадров, которых хватит до начала следующего десятилетия! И Джек воспрял духом.       — Я же говорил, что ему нужно это больше других.       — Да, и, на самом деле, это какая-то магия, — заворожённо ответила Хьюсак, ловя его усмешку.       — Ему бывает трудно абстрагироваться от других. Поэтому я рад, что тебе удалось его вытянуть. Приехав, я видел его в холле. Приятно снова видеть на его лице улыбку.       — И ещё я, кажется… наладила отношения с Дэниелом, — секретарь тряхнула головой, будто напоминая себе «ещё слишком рано об этом говорить». — По крайней мере, он мне очень помог.       — Мы точно говорим об Атласе? Или он что-то попросил взамен?       Хьюсак покачала головой:       — Точно о нём и никаких бартеров. Он просто… помог.       — Тогда возможно мне стоит похвалить тебя дважды. Всё приходит в норму, — последнее заключение уже не было направлено ей. Лидер много отсутствовал — дела Ока съедали большую часть его времени, и каждый раз им приходилось урывать куски, чтобы обсудить весь кавардак, который происходит с ребятами. Он всё чаще и чаще задумывался над тем, что порядка нет, потому что «он увозит его с собой», кто-то всегда отбивался от рук. Практически в девяти из десяти случаев это был Дэнни, но Лула старалась подвинуть его статистику. Однако, присматривать нужно было за всеми. Хенли не давала ему покоя, Джек нуждался в осторожной помощи и только Мерритт вроде бы оставался на плаву, что Шрайк всегда обусловливал его более-менее взрослым статусом. Всё же поверить в то, что всё медленно налаживается… Он с осторожностью подходил к таким мыслям. — Ладно, я не буду тебя задерживать. У тебя ещё целый вечер впереди, в который не обязательно отвечать на звонки.       Мэл хотела подняться, но вдруг нахмурилась. Дилан ответил, не услышав вопроса:       — Джек заходил. Сказал, что с таким количеством телефонных разговоров, ни один долго не протянет. Нам и правда надо подумать, как сделать твою работу легче.       — Меня всё устраивает, а он просто преувеличивает. Я со всем справлюсь. Нет причин переживать.       — Хорошо, — кивнул лидер.       Хьюсак взяла своих бессменных помощников — планшет, смартфон и папку, поднялась, расправила юбку и, улыбнувшись, пошла к выходу. Шрайк поднялся, чтобы её проводить. Она вдруг что-то вспомнила и, остановившись, повернулась:       — Дилан, в день съёмки… Я видела папарацци, пока мы с Джеком обедали, и, честно сказать, боялась, но одновременно ждала, потому что они вечно всё переворачивают! Они могли написать обо мне и о Джеке всё, что угодно! И я ожидала, что так и будет. Даже разработала целый план, избавиться от глупой дезинформации прежде, чем она попадёт в публичный доступ в качестве слухов. Но ничего не появилось. И это… волнует меня ещё больше. Ведь СМИ всегда раздувают из капли океан!       Лидер прищурился, впитывая её волнение.       — Все знают, что ты наш пресс-секретарь. Это нормально — сопровождать ребят в работе над проектами. Думаю, поэтому они и не нашли «капли» даже в сделанных папарацци снимках.       — Ты правда так думаешь?       Конечно же, нет. Как только она поделилась своим беспокойством, несоответствие звонко ударило его по голове. И правда… Почему СМИ не отреагировало? В сети не было ни одного снимка со дня фотосессии, будто её и не было. В информационный век, такое практически невозможно! Но он не хотел подливать ещё больше подозрений её сомнениям.       — Да. Сборщики слухов не всегда так глупы, как нам кажется. Не думай об этом.       Хьюсак кивнула, будто убеждая его «не буду», вышла за дверь.       — Если будешь проходить мимо гостиной… Там должны сидеть Мерритт и Джек, они решили потратить вечер, играя в настольные игры, — Дилан закатил глаза, а Мэл хихикнула, представив эту картину. — Скажешь Мерритту, чтобы он заглянул ко мне на досуге?       — Да, конечно, — ответила секретарь. Несмотря на то, что это не было её заданием, а она изначально планировала пойти прямиком к себе в номер, Хьюсак деловито пересекла холл, чтобы попасть в гостиную. Там, как и предполагал Шрайк, МакКинни и Уайлдер перебрасывались шутками, попеременно доставая деревянные бруски из выстроенной с их помощью башни. Тихое постукивание её каблучков отвлекло обоих, но разве кто-то мог обогнать комплименты менталиста, летящие представительницам женского пола с ультразвуковой скоростью?!       — Дорогая, я ещё полчаса назад сказал Джеку, что ты почтишь нас своим присутствием! Как же долго выполняются мои предсказания.       — Он вообще ничего такого не говорил, — сдавая друга, Уайлдер посмеивался, положив локоть на спинку дивана и смотря на Мелани.       — Не слушай его, я ждал, что ты сыграешь с нами ещё с обеда. Мы балуемся Дженгой.       — А что случилось с «мужским вечером»? — кардистри-мастер приподнял бровь.       — Я хотел немного поднять твою самооценку.       Пресс-секретарь теперь прекрасно понимала Хенли — общаться с МакКинни и хранить серьёзное выражение лица требовало театральной выдержки! Менталист, маня её взглядом, спросил:       — Ну, так что? Исполнишь моё предсказание?       — Если Джек не против нарушения «чисто мужской компании». Я не хочу мешать.       — Прекрати, я просто пытался поймать его на лжи, — он указал на МакКинни.       Хьюсак присела рядом. Идущий по кругу диван не оставлял большого выбора: Мерритт по правую сторону от Джека, и ей пришлось сесть слева. Уайлдер сразу наклонился к ней, чтобы тихо предупредить:       — Просто имей в виду, что тот, после кого башня упадёт, станет подопытным кроликом МакКинни. Он скорее всего, будет вытаскивать из тебя всю информацию о бывших и о том, каким ты представляешь себе «идеального бойфренда».       Мэл рассмеялась в кулачок, а потом спросила, быстро оценив ситуацию:       — Что, если после него и упадёт?       — Тогда я заставлю его угадывать карты. Это умора, обещаю.       — Эй, заговорщики! О чём договариваетесь?       — О том, кто первый, конечно, — сымитировала серьёзный подход к делу Мелани. — Джек предложил мне сделать следующий ход, а я вот предлагаю после него. А, я ведь чуть не забыла! Дилан просил тебя зайти к нему. Сказал что-то важное.       — Серьёзно? Он уже приехал?       — Да, я только что от него.       Мерритт встряхнул пиджак, будто собираясь его застегнуть, преобразил расслабленную беспечность в имитацию серьёзности на лице и сделал вид, будто должен выполнить сверхсекретное задание. Джек смотрел за этим исподлобья.       — Дела не ждут. Вы тут поиграйте, котятки, а я скоро вернусь.       Даже бокал недопитого виски пришлось оставить на столе. Мэл бросила вслед:       — Мы тебя ждём! Не делаем ход до твоего возвращения! — затем повернулась и спросила кардистри-мастера, — Так, у тебя есть способ его победить? Или хочешь предоставить исход удаче?       Джек расплылся в заговорщической улыбке и потянулся за откинутыми в сторону брусками.

