Пять потерь капитана Синдбада

      Очнувшись, Синдбад обнаружил себя в постели в своей каюте. Было темно и очень тихо. Гнетущая тишина давила, напоминая о трагедии, случившееся совсем недавно, но принёсшая уже столько боли. Только лунная дорожка пробивалась сквозь люк в потолке, который заменял капитану окно, и серебряным дождем падала на пол, разукрашивая каюту в цвет ночи.       Он привстал, оперившись на локти. Ужасно саднило горло, было такое чувство, что в рот насыпали ведро песка, прошедшей по гортани прямо в желудок. Невыносимо хотелось пить. Осмотревшись, парень увидел кувшин с водой, который так и манил к себе. Сосуд казался таким холодным, а вода в нём сладкой. Облизнув губы, капитан попытался встать, чтобы подойти к кувшину, но ноги почему-то не слушались хозяина. Конечности подогнулись в коленях, и парень очутился на полу, больно ударившись о доски.  — Синдбад, — услышал капитан тихий голос, как ему послышалось, голос Мэйв. «Значит, с ней всё хорошо, я спас её!», — мысленно обрадовался капитан. Но когда на свет вышла Брин, надежды в миг растаяли растаяли. По виду девушки, по её опухшим от слёз глазам, он понял, что трагедии не избежать.       Брин разожгла ещё одну свечу, так как та, что стояла на столе около кровати, начала гаснуть. Поставив подсвечник на стол, волшебница подошла ближе:  — Синдбад, как ты? — поинтересовалась девушка, помогая парню подняться с пола, а потом, придерживая под локоть, присесть на кровать. Огонёк свечи окрасил комнату в зловеще-красный оттенок, придавая ещё большей жути и сжигая последние надежды. — Что с Мэйв? — сразу же спросил капитан капитан, удивляясь изменениям в своём голосе. Он был как будто надтреснутым, как будто не принадлежал ему, с отчётливыми нотками отчаяния.       Брин отвела взгляд и всхлипнула. Девушка еле сдерживала слезы, готовые потоком политься из её глаз. — Она умерла от множества травм, — очень тихо, почти одними губами, вымолвила она. Потом посмотрела на капитана, ища поддержки или, наверное, ожидая от него нервного срыва. — Но… — начал было Синдбад, пытаясь возразить. Но голос предательски сорвался, капитан поднял мокрое от слез лицо и, посмотрев на клочок неба, что виднелся в окно, отчаянно прокричал: — За что?! За что опять?!       У Брин застрял комок в горле, она никогда ещё не видела капитана настолько разбитым, слабым и беспомощным. Девушка подошла ближе, присела около парня и начала гладит его по голове, успокаивая. — Нет, теперь ничего не поможет… проклятие начало своё действие, и заберёт всех вас, — голосом, полным боли, проговорил капитан, отстроняясь — Брин, прости, я хочу побыть один, — Синдбад поднял глаза, полные боли, и волшебница не смогла ему отказать. — Я понимаю, — кивнула она и уже встала, чтобы покинуть каюту, но её остановил почти неслышный вопрос капитана: — Как вы похоронили Мэйв?       Брин обернулась. Капитан находился в ореоле лунного света с одной стороны и в свете свечи с другой, казалось, словно добро и зло борятся за его раненую душу. — Мы похоронили её по всем морским правилам, — ответила Брин. Она так и осталась стоять, почему-то девушке необходимо было услышать ответ или увидеть реакцию капитана. — Спасибо. Я немного побуду один, — сказав это, Синдбад вернулся на кровать и, согнувшись пополам, так и остался сидеть под лунным сиянием.       Брин постояла ещё пару минут, потом вышла из каюты, тихо прикрыв дверь. Прислонившись к ней спиной, девушка ощутила, как сильно ей хотелось утешить, приласкать любимого, но нельзя, не сейчас…       На палубе Брин встретила Дубара. Всё то время, пока Синдбад находился без сознания, брат не мог найти себе места и каждую минуту спрашивал девушку о самочувствии капитана. Дубар беспокоился за психическое состояние капитана, потому что раньше видел, как тот тяжело переживал смерть девушки, которую любил в прошлом.  — Ты была у Синдбада? — здоровяк сразу определил, что что-то случилось по расстроенному выражению лица девушки. — Да, он пришёл в себя, всё хорошо, — попыталась улыбнуться она, но получилось только хуже. Брин понимала, что появилось больше шансов завоевать сердце любимого, но её слишком расстраивала цена отданная за их возможное счастье. Это определённо было не то, о чём она грезила по ночам… — Отлично, наконец-то! — обрадовался Дубар и, бросив канат, который сматывал в кольцо, отправился в каюту к брату. Матросу надо было поддержать капитана, выслушать, если тот захочет говорить. Ведь роднее человека, чем брат, у Синдбада не было. — Подожди, — девушка придержала моряка за плечо, за что получила непонимающий взгляд. — Может, не стоит его пока беспокоить, — Брин вздохнула и продолжила: — Сейчас ему тяжело, ведь он оплакивает Мэйв, — печально закончила она.  — Тогда я обязан поддержать его, — попытался настоять Дубар. Потеря Мэйв очень сильно отразилась на команде, ведь они все любили её, как сестру. — Синдбад попросил оставить его, он хочет побыть один, — постаралась донести мысль девушка, глядя прямо в глаза другу. Она так хотела, чтобы он понял и больше не задавал вопросов. — Хорошо, я зайду позже, — кивнул Дубар, наконец-то поняв намёки. Моряк вернулся к своему делу: поднял канат с палубы и стал снова его сматывать. Настроение понизилось, ведь он как и вся команда переживал смерть волшебницы, а брат даже не хотел, судя по всему, упоминать об этом. Не только Симбаду нужен был этот разговор, но и самому Дубару.       Брин подошла к борту и, сложив на перила руки, положила на них голову. Корабль медленно покачивался на волнах, убаюкивая. — Как там Синдбад? Сильно переживает? — услышала она знакомый голос. Это был Форуз, он видел, как Брин вышла из трюма и наблюдал за её разговором с Дубаром. Учёный переживал, что не смог отблагодарить Мэйв за некоторые знания, что она дала ему и поэтому не мог оставаться в стороне, хоть и знал девушку не так давно. — Да, похоже, между ними что-то было. Он очень переживает её потерю, — грустно вздохнула Брин. — И, похоже, она навсегда украла его сердце у меня, — чуть тише добавила девушка скорее для себя, нежели для ученого. — Не переживай. Он любит тебя по своему, как любят сестру, — похлопал её по плечу ученный, успокаивая. — Жаль только, что он винит себя в случившимся.       Брин энергично кивнула, в ответ Форуз печально улыбнулся и ушёл, оставив девушку наедине с собой и своими мыслями. Брин знала, что ей не заменить Мэйв в сердце капитана, она и не станет пытаться, волшебница просто станет для него хорошим другом и, может, тогда капитан всё же полюбит её.       Чуть позже команда улеглась спать, остался только Ронгар, он дежурил сегодня. Ночь была тихой, корабль шёл очень ровно: они направлялись в Богдад, домой.       После того, как Брин ушла, Синдбад попытался снова уснуть. Он лёг обратно в кровать и закрыл глаза, но перед ним тут же появился образ любимой, то, что он запомнил последним — её счастливая улыбка и сияющие глаза.       Это было так больно, видеть её, что он тут же распахнул глаза, зная, что сегодня ему больше не уснуть. На столе стоял бутыль с вином и, не допитая чашка, от которой его оторвала Мэйв.       «Опять она! Всё, всё на этом корабле, напоминает о ней!» — с отчаянием подумал капитан. Он неожиданно вскочил со стула, уронив его, и так сильно швырнул чашку об стену, что та отскочила и вертикально встала на дно. Симбад постоял так пару минут, отдышавшись, а потом, оперившись на стол, опустил голову. Его душили слёзы, хотелось выговориться, но он боялся открыть душу никому, за исключением брата. Но Синдбад сомневался, что Дубар сможет его понять.       Через минуту в тишине раздался осторожный стук в дверь. Затем она приоткрылась, и косматая голова моряка заглянула в каюту. — Можно к тебе? — спросил парень. Если бы Синдбад сейчас накричал на него, Дубар бы понял, ведь он заметил, в каком состоянии находится брат: красные от слёз глаза, ярость на лице, вены на шее вздымаются при каждом вздохе. И брошенная на пол чашка вместе со всем указывала на нервный срыв.  — Заходи, — удивительно спокойно ответил Синдбад, при приходе Дубара ярость как рукой сняло. Всё-таки он нуждался в брате, ведь, несмотря ни на что, роднее человека у капитана не было.       Дубар поднял чашку, брошенную братом в порыве гнева, и поставил её на стол, перед начатым бочонком с красным вином. Синдбад усмехнулся, потом встал и подошёл к небольшому шкафчику, где он хранил свои личные вещи и трофеи. Немного поискав, достал вторую чашку, как брат близнец похожую на ту, что он швырнул со злости. Пододвинув стул, моряк примостился возле брата и молча откупорил деревянный бочонок, затем налил по полной кружке себе и брату.       Дубар одним глотком осушил полкружки, а Синдбад обнял её ладонями и стал крутить из стороны в сторону, размышляя: стоит ли пить? — Ты всегда мог перепить любого, — с грустной усмешкой проговорил Синдбад, указывая на полупустую кружку брата. — Каюсь, грешен, — пошутил тот, пожав плечами.       Повисла пауза. Все отстранённые темы закончились, а ту, что волновала на самом деле, боялись начать.  — Дома, наверное, хорошо, отдохнём немного, — слишком весело проговорил Дубар. Он улыбался, но глаза оставались грустными. — Дом, — проговорил Синдбад задумчиво, как бы пробуя слово на вкус и вспоминая его значение. — Без Мэйв я не буду больше дома. — парень замолчал, сделав глоток вина. Крепкий напиток обжёг горло и, попав в желудок, разлился там теплом. — Я понимаю, она была нам всем как сестра, — начал было Дубар. Но взгляд Синдбада, в чьих глазах покоилась боль не от простой потери друга, а тяжёлой смерти любимого человека, остановил его. — Дубар, я любил её, мне так жаль, что я решился признать это только сейчас. Но видит Бог, после Альмы она первая, кого я смог полюбить так же сильно, — Синдбад опёрся локтями о стол и запустил пальцы в свои густые волосы. — А она знала, что ты любишь её? — осторожно поинтересовался Дубар, боясь задеть капитана.       Синдбад замер, затем поднял глаза на брата и широко улыбнулся, на мгновение в них загорелся огонек азарта, как в былые времена. — В последнюю ночь, перед её смертью, мы открыли свою любовь друг к другу, — ответил он, потом снова улыбнулся, но уже грустно.       Удивлению Дубара не было предела: он явно не ожидал такого поворота событий, но потом моряк вспомнил те взгляды, которыми обменивались Синдбад и Мэйв во время последнего для неё шторма, и всё встало на свои места. Ведь тогда он даже подумал: «Ну наконец-то они открылись друг другу. И теперь знают, что их чувство взаимно?» — Знаешь, она кое-что оставила тебе, — вспомнил Дубар. Он поднялся и, порывшись в глубоком кармане своих широких штанов, достал небольшой резной деревянный кулон на кожаном шнурке. — Это тот кулон, что я подарил ей когда-то, — улыбнулся, принимая кулон, Синдбад. — Да, это было, когда все на корабле заразились неизвестной болезнью и были при смерти. И тебе надо было убить чудовище, что нас заразило, чтобы с помощью его крови сделать лекарство. А пока ты искал чудовище, во время отдыха на перевалах по ночам вырезал этот кулон, — вспомнил Дубар. — Да, это я тебе рассказывал позже, а в момент, когда вырезал его, очень волновался за вас. Мне просто некуда было девать руки и они, что называется, «сами вырезали», а мыслями я был далеко. — При этих воспоминаниях на душе потеплело, ведь история закончилась хорошо и друзья снова были вместе, а враг повержен. Тогда и произошёл первый поцелуй с Мэйв… как такое забыть?! — Она навсегда останется с тобой, в твоём сердце и воспоминаниях, — уверенно вымолвил Дубар, дружески похлопав брата по плечу. — Да, как бы не банально это звучало, но это так. И, наверное, жить надо дальше, — Синдбад печально улыбнулся. Сказал он это только для Дубара, ведь капитан невероятно волновался за своего младшего брата, а так тот мог хоть немного успокоиться. На самом деле на душе скреблись кошки, Синдбаду хотелось ещё хоть раз увидеть любимую, коснуться её шелковистых волос, нежного тела… и услышать голос, может быть, поспорить о чём-нибудь. Вернуться в прошлое, хотя бы в самое плохое с ней воспоминание, хотя были ли такие вообще?       Симбаду очень хотелось, что бы Мэйв была рядом.