***

      Дилан задумчиво рассматривал город в окне. Идти против своих слов… Это было ни то, что бы низко, он просто никак не мог полностью оправдать себя в собственных глазах. Но ведь, по сути, он нарушал обещание, чтобы его выполнить. Это в принципе имеет смысл?       Надавив пальцами на глаза, чтобы снять напряжение, он отвлёкся от стеклянно-стальных инсталляций города и сказал МакКинни:       — Я хочу, чтобы ты последил за Дэниелом. Как можно более скрытно. Не давая ему ничего заподозрить. И это не совсем обычная слежка. Мне нужно, чтобы ты как можно ближе подобрался к тому, что происходит у него в голове. Я думаю, что что-то упускаю.       Мерритт открыл рот, но из него не вырвалось ни звука.       — И, мне кажется, в этом причина его аварии.

***

      Поменяв расположение нескольких брусков, они ждали Мерритта, потягивая Джек — виски, которое с ним разделял ещё МакКинни, Мелани — содовую. Он заверил её, в том, что теперь «удача на их стороне». За три года Всадник выучил все привычки менталиста не только в Дженге, но и ряде других настольных игр. Дело оставалось за малым, дождаться «проигравшего». Хьюсак Уайлдер пообещал зрелищное шоу, в котором он вечно заменял карты после того, как Мерритт пытался их угадать, и со стороны всё это выглядело так, будто даром ментализма МакКинни и отдалённо не наделён.       Джек предложил записать эту чарующую картину на видео и разослать всем, кто донимал Мэл попытками изгнать демона из Мерритта. Она чуть ли не брызнула в него содовой от смеха.       — Дилан сказал, что ты разговаривал с ним обо мне. Хотел лишить меня работы?       — Облегчить, — поправил фокусник. — Это не нормально, что ты даже не можешь поесть в тишине.       — Джек…       — И за полмесяца у тебя всего два дня выходных?! На месте твоих родных, я был бы в ярости. Ведь тебе ехать к ним почти восемь часов!       — Но я люблю свою работу!       — И делаешь её классно, просто мало отдыхаешь. Это тебе говорю я, тот, кто должен тренировать навыки для фокуса месяцами. Даже я нахожу время расслабиться. И у тебя оно должно быть.       Хьюсак положила голову на спинку дивана и, косо посмотрев на него, прокомментировала:       — Тебе нужно защищать права человека в Японии. Он бы возвели тебя в культ.       — Агх, поверь, с меня достаточно культов и преклонений, — он тоже откинулся на мягкую спинку дивана, расслабил все мышцы, а потом услышал, как Мэл выдохнула устало:       — Дело в том, что я не умею наслаждаться временем в выходные. Я просто не знаю, что делать.       — Предоставь это мне, Хенли и Мерритту.       Он повернулся к ней. Их взгляды встретились